Чокнутая

      Яркая вспышка ослепляет глаза, от оглушительного грохота уши закладывает плотной ватой — взрыв раздается почти сразу, как они прибывают на место и начинают выгружать снаряжение из грузовиков. От взрывной волны ветхое здание в центре игрового поля рассыпается в труху, образуя клубы дыма и пыли. Окруженный группой неофитов Шейд с ужасом наблюдает за разлетающимися частями тел оттуда, куда буквально минуту назад отбежали несколько расшалившихся подростков. Голова с чёрно-зелёным ирокезом, словно чудовищный неразорвавшийся снаряд, падает в нескольких ярдах от них и подкатывается к ногам. Кто-то начинает истерически визжать, кого-то скручивает в рвотных спазмах. Первым приходит в себя Лиам.       — Неофиты, к машинам! — Его команды чёткие, простые и понятные. — Остальные, оружие к бою!       Новобранцы с бесполезными бластерами в руках пятятся к грузовикам, озираясь по сторонам в поисках угрозы. И она не заставляет себя ждать — внезапно со всех сторон налетают вооруженные люди в грязных лохмотьях, одних расстреливая в упор, других круша прикладами. Пытаясь защитить неофитов, Бесстрашные отбивают атаку, но изгоев слишком много. Они накрывают всё вокруг сплошной серой лавиной — пешком и на драгстерах, — погребая под собой любые проблески чёрного.       Скай кашляет и почти ничего не видит в дыму, в момент взрыва она находится недалеко от рухнувшего строения. Кто-то грубо хватает её за талию и перебрасывает через плечо. Она колотит сжатыми кулаками по спине похитителя, однако с тем же успехом может стучать в стальную дверь. Рукоять висящей на её поясе катаны больно впивается в бок, но оказывается зажата так, что достать клинок нет никакой возможности. Сколько насмешек Скай наслушалась, пока они ехали сюда — только ленивый не попытался блеснуть остроумием по поводу её экипировки! И лишь Фор не смеялся, но взял с неё обещание, что на время игры меч останется в грузовике. Она не успела ни разоружиться, ни получить из рук инструктора бластер.       Извернувшись, она впивается зубами в шею изгоя. Тот рычит и пытается оторвать от себя обезумевшую жертву, бьёт по рёбрам, по спине, в голову. Скай съёживается от ударов, сжимает челюсти и изо всех сил дёргает, вырывая кусок плоти, сваливается с изгоя, выплёвывая на ходу свою мерзкую добычу. По подбородку течёт чужая кровь, она ощущает во рту её вкус, от чего к горлу подкатывает тошнота. Мужчина — огромный, страшный в своей ярости от боли и злости — матерится и тянется к оружию на поясе.       — Ах ты, мокрощелка, — рычит он. — Убью, тварь. Малолеток сказали брать живьём, но кто вас будет считать?       Не глядя, изгой нащупывает рукоятку пистолета и достаёт его из кобуры. Как заворожённая, Скай наблюдает за его движениями, не в силах пошевелиться. «Территория зачищена и проверена, — бьются в её голове слова Фора. — Волноваться нет причин». На неё накатывают гнев и обида, правая ладонь обхватывает рукоять.       Изгой замирает, так и не подняв оружие. Жгучая боль, которая пульсирует в его разодранной шее, перемещается вперёд и опускается вниз, разливаясь по животу до самого паха. Из ослабевших пальцев выскальзывает пистолет. Мужчина хватается за горло и бестолково смотрит на окрашенные красным руки. Потом переводит взгляд вниз, и глаза почти вылазят из орбит от удивления — его обтянутое серым свитером выступающее брюхо раскроено по диагонали, оттуда уже вываливаются смердящие внутренности. Одной рукой он пытается удержать кровь в перерезанном горле, а второй стянуть края разреза на животе.       — Ты что сделала, сука? — булькает его голос в предсмертном сипе.       — Кажется, я убила тебя, — говорит она. С лезвия катаны бордовые капли стекают на землю у её ног.       Скай подбирает пистолет и засовывает его за пояс. Осевшее мешком тело не производит на неё никакого впечатления. Она только что убила человека и ничего не чувствует — ни радости, ни раскаяния. Может быть, что-то из этого придёт к ней позже, но пока она думает лишь о том, что владеть приёмами кэндзюцу, конечно, хорошо, однако и иайдо¹ тоже иногда бывает полезным. Своим выводом ей хочется поделиться с дедушкой, и её губы кривятся в усмешке от несвоевременности такого желания. Она убирает клинок обратно в ножны — Z-образный удар получился идеальным, дед мог бы гордиться ею.       