Playing With Fire

Его новый партнёр по доставкам опасных наркотических лекарств с самого начала не внушал доверия. Ещё с того момента, когда он снял солнцезащитные очки, обжигая своим взглядом, Джиён понял – игры с этим человеком могут стоить кое-каких нервов и средств. - Чхве Сынхён, - произнёс он и Джи попытался не нажать на курок прямо сейчас. Это было на уровне инстинктов, что-то от природы, что-то от желания жить. В нём не было ничего, что заставило бы кого бы то ни было трепетать от ужаса: никаких кастетов, пистолетов или ножей- абсолютно ничего. Просто приталенный костюм, длинные ноги, тёмные глаза и внимательное лицо. А у Джи уже всё нутро замерло в ожидании красных огней и пламени. - Квон Джиён, - сухо представился он, удобнее перехватывая тяжёлый глок. Часто дела не требовали от него новых знакомств, Тэян справлялся сам, но в этот раз его новый партнёр запросил встречи. Если быть точнее – потребовал. Когда Джи открыл дверь своего кабинета, зная, что его там ожидает мужчина, он не ожидал увидеть в его руках широкоэкранный смартфон, на котором будет открытая фотография Сынри. И ладно, дальше он даже подумать не успел, вытягивая из-за пояса привычное оружие и направляя на незнакомца, прицеливаясь. Узнать фотографию не составляло труда – эту белоснежную улыбку, глупую жёлтую футболку, гладкие чёрные волосы он бы узнал даже в состоянии полного опьянения, даже будучи при смерти. Будучи не в себе, из далека, лишь мазнув взглядом – узнал бы вне сомнений, сто из ста, без шансов. - Поговорим? – улыбнулся Сынхён. От него несло опасностью, и тут не понятно, дело ли в том, что он держит в руках красивую фотографию Сынри, или в том, что даже не вздрогнул от направленного на него ствола. Обычно люди тут же начинают делать миллионы попыток выжить. - Нет, - твёрдо произнёс Джи, прищуриваясь. – Никаких разговоров, ты откуда-то достал его фотографию. Не хочу показаться параноиком, но я собираюсь тебя пристрелить. На всякий случай. Чтобы было понятно – Сынри четырнадцать, он старательно учится, болтается по всяким паркам аттракционов и по вечерам ест мороженое, укладывая свою голову на мягкие подушки. Он просто школьник, у него не может быть никаких знакомых типа этого мудилы. Значит, этот мудила собирается угрожать Джиёну. - Не будь таким скучным, - хмыкнул Сынхён, убирая телефон в карман классических брюк. Он не отводил взгляда тёмных глаз от Джи. – Обсудим наше сотрудничество. - Ты меня не понял, - Джиён дышал ровно, времена, когда он нервничал, перед тем как спустить курок давно прошли. В нём бы не дрогнул ни один мускул, всё было отточено до совершенства, до автоматизма – чуть сжать пальцы, сдавливая ствол, чтобы избежать неточностей, чуть прицелиться и выстрелить. – Фотография моего… - Подопечного, - любезно подсказал Сынхён, ухмыляясь. – Находится у меня, да. Не надо так жадничать, он чудесный мальчик, мне хотелось, чтобы я мог смотреть на него, когда захочу. Этот ублюдок знал, что надо говорить. Каждое его слово било прицельно именно туда, в нужном направлении, чтобы разозлить. Любые другие слова не имели такой силы. Уровень бешенства вскочил до привычных небес, Джиён сжал зубы, едва успевая отогнать перед глазами картины чистого кровожадного пира. Безумие в нём шептало привычным, заученным голосом – убить, уничтожить, Сынри только мой. - Мне с тобой много о чём надо поговорить, касательно нашей с тобой опасной работы, - мужчина вздохнул, вмиг становясь серьёзным, сосредоточенным. – Я просто немного покопался в твоём прошлом и настоящем, ничего серьёзного. И даже немного рад, что тебе есть, что защищать. А с виду и не скажешь, что ты способен на такие милые поступки, как опекунство над полным сиротой. Опусти пистолет, и давай поговорим. - Тут очень весело, - Сынри немного загорел, он говорил быстро и сбивчиво, радуя Джиёна своей счастливой физиономией. – Столько впечатлений! Я познакомился с классными ребятами, они помогли мне не заблудиться на пляже. Я отбился от класса и чуть не потерялся. Джиён, слушающий малосвязанный трёп младшего, тут же