Me and the Devil

EDDIE — Still Healing

      Анго чувствовал себя дерьмово. Голова гудела. В теле переливалась тупая боль. Нос распух. Если бы не скотч, залепивший рот, запёкшаяся кровь перепачкала бы дорогие виниры. На глаза давила тугая непроницаемая повязка. Анго примотали клейкой лентой к подлокотникам и ножкам стула, причём сделали это так, чтобы он не воспользовался короткими лезвиями, спрятанными под ногтями. Дыхание сопровождалось сипением. Колючая ограниченность стискивала грудь, лёгкие словно незаметно подрезали наполовину. Радовало одно: его чип пока на месте. Тяжесть в разъёме за правым ухом была неестественно отчётливой.       Избиения Анго ненавидел. Не усиль он кости по совету командира, кулаки чужих протезированных рук доставили бы проблемы несравнимо большие, чем перепачканная кровью одежда и разбитые старинные очки. Жизнь считалась бросовой вещью по нынешним временам, но без неё выполнять работу было неудобно.       Рядом негромко переговаривались похитители. Было не до размышлений, однако Анго всё же попробовал догадаться: кто они? Часовщики? Нет, те потеряли интерес к банде Жида, к которой принадлежал Анго, после отказа от притязаний на их территории. Герхарт? Эти не пошевелятся, пока им не заплатят. Скорее всего, мелкие сошки из разваленных когда-то преступных объединений собрались в одну жалкую массу. Какофония мегаполиса, приглушённая закрытыми окнами, мешала Анго разобрать торопливую японскую речь. Интернациональные голографические рекламы, оживлённая автотрасса, дроны — всё это будто бы шумело внутри раскалывавшейся головы, а не за её пределами.       — Секретарь? Серьёзно?       — Серьёзно. Не зря же главарь тех ублюдков, Жид, его бережёт. Прибежит за ним как миленький. А если не придёт, мы хакнем этого парня. В его башке много всякого добра. Секретарь же.       Анго нервничал. Он верил, что его найдут — Жид его найдёт, — но игнорировать страх оказаться обманутым надеждой не удавалось. Особенно в свете недавнего происшествия. По неясным причинам Жид оттягивал настоящее наказание. Сокращение времени, выделенного на прогулки по информационным паутинам киберпространства, было лишь видимостью кары. Жид, которого все знали, убил бы Оду и Дазая, а Анго выжег бы нервы микотоксином, наплевав на все заслуги, на пользу прошлую и будущую, на его талант. Перекрыл бы выход в бесконечные пространства матрицы, как доступ кислорода, и вынудил бы жить без неё.       Теперь Анго понимал, почему его командир этого не сделал. Проступок Анго не имел последствий для банды — он ударил по одному человеку. Лишение Анго способности выходить в матрицу обернулось бы для них потерей. Андре обособил свою месть. Для внезапной платы той же монетой он выгадывал подходящий, назидательный, случай.       Анго не сдержал обещания любить только Андре. Андре не сдержит обещания всегда приходить ему на помощь. Как назло, именно сейчас Анго нуждался в нём не ради дела — ради себя. Такую справедливость Анго принять не мог. Точнее, не хотел принимать.       «Ты же грозился, мол, ни за что меня не отпустишь. Так где же ты сейчас?»       Микропередатчик включился с быстро истаявшей резью в висках, точно пуля прошила голову навылет. Жид появился в зоне покрытия. Пришёл забрать своё. Анго с трудом удержался от тяжёлого вздоха: ощущать себя потерянной дорогой собачкой — паршиво, давать похитителям намёк на начало допроса — ещё паршивее. Раз похитители не торопились, то и Анго не отказывался потянуть время, поддерживая имитацию бессознательного состояния; притворство — лучшее, что он постиг в работе на дзайбацу. В том, что пароли к данным чипа, зашифрованным Дазаем, попытаются выбить при любом раскладе, сомнений не оставалось.       Пытки не так сильно беспокоили Анго, как другая опасность. Расчётливая месть командира грозилась возобладать над его собственничеством. Похищение — шанс приструнить, напомнить Анго о неудавшемся побеге и появиться в считанные минуты до того, как он действительно распрощается с жизнью. Вот только… Не запоздает ли подмога осознанно?       Быть может, уже сейчас фургон банды стоит где-нибудь неподалёку. Андре подсоединён к Анго через симстим-деку, подаренную секретарю в знак расположения. Жестокий король в венце из тродов. Созерцая дрянное состояние Анго из безопасных замкнуто-безбрежных пределов матрицы, Андре медлит со спасением. Медлит… Медлит…       Словно через толщу воды, до Анго донеслись звон разбитого стекла, звуки выстрелов и борьбы, грохот распахнутой пинком двери. Что-то грузно упало на пол. Быстрые шаги перемещались, удалялись, глушились выкриками «чисто» и терялись в высокочастотном гуле. Люди из банды обыскивали укрытие похитителей.       