А мир тем временем сходит с ума.       Осознание этого накрывает её волной сразу, как она оглядывает поле, на котором должна была состояться игра. Скай видит оторванную голову урождённого неофита, его ирокез почти не помялся. Видит женский труп с изящными длинными ногами — даже в смерти Лили не утрачивает своей привлекательности, хотя в её груди зияет дыра, а полчерепа снесено и видно мозги. У синей базы невысокий изгой в кожаной безрукавке с размаху впечатывает приклад в лоб рыжему парнишке-неофиту, на лету подхватывает обмякшее тело, не давая ему упасть, и грузным шагом направляется прочь со своей ношей. В дальнем конце площадки, под одной из игровых вышек, сквозь копошащуюся серую массу афракционеров мелькают огненные кудри Ру. Туда уже спешит Мора, перепрыгивая через поросшие мхом коряги, её чёрный гребень сбился набок, а рот открыт в исступлённом крике. Она врезается в нападающих, сшибая одного плечом, другому стреляя в упор прямо в лицо. На короткое время изгои расступаются, но силы слишком неравны, и стена из их спин снова смыкается как кошмарное море. До Скай доносятся звуки выстрелов, возгласы бессильного гнева её старших товарищей и торжествующий вопль победителей. Будто в страшном сне она видит, как неофиты — шестнадцатилетние подростки — храбро, на грани отчаяния, вступают в рукопашную схватку со взрослыми вооружёнными мужчинами, и проигрывают один за другим, падая под сокрушительными, безжалостными ударами кулаков и прикладов, оседая на руки своих противников, которые собирают бездвижные тела, словно безумные садоводы-селекционеры урожай.       Вокруг всё насквозь пронизано беспомощными воплями и стонами боли. Скай чувствует запах пороха, крови, пота и выхлопов двигателей — густой, вязкий, забивающий лёгкие и носоглотку смрад смерти. Злые окрики чередуются с отрывистыми приказами, свист мачете сменяют глухие удары плоти о плоть. Вместе с непрекращающимися очередями и одиночными хлопками выстрелов, рёвом драгстеров и отборной бранью, всё это смешивается в чудовищную какофонию, от которой кровь стынет в жилах и мутится разум.       «Так не бывает… Такого просто не может быть!»       Но вот совсем рядом, за упавшей бетонной балкой, снова кто-то хрипит в предсмертных судорогах, однако ещё борется за свою жизнь, и она различает фигуры изгоев, которые, словно шакалы, облепляют противника стаей. Их руки безжалостно, методично поднимаются и опускаются, огромные тесаки врезаются в чьё-то уже почти неподвижное тело, и от чавканья рассекаемой плоти, смачного хруста костей её трясёт мелкой дрожью, ей хочется бежать, забиться хоть в какое-нибудь укрытие и скулить от страха и ужаса.       Скай охватывает отчаяние. Сейчас она уверена, что они все погибнут: их очень мало, нет оружия, от штаба Бесстрашия ехать больше часа — даже если лидеры увидели нападение сразу и тут же направили помощь, бойцы подоспеют, когда будет уже слишком поздно. Надежда только на отряд, охраняющий Стену вблизи Дружелюбия; если им отдадут приказ оставить свой пост и приехать сюда, то шанс ещё есть. Она с мольбой смотрит вдаль — туда, где на горизонте виднеются верхушки самых высоких небоскрёбов Чикаго.       Она не одна такая, в ком пробуждается первобытное желание бежать куда угодно, без оглядки, лишь бы подальше от этого безумия. В её сторону несётся стройная фигурка в чёрном, сзади огромными прыжками скачет изгой, настигает и почти уже хватает за плечо. Бегунья даже не пытается сопротивляться, она просто бежит изо всех сил. Видя кого-то таким же беспомощным и жалким, какой только что ощущала себя сама, Скай встряхивается, её оцепенение проходит. От стыда волна жара прокатывается по телу, уступая место досаде. Как можно рассчитывать стать помощницей Эрика, если от вида кишок и пары трупов она застывает цементным столбом, словно распоследняя трусиха?! Её выстрел точен, на лбу мужчины появляется небольшое отверстие, он нелепо вскидывает руками и падает. Подбежавшая неофитка всхлипывает, в её глазах паника. Скарлетт.       — Оружие есть? — спрашивает Скай. Та молчит и только мотает головой. — Если дам пистолет, справишься?       Скарлетт кивает, делает над собой усилие и наконец произносит:       — Я была одной из лучших в стрельбе.       — Вот и хорошо, — говорит Скай. — Прикрой меня, я поищу ещё что-нибудь.       Они не задают друг другу ненужных вопросов, обе прекрасно понимают — сейчас не время обсуждать, что случилось, и разбираться, почему так происходит. Главное — спастись, защититься самому и, по возможности, помочь товарищу. Главное — выжить. Скай отдаёт пистолет, а сама приседает около тела Лили, шарит по карманам, ощупывает складки одежды. Винтовки, которыми были экипированы старшие, рядом нет. Скорее всего, афракционеры забрали драгоценный трофей. Скай не находит ни пистолета, ни даже ножа, и от бессилия скрипит зубами. Справа из-за деревьев слышится звук мотора, и она поднимает глаза — в их сторону направляется трайк. Скарлетт касается её плеча:       — Смотри.       От группы изгоев, которые только что расправились с Морой и Ру, отделяются трое и двигаются к ним, остальные рассредоточиваются по территории. Скай с тоской понимает, что добежать до убитого изгоя, преследовавшего Скарлетт, и у которого наверняка есть оружие, она не успеет.       — Я беру трайк, а эти твои, — говорит Скай. — Не давай им подойти близко, стреляй, когда будешь уверена.       Скарлетт молча кивает. Троица афракционеров переходит на бег. В их руках автоматы, но они пока опущены. Скай снова обнажает катану.       Одно из упражнений, которому дедушка её обучал, заключалось в том, что нужно было разбежаться, оттолкнуться ногами, перескочить через голову противника, кувырнувшись в воздухе, а когда приземлишься сзади, нанести удар по его неприкрытой спине. Но она ни разу не проделывала такого с движущейся целью.       Трайк приближается, водитель с трудом удерживает руль — машину швыряет на кочках и рытвинах, но он не снижает скорости и неумолимо несётся прямо на девушек. Скай опускает голову, прикрывает глаза и глубоко вдыхает, как тогда, на ринге. Но сегодня ей нужно видеть своего врага, сегодня на кону стоит её жизнь. Сзади раздаются два пистолетных выстрела, третьего она не слышит и бежит вперёд, навстречу своему противнику. Катана в правой руке почти не сбивает ритма отмашки. В трёх ярдах от трайка Скай делает мощный толчок ногой, и очередная неуместная мысль о том, как замечательно иметь, пусть и некрасивые, но сильные ноги, веселит её, хотя улыбка больше похожа на злобную гримасу.       Скай не делает кувырок — у неё не будет возможности напасть сзади. Пролетая над головой изгоя, она высоко поджимает ноги, борясь с искушением пнуть в запрокинутое недоуменное лицо. А вместо этого рубит катаной вниз — не глядя, наотмашь, и её сердце заполняет дикое, варварское ликование, когда она ощущает, как клинок встречает препятствие и с лёгкостью рассекает его. Коснувшись земли, Скай удерживается на ногах, по инерции пробегая ещё несколько шагов, потом останавливается и оборачивается назад. Разрубленный почти до пояса водитель свалился с сиденья, но туда уже шагает изгой с перекинутой через плечо Скарлетт. Мужчина выравнивает покосившийся трайк, садится за руль, придерживая свою ношу одной рукой, делает в сторону Скай угрожающий жест и уезжает.       Около базы «синих» снова какая-то активность, и она видит Шейда, размахивающего винтовкой, словно дубиной. Его левая рука висит неподвижно вдоль тела, однако он всё ещё в силах за себя постоять и нанести урон троим наседающим на него афракционерам. За одним из грузовиков укрылся кто-то из своих, и строчащие оттуда очереди выкашивают ряды врагов, наполняя сердце Скай злым торжеством. Она решительно направляется на выручку своему инструктору, но путь ей преграждает высокий мужчина с винтовкой Бесстрашных за плечами и огромным мачете в правой руке. Его светлая бородка аккуратно подстрижена, длинные волосы забраны чёрной банданой, и Скай удивлённо рассматривает странного изгоя — несмотря на возраст, его всё ещё можно назвать привлекательным. Но вот изгой поворачивает голову, и она видит безобразный шрам, пересекающий правую половину его лица. И морщится от отвращения.       — Пошли-ка со мной, малышка, — говорит мужчина, хмыкая в ответ на её реакцию. — По-хорошему. Иначе я сделаю тебе больно.       — А там, куда ты меня отведёшь, мне не сделают больно? — с сарказмом спрашивает Скай, отводя руку с катаной в сторону.       — Я не знаю, моё дело тебя доставить, — пожимает плечами её необычный собеседник. Он не может скрыть восхищения и одобрительно качает головой: — Какая красивая у тебя катана. Она займёт почётное место в моей коллекции.       — Сначала тебе придётся её у меня отнять, — говорит Скай и принимает боевую стойку.       Изгой с искренним огорчением смотрит на неё и скидывает с плеча винтовку на землю:       — Жаль. Мне не хочется тебя травмировать.       Скай чувствует, как её переполняет ярость. Она знает, что это плохо, — нужно отрешиться от эмоций, особенно от негативных, и сосредоточиться на бое, — но ничего не может с собой поделать. Пальцы подрагивают в предвкушении, приятное волнение щекочет где-то в горле — это не тренировочный бой, сейчас ей придётся сражаться за свою жизнь. Оружием, владению которым её обучали с самого детства. С достойным противником.       Она нападает первая — жёстко, стремительно, не давая ему подготовиться. Её движения почти неразличимы для глаз, и вот он уже хватается рукой за раненое плечо.       — Кто тебя обучал? Фор? — Мужчина ошеломлён. Скай усмехается с такой заносчивостью, что он удивлённо вскидывает брови: — Я сказал что-то смешное?       Она делает очередной выпад и снова ранит своего противника — разрез на его бедре глубокий, длинный, и из него сочится кровь, пропитывая брюки. И презрительно фыркает:       — Это я его обучала. — Она всё ещё злится на старшего инструктора, хотя понимает, что решение не выдавать неофитам боевое оружие принимал не он. — Я знаю, кто ты. Ты плохо учил нашего Фора, сейчас мне приходится его переучивать.       Она кружит возле него, наседает, и снисходительно улыбается, уверенная в своём превосходстве. Тот уже оценил опасность, и теперь собран, он умело отражает её выпады, уклоняется, но делает это без азарта, и сам не атакует. Упоение боем и собственным мастерством не позволяет Скай даже предположить, что мужчина может биться не в полную силу. Что один, отдельно взятый изгой, просто не подписывался убивать детей.       Рёв двигателя отвлекает обоих — рядом останавливается драгстер. За рулём сидит афракционер в разорванной куртке и грязных джинсах, в его руках автомат наизготовку, а на коленях неподвижно лежит девушка-неофит.       — Помочь? — спрашивает он и направляет дуло на Скай.       Изгой с тесаком злобно цыкает, и непрошеный помощник перекидывает оружие за спину, но отъезжать не спешит. В лежащей фигурке Скай узнаёт Катерину. Никто из мужчин не успевает разглядеть движение, сделанное Скай, они видят лишь сверкающую дугу, вспыхнувшую на мгновение, и вот её противник падает сначала на колени, потом заваливается набок и хрипит, а из его горла хлещет кровь, словно из водомёта. Сейчас Скай наконец-то понимает, что чувствует, отнимая жизнь — облегчение.       Они смотрят друг на друга угрюмо, напряжённо: водитель осознаёт, что пока будет доставать оружие, эта любительница размахивать странно длинным мачете успеет подбежать и порубить его в лохмотья; Скай же лихорадочно прикидывает, как в наименьшее количество скачков преодолеть разделяющее их расстояние. Она бросает быстрый взгляд туда, где Шейд отмахивался от врагов, и тревожно хмурится — теперь изгоев всего двое, но этого достаточно, чтобы скрутить обессилившего инструктора. Один держит, вывернув ему руки и не давая подняться, а второй уже занёс тесак, в любую секунду готовый его опустить. Взревевший мотор заставляет её дёрнуться — она смотрит на разворачивающийся драгстер, косится на Шейда, и с ужасом понимает, что ни к одному из своих товарищей добежать на помощь не успевает.       