напрягся, каменея. Сынри сразу же понял причину тишины, принимаясь трясти руками. Его тёмные глаза, красный от прилившей крови рот, белоснежные крепкие зубки мелькали с детальной точностью. Джиён следил за ним с должным вниманием, у него было не так много времени побыть так с ним, видеть его, и жаждущая сущность внутри него почти голодала, не насыщалась. - Всё обошлось, Джиён! Это было днём и было куча народу! - Ты обещал мне не встревать в неприятности и вернуться в целости и сохранности, - напомнил Джи, не желая расстраивать Сынри, но и промолчать он тоже не мог. Ему не нравилось то, что мелкий не заботился о себе в должной степени ответственно, а людям вокруг плевать подавно, это учитывая, что Джи приходилось мириться с кучей возможных опасностей. Он и без всего этого неожиданного дерьма пошёл на серьёзные уступки. – Верно? - Верно, - Сынри тут же состроил рассерженную мордашку, отворачиваясь от камеры. – Мне пора, ребята зовут. - Сынри, - предупреждающе произнёс Джи, откладывая документы, которые он старался изучить перед коротким сном. Утром они с Сынхёном собирались навестить одного задолжника. Но мальчишка уже нажал на отбой, перед этим позволил насладиться видом своих тёмных глаз – расстроенных, чуть злых, желающих что-то кому-то доказать. Джиён зло выдохнул и откинул бумаги, прикрывая глаза. Настроение, и так не бьющее через край, с тех пор как Сынри уехал, и вовсе скатилось в минус. Он страшно скучал. Это было почти не подвластно ему, частенько всколыхалось в нём огнём, и пламя было никак не унять. Сущность требовала от него каких-то действий, но что он мог поделать. Действовать, значит расстроить Ри. Жар внутри распространялся с огромным желанием, с удовольствием сжирая всё на своём пути. Джиён это чувствовал как ничто другое – он ложился спать уже не тем, кем вставал этим утром. - Ты хорошо стреляешь, - с толикой уважения произнёс Сынхён. Мужчина, судя по всему, не особо любил во всём этом копаться, поэтому не взял с собой даже оружия. Джиён пристрелил виновника торжества, переполненный равнодушием. Его мысли были далеки отсюда. - Приходится, - сухо сказал Джи, морщась. Тэян за его спиной ушёл отдавать приказ зачистить тут всё. – Воняет, пошли отсюда поскорее. Сынхён фыркнул и дал Квону закурить, придерживая железную зажигалку. Он снова был в костюме, пуговицы его рубашки были застёгнуты до самого основания, так что даже не разглядеть, есть ли там вообще татуировка. Не то чтобы Джи вглядывался, было просто интересно. Сам он не заморачивался, натянув на себя футболку и джинсы, лишь бы было удобно двигаться, тем более, он тут не для светских бесед. Над водной гладью побережья занимался кроваво-алый рассвет. Джиёна скрутила тоска, вновь накидываясь жгучей волной. Он выдохнул сизый дым, вглядываясь вдаль. Было ли всем людям так же больно, как ему? Или он особенный? Нормально ли так сильно кого-то любить? Тэян, не спавший уже третьи сутки, отдавал ему отчёт о проделанной работе. Рядом с ним стоял его помощник, молодой парень, едва ли ему есть двадцать. Он был выше Тэяна, ровный и крепкий. От него веяло спокойствием, стабильностью, такому дай задание – сделает точно как сказано, даже лучше, как надо. Виски на дне ледяного стакана, запах крепких сигарет, дождь за окном. Джиён специально открыл широкие окна, впуская прохладу, по-летнему непостоянную, позволяя лёгким забиться любимым запахом. Так он мог представить себе, что Сынри здесь, сидит, читает книгу на своём любимом кожаном диване, разлёгшись на животе. Джиён вполуха слушал высокий голос мужчины, подмечая детали (убили, убрали, никто не видел), глядя на пустующую мебель. Его желание увидеть Сынри прямо сейчас клубилось в нём, он не пытался избавиться от ощущений, не сопротивлялся, позволяя воображению делать, что вздумается. Он представлял себе его молочную кожу, тёмные тени ресниц, красиво очерченные брови. Мягкость волос, скользящую между пальцами, он мог детально вспомнить, как ощущается его присутствие, так часто касался его, так часто держал в своих руках, что закрой глаза – чуть