***
Скай скучала и нервничала. Прошла неделя Инициации, а она ни на дюйм не приблизилась к своей цели. Каждый день до жути походил на предыдущий: подъём, завтрак, тренировка, обед, тренировка, ужин, свободное время. Стрельба из разных видов оружия, метание ножей всевозможных форм и размеров, отжимания и подтягивания, тренажёры, бег по пресечённой местности, теория стратегии и тактики боя и, конечно же, спарринги. Рейтинговую таблицу обновляли каждый вечер, Скай стабильно держалась чуть ниже середины — чтобы не вылететь, но и не вызывать подозрений. Эрика она почти не видела, на тренировках тот появлялся редко, практически не принимая участия в учебном процессе. Скай понимала, что это логично — он был одним из лидеров, а какое дело таким важным людям до жалких новобранцев, — но всё равно каждый раз, когда краем глаза замечала в Яме постороннее движение, надеялась изо всех сил, что ему наконец-то захотелось посетить их занятия. Самая тоска начиналась, когда шли тренировки по рукопашному бою. Безнадёжными казались не только девушки, но и некоторые парни: их слабые, безвольные тела и дряблые мышцы вызывали у неё жалость и презрение. Посмотрел бы отец на эти убожества! Но она строго следовала инструкциям и ложилась под них, проигрывая одному за другим. А потом стискивала зубы и избивала безответного Джонатана¹, исступлённо нанося удары в корпус, в голову, в печень, в пах, в голову — по кругу, до одури, пока не хотелось выть. И через неделю не выдержала. — Разрешите обратиться, старший инструктор?! Фор, тот кареглазый, что доставал её из сетки и оказался одним из их тренеров, удивлённо обернулся. Странная она — для своего возраста слишком немногословная, не особо общительная с другими неофитами, за всё прошедшее время так и не подружившаяся ни с одной сверстницей, — в те редкие моменты, когда обращалась к командирам и старшим товарищам, делала это без тени страха, но всегда уважительно, вопросы формулировала кратко и по делу, словно была не любопытной болтушкой из Искренности, а скучным библиотечным червём из Эрудиции. На тренировках, когда другие новички внимательно слушали вводную на текущий день, сосредоточенно повторяли демонстрируемые движения, она была рассеянной и выглядела отрешённо. Но задания выполняла без ошибок и видимых усилий, хотя не всегда на отлично, что заставляло опытного инструктора хмуриться — чувствовал он в этом что-то неправильное. Скай ни разу не посетила кафе, где вечерами собирались те, кто хотел покатать шары в боулинге или поиграть в бильярд, перекинуться в карты, немного выпить, расслабиться и просто потрепаться. Даже в столовой, где все, в том числе и юные недобесстрашные, позволяли себе громко разговаривать, шутить и смеяться, Фор никогда не видел её весело щебечущей с товарками. В ушах необщительной неофитки постоянно торчали наушники, и за столик она предпочитала садиться одна. На третий день Инициации он стал свидетелем, как Стинки², бывший Дружелюбный, который прыгнул в яму перед Скай, пригласил её присоединиться к их компании. Что тогда сказала незадачливому парню эта тихоня с задорно торчащими в стороны косичками и смешной россыпью золотых веснушек? «Я не сяду за стол с тем, кто согласился носить такое имя!» И новички тут же испуганно притихли — ведь все знали, что прозвище парню дал сам Эрик, большой мастер на такие вещи. Младший Лидер в тот день пребывал не в духе, что, собственно, было его обычным состоянием, поэтому никто не удивился, когда он, отойдя от кофейного аппарата, не вернулся за свой стол, а подошёл к Скай: — А кого здесь интересует твоё согласие, Луни? Она уже успела подняться и стояла навытяжку, но смотрела Эрику прямо в глаза — без вызова, но и без испуга, а в её голосе сквозило лишь лёгкое удивление: — Почему Луни², командир? Всем присутствующим было интересно узнать ответ на этот вопрос, но Эрик по какой-то причине понизил голос, и они услышали только Скай. — Вы бы не допустили этого, сэр, и успели схватить меня. Вы стояли очень близко, — сказала она, и по её лицу скользнула еле заметная улыбка. — Не шутите так больше, командир. — А то что будет? — Ни интонация, ни выражение лица Эрика не давали и малейшего основания заподозрить, что он вообще умеет шутить. — А то в следующий раз я прихвачу вас с