Её замах резкий, а бросок сильный, отчаянный. Катана летит со свистом, вращаясь в воздухе, и на втором круге входит изгою в шею, чуть ниже уха, проваливаясь по самую рукоятку. А Скай уже несётся вслед. Она уверена, что никто и никогда не проявлял такого неуважения к этому удивительному оружию, не швырял его, словно обычный мясницкий нож. Она почти видит, как древние воины проклинают чокнутую дикарку из будущего, переворачиваясь от такого надругательства в своих могилах, и мысленно просит у них прощения.       Безумными прыжками она достигает цели раньше, чем поверженный враг падает на землю с её драгоценной катаной в горле. Но прежде, чем выдернуть меч, бьёт с ходу ногой ошарашенного изгоя, который продолжает держать Шейда за руки, и только тогда с усилием высвобождает клинок, застрявший в позвоночнике убитого. Руки Шейда свободны, но он не торопится вставать, и Скай спихивает с него тело оглушённого изгоя. Затем присаживается на колени и с трудом переворачивает инструктора на спину, хлопает потихоньку по щекам. Тот наконец открывает глаза, а она замирает, не веря своим ушам.       — Что? — хрипит Шейд.       — Слышишь? — спрашивает Скай. Сама она уже отчётливо различает гул мощных машин, он всё ближе. На её глаза наворачиваются слёзы — Бесстрашные успели. Шейд слабо улыбается, но встать самостоятельно не в силах. Скай это не беспокоит — все ранения можно залечить, главное, они живы.       И всё же один удар она пропускает. Казалось, весь ужас остался позади — рёв родных драгстеров слышится совсем рядом, а на поле уже мелькают поджарые фигуры в облегающей чёрной одежде. Наверное, это её и расслабляет. Иначе чем ещё объяснить, что при всей своей натренированности она теряет бдительность и позволяет противнику подобраться к себе так близко? И тому удаётся огреть её по спине стальным прутом, или, скорее, огромным бревном, таким невероятным по мощи кажется ей этот удар. Скай практически ломает пополам, она теряет равновесие и падает, её сознание отключается. В себя она приходит на носилках. Над ней склоняется мужчина в знакомой униформе, его лицо и лысый череп покрывают сплошные чёрно-фиолетовые узоры, тоннели растягивают мочки ушей на добрых полтора дюйма, а в бровях и носу блестят шипастые кольца. Прекраснее лица Скай не припомнит.       — Как ты? — с тревогой спрашивает он, убирая шприц в сумку. — Ранена? Где болит?       — Я в порядке, — шепчет она. — Ударилась только.       Сил контролировать себя больше нет, и слёзы текут рекой — от безудержной радости, от облегчения, что всё завершилось, что осталась жива, что Бесстрашные не бросили их в беде и примчались на помощь.       — Не плачь, кроха, всё кончилось, — говорит лысый. — Теперь ты в безопасности.       Подходит второй Бесстрашный, бойцы вместе легко поднимают носилки и направляются к грузовикам. На земле лежат в ряд чёрные пластиковые мешки с характерными очертаниями, они уже не пустые, и Скай отворачивается, всхлипывая. Кто-то из бойцов помогает идти Шейду, поддерживая под руку, другая его рука висит безвольной плетью.       Мимо несут ещё одни носилки. Только по волосам Скай определяет, что это Фор. Его лицо — сплошная кровавая маска, видны лишь глаза, из которых медленно катятся слёзы, образуя на щеках светлые дорожки. Она встречается с ним взглядом, стискивает зубы, но не может удержаться, да и не хочет больше — тоже плачет и не стыдится этого. Её слабый кивок ему — это жест понимания, поддержки и прощения, ведь теперь они не только инструктор и ученица, старший Бесстрашный и неофит, закалённый в боях мужчина и необстрелянная девчонка — с сегодняшнего дня они коллеги, единомышленники, боевые товарищи, сражавшиеся рядом и потерявшие своих собратьев и друзей. Чудом выжившие.       А плакать не стыдно, даже мужчине.

Why don’t you cry, soldier, cry, There will be sorrow — until tomorrow, So cry, soldier, cry. Не стыдно плакать, солдат. Будет нам горе — утихнет вскоре, Так что плачь, плачь, солдат. U.D.O. — Cry Soldier Cry