больше фантазии, чуть больше стараний, и он уже тут. Россыпь родинок, картой на его теле. Пальцы сжимаются на боках холодного стакана от нестерпимого желания обнять, прижать к себе, ощутить прохладу его губ на своей шее, ключице, как тогда. Лучшее ощущение, боже. - Ты слушаешь? – скучающе поинтересовался Тэян, отводя взгляд на окно. Ночь медленно рассеивалась, но нависшие над городом тучи не давали рассвету наступить. - Этот Сынхён, - Джиён сделал глоток крепкого алкоголя, прикрывая глаза. – Зачем он мне? - Бизнес, - лаконично ответил Тэян, ожидая, когда их отпустят. Пацан рядом с ним наверняка тоже устал, уложив половину охраны объекта, он всё ещё отлично держался на ногах, ни единой царапины на мужественном лице. - Можете идти, - бросил Джиён, вдыхая поглубже, стараясь впитать в себя запах дождя, свежести, немного яркой свежести трав. Он решил не возвращаться в свою спальню, заворачивая в комнату своего подопечного. Смешно звучит. Слишком просто, не выражает и четверти привязанности Джиёна. Постель его одержимости. Немного вульгарно, немного грязно. Для Джиёна – в самый раз. Он упал в мягкую постель лицом, расставив руки, в одежде, в которой он был на вылазке. Терпелка Джиёна определённо давала трещину по всем фронтам. Его бесила тупая мисс Ким, которая с чего-то решила продлить их поездку. Ладно, ещё два дня – не так критично, сорок восемь часов, не стоит из этого раздувать проблему. Джи сидел в офисе, когда по видео связи с ним решила поговорить эта ебливая сучка, смеющаяся, лучащаяся счастьем, тогда как Джиён буквально борется за жизнь. Он тихо вздохнул, крутя в пальцах золотистую ручку, откинувшись в кресле. Шёлк рубашки успокаивал. Ханбин, помощник Тэяна, стоявший в кабинете, застыл статуей от перемен, произошедших после слов женщины. - Ну, так что, господин Квон, - мисс Ким, хотя Джи не уверен, что правильно запомнил, заправляет волосы за ухо. Джиён слышит знакомый смех за её спиной и весь напрягается, но виду не подаёт, лишь слегка щурится. – Мы задержимся ещё на два дня? Родители других детей уже согласились, только вы ответили не сразу. - Это Сынри там? - Джи чуть дёргает головой. – Я хочу с ним поговорить. - Сынри-я, - она ласково треплет чёрные волосы, передавая смартфон подошедшему подростку. – Это твой опекун. С их той не очень милой беседы они не говорили. И ладно, это главная причина вмиг увеличившихся смертельных исходов их большинства деловых переговоров, потому что четыре дня без обожаемых голоса, лица, улыбок и смеха – это грёбанный перебор. - Хэй, - мягко говорит он. Улыбается. Приближается к столу, чтобы увидеть, разглядеть. – Как дела, малыш? Джиён не может не согласиться. Сынри клянчит, улыбается, обещает, что когда приедет, то они проведут несколько дней каникул вместе, обещает больше так не уезжать. Тешит самолюбие Джиёна чудесными словами (такими как люблю, скучаю, жду не дождусь) и Джиён ведётся, послушно вручая поводок ему в руки, не сопротивляясь. Не может насладиться видом его счастья, гладит экран пальцами, касаясь там, где хотел бы, поглаживая его лицо, лоб, волосы. Слушает его голос, который водой льётся в сердце, в самые сокровенные уголки, разглаживает образовавшиеся развалины, создаёт новые вселенные. - Так что, - Сынри смеётся, запрокидывая голову. Вид его счастья делает и хорошо, и больно. Там где сейчас Сынри – солнце, белый песок, это как рай. Там где Джиён – тучи, дождь, темнота, поздние рассветы. Это как Ад. – Увидимся немного позже, чем планировали. Не скучай, Джиён. И Джиёну вовсе не хочется туда (плевать на солнце, на горячий песок под пальцами, на долгие дни и короткие ночи). Он хочет забрать Сынри сюда, в свою темноту, в свою вечную зиму, как когда-то уже забрал его из тёплого дома в холод, в снег, под покровом ночи и блестящего перелива снежинок. - Не получится, - говорит он потухшему экрану. Как Ханбин покинул кабинет, Джиён не заметил. Секс не был неотъемлемой частью его жизни. Не то чтобы он пренебрегал таким способом расслабиться, но порой устроить спарринг с Тэяном было куда более