Чокнутая

      Сегодняшнюю тренировку по рукопашному бою проводит Шейд. Инструктор взвинчен и зол: глубокой ночью практически всё руководство фракции и большинство старших отправились на зачистку района около бывшего Миллениум-парка, а его оставили возиться с инициируемыми. Он шипит и плюётся, и ищет, на ком бы сорваться.       — Стинки, на ринг! — Голос Шейда не предвещает ничего хорошего. Неофит послушно запрыгивает на помост и ждёт, когда назовут его напарника. Но тренер не торопится, лениво стягивая с себя майку. — Защищайся, урод!       Нападение следует мгновенно и жёстко — инструктор без дополнительных предупреждений бьёт парня в живот и тут же другой рукой наносит мощный удар под рёбра. Удар слишком сильный, и Стинки сгибается, стонет, не в силах ни защититься, ни что-либо сказать. Но Шейда это не заботит, он даже не даёт ему возможности распрямиться, лениво разворачивается и ударом ноги в голову валит его на пол. По рядам неофитов проходит ропот: это против правил, это жестоко и неправильно. Где старший инструктор, где лидеры? Шейд хмуро смотрит на стайку перешёптывающихся подростков, сплёвывает и вызывает следующего. История повторяется. Затем следующего.       И следующего:       — Мэгги!       Скай вздрагивает. Она смотрит, как подруга медленно, оттягивая момент расправы, подходит к рингу и поднимается по ступеням. Принимает боевую стойку, прикрывая левым локтем живот, но все прекрасно понимают, что ей это никак не поможет. Только не сегодня. Губа Мэгги закушена, хотя во взгляде нет страха, лишь сосредоточенность. Вопреки своей кукольной внешности, лёгкому нраву и врождённой весёлости, бывшая Дружелюбная выделяется среди сверстников твёрдым характером и смелостью, присущей настоящему Бесстрашному. Но Шейд слишком опытен для неё и взвинчен, а потому беспощаден: он наносит ей короткий и мощный апперкот в нос и верхнюю челюсть — всего один, но его вполне достаточно — её голова дёргается, раздаётся тошнотворный хруст, и Мэгги падает, заливая ринг кровью.       У Скай гудит в ушах, от жестокости происходящего путаются мысли и внутренности скручивает. На миг она теряет способность видеть и слышать, поэтому понимает, кто является следующей жертвой, лишь когда та уже стоит на ринге — это девушка с рыжими волосами, которую Эрик тренирует по ночам. Девушку зовут Катерина, теперь Скай хорошо помнит её имя. После того случая она в течение недели, каждый вечер после наступления темноты прокрадывалась в Яму, чтобы наблюдать за их занятиями, и видела то, чего не замечала ученица Эрика, и в чём, пожалуй, пока не отдавал себе отчёта и сам учитель. Она желала девушке переломать ноги где-нибудь на ступеньках в тёмных переходах, а ещё лучше свернуть шею, порой готова была сама столкнуть её с моста в пропасть, ревновала и злилась, наблюдая за ними, но походы свои не прекратила.       «Где Эрик?! Где Фор?! Кто-нибудь остановит этого психа?»       Но все молчат и отводят взгляд, опасаясь привлечь внимание взбешённого инструктора, который уже готов размазать по рингу очередного ни в чём не повинного неофита.       — Не боитесь, инструктор? — Вопрос Скай разбивает звенящую от напряжения тишину.       — Чего, блять? — Лицо Шейда искажает злоба, и сбившиеся в кучку подростки невольно делают шаг назад.       — Я говорю, вы не боитесь, что Катерина надерёт вам задницу? Возьмите, что ли, кого в помощь. Вдвоём вы с ней, может быть, и справитесь. — От той бури эмоций, которые клокочут в ней яростной лавой, всё чинопочитание слетает, как ненужная шелуха, её слова сочатся ядом, а взгляд почти такой же злой, как у того, к кому она обращается.       — Ты ёбнулась? — Шейд с высоты своего роста, увеличенного возвышением подиума, смотрит на недомерка с белоснежными волосами и выглядит при этом почти растерянным, так, что стоящий рядом с рингом Бесстрашный-первогодок невольно усмехается.       — Это же Луни, — говорит тот.       — Кто, блять?       — Сумасшедшая. Говорят, в день Выбора она прыгнула в яму, хотя Эрик сказал ей, что сетку убрали.       — Я ей не Эрик, и здесь не будет спасительной сетки, — шипит Шейд и нехорошо улыбается. — На ринг, чокнутая сучка!       Скай изучает противника: он выше Эрика, шире в плечах и тяжелее — не менее двухсот фунтов, а то и все двести десять. С таким носорогом нужно быть очень осторожной. Главное, не попасть под прямой удар, иначе он просто её убьёт.       