Цены на нефть, иностранные инвестиции, изменение тарифов, налоги на импорт.
Глобальные инициативы, международное спонсорство, высшие советы, мировые саммиты.
У наций было много работы и помимо всяческих волшебных порталов и заколдованных вещиц.
Спортивные мероприятия, внутренняя коррупция, стихийные бедствия, изменения в руководстве.
Если нации хотелось или не очень везло, она могла столетиями работать, даже не обращая внимания на магию. Волшебный мир, как правило, был обманчиво спокоен. Волшебный народ никогда не был чем-то большим: они были меньшинством, составленным из меньшинств, и все, чем они пользовались — еда, топливо и транспорт — было полностью отделено от ресурсов обычных людей.
Вот почему Англии и Италии потребовалось почти два месяца, чтобы снова собраться по вопросу Хогвартса. И Артур честно признавал, что откладывал встречу отчасти и потому, что не хотел говорить об этом.
— Думаю, на сегодня всё! — конференция в Лондоне прошла так гладко, как можно было ожидать, документы вновь оказались в портфелях, а друзья вставали и подтягивались, торопились на выход и болтали друг с другом. Италия сорвался с места и побежал вслед за Англией.
— Ве~ Англия! — весело крикнул он и крепко обхватил его за руку.
—
Италия! Не бросай сумку, где попало! — донесся с другого конца этажа грубый голос Германии.
— Она тяжёлая! Может, ты ее понесешь?
— Прекрати ребячиться! Вернись и собери свои вещи! — конечно, Италия, как и Греция и несколько других стран, вскочил из-за стола, побросав все документы, ручки и кофейную чашку, оказавшуюся на вершине всего этого беспорядка.
— Нам с Англией нужно обсудить кое-что важное! — такие пререкания были для них обычным делом, но, что необычно, сегодня Италия решил вовлечь в них кого-то третьего, чтобы добиться своего. — Что-то
волшебное! Но очень серьёзное. Хочешь присоединиться к нам, Германия? Ты вроде как готовишь отчет для ООН о положении в области образования, может, включишь туда раздел о волшебных школах и стандартах безопасности в них?
Квадратное лицо Германии сразу замерло. Он дернул широкими плечами, приподнял руки и выдумал какое-то бессвязное оправдание. Артур к этому времени уже не слушал его — Италия отчаянно вцепился в его рукав, однозначно давая понять, что последние несколько недель не изменили его отношения к смертям в Хогвартсе и что Англии уже не отвертеться от разговора.
— Тогда я вас оставлю, — и Германия никак не мог его спасти, потому что одно лишь слово «волшебство» заставило его поспешить заняться чем-то ещё. Но даже после того, как он ушел, Италия не отпустил руку Англии.
— Знаешь, а мне действительно нужно кое-что взять со стола!
— Тебе не нужно быть таким двуличным, — Артур хмыкнул, позволяя Италии тянуть его мимо широкого стола. Наконец, Италия отпустил его и начал с улыбкой складывать бумаги, как того хотел Германия. — Понимаю, ты расстроен, так что…
— Мм! Мы можем где-нибудь поговорить наедине? — он собрал не всё, только то, что, как он думал, ему понадобится, развернулся и снова схватил Артура за запястье. Многие нации уже покинули зал заседаний, но всегда были те, кому нравилось задерживаться, и именно их, вероятно, и хотел избежать Италия.
— Сюда…
Они вошли в еще один зал заседаний на том же этаже, который был значительно меньше и должен был оставаться свободным в течение, по крайней мере, следующих двух часов, если график на стене что-то значил. Как только Артур зашел внутрь, Италия развернулся и повернул ручку двери. Раздался щелчок закрывшегося замка. Замечательно.
— Сядь, Англия.
— Италия…
Италия засунул руку в сумку и с грохотом бросил на стол какой-то сверток. Его рука двигалась так быстро, что Артур едва увидел размытые очертания предмета и ощутил, как ветер ударил его по лицу от удара.
— Их нет, — Италия был зол, но не прекращал улыбаться.
На столе лежала свернутая газета — совершенно бесполезная вещь на заседании, но тут Артур увидел, что картинка на первой полосе начала двигаться. Его глаза поначалу не признали название газеты и статьи под ним, на мгновение растерявшись из-за итальянских слов, но затем он понял, что пытался донести до него Италия: род Розетти прекратил существование. Детали были скрыты в словах, которые он не мог пока что перевести, но первую полосу украшали несколько фотографий улыбающихся волшебников и ведьм, семьи, много поколений которой обладали волшебством и золотом. Венчало все фото двух ярких маленьких детей, брата и сестры, чьи похороны Артур посетил месяцем ранее во Флоренции.
— Феличиано, я…
— Ты понимаешь, что уже произошло? — Артур не был уверен, что он пытался сказать, но Италия всё ещё улыбался, и они оба стояли совершенно неподвижно напротив друг друга. Он хотел, чтобы Италия задал другой вопрос.
— Это было самоубийство, Италия. Мне жаль.
— Ты хочешь, чтобы я проверил, сколько взрослых учеников совершает самоубийство за несколько недель до выпуска?
— Италия…
— Он был прекрасным учеником. Ты сам прислал мне его оценки. Он точно собирался получить высшее образование.
— Да, но…
— Как часто дети лишают себя жизни, когда их родные учатся вместе с ними? Я понимаю, если бы они были на разных факультетах и их обоих затравили, но, Артур, не будь смешным.
— Это была трагедия, Италия! Самоубийство — это всегда трагедия, вся школа была потрясена этим, но я не знаю, что ты ожидаешь от меня!
— Тогда скажи, с кем он боролся, — он всё ещё улыбался и, черт возьми, это было жутко — особенно когда Италия внезапно оказался намного ближе к нему. — Скажи, почему она царапала себе лицо, пока не истекла кровью.
