Чокнутая

      Общая беда сковала стальной цепью всех членов фракции. Лица взрослых выражали озабоченность и решимость, притихшие дети не шалили, не резвились в тёмных переходах, не заключали пари в стремлении выявить самого отважного — того, кто не побоится пройти по наиболее узкому месту обрыва над пропастью или пересечь мост с завязанными глазами. Родные похищенных подростков застыли от горя. Все обиды, распри, недопонимания были на время забыты, тренировки и текущие дела приостановлены. Макс распорядился сократить количество городских патрулей и бойцов в нарядах, увеличив время дежурства. Лидеры отменили встречи и совещания за пределами штаба, отложили совместные проекты с другими фракциями, направив на поиск пропавших все ресурсы Бесстрашия. Разведчики, следователи и дознаватели были на выездах круглосуточно, возвращаясь в стены родной фракции лишь для донесений и короткого сна. Бесстрашные, работающие с изгоями-информаторами, не церемонились со своими подопечными — требовали нужных сведений, нередко пуская в ход кулаки, угрожали расправой родным и близким перепуганных осведомителей.       Вызов, брошенный оплоту городского правопорядка, поражал своей наглостью, масштабом и хорошей организацией исполнения: бесследно исчезли почти тридцать подростков, убиты десять опытных Бесстрашных и четыре неофита.       Со дня похищения прошло уже больше месяца, но единственная достоверная информация, которой располагал штаб Бесстрашия — ребята живы, их пытают. Никто не понимал, зачем похитители истязали неофитов, ведь в силу своего статуса они не владели никакими ценными сведениями. Определить же место их содержания никак не удавалось: ни уговоры, ни угрозы, ни допросы с пристрастием не помогали раскрыть эту тайну.       Наступив на горло собственной гордости, руководство Бесстрашия направило в Совет просьбу о помощи. Лидеров других фракций призвали оказывать всевозможное содействие при проведении на их территории обысков и допросов. Не все с пониманием отнеслись к такому призыву, но высказывать вслух своё недовольство ни один не решился, слишком страшен в своём усердии был человек, под непосредственным руководством которого проводились все эти обыски и допросы.       Из Эрудиции поступили медикаменты, а также новейшие приборы ночного видения, тестирование которых закончилось буквально на днях. Искренние привезли собак-следопытов и упаковки с сывороткой правды нового поколения. С сывороткой Джек Кан расставался с большой неохотой, но Эрик умел убеждать, и теперь допросы задержанных проходили гораздо быстрее и эффективнее, не оставляя после себя ненужных сомнений и разъедающих душу подозрений. Отречение предложило свои услуги по уходу за ранеными, для профессиональной моральной поддержки родных погибших и похищенных неофитов прибыли два психолога. Дружелюбные прислали бинты и корпию для перевязок, и несколько ящиков яблочной водки для тех, кому беседы с психологом не помогали.       Нападение потрясло весь город и сплотило его жителей.

***

      Скай сидела на кровати в общей спальне и смотрела на свой стиснутый кулак. Ладонь, сжимающая маленький металлический цилиндр с кодовым замком, вспотела, и она разжала руку. То, что находилось внутри контейнера, спасло ей жизнь уже второй раз. Скай невесело усмехнулась — словно в компьютерной игре у неё были три запасные жизни и две из них теперь использованы. Осталась ещё одна.       Док пребывал в растерянности, когда его прооперированная пациентка на четвёртый день самостоятельно встала в туалет, а к концу недели, упрямо опираясь на ходули, перебралась из госпиталя в общую комнату неофитов. Регенератор, разработанный Эрудитами, творил чудеса — рука Шейда зажила за три дня, рёбра за пять, Фор встал в строй через неделю, но у Скай был задет спинной мозг, разрушен позвонок и межпозвонковый хрящевой диск. Для её спасения док применил всё своё умение, весь свой немалый опыт, не жалея ни времени, ни медикаментов, но такой скоростной и нетипичной регенерации он не видел никогда.       