собой. — Скай продолжала улыбаться, не замечая нависшую над ней угрозу. Эрик ощетинился, но ответить не успел — в другом конце столовой нежным колокольчиком разлился чей-то безудержный смех, и он поморщился, как от зубной боли. Сидящие за дальним столом неофиты не могли слышать их разговор и смеялись, безусловно, совсем по иным причинам, но это уже не имело никакого значения — они смогли привлечь внимание Эрика и были обречены — он переключился на новую жертву. Поэтому в тот день ей удалось без ущерба для своего здоровья покинуть столовую, никто её не остановил. — Да, слушаю тебя, Скай. — Фор ободряюще кивнул. — Можно мне тренироваться по отдельной программе? От такого нахальства старший инструктор слегка оторопел. Он ожидал всего, чего угодно, но только не этого. — Тебя не устраивает программа тренировок? Мало нагрузок? Или, наоборот, много? С чего ты решила, неофит, что ради тебя здесь будут что-то менять? — Не надо менять… я буду заниматься со всеми, но по другой, по своей программе. — Скай замялась, тщательно подбирая слова. — Дело в том, что у меня есть небольшой опыт… ну, в силовых нагрузках, кардио-тренировках и… и в рукопашке. — Я это заметил, — сдержанно сказал Фор. Не заметить было нельзя. То, с какой лёгкостью во время боя она уклонялась от выпадов партнёра, неожиданно подныривая под атакующую руку, не позволяя не только нанести полновесный удар, но даже дотронуться до себя, делая временами подсечки, которым в Бесстрашии её не обучали, осуществляя захваты, которые не показывали, наводило инструктора на мысль, что все её победы в контактных боях совсем не его заслуга. — Кто тебя учил? — спросил он. — Отец, — честно ответила Скай. — Когда мама забеременела, папа мечтал о сыне. А родилась я. Вот, — закончила она так, как будто это всё объясняло. — И чему он тебя обучал? — Очень многому, я занималась целых два года. Это и дыхательные упражнения, и силовые, на координацию движения, на выносливость, на концентрацию внимания… да много чего ещё. Дед всегда говорил ей, что умелое переплетение лжи с толикой правды делает всё сказанное очень правдоподобным, и сейчас видела, как в глазах Фора недоверие постепенно тает. — А тебе это зачем было надо? — спросил он. — Я мечтала стать Бесстрашной, просто бредила вами. — Скай смотрела в глаза так искренне, что не было никаких причин усомниться в правдивости её слов. — Считала дни до церемонии Выбора и думала, что у меня будет больше шансов пройти Инициацию, если приду сюда уже немного подготовленной. — Она помолчала, а потом осторожно продолжила: — Мне нужно увеличить нагрузку, иначе я утрачу форму и растеряю навыки. Дайте мне дополнительные часы для занятий, сэр. Если в самом начале беседы вопросы инструктора больше походили на допрос, таким резким тоном он их задавал, сопровождая цепким, подозрительным взглядом, то по мере того, как Скай отвечала, его лицо разглаживалось, выражение смягчалось, и в конце даже улыбнулся. — Окей, я подумаю… И да, ты можешь звать меня Фор.***
Самостоятельные тренировки стали для неё отдушиной. По натуре не очень общительная, прекрасно осознающая, что стоит на голову выше своих сверстников и в мастерстве владения оружием, и в технике рукопашного боя, но вынужденная скрывать свои способности, занимаясь отдельно, она давала себе волю и доводила организм до изнеможения — до трясущихся рук и подкашивающихся ног, до ломоты в суставах и тянущей, безумной, но такой привычной, а потому бесконечно приятной боли во всех мышцах. С шести лет, сразу после первого тестирования и получения результата на соответствие фракции Бесстрашия, её готовили к будущей миссии — ежедневные, ежечасные изнурительные тренировки проводились лучшими инструкторами Чикаго. И то, что это были отец и родной дед, ситуации не меняло. Напротив, эти учителя поблажек не давали и требования предъявляли самые высокие: её на многие часы запирали одну в тёмной комнате, учили ходить по канату, задерживать дыхание, подолгу стоять без движения и висеть на перекладине на одной руке, показывали, как обращаться с холодным и огнестрельным оружием, как использовать для защиты и нападения обычные вещи — карандаши, ложки и ключи, шнур от электроприборов и туалетный ёршик. Когда детский скелет окреп и на него наросло достаточно