Инструктор идёт на свою подопечную, чуть разведя руки в стороны: схватить её в охапку, сжать до сочного хруста костей, поднять над головой, а потом швырнуть со всей силы вниз и, не дожидаясь приземления тела на пол, наподдать ногой, словно мяч — в живот, в голову, в грудь, куда придётся, лишь бы оно стонало, трещало, мучительно крючилось, истекало кровью и молило о милосердии. Как стонали бы, извивались от боли и истекали кровью эти ублюдки изгои, которых бы он крушил без жалости, без пощады… и не было бы им спасения… «Если бы, мать их…» Белоснежные зубы сверкают на тёмном лице в свирепой улыбке, в глазах плещется безумие, когда он бросается на Скай, пытаясь сокрушить своей массой. Но в тот самый момент, когда Шейд переносит всю тяжесть тела на одну ногу, на самые кончики пальцев, готовый подмять её под себя, она делает молниеносный выпад в сторону, и ему не удаётся удержать равновесие — он со всего маху падает на ринг.       Вздох облегчения проносится по рядам неофитов, но инструктор легко поднимается на ноги, фыркает и мотает головой. Похоже, он наконец-то очнулся от своих мыслей.       Шейд не воспринимает девчонку всерьёз и не утруждает себя оригинальностью. Он действует по отработанной схеме — правой рукой под дых, левой под рёбра, в печень. Но в этот раз противник у него юркий и спорый. Скай не стоит на месте, её движения стремительные, рваные: увернувшись от первого удара и уклонившись от второго, она успевает лягнуть его в голень. Инструктор хмыкает, злость сменяется заинтересованностью профессионального бойца.       Краем глаза Скай замечает, что народу в Яме прибавилось, но рассмотреть подробнее не получается, так как Шейд делает очередной бросок в её сторону. Несмотря на габариты, его движения быстрые и лёгкие. Ему удаётся вскользь достичь цели, и хотя удар получается смазанным, красная струйка течёт из уголка губ Скай. Она уворачивается от очередного замаха, и рука Шейда рассекает воздух, лишь в последнее мгновение цепляясь за край её футболки. «Попалась!» Инструктор тянет добычу к себе, но через мгновение понимает, что в его ладони лишь безжизненная ткань, тогда как полуголая девчонка, юркой змейкой выскользнувшая из, казалось бы, успешного захвата, снова на безопасном от него расстоянии.       По Яме разносится очередной вздох, переходящий в неясный ропот, перемежаемый присвистом, в котором слышится такое неподдельное изумление, что Шейд останавливается, чтобы выяснить причину. Он оглядывается, находит источник и на миг замирает:       — Ну, нихуя себе…       Скай знает, что не красавица. У неё маленькая грудь, бёдра слишком узкие, ляжки перекачанные, а икры чересчур рельефные. Её ноги сильные, быстрые, с хорошей растяжкой, способные вырубить противника гораздо габаритнее их обладательницы, но в плане женской соблазнительности проигрывают ногам самой рядовой Отречённой или Дружелюбной. У неё не слишком привлекательные руки, с чрезмерно развитой дельтой и выпуклыми, чётко очерченными бицепсами. Хотя больше Скай стесняется своих ладоней — жилистых, от постоянных нагрузок с чуть вздутыми венами, с мозолистыми от регулярных тренировок костяшками, с уже деформированными пястными суставами, — и их не спасает даже изящная в своей миниатюрности форма. Ладони, и ещё живот — плоский, без капли жира и намёка на приятную мужскому взгляду округлость — доставляют ей массу душевных страданий, потому что от них на милю несёт чем-то грубым, некрасивым, почти уродливым, неподходящим молодой девушке настолько, что лишь огромным усилием воли и постоянными мысленными уговорами Скай убеждает себя не комплексовать по этому поводу. Она воин и боец, главное — не красота, а сила, выносливость и ловкость.       По её мнению, со всем этим можно бороться только одним способом — носить скрадывающую малопривлекательную реальность одежду: мягкие, свободно спадающие тренировочные брюки скрывают не особо женственные ноги, сверху же она всегда надевает что-то только с длинными рукавами, до середины закрывающими некрасивые ладони. Именно такую футболку комкает сейчас в пальцах их ошарашенный инструктор.       Однако Бесстрашные, разглядывающие её тело, ошеломлены не впалым животом, не хорошо оформленной спиной и чётко очерченными руками. Они привыкли к ежедневным изнурительным занятиям и физическим нагрузкам, и сами имеют атлетическое телосложение. Поэтому подобные вещи не являются для них чем-то необычным, а уж, тем более, предосудительным или отталкивающим. Не из-за этого Бесстрашные с изумлением глазеют на юную неофитку, с такой злостью сверлящую взглядом Шейда. Всё её тело покрыто татуировками — и это не угольного цвета символы фракций, изображения животных или птиц, знаки или орнаменты — к такому бойцы также привычны. Тату у неё цветные: сочные, яркие, сумасшедшие; узоры сплошным ковром покрывают спину, живот, руки. И зрелище это настолько для всех неожиданное, что в первые мгновения никто не находит, что сказать.       