действеннее, чем часовые игры в постели. Со временем он стал не просто равнодушным к чужим прикосновениям, они стали ему неприятны. Но никто особо не любит, когда в постели его ограничивают и женщин это касалось тоже. Никому не нравились повадки Джиёна в постели, когда он запрещал к себе прикасаться лишний раз, играя роль равнодушного потребителя. В нём это было таким же устойчивым, как и сама жизнь. Его тело принадлежит Сынри. Всё, полностью, от макушки до пяток, каждая клеточка тела, каждый изгиб, каждая мышца, выделяющаяся под смуглой кожей. Его волосы, татуировки, пальцы, запах – у всего этого есть хозяин, пусть он и сам пока об этом не догадывается. Пусть пока и растёт, купаясь в солнечных лучах, оберегаемый, самый драгоценный. Рано или поздно – он будет с ним, в вечных холодах. Это застало его во время очередных переговоров. Там присутствовал Сынхён, было немного душно, кабинет был наполнен охраной, людьми, оружием. Джиён с утра чувствовал себя странно, немного рассеяно, отвлекался на мысли, уходил глубоко в себя. Квон стянул пиджак, закатал рукава рубашки, пытаясь не обращать внимания на тревогу, растущую внутри него. Было сложно, но Джи справлялся. Тэян склонился к нему, спрашивая, в чём дело. Партнёры нервничали, воздух сгущался от запаха растущего страха и что странно, боялся почему-то Джи. Его крепкий природный запах сгущался, перемешиваясь с запахом страха, и всё шло куда-то мимо. - Не знаю, - ровно произнёс Джи, глядя строго вперёд. Инстинкты сходили с ума, гнали его, вставай, вперёд, иди же. Татуировка имени Сынри возгоралась как адово пламя. Такого раньше никогда не было. То есть – никогда. Так больно, так сразу, но всё же, так растуще, словно чётко давая понять, что ещё не предел. Он зашипел, расстёгивая пуговицы одной рукой и вставая. Охрана за его спиной дёрнулась, партнёры, прилетевшие с Востока, зашептались. Все знали, что связь даётся не просто так. Так ты можешь почувствовать, если с твоей родственной душой что-то происходит. Иногда это проявляется во внезапной грусти, в непреодолимом желании поплакать, иногда в резкой боли, во внезапной радости. Кому-то удаётся это почувствовать, кто-то понимает перемены внутренне, на уровне инстинктов. Всё то, что не происходило с тобой пару секунд назад, а накрыло волной, было связано с особенным человеком. И чаще всего, ощущения дублировались. И резкая боль, вспыхнувшая в нём, поглощающая всё вокруг вакуумом от силы вспышек, это то, что происходило с Сынри. Это так напугало его. С этим не могло сравниться абсолютно ничего. Джиён стал задыхаться, бегая взглядом по помещению, сжимая в пальцах плечо подоспевшего Тэяна. Всё плясало перед глазами, он покрывался холодным потом, отчаянно стараясь не потерять сознание. Было страшно, он не мог поймать свои мысли в кучу, они разбегались и все до единой начинались со что происходит. - Это Сынри, - произнёс Джи, шипя от боли. Татуировку будто залили кислотой, так сильно она горела, это лишало рассудка. Он боялся слишком серьёзно анализировать, потому что результаты пугали до слёз. Впервые, Джиёну захотелось плакать от страха. Что же должно было произойти с Сынри, чтобы Джиёна так накрывало? Даже когда Сынри внезапно и сильно заболел, на нём это не отразилось, не подало никакого знака. Даже будучи подростком, Сынри много и часто впадал из крайности в крайность, но перепады его настроений не трогали Джиёна. Квон думал, что это связано с тем, что Сынри ещё маленький, что их связь не такая крепкая, не такая как у всех, ничем не подкреплённая, кроме обычных объятий. А сейчас их связь почти убивала Джи от боли. - Готовь самолёт, что-то случилось, - Тэян придержал Квона, отдавая приказы Ханбину, также подоспевшему на помощь. Сам Джи говорить особо не мог. - Что такое? – Сынхён обеспокоенно заглянул в лицо Квону, не понимая, что могло произойти. Внезапная догадка заставила его остановиться. – Это его родственная душа? С ней что-то случилось? - Иди нахрен, - угрожающе произнёс Джиён. - Я же не пытаюсь узнать кто это, - Сынхён успокаивающе поднял