мяса, Скай занялась гантелями и штангой. Её учили лгать — обстоятельно, легко, правдоподобно. Наряду с этим учили распознавать, когда кто-то другой лжёт или говорит полуправду: по мимике и движениям глаз, жестам рук, положению тела и даже по высоте и тембру голоса. Тест на соответствие проводили каждый год, процентное соотношение менялось, но Бесстрашие безоговорочно лидировало. И тренировки продолжались. Скоро она могла поднимать тяжести, превышающие её собственный вес, бежать без остановки более трёх часов и её дыхание почти не сбивалось, стрелять и бросать ножи практически из любого положения, забираться на вертикальную поверхность — стену или дерево без веток — высотой около десяти футов без дополнительных приспособлений. Ей очень нравились единоборства, уходящие своими корнями в прошлые столетия, и она с удовольствием занималась с отцом рукопашным боем. Борьба одной стёртой с лица Земли восточной расы, основанная на знании человеческой анатомии, позволяла бойцу меньшего веса и роста брать верх и даже убивать противника ударом руки или ноги без какого-либо оружия — здесь скорость имела больше значения, чем физическая сила. И отец учил Скай использовать эти свои сомнительные с точки зрения обычного Бесстрашного достоинства, делая упор на ловкость и быстроту реакции. Но настоящей её страстью стала катана — культовое холодное оружие всё того же восточного народа, уничтоженного более столетия назад. Поистине, люди прошлого знали толк не только в искусстве контактного боя, но и в мастерстве владения красивым смертоносным клинком, похожим на длинное узкое мачете! К шестнадцати годам, когда наступил день церемонии Выбора, единственное, чего она не умела, это противостоять сыворотке правды. А так как неофитам, выбравшим своим домом Искренность, в финальном тесте в обязательном порядке делали инъекцию этой страшной субстанции, заставляющей при всех рассказывать о своих самых сокровенных тайнах и желаниях, то ещё и поэтому ей срочно нужно было убираться из фракции, которая когда-то дала ей приют. Получив разрешение инструктора, Скай аккуратно посещала занятия по стрельбе и владению холодным оружием, всё остальное время проводя в Яме, используя перерывы, отведённые для отдыха, а порой обеда и даже сна: ежедневно два часа в быстром темпе на беговой дорожке, потом силовые нагрузки, под занавес снова кардио. Вечером, когда Яму заполняли старшие, а неофитам вход туда был закрыт под страхом наказания, она поднималась на крышу, где делала дыхательные упражнения со статическим замиранием. Ей всегда нравились крыши. Не сказать, чтобы там легче дышалось, да и небо практически всегда было затянуто облаками, но ощущение простора наполняло её сердце чувством свободы. Как-то, возвращаясь с тренировки уже после наступления темноты и проходя мимо опустевшей Ямы, Скай с удивлением увидела Эрика, который объяснял одной из неофиток основные приёмы борьбы, показывал базовые движения, способы ухода с линии удара противника. Она узнала девушку: переходник из Эрудиции, болтливая и шумная до звона в ушах, та постоянно собирала вокруг себя толпу слушателей, при этом не обладала никакими талантами ни для того, чтобы быть в Бесстрашии, ни, в особенности, чтобы иметь право находиться рядом с Эриком. Сейчас Скай даже не смогла вспомнить её имя. Она замерла, притаившись за несущей колонной, и украдкой смотрела. Эрик терпеливо, без тени так свойственной ему раздражительности, поправлял девушке стойку, положение рук, корректировал угол наклона корпуса или согнутого локтя. И время от времени забывал убрать ладонь с её тела. В итоге Скай накрыла такая волна гнева, что её замутило, и она поспешила уйти, опасаясь выдать своё присутствие. На следующий день во время спарринга Шейд², их второй инструктор, поставил её в пару с ночной ученицей Эрика, и Скай с удовольствием разбила ей лицо в кровь, за что получила одобрительную ухмылку Шейда и озадаченный взгляд Фора. А Эрик, который именно в это утро наконец-то почтил тренировку своим присутствием и, собственно, ради которого и была проведена вся эта демонстрация её, безусловно, заслуживающих поощрения способностей, даже не глянул в сторону победительницы, горделиво посматривающей на него с ринга. И, как выяснилось позже, лучше бы и не смотрел.