По негласным правилам разрисовывать свои тела могут лишь Бесстрашные. Некоторые неофиты, не дожидаясь окончания Инициации и посвящения в полноправные члены фракции, посещают салон Тори Ву, торопясь украсить свои тощие плечи изображением горящего пламени, но за крайне редким отступлением рисунки накалывают исключительно чёрными чернилами. Правила нигде не закреплены, однако их никто не оспаривает, и все их придерживаются. Разноцветные татуировки не приветствуются — это немодно, смешно, крамольно, это отдаёт инакомыслием и почти мятежом. Никто в здравом уме не делает цветные тату.       От резкого, почти акробатического выверта в стремлении избавиться от захвата, и последующего кувырка, спортивные штаны Скай немного сползают, и то, что раньше скрывалось длиной футболки, сейчас выставлено на всеобщее обозрение — косые мышцы живота становится видно почти до самого лобка, а сзади взглядам открывается ложбинка между ягодицами — и зрители понимают, что татуировки на торсе не заканчиваются. Скай машинально поддёргивает брюки, шмыгает носом и трёт его кулаком. Выходит настолько по-ребячески, что она злится ещё больше.       «Молись, говнюк!»       Скай отступает на самый край ринга, освобождая себе место для манёвра, но Шейд воспринимает это по-своему.       — Тебе некуда бежать, куколка. — Он манит её пальцем, и его губы изгибаются в самодовольной усмешке: — Иди к папочке…       Она прикрывает веки и делает резкий глубокий вдох в живот, как учил отец, затем медленно через рот выдыхает, так и не подняв глаза на инструктора. Ей нет нужды смотреть на него, чтобы чувствовать каждое его движение, ощущать дыхание, слышать, как стучит его сердце, а по венам течёт кровь. Она предвидит любой шаг, который он может сделать, прежде, чем он захочет сделать его.       Продолжая смотреть себе под ноги, Скай начинает разбег, увеличивая скорость с каждым толчком ноги, с каждой отмашкой ладони, и несётся вперёд так, будто ринг бесконечен. Однако, когда до цели остаётся не более двух ярдов, вдруг падает на колени, разведя бёдра в стороны и отклонив корпус назад, проезжает остаток пути, скользя по полу, и бьёт основанием ладони Шейду чуть ниже пупка, вкладывая в удар не только собственную силу, навыки и всю мощь инерции, с которой двигалась, но и гнев, боль и обиду за подругу и товарищей.       Шейд бесстрастно наблюдает за бегущей к нему неофиткой. Он весь подбирается, готовый насадить это цветастое и такое не по-детски ладное тело на кулак, но в какой-то момент вдруг теряет её из виду. И в тот же миг ему становится нечем дышать: воздух колючей глыбой льда растрескивается в самом низу живота, поднимается вверх, блокируя лёгкие и закупоривая горло, что вынуждает его задыхаться и хрипеть. Практически сразу открытой ладонью другой руки Скай бьёт под рёбра — коротко и резко. Шейд замирает, его тело пронзает острая, парализующая боль от копчика до затылка, оно немеет, а колени подламываются. Скай стремительно перекатывается, прыжком встаёт, чтобы тут же, оттолкнувшись обеими ногами от пола, с безумным клекочущим криком врезать этому темнокожему красавчику одной ногой в нос, а второй в подбородок — снизу вверх, так же, как он до этого Мэгги. Дуплет получается на славу, и Шейд падает на ринг, пачкая всё вокруг себя кровью, хрипит и сыплет проклятиями.       Победительница стоит рядом, она тяжело дышит, скорее от перевозбуждения, чем от усталости. Её волосы растрепаны, белый спортивный лиф весь в красных пятнах, а на лице блуждает счастливо-глуповатая улыбка. Только сейчас Скай видит здоровенную толпу — грязные и уставшие бойцы вернулись с ночной вылазки и теперь собрались около ринга. Одни одобрительно кивают, и некоторые даже аплодируют, другие в замешательстве качают головой. Лица в её глазах расплываются, и она не может определить никого конкретно, даже Фора, которого мысленно призывала на помощь всё долгое утро. А он стоит там, среди своих товарищей, и по обыкновению хмурится, но сегодня смотрит на неё без осуждения. Лохматая, с ослепительно-белыми волосами, полуголая, окровавленная, изрисованная дурацкими татуировками — Фор впервые готов согласиться с Эриком — у этой девушки явно что-то не в порядке с головой. И почему, интересно, в финальном рейтинге у неё лишь третье место, тогда как те, кому она уступила, сидят сейчас на полу, утирая разбитые носы?       Когда Скай начинает различать лица и видит Эрика, то понимает, что он уже некоторое время разглядывает её. Рядом с ним стоит Бесстрашный, который ранее просвещал Шейда, и сейчас он с не меньшим усердием что-то быстрой скороговоркой докладывает ему. Эрик внимательно слушает, не отрывая от неё взгляда, а потом, глядя ей прямо в глаза, на треть дюйма медленно наклоняет голову, разворачивается и уходит прочь.       Её обступают неофиты: парни хлопают по спине, Стинки подаёт сдёрнутую футболку, кто-то треплет по голове, а Мэгги и Катерина держат за руки. Но Скай не видит и не слышит ничего вокруг. Сейчас для неё имеют значение только этот взгляд и еле заметный благодарный кивок, смысл которого поняла она одна.       «Наконец-то!»