Где-то на задворках сознания Скай копошилось беспокойство, что напрасно она поторопилась с выпиской, что могли быть ненужные расспросы, но, похоже, ни до её странно быстрого выздоровления, ни до неё самой никому во фракции дела не было. Предоставленная самой себе, она возобновила тренировки на следующий же день после возвращения из госпиталя — сначала не выходя из комнаты, ограничиваясь лёгкой гимнастикой, несложными асанами и медленными ката пока с обычным ножом для масла в руке — борясь со слабостью и головокружением, стиснув зубы и обливаясь потом; через пять дней уже на крыше с катаной, и ещё через пару дней настало время подойти к штанге. Самоконтроль и жёсткая дисциплина, привитая с самого детства, помогли ей в течение месяца полностью восстановить форму.       Несколько раз Скай безуспешно пыталась обратить на себя внимание Эрика, просила подключить её к поискам, но тот лишь отмахивался от неё, словно от назойливого насекомого. Фор тоже сторонился, отказавшись от совместных тренировок, бродил по фракции как побитая собака, отворачивая виноватый взгляд. Даже Шейд, который после операции заходил к ней в палату каждый день хотя бы на несколько минут, без умолку болтал и подбадривал, после того, как она покинула палату, стал вдруг очень занят, пропадая на выездах.       Спрятав контейнер обратно в потайной карман рюкзака, Скай закинула его под кровать и встала — пора было идти на ужин. Скоро вернутся ребята из утреннего рейда, а значит, и Эрик. Есть не хотелось, но за эти дни она так привыкла к режиму, который сама для себя установила, что действовала без раздумий, на автомате. Тем более что в столовой, из скупых разговоров с вернувшимися с заданий бойцами, всегда можно было узнать последние новости.       Именно так она узнала, что на территории бывшего аэропорта обнаружили схрон оружия, в ходе операции были убиты двое Бесстрашных и пятеро ранены. В похищении неофитов начали обвинять сопротивленцев, поэтому к афракционерам, подозреваемым с ними в связях, приказано применять самые жёсткие меры. Эрик избил десятилетнего будущего Бесстрашного, случайно оказавшегося на его пути. Изгои, в панике от бесконечных репрессий, покидают свои дома и перебираются в зону отчуждения. Служебные собаки, доставленные из Искренности, наконец-то вывели следопытов на заброшенный городок, где располагалась база похитителей. Теперь в штабе знали, что уцелели всего десять неофитов. Макс отказался немедленно начать операцию по освобождению, настаивая, что нужен детально разработанный план. Эрик в бешенстве.       Скай обменялась приветствием с Микки, дежурным поваром, взяла поднос с едой и села за дальний столик. Расковыряв вилкой мясную запеканку из тофу с острой томатной подливой, она заставила себя съесть половину — запеканка была вкусная, да и Микки ей обижать не хотелось, он болезненно переживал отсутствие аппетита у тех, для кого готовил. Уставшие бойцы уже поужинали, и сейчас, откинувшись на спинки жёстких стульев, тихо переговаривались между собой и курили. Эрика среди них не было, и у неё тревожно сжалось сердце. Не было ничего проще, чем подойти и спросить, но она продолжала сидеть перед остывающей едой, комкая салфетку дрожащими пальцами. Скай боялась услышать ответ.       Мучаясь неизвестностью, она вышла из столовой и направилась в крыло личных апартаментов руководства, убеждая себя, что бойцы Эрика не сидели бы так спокойно, если бы с их командиром что-то случилось в рейде. Тогда почему он не пришёл?       Скай уверенно двигалась по узким каменным проходам, освещённым рассеянным оранжевым светом, мимо лаборатории, оружейной, склада одежды и учебных классов. Но перед очередным поворотом замедлила шаг, услышав возбуждённые голоса. «Тебя, ублюдка, с моста за это сбросить, и то мало», — кричал один. «У людей горе, а ты на детей кидаешься!» — возмущался другой. «Да отмудохать его как следует и оставить подыхать, тварь бездушную…» — предлагал третий. Осторожно ступая, она выглянула из укрытия и увидела Эрика в окружении пяти мужчин — они размахивали руками, что-то зло доказывая ему и друг другу, кто-то уже стягивал с себя верхнюю одежду, готовясь к драке, а один молча наматывал на ладонь узкий ремешок. Скай нахмурилась, узнав в обмотке цестус — эти кожаные полоски с металлическими заклёпками на порядок усиливали травматичность удара и могли очень сильно изуродовать противника. Она вышла на свет и кашлянула. Разговоры стихли, все шестеро мужчин одновременно уставились на неё удивлёнными глазами.       — Ты что здесь делаешь? — Это был Джеральд, один из поваров. Он готовил самые вкусные капкейки, какие Скай пробовала, и в его смену она всегда просила добавки. Невысокий, худой, жилистый, с острым цепким взглядом и порывистыми движениями, Джеральд походил на сжатую пружину. Он приходился дядей избитому мальчишке и братом одной из похищенных неофиток, и сейчас заканчивал обматывать свою вторую руку страшными ремнями. — Уходи, тебе здесь не место, — сказал он.       — Вы угрожаете Лидеру, — сказала она. — Ты знаешь, что по законам фракции за это грозит изгнание.       — Мы не причиним ему большого вреда. Просто немного поучим.       — И для этого вам понадобилось пять человек? — возмутилась она. — Я могу уйти, но будь уверен, я сразу пойду к Максу и всё расскажу.       — Пусть остаётся, — сказал один из мужчин. — Посидит в сторонке, уму-разуму, может, научится.       — Так она, вроде, не для этого встряла, — сказал другой. — Она на защиту этого уёбка кидается.       — Ну, а мы при чём? — спросил его собеседник. — Хочет огрести, мы всегда пожалуйста. Отшлёпаем по заднице, чтоб не лезла во взрослые дела, и лишим сладкого.       — Она наваляла Шейду, — сказал Джеральд. — На твоём месте, Колин, я не был бы таким самонадеянным.       Всё это время Эрик с усмешкой поглядывал на говоривших, не принимая участия в перебранке.       — Шла бы ты отсюда, конопатая, — сказал он.       — Я не конопатая, — вмиг набычилась Скай.       — То есть не уйдёшь? — спросил Эрик, и когда она мотнула вихрастой головой, хмыкнул: — Вот ты упёртая! Окей, тогда назначаю тебя ответственной… — он снял с себя куртку и бросил ей в руки, — за мои вещи. Никому не отдавай и никуда не лезь. — Эрик повернулся к Бесстрашным: — Натрещались, девочки? Может, начнём?       Площадка, на которой они сошлись — в длину не более двенадцати ярдов, в самом широком месте около восьми — была своеобразным центром, где пересекались проходы со стороны Ямы, столовой и комнат лидеров, и гигантские тоннели, идущие от заброшенных складов, что при необходимости использовались и как карцеры, и как пыточные. Перекрёсток, как и все галереи и коридоры в этом крыле, каменный и неровный, блестел в углублениях пола грязной водой.       Вначале атакующие нападали по очереди и дрались по одному. Эрик бился с таким воодушевлением, с таким остервенелым удовольствием, что сразу Скай даже забыла, зачем находится здесь, любуясь тем, что происходило на её глазах. Техника боя Бесстрашных была примитивной, приёмы простыми, без изящества и утончённости, присущих боевому искусству, которому её обучал отец, но эффективной — лица дерущихся быстро окрасились во все оттенки красного, мужчины сплёвывали сквозь зубы вязкую сукровицу.       От желания броситься в драку у Скай чесались ладони, она нетерпеливо постукивала пяткой о каменный пол, но послушно стояла в стороне, держа в охапке доверенную куртку, прижавшись к ней щекой, вдыхая его запах. Позже ей не удалось внятно объяснить ни себе, ни Эрику, как она оказалась в самой гуще из мужских тел, каким образом, издав дикий вопль, успела запрыгнуть на плечи одного из Бесстрашных, сжав его шею ногами. Когда осёдланный мужчина, упираясь в её промежность подбородком, гоготнул: «Ты точно этого хочешь?» и попытался дотянуться туда языком, Скай стиснула бёдра так, что лицо шутника посинело, и он начал судорожно стаскивать с себя незваную наездницу. Теперь у неё был персональный противник, и она постаралась не разочаровать его. Её молодое тело истомилось от безделья и сейчас требовало движения, дрожа от напряжения и эйфории. Получив свободу действий, оно ликовало.       Бесстрашный не был готов к такому повороту — вначале он просто лениво отмахивался от шустрой девчонки, но когда одна его рука онемела, а рёбра запекло огнём, то разозлился и бить стал в полную силу. Двигался он неторопливо, и его удары не достигали цели, но упорства и выдержки опытному бойцу было не занимать. В очередной раз он ударил, целясь ей в лицо, вкладывая в удар всю свою мощь. Скай очередной раз качнулась в сторону, смещаясь с линии атаки, но теперь одной рукой схватила мужчину за ладонь, а другой за локоть. Во время боя она смеялась, для неё это было как весёлая игра — биться с этим не слишком проворным Бесстрашным. А потом посмотрела в сторону. И веселье кончилось.       «Эрик!»       Скай не знала, кричала ли она вслух его имя, или этот вопль мысленно взорвался в её голове. Один из бойцов свернулся на полу, мёртвой хваткой блокируя ноги Эрика, а Колин с напарником держали его за руки, заведя их за спину так, чтобы голова опустилась как можно ниже. Чтобы Джеральду было сподручнее бить. И он бил, в основном по лицу и в голову — не спеша, размашисто, усердно.       Она взвыла, вся её бравада улетучилась. Среагировала мгновенно — крутанувшись на месте, вывернула руку своего противника к его плечу и, имитируя рубящее движение катаной, бросила назад. Вопль мужчины и хруст его костей раздались одновременно. Затем пошарила за голенищем и достала нож.       — Не делай этого, — прохрипел Бесстрашный, придерживая сломанную руку. Он с удивлением смотрел на милую беловолосую неофитку, на его глазах превратившуюся в фурию — её рот кривился в злобном оскале, ноздри раздувались, а взгляд был полон такой лютой ненависти, какой ему за все годы службы не приходилось видеть.       — Раньше надо было думать, — мрачно сказала она и кинула нож.       Массивный торец метательного ножа звучно впечатался в лоб Джеральда, и он упал, оглушённый. Бывший противник Скай с облегчением выдохнул, а она рванулась вперёд. Подскочив, пнула с разворота Колина по открытым рёбрам, вынудив его отпустить руку Эрика. Другую руку второй боец отпустил сам, кинувшись на помощь Джеральду. Отвлекая внимание Колина, Скай дала Эрику время освободиться от последнего напавшего.       Когда Лидер распрямился, она ахнула: всё его лицо покрывали многочисленные ссадины и кровоточащие раны, губы были разбиты, штанга над бровью вырвана — кровь заливала заплывший глаз, мешая смотреть, а надбровье выглядело, как кусок сырого мяса.       — Как ты, конопатая? — прохрипел он.       — Я не конопатая, — на автомате прошептала Скай, а потом кивнула: — Хорошо.       — А я, судя по твоему взгляду, не очень.       Она всхлипнула и снова кивнула.       Товарищи Джеральда привели того в чувство и помогли подняться. Четверо мужчин встали полукругом, оттеснив Эрика и Скай к дальней стене главного прохода.       — Уходи, Скай, — угрюмо повторил Джеральд, потирая ушибленный лоб, и когда она упрямо помотала головой, вздохнул: — Ну почему хороших девчонок вечно тянет на эту мразь? У нас ведь много отличных парней. Что ты в нём нашла? — кивнул он в сторону Эрика. — Ладно, это твой выбор.       Не сговариваясь, они встали рядом, когда Бесстрашные двинулись вперёд. На миг она прижалась к плечу Эрика, будто напитываясь силой, чтобы в следующее мгновение кинуться на его обидчиков.       Дрались молча, упрямо стиснув зубы. Тишину нарушали лишь глухие звуки ударов, да гортанные вскрики Скай, когда она подпрыгивала вверх, чтобы нанести очередной удар ногой по очередному противнику. Обманчиво невесомые, порой скользящие, удары оглушали, сбивали дыхание, и взрослые, закалённые в боях мужчины теряли ориентацию и способность двигаться. Скай порхала вокруг мужчин, лёгкая, как мотылёк, и неуловимая, как ртуть. Эрик двигался неспешно, расчётливо, несокрушимый, как скала, и беспощадный, словно сама смерть. Если она обездвиживала, то он добивал — наверняка, до бесчувствия. Если она жалила, то он вышибал дух. Когда её открытая ладонь соприкасалась с чужим телом, то оно замирало, парализованное острой, яркой, как вспышка, болью — мышцы немели, суставы скручивало, конечности отказывались слушаться. Когда его кулак достигал цели — рассекалась плоть, трещали кости и кровь заливала пространство вокруг.       Все устали, но сдаваться никто не собирался.       