Me and the Devil

KONGOS — Come With Me Now

      Анго проснулся от духоты настолько внезапно, что не сразу понял, где находится. Кажется, он решил немного перевести дух после кропотливого очищения снаряжения и незаметно для себя задремал. Анго попробовал потянуться — и пожалел об этом: движение усилило ломоту в плечах, спине, шее. Вдобавок ко всему в непрактичном чёрном костюме было невыносимо жарко. Предназначенный для променадов по коридорам станции «Гелиос», а не для марш-бросков по пыльным равнинам среди крови, шлака и кислоты коррозийных гранат, он растерял свой прежний лоск за пару дней пребывания на Пандоре, к великой досаде Анго. Теперь он походил больше на инструмент для сожжения людей заживо, нежели на одежду. Хотя костюм доставлял очевидные неудобства, у Анго рука не поднималась сменить его на более подходящие для путешествий обноски, снятые с убитых. Благодаря ему Анго не забывал, ради чего оказался на задворках галактики.       У Анго резало в глазах от бликовавших на солнце крыш лачуг, собранных из мусора и на него же похожих. Лениво, с долгими паузами, трещали короткие очереди. Полдень. Highnoon. Спросонья сложно было понять, кто стрелял: часовые, в прямом смысле убивавшие скуку охотой на ракков, или местные бандиты, выяснявшие отношения. Мерные вибрации от пролетавшего через Линчвуд поезда отдались слабыми уколами боли в пояснице. Ощущения были такими, будто Анго попал на пытки к самым отбитым головорезам, вроде Мясников, и чудом остался жив. «Что не так уж далеко от истины», — подумал он, припоминая события минувшего вечера.       Поправив сбившиеся набок очки, Анго вперился мутным взглядом в спину Андре Жида, своего начальника и подчинённого. Объятый раскалённым добела ореолом солнечного света, полуголый и напряжённый, будто сторожевой пёс, Жид склонился над столом. Насколько можно было судить по звукам, он занимался своим оружием, заботы о котором не доверял никому (и правильно делал). Полосатая тень от жалюзи делала Жида похожим на пришельца с планеты более далёкой, чем Пандора. Свет как бы размывал кожу, блестевшую от пота, и скрывал от взгляда Анго вмятины и росчерки, оставленные войной за интересы Даль. При Жиде не было генератора щита; несмотря на это он выглядел неуязвимым. Анго нравилось смотреть на него и наблюдать за ним. Он убеждал себя, что этот дикарь привлекает его на уровне зашлакованных пейзажей Сердца Пустыни: красиво и мерзко.       Густой воздух в комнате успел пропитаться резковатым запахом: пот, сухая грязь, оружейная смазка, нечто остро-кислое и с трудом уловимое. Обычно отрезвлявший — с выходцем из Забытого Легиона нужно держать ухо востро, — сейчас даже он не помогал побороть тяжёлую туманную муть в голове, плавно оседающую внизу живота. Мысли вяло потекли в непредсказуемом направлении, которое Анго утомляло и волновало.       «Может, из него эридиевая дурь испаряется? Но ты не Сирена, Анго, ты — скучающий мудак. Скука — твой сучий афродизиак».       — Какие планы, компадре? — поинтересовался он вслух невнятным после сна голосом.       Едва проснулся, а уже зажал самого себя в ментальные тиски и старался не показаться томным.       Порой Андре провоцировали сущие мелочи: то, как Анго выглядел, говорил, двигался. Несмотря на прекрасную выдержку, Андре умудрялся вспыхивать мгновенно. Когда самоконтроль — крепкий, но недолговечный, точно смоляной пузырь — давал трещину, он становился неудержим. В такие моменты Анго удобно подворачивался ему под руку. Галантность, убийственная трезвость рассудка и такое же равнодушие бывшего солдата отступали на второй план, раскрывали червоточины и слабости. Лакомая добыча для Анго. В каком-то смысле такая реакция льстила, однако пасть жертвой теплового удара в имя долга не хотелось. Жар чужого тела усугублял дрянное воздействие дневного пекла.       Жид был искорёженным войной психом с причудливой моралью. Именно поэтому он был идеален.       