Сосредоточенную суету штурма перекрыл по-военному чёткий голос Жида, отдавшего несколько приказов. Анго слышал его ясно, несмотря на лёгкую контузию, его — и шипение сервомоторов, управлявших клинком, имплантированным в предплечье командира. Шеи Анго коснулся короткий провод, тянувшийся от чужого запястья к гнезду под чипом: Жид просматривал физические показатели, подключившись к его биомонитору.       Избавление от кляпа отметилось в сознании болью-вспышкой и судорожным вдохом. Тяжесть в затылке стала чуть менее ужасной, когда повязку сдёрнули с головы Анго. Он открыл глаза — и пожалел об этом. Из-за повреждения линз мир представлял собой кашу из мозаики цветных помех, ломаного интерфейса и контуров, съехавших с надлежащих границ. Это беспокоило даже при сомкнутых веках, усугубляло головокружение, доводило до тошноты.       — Слышишь меня?       Анго с осторожностью кивнул: боялся, как бы чёрная боль, в такт сердцебиению дробившая череп изнутри, не вылилась из него вместе с желчью. Между словами и воздухом Анго выбрал второе и глубоко дышал, внутренне морщась от терпкого запаха пороха с оттенком расплавленного пластика.       — Опять якшаешься с ненадёжными людьми, — отметил Жид, не осуждая и не дразня, просто констатируя факт.       «А ты опять выражаешься как старик», — подумал Анго. Не будь самочувствие таким отвратительным, он был бы раздражён. Жид втолкнул провод обратно в паз на запястье и, вытерев кровяные границы скотча с лица пленника, занялся освобождением его рук и ног.       — Болит что-то конкретное?       — Всё, — с трудом смог выдавить из себя Анго. Позже выяснят, что именно из «всего» нуждается в ремонте.       Один из людей банды, выполнявший роль походного медика, принёс Жиду шприц-пистолет с анальгетиком. Анго конвульсивно вздрогнул, ощущая прохладу вмешанной в кровь голубоватой дымки препарата, растёкшейся по венам. Глаза его помутнели и лишились осмысленности. Голова беспомощно свесилась набок. Тело расслабилось и покосилось; если бы не подлокотники стула, Анго упал бы. Он сидел неподвижно, пока раскалённую боль не выгнало из нервов без остатка, пока на смену ей не пришла амфетаминовая лёгкость, так похожая на чувство пребывания в киберпространстве. Казалось, вместе с ним замерли ритм его дыхания и пульс. Свой целительный транс Анго маскировал под часть окружающего разгула смерти. Притворялся трупом.       В такие мгновения Жид испытывал к нему нечто, в остальное время их сумасшедших отношений проявлявшееся слабо. Смесь из глубокой привязанности, жажды обладания, нежности, зависимости и озлобленности за её возникновение, желания защитить — в том числе и от себя самого. Одним своим присутствием Анго порождал биохимическое зелье, оживляющее мёртвых. Ради этого стоило удерживать его в силках из оптоволоконного кабеля и жизней двух товарищей.       — Проснись, самурай, — окликнул Жид и жестом отослал штурмовую группу к машине, — очухаешься в пути. Нам ни к чему сопровождение, верно? Надо сматываться.       Шахматный узор помех поубавил в своей кричащей цветистости, убрался к уголкам глаз, окружив слабым мерцанием точку мутного фокуса. Анго понадеялся, что глюк имплантов вызван не повреждениями, а простым сбоем, и скоро они придут в норму. Смазанные серебристые искры — глаза Жида — и золотой блик серьги-многоугольника, подсвеченные пляшущим светом тактических фонариков, впечатались в карюю радужку.       Двусмысленный оценивающий взгляд Жида остался незамеченным. К счастью для Анго. Столкновения эстетических предпочтений главаря банды и его секретаря регулярно перерастали в пассивно-агрессивные споры. Анго не любил показывать свою слабость. Жид считал, что его подлецу всё к лицу.       — Тебе идёт быть таким.       — У вас странные вкусы, командир, — устало огрызнулся Анго, растирая запястья: хотелось поскорее избавиться от фантомного присутствия липкой ленты. — Они разбили мои очки.       Жид ссыпал горсть собранных чипов в потайной карман куртки, помог Анго встать и вывел его на улицу, к неприметному фургону.       — Оплатят новую пару. Как ты у них оказался? — Командир решил сразу получить интересующие его ответы. — Сговор пошёл не по плану?       — Я их не знаю. Это случайность.       — Хорошо, — подозрительно легко согласился Жид.       У Анго запершило в горле от скрытой угрозы, резко противоречившей беглому поцелую в висок. Он знал, что эти слова — и крепкая хватка на талии, напоминавшая капкан — на самом деле значили.       «Хорошо, но если твоя новая выходка мне не понравится, мы оба лишимся всего».