Не хочу быть омегой!

На третий день моей болезни температура начала спадать, и мне даже стало получше. Вчера я вообще целый день спал, поэтому сейчас я невероятно голоден, но постелька такая теплая, что встану я с неё, только если наступит конец света. Хотя, скорее наоборот: наступит конец света, если я встану с неё. Вдруг зазвонил телефон. Блин, я даже вздрогнул от неожиданности.       — Ты там ещё жив? Или мне уже можно ждать пригласительное на твои похороны? — зазвучал из трубки отвратительно бодрый голос Ноби.       — Я не могу доставить тебе такую радость. Да, к сожалению, я жив, хотя позавчера предпочел бы умереть. Капец, я и не думал, что за день сна мой голос может превратиться в такое убожество. Хриплый и унылый, такое ощущение, что интонация моего голоса говорит: «Убейте меня! Я устал мучиться!»       — Я слышу, как ты там жив. Кароче, я отправляю к тебе своего брата, чтобы ты не сдох от голода и наконец-то поднялся с кровати.       — Не надо!.. Твоего папу*, он отключился раньше, чем я успел сказать последнюю фразу. Так, не хватало мне дома всяких альф, тем более моих истинных. Мне же потом полдня придется оттирать со всех поверхностей его запах и проветривать квартиру раз пять. Поэтому я решил перезвонить и «вежливо» отказать. Однако, как назло, из трубки раздался омежий голос: «У вас на счете нет средств. Пожалуйста, пополните баланс». Ладно, как-нибудь переживу визит этого козла. Тем более, я ему чай должен, а в должниках гулять я не люблю. Возможно, альфа не переживет чаепитие в моих «царских хоромах». Я, конечно, не свинья, но прибираться не люблю. По всей квартире разбросаны вещи, фантики от конфет, на столе вообще «творческий беспорядок». К тому же, недавно я уронил горшок с цветком, а поднять так и не удосужился. Слава Богу, хоть в раковине на кухне чисто. Потому что я люблю минимализм: у меня по две единицы каждого вида кухонной утвари. И то ем я из одного и того же, остальная посуда для гостей. Иду на кухню, чтобы снова выпить таблетки. Из-за моего гостя придется пить удвоенную дозу. Четыре капсулы вместо двух. Учитывая, насколько эти таблетки токсичны, меня сегодня точно вывернет наизнанку несколько разиков. Продавец при продаже утверждал, что пять таблеток за раз — сильное отравление, а семь — смерть. Но есть вероятность, что тебя спасут. Также есть несколько побочных явлений: при долгом применении (от десяти лет) продолжительность жизни снижается чуть ли не в двое, вероятность бесплодия 95% при подавлении течки больше пяти раз. Эти таблеточки я пью уже три года, так что вероятность обзавестись спиногрызами крайне мала. Кажется, зря я решился посмотреть в зеркало. Потому что из него на меня смотрело нечто. У отражающегося в нём существа были грязные, сальные волосы, бледное, осунувшееся лицо и темные круги под глазами. Да, возможно, от моего только вида Тендер перекрестится и на полной скорости поедет домой. Зубы что-ли почистить? Да, я, в принципе, вчера не ел, значит они не грязные. Может, пока ждем Тендера рассказать вам о его брате? Ноби — бета, мы познакомились в начале этого учебного года на самой первой паре. Сейчас он мой единственный друг в университете, с остальными студентами в группе у меня как-то не сложилось. Ноби по характеру не очень похож на бету, ведь все представители этого пола хладнокровны и рассудительны. А он — вечно оптимистичный идиот с шилом в одном месте. Так и сошлись две противоположности: я — вечно угрюмый и чем-то недовольный, и Ноби — настолько оптимистичный, что создаётся впечатление, что он что-то принимает. Раздался звонок в дверь. Чёрт, до меня только сейчас дошло, что я в футболке, насквозь пропитанной потом. Умею я, однако, производить неизгладимое впечатление на противоположный пол.** Ладно, и так сойдёт. Я открыл дверь и моему взгляду явился Тендер. Черт, я и не заметил позавчера насколько он огромный. Я ему еле до плеча достаю.       — Привет. Как здоровье?       — И тебе здравствуй. Самочувствие застряло на отметке «жить можно, но нежелательно». У тебя дел других не нашлось?       — Что, прости? — он непонимающе нахмурил брови.       — Я говорю, дел у тебя других нет, раз припёрся ко мне на другой конец города в рабочий день?       — Во-первых, сегодня воскресенье. Во-вторых, сейчас семь часов вечера. В-третьих, почему я не могу поухаживать за своим истинным? Чёрт, как я умудрился настолько потерять счёт времени? Стоп, что? Позаботиться о своем истинном? Это что за херня?       — Тебе сколько раз нужно повторить, чтобы до тебя дошло, что я бета?       — Да-да, я помню. Он совсем тупой или меня выбесить решил? Ладно, проехали.       — Проходи, что ли. Только учти, у меня есть только зелёный чай и нет сахара.       — Что, совсем гостей не любишь? — сказал он, проходя на кухню.       — Все мои друзья обычно сами берут себе и чай, и сахар, если идут ко мне в гости. Потому что я не вижу смысла покупать что-то ненужное мне.       — Тебе не кажется, что это меркантильно?       — Зато дешевле, удобнее, не нужно лишний раз забивать голову, а также искать место, куда это все деть.       — Ты знаешь, что ты эгоист? Сколько раз тебе это говорили?       — Бла-бла. Давай, расскажи мне ещё какие-нибудь нормы морали. Я эгоист и это меня совершено не смущает. А говорят мне это почти каждый день, так что становись в очередь, ведь ещё где-то десяток людей хотят зачитать мне лекцию.       — Странный ты. Большинство людей начинает оправдываться.       — Большинство людей лгут даже самим себе. Мне же нечего скрывать. Оказывается, пока мы разговаривали, вскипел чайник. Я налил своему гостю чай и спросил: «Не против, если я покурю?» Он махнул рукой, как бы говоря: «Мне всё равно». Я открыл окно и опёрся локтями о подоконник. Мои сигареты всегда лежат на кухне на подоконнике, я как-то особо не скрываю, что курю. С удовольствием делаю первую затяжку, чувствуя, как табачный дым заполняет лёгкие. Люблю уничтожать себя изнутри, тут ничего не поделаешь.       — Они что, с вишней? Унюхал, гад.       — Угу. Отец ремня отвесит, если учует табачный запах, приходится выкручиваться. Кстати, вишней от меня несёт именно из-за сигарет. Насчет того, что не скрываю свое курение, я погорячился. Знают, что я курю только мои друзья, все родственники остаются в неведении. А вишней я вообще-то от природы пахну, а поскольку я пью ещё и подавители запаха, моего природного запашка не услышишь. Но от случайной встречи со своими родственниками я не застрахован, поэтому так и выкручиваюсь. К тому же просто сигареты мне не по душе, а тут хоть какая-та элегантность. Я заварил себе чай и сел напротив Тендера. Чтобы как-то убрать неловкую тишину я решил устроить ему допрос.       — Сколько лет-то тебе? А то Ноби все уши мне прожужжал про тебя, но возраст так и не сообщил.       — Двадцать два. А тебе девятнадцать уже стукнуло или ещё нет?       — Да, исполнилось месяц назад. Старею, однако. Блять, чувствую, меня начинает мутить. Если меня стошнит, то я могу написать книгу «10 советов как не надо мутить с альфой». Пытаюсь вдохнуть поглубже и выдохнуть через рот.       — Тебе нехорошо? Что ж он заботливый-то такой, аж тошно.       — Нет, все нормально. Он подозрительно смотрит на меня.       — Честно, все хорошо. Ты ведь на менеджера учишься? Ноби это упоминал, только я и не понял, чем эти менеджеры занимаются? Есть! Кажется, я нашел тему, о которой он с удовольствием мне расскажет и между нами не будет неловкого молчания. Я вслушиваюсь в его рассказ, пытаясь не замечать подступающей к горлу рвоты. Но, по ходу, поезд скоро достигнет пункта своего назначения. Подрываюсь с места, говоря: «У меня, по-моему, машинка достирала. Сейчас я выключу её и вернусь». На дрожащих ногах врываюсь в ванную, становясь на колени перед «белым другом». Меня выворачивает. Несколько, сука, раз. Я облокачиваюсь на стиралку и пытаюсь восстановить дыхание. О, она и правда достирала. Сил нет, чтобы выключить эту адскую пикающую машину. Глаза слипаются от слез. Боже, как же я слаб. Противно. Дверь приоткрывается. Черт, ну почему ему обязательно видеть меня в самых жалких состояниях?       — Мог бы и сказать, что тебе плохо.       — Всё нормально, просто отлично. — огрызаюсь я. Почему голос так предательски дрожит? Что это я расклеился? Он окидывает меня скептическим взглядом: «Я вижу как все нормально». Тендер аккуратно поднимает меня, словно я пушинка. «Я мог бы и сам подняться», — говорю я, к сожалению, потеряв всю свою хвалёную язвительность. Умываюсь под его внимательным взглядом. Смотрит на меня так жалостливо, что аж противно.       — Не смотри на меня так, — тихо прошу я       — Как? — он явно не понимает. Немного хмурит брови и глядит вопросительно, ожидая объяснений.       — Смотришь на меня, как на бездомного котенка. Жалость в свой адрес не принимаю. Тем более, я не при смерти, а просто простужен.       — Учись отличать сочувствие от жалости, котенок, — он легонько чмокает меня в макушку. Я, признаться, немного ошалел от такой наглости. Но бдительности не потерял, поэтому зарядил локтем ему куда-то в ребро. Будет знать!       — Я устал и хочу спать, так что провожать не буду. Либо сам ищи всё у меня в квартире и ложись в зале или иди домой. А я спать. И ещё раз назовешь меня котёнком — я помахал кулаком у него перед носом — получишь немного ниже солнечного сплетения, молись, чтобы важные репродуктивные органы не задел. Я закрыл дверь в ванну, оставив позади себя удивленного альфу, и коснулся места легкого касания губ, потому что поцелуем это не назовёшь. Черт, нашел он мягкого и пушистого котёнка. Ага, как же.