Самая первая встреча с ним уже выдалась рискованной: согласно плану, Анго должен был буквально свалиться на Имитаторов с неба, однако оператор лунной пушки слегка просчитался с местом приземления. Пришлось импровизировать, а импровизации на Пандоре могли закончиться как удачей, так и смертью. По наводке Элли Имитаторы обнаружили неожиданный груз в Ущелье Жуков и едва не сдали его на органы доктору Зеду. Анго спасли деньги и финансовая нужда наёмников. По крайней мере, он предпочитал так считать, и избегал думать о планах Жида на его задницу. Имитаторы были наняты в качестве телохранителей на удобном для них условии: Анго не мешает им брать другие заказы и путешествует с ними. Так Анго оказался в незавидной гибридной роли заказчика, снабженца и мальчика на побегушках. Власть над Жидом обернулась сплошными странностями. Благо, Анго не привыкать управлять и подчиняться. Постепенно к списку его должностей прибавилась ещё одна: негласная, но очень выгодная, сулившая более надёжную защиту и возможность спокойно выполнить миссию.       Секретное задание от главы Гипериона меньше всего походило на работу. Скорее, это было сафари с полным погружением: шляешься по Пандоре, слушаешь и смотришь, попутно убиваешь всякую шваль, втираешься в доверие к главарю банды наёмников. «Хоть какое-то развлечение, пусть и не слишком комфортабельное», успокаивал себя Анго в минуты тоски по каморке на «Гелиосе».       Он не совсем кривил душой, когда рассказывал Жиду свою «легенду»: повысили в должности, возникли проблемы, пришлось спасаться от рабочих дрязг и бежать со станции. Анго действительно спасался — от скуки. Однообразие подковёрных игр, кадровых перестановок путём убийств, подъёмов по чужим головам сидело у него в печёнках. В кровавом сюре Пандоры тоже нужно было выживать, но эта борьба за жизнь ощущалась по-другому. Свежая, острая, немного унизительная адреналиновая изюминка.       Анго успел плотно подсесть на две вещи: адреналин и секс с Андре. Второе оказалось действенным средством от непривычного напряжения, вызванного первым. В обществе Андре заскучать было трудно. С его подачи Имитаторы постоянно находились в движении. Во время выполнения заказов он прокладывал длинные маршруты от Южного Шельфа до Эридиевого Мора — а то и до Острой Лощины, — и шутил, что для бешеной собаки семь вёрст не крюк. Вокруг него постоянно что-то происходило: то охота, то погоня, то перестрелка с мелкой бандой, то ограбление каравэна. В таком темпе скука настигала Анго разве что во время коротких передышек в Убежище, пока Имитаторы закупались амуницией, транжирили заработанное в автоматах у Мокси и набирались сил перед новым походом. Всё чаще Анго ловил себя на мысли, что грязная, жестокая, полная отбросов общества планета его даже завораживала. Люди здесь разлагались с озлобленным задором и неожиданным пафосом, учились балансировать между цивилизованностью и дикарством. Эта планета сделала Андре таким, какой он есть — вызывающим сильное желание обладать, даже если ради этого понадобится пойти на ненормальные уступки и стать ему любовником. Анго прогнулся под желание Андре и тем самым подмял его под себя.       Если в пути Жид был больше хорошим бойцом, то длительные стоянки раскрывали в нём неплохого собеседника. Однако сегодня ему было не до разговоров. Пауза затягивалась. Анго подумал было, что его вовсе не услышали.       Наконец Жид ответил, отложив на край стола заряженный дробовик:       — Ждём, пока станции перемещения не заработают. Заодно пошабашим в окрестностях. Если заявлюсь в Убежище без денег или эридия, Мокси пошлёт Элли поговорить со мной.       Анго перекосило от одной только мысли о недружеской стычке с дочуркой Мокси. Первое знакомство с ней оставило неизгладимое впечатление: кокетничавшая с наёмниками Элли — девушка внушительной комплекции, к которой Жид обращался «le petit Elia» — как раз давила в автомобильном прессе надоедавших ей бандитов.       С тех пор, как в Убежище случилась диверсия и оно переместилось в неизвестном направлении, Жид якобы потерял все связи с Алыми Налётчиками. Постоянные клиенты вроде Мордекая, Скутера, Маркуса резко сменились на некую Вэллори, Шерифа Линчвуда, Реднеков и Зафордов.       — Мне нужно будет отлучиться, — Жид заговорил одновременно с сообщением Шерифа. Увлёкшийся размышлениями Анго расслышал его только на половине фразы: — Ты с командой остаёшься здесь.       — Куда вы?       — В Ущелье Руды. К ночи вернусь.       Анго скрыл недовольство за сонливостью. Отпускать Жида одного не хотелось: как шпиону, Анго надлежало постоянно находиться рядом с ним. Присутствие бывших бойцов Даль, после гибели полковника Зарпедон сколотивших наёмничью банду на Пандоре, беспокоило главу. А уж когда остатки Легиона вошли в контакт с Искателями… Анго был неплохо ознакомлен с историей столкновения Гипериона и Забытого Легиона на Элписе. Жида и его отряд нельзя было допустить до Хранилища Воина. Главе и без них хватало хлопот. Отвлекать наёмников, уводить их, не позволять им кооперироваться с Алыми Налётчиками Анго удавалось с переменным успехом. Для своих целей он нашёл прекрасный рычаг давления — симпатии.       — Пожалуйста, вернитесь живым, — почти искренне попросил он.       Сегодня Жид настроился на одиночную миссию и оттого был молчалив. В конце концов Анго оказался вновь убаюкан приглушёнными разговорами за стеной, беготнёй на улицах, взрывами и криками. Скука погрузила его в дебри дрёмы — липкой, до отвращения тёплой топи с ржаво-бордовым оттенком. Одуревший от дневной жары мозг сгенерировал безумный сон из стрельбы, Убежища, муравьёв-пауков и мордоплюев, лилового сияния эридия и прочих образов, за последнее время напичкавших память Анго до отказа. Одна деталь отличалась завидным постоянством, преследовала Анго от начала безумия до самого конца — голос Андре.       После безвременья «Гелиоса» сутки на Пандоре обескураживали своей быстротой. С пугающей скоростью рассвет перетекал в закат, ночь буквально за считанные часы приходила на смену дню. Анго до сих пор не мог к этому привыкнуть. Открыв глаза, он испытал иррациональный страх: не ослеп ли? Нет, не ослеп, просто уже стемнело. К ночной свежести примешивался едкий запах горелого. Сквозь синеватый сумрак Анго заметил над собой край стола. Андре — несомненно, его рук дело — уложил спящего Анго на старый матрас в углу комнаты. Уже вернулся? Анго умел стрелять, в экстренном случае он мог себя защитить, и всё же он не чувствовал себя в полной безопасности, когда Андре куда-то отлучался. Без него чужеродность Анго ощущалась острее.       Покрытый пятнами своей и чужой крови Андре вышел из густой тени прежде, чем его позвали. Он опустился на пол рядом с матрасом, подогнув под себя ноги. На колени к Анго лёг тупоносый пистолет-пулемёт. «Гиперионская бойня», — догадался Анго и взял в руки подаренный «Дожигатель».       Неспроста зашла речь об Ущелье Руды! И как сразу в голову не пришло? Маливановский револьвер, который Анго прихватил с «Гелиоса», приказал долго жить при зачистке новой базы от прежних жильцов. Андре дал слово раздобыть другое оружие на замену и сдержал обещание.       Затрепетавший огонёк зажигалки на миг высветлил голографическую эмблему Гипериона на корпусе пистолета. Андре редко курил, в основном как раз после арен.       Он выдохнул сигаретный дым, подождал, пока Анго осмотрит пистолет, и произнёс:       — Тяжело отказываться от тех, кто отказался от тебя. Тяжело и необходимо.       От двойственных чувств у Анго засвербело в горле. Ему хотелось, поддавшись раздражению, заставить Жида вернуть эти слова назад, и упрекнуть его в двуличии: Имитаторы до сих пор носили нашивки с расколотым черепом, символом спецотряда Даль. В то же время Анго осознавал: кому, как не солдату Забытого Легиона, предупреждать о коварстве корпораций? И кого ещё стоит попрекать…       На мгновение Анго стало противно. Андре, этот вояка, был пришибленным на голову, однако человечности в нём было больше, чем в прогрессивных жителях «Гелиоса». Стыд и честность — это не про Гиперион. Желая нормальной жизни, Анго тоже вытравливал из себя эти чувства. Из них двоих самым отъявленным ублюдком был не покрытый кровью и пропахший порохом Андре, а именно Анго Сакагучи.       В глубине души он догадывался, что оба отдавали себя друг другу в обмен на возможность временно позабыть о вечной грызне вокруг тайн Пандоры, о Хранилищах, о долге.       — Спасибо, — шёпотом поблагодарил Анго и притянул Андре ближе к себе.       Из-за привкуса дешёвого табака поцелуй был горьким.