руки, отступая. – Расслабься. Я хочу помочь. - Всё равно, - Джи направился к выходу, на ходу проверяя, на месте ли пуговицы, застёгивая их, хотя было душно. Даже при том, что имя хорошенько перекрыто рисунком цветущей вишни, если вглядеться, если постараться, если знать Сынри, можно прочесть его имя. Он не мог так рисковать. – Иди нахрен. Долететь до небольшого островка на частном самолёте проблемой не было. Тэян настоял на сопровождении, взял нескольких ребят, оружие для Джиёна, хотя Джи не мог с первого раза точно сказать, сколько пальцев показывал Дон. Тяжелее было не умереть от волнений. Может, Джи себя накручивал. Может, всё было не так страшно. Может, ему и вовсе показалось. Но тупая сука (мисс Ким) трубку не брала, никто из этой грёбанной поездки мечты на звонки не отвечал и визгливые крики родителей тупых подростков по телефону лишь подливали масла в огонь. Он знал, не надо было его отпускать, не надо было разрешать задерживаться, они бы вернулись ещё вчера, не реши эта тварь продлить их каникулы. Если она жива, Джиён спустит с неё шкуру сам, как и обещал. Джи в отчаянии бил по дверце машины, пока они доезжали до частной территории. Тэян сканировал новости, пытаясь понять, что могло произойти такого с целой группой отдыхающих школьников. Сколько было случаев, когда родственная душа умирала на расстоянии, и ощущения, которые описывали оставшиеся несчастные половинки души, были примерно такие же. Именно такие убивающие, сводящие с ума, а страх потерять, он будто сороконожка, забравшаяся в ухо, убивал медленно, жестокого, лучше пулю в лоб. Лучше скиньте с обрыва. - Если с ним что-то случилось, - тихо говорит он, в салоне машины наступает звенящая тишина. Ханбин, сидящий за рулём и ехавший сразу после двух внедорожников, открывающих дорогу впереди, нервно вслушивался в тихие слова. – Достаньте мне эту тварь живой или мёртвой. Было солнечно, всего лишь полдень. Сюда часто приезжают семьями. Белый горячий песок под ногами, всякие развлечения, гидроциклы, лёгкий алкоголь для молодёжи. Это то место, где девчонки лишаются невинности и рассказывают об этом с удовольствием. Тут проходят крутые тусовки ночью, отличные развлечения днём, бегают всякие золотистые ретриверы по утрам на пляже. Крутые спасатели в красных купальниках и шортах, как в тупых американских фильмах. Их элитная школа планировала подобные поездки ежегодно, для них тут был отстроен дом, чтобы приезжать всегда в одно место. Джиён слышал, что иногда дети тут ведут себя плохо (наркотики, не лёгкий алкоголь, развязные девочки), но он отпускал чудесного мальчика, Сынри, который не оставлял котят на улицах под дождём, который сразу же рассказывал о своих проблемах в школе и не всегда мог найти общий язык со сверстниками. Он отпускал своего мальчика, свою родственную душу, которого он встретил едва тому исполнилось неделя от роду. Он сам буквально его воспитал и пошёл к чёрту тот, кто не считал Сынри как минимум замечательным. Так что Квон точно мог сказать, что Сынри будет вести себя очень хорошо, отдохнёт, немного загорит, наберётся опыта в общении со сверстниками и может быть, найдёт новых друзей. Друзья – это хорошо, Джиён должен убедиться, что пацан найдёт друзей, будет социально способным и прочая фигня, о которой часто говорит школьный психолог. - Что… Ханбин сорвался вперёд, Тэян отдавал приказы остановившимся громилам из охраны Джиёна, вокруг все были чем-то заняты. Беспокойные взрослые (наверное, родители) носились по кругу, что-то крича, определённо занимаясь чем-то важным. Ключица болела, ощущением распространяясь по всему телу, по каждому нервному окончанию, до кончиков пальцев. И если Джиён не понимал, почему сейчас, почему так внезапно, откуда столько боли сразу, пока ехал, пока летел, пока дышал через раз, то понял сейчас. Трёхэтажный домик чуть в отдалении от берега, уютный, сделанный из чистого дерева, с большими стеклянными окнами, открывающими чудесный вид на рассветы в шесть часов утра, огороженный высоким забором, лёгкой зеленью и сочными деревьями, полыхал как спичечный коробок.