Me and the Devil

Ennio Morricone — Togetherness

      Летнее утро — белёсое, сумеречное, томное — коконом объяло заброшенную дачу, где Имитаторы укрылись на ночь. Гроза выдохлась, перешла в морось, которая то затихала, то покапывала опять. Воздух был парной. Из открытого проёма веяло сырой землёй, влажной зеленью и сиренью. Мягкие шорохи вопреки обыкновению не настораживали, а умиротворяли.       — Спи, — сказал Андре. — Сегодня побудем здесь.       Редко, очень редко доводилось Анго с удовольствием выполнять приказы.       Реальность вплавлялась в сон, а сон смешивался с реальностью, как море и небо. Сознание поплавком дрейфовало на размытой линии горизонта.       Под застрехами дырявой крыши возились и чирикали воробьи. Их ссоры — и редкие крупные капли, что гулко разбивались об растянутый над спящими тент, — время от времени вырывали Анго из дремоты.       Сфокусировавшийся взгляд натыкался на Андре. Тот полулежал, приподнявшись на локтях и повернув голову в сторону проёма. Будто венецианский крылатый лев, будто египетский Сфинкс, закаменел он; только вздымалась грудь, подрагивали ресницы да блестели прищуренные — живые — глаза. Обманчиво безмятежный, готовый в любую секунду вскочить, идеально выдрессированный служебный пëс. Одичал, правда, но выучку не забыл.       Рядом с таким чутким охранником можно было отдыхать спокойно.       Вот только Анго считал несправедливым, что сам охранник отдыхом пренебрегал. Рассудительность, по-видимому, оказалась бессильна перед страстностью его натуры, нашедшей неподходящее русло. Подобно пастору из андерсеновской сказки, он обращал внимание на одни лишь кары за прегрешения, а проявить к себе милосердие не смел либо не хотел.       В своих заблуждениях Андре не мог остановиться сам; кто-то должен был ему помочь.       Вздрогнуло напряжённое до малейшего нерва тело. Андре повернул голову до того, как ладонь Анго легла на плечо, с немым вопросом в глазах.       — Сами говорили: «сон — тоже оружие», — тихо, чтобы не разбудить остальных, произнёс Анго. — Доверьтесь часовым. Поспите.       С собой договорился так: это вовсе не забота. За спящим Андре нет нужды наблюдать, не нужно разговаривать с ним. Не нужно также следить за собственными словами, телом и эмоциями.       Можно расслабиться.       Под мягким давлением его руки Андре без сопротивления лëг на спину. Глубокий вздох прозвучал как благодарность.