Оттеснив Скай в один из тоннелей, Колин схватил её за плечи, кинул на стену и резко ударил головой в лицо. Скай дёрнулась назад, стараясь избежать удара, но впечаталась затылком в камень, и лоб Колина расквасил ей губы, вызвав у неё такой протяжный стон, что мужчина на миг остановился. Она вытерла рукой окровавленный рот и выплюнула выбитый зуб под ноги. К глазам подступили слёзы всепоглощающей обиды: единственное, что её устраивало в собственной внешности, были зубы — белые, идеально ровные, их ни разу ещё не касался инструмент дантиста, — ежегодные осмотры всегда заканчивались одинаковой фразой: «Мисс, в моих услугах вы не нуждаетесь». Скай по праву гордилась своими зубами, и теперь один из них сиротливо валялся на грязном полу. Не думая, не отдавая себе отчёта о последствиях, она бросилась на осквернителя своей и без того неидеальной внешности, и нанесла ему резкий, как хлопок, удар по ушам сложенными горстью ладонями. Из-за этого подлого и опасного приёма Колин мог навсегда лишиться слуха, но её разум ослепила ярость. Из его ушей и носа хлынула кровь, он закричал от боли, обхватив голову руками.       Скай огляделась. Один из Бесстрашных лежал на полу без сознания, второй скрючился в стороне, кашляя кровью. Боец, которому она сломала руку, осторожно двинулся к Колину, примирительно подняв ладонь здоровой руки вверх, давая понять, что неопасен. Ей было не до них — она с удовлетворением смотрела, как Эрик, сидя верхом на Джеральде, методично разбивал ему кулаком лицо. Но когда он остановился и вытащил нож — тот огромный тесак, который Скай когда-то, ещё в прошлой жизни, собственноручно доставала у него из-за пояса, — она кинулась к ним, в последний момент протиснувшись между поверженным телом и занесённой рукой.       — Не надо… остановись, не надо, — шептала задыхаясь, обеими руками вцепившись в запястье.       — Назови хотя бы одну причину, почему я не должен этого сделать? — прохрипел Эрик.       — Вы на одной стороне, командир… Ведь совсем скоро вы пойдёте освобождать наших ребят, правда? У Джеральда там младшая сестра… и он хороший боец, он пригодится вам… там… и…       Скай говорила быстро, стараясь быть убедительной, но дыра между зубами смешно коверкала слова, и она то присвистывала, то пришёптывала, заставляя мужчин озадаченно прислушиваться. Когда давление руки с ножом ослабло, она отпустила запястье Эрика, успокаивающе коснулась его раненой щеки ладонью, аккуратно стирая пальцами кровь, льющуюся из растерзанной брови.       — И ещё он делает отличные сандвичи с тунцом, — закончила устало.       — Что с твоей речью? — спросил он.       Она несмело улыбнулась, и Эрик замычал, морщась от боли — побитое лицо не давало ему возможности расхохотаться во весь голос и он сжал окрашенные кровью зубы, давясь сквозь них смехом:       — Ммм… ыыы… была конопатая, а теперь ещё и щербатая…       От обиды у неё задрожали разбитые губы.       — Я не конопатая, — сказала она. — Я свела веснушки почти сразу, как пришла в Бесстрашие.       — Зря, — сказал Эрик. — С ними было лучше.       — Может, вы слезете с меня оба, и пойдёте миловаться куда-нибудь в другое место? — просипел Джеральд. — Раз передумали меня убивать…       — Иди на хуй, — сказал Эрик.       — Так тебе и надо, — мстительно поддакнула Скай.       Драчуны вставали — с кряхтением и стонами, осматривая себя и друг друга, оценивая ущерб. В травмпункт нужно было всем.       Скай подобрала свой нож и куртку Эрика, брошенную в запале.       — Я понесу, — сказала она, когда он потянулся за своей одеждой. — Пойдёмте, я отведу вас к доктору, командир.       Она взяла его за руку так естественно, как будто делала это много раз, и потянула за собой. Её ладошка утонула в его лапище, но он не воспротивился, а послушно пошёл рядом, хромая и придерживая другой рукой помятые рёбра. Бесстрашные молча провожали их взглядами. Джеральд уже тоже поднялся и теперь вместе с товарищами задумчиво смотрел вслед необычной парочке. Когда он был подростком, то мечтал иметь собаку и очень завидовал Искренним, потому что только им разрешалось заводить домашних питомцев. Юный Бесстрашный до дыр зачитывал книги по собаководству в библиотеке Эрудитов, и никак не мог определиться, какую собаку хотел больше — огромную и сильную, как подобает истинному Бесстрашному, или маленькую и дружелюбную, для души. Лидер и неофитка, которые сейчас медленно удалялись в сторону госпиталя, вызывали в его голове странные ассоциации — они были… как алабай и болонка. Здоровый, сильный, злобный алабай и лохматая белая болонка. Не слишком дружелюбная для болонки.