— Ученики ничего не расскажут, — Италия был готов вот-вот выйти из себя, и Англия понимал, что дело принимает плохой оборот. Он не должен быть агрессивным, он всегда был миролюбивым и дружелюбным. — Я серьезно. Ты отвез тела их семье, а я оставался там до конца семестра. Ученики не сказали ни слова ни мне, ни своим профессорам. Особенно отмалчивались слизеринцы — ученики с других факультетов просто бросали на меня хитрые взгляды без намека на раскаяние.
— Ты только что сказал, что вся школа была потрясена.
— Была… какое-то время.
Италия открыл глаза и перестал улыбаться. Он не злился — просто смотрел на Артура. Это был недобрый момент, и он соответствовал тону, которым заговорил Италия, собравшись с мыслями.
— Хогвартс породил одного из самых страшных волшебников этого века.
— Да… да, это так.
— Он был с Слизерина.
— Был, — и он зашел далеко за пределы того, что задумывал Салазар Слизерин. Он хотел запретить принимать в школу магглорожденных, потому что они якобы представляли угрозу магическому миру.
— Двое погибших были с этого же факультета.
— Это так.
—
Никто из живущих в этой школе не носит траур?
В этот раз Артур не ответил. Он боялся признать это. Ему не нравилось, что его пугало то, что подразумевал Италия. Когда Артур так ничего и не ответил, это только сильнее взбесило Италию.
— Я хочу, чтобы международный статус Хогвартса был отменён.
— Что?!
— Либо это произошло потому, что они были слизеринцами, либо потому, что они были итальянцами. Я не допущу, чтобы хоть одна унция итальянского золота попала в казну Хогвартса, пока не узнаю ответ!
— Ты ведёшь себя неразумно… — он хотел бы не говорить этого, потому что Италия теперь просто взорвался:
— Я не позволю умереть еще кому-то из моих детей, потому что твоя школа полна черной магии! — одна хлипкая дверь не могла заглушить голос Италии. Он поднял руку и наставил палец на Артура. — Я потерял достаточно во время твоей ужасной войны! Эта школа опасна, в ней нет сердца, раз ее ученики решаются убить себя, а все остальные отказываются говорить, что случилось или почему! Я хочу, чтобы Хогвартс был исключен из турнира Трёх волшебников, а его международное финансирование на квиддич — приостановлено! В этой школе детей заставляют носить мантии, которые настраивают против них три четверти школы, а затем учите их хранить секреты своей нации! У тебя вообще остались английские волшебники или все теперь стали просто волшебниками, которые живут в Англии?
— Достаточно! — Как он посмел! — Если ты думаешь, что так легко разговорить кучку угрюмых подростков, то давай, попробуй! Запишись в проклятую школу, и посмотрим, как далеко ты зайдёшь!
— Чтобы я своими глазами увидел, какую ненависть вы разжигаете на этой горе? — прошипел Италия. — Я пойду на это, чтобы доказать, что меня эта ситуация волнует больше, чем тебя.
— Не обманывайся, — Италия отошёл от него не потому, что испугался, а чтобы дать им обоим возможность снова дышать. — Я не собираюсь просто сидеть и смотреть, как ты просто так проворачиваешь такие дела.
— Мёртвые дети, Англия, — ответил он, и Артуру захотелось стиснуть зубы. — Мне не нужна причина лучше, чем эта.
Они расстались на недобром слове.
***
Лето тянулось без каких-либо происшествий. К концу очередной жаркой недели в Риме Феличиано все же решился опять поговорить с братом.
— Ловино…
— Послушай, если тебе хочется, то сделай это, — он стоял на их кухне, нарезая овощи, не оборачиваясь и не смотря на него. — Я понимаю, и, честно говоря, если бы они были моими, то я бы, наверное, тоже разозлился, но это не значит, что мне нравится эта затея.
— Я не хочу, чтобы мы ссорились из-за этого.
— Ты снова перечитывал эти жуткие книги, и я знаю, что на прошлой неделе ты отправлялся в Магический Рим. Я не злюсь, мне просто это не нравится.
— А вдруг это случится вновь? — нож в руках Романо замедлился, пока режущая кромка просто не остановилась у деревянной доски, а луковицы так и остались неразрезанными. — Я вчера тоже поговорил с Ватиканом — у него такие же оговорки, как и у тебя.
— Ты не был здесь, когда они начали разжигать огонь, Феличиано, — Южный Италия, не поворачиваясь к нему, дорезал луковицы и отложил нож. — Пламя было водостойким и ветроустойчивым. Оно просто горело и горело до тех пор, пока не исчез весь магический квартал, а затем пропало в дыму, угрожавшим уничтожить остальную часть города.
— Ловино… — тишина была тяжелой и глубокой, но не длинной.
— Я больше не буду это терпеть. Я не собираюсь вновь допускать, чтобы наши люди страдали, — Романо немного выпрямился, поднял лук и бросил его на горячую сковороду, стоящую рядом на плите. Кусочки зашипели, за ними последовали грибы и чеснок, а под нож легла зелень для салата. — Но ты прав. Если Англия и Шотландия не могут контролировать то, что происходит в этой школе, тогда пришло время вмешаться нам. Антитеррористические планы Америки применяются и к волшебному миру. Если где-то там присутствует черная магия, ее нужно изничтожить. Ищи и решай проблемы или просто закрой проклятую школу. Просто сделай что-нибудь.
— Я постараюсь снова поговорить с Англией обо всем этом, — но Феличиано все еще хотел, чтобы его брат хотя бы
посмотрел на него…
— Просто сделай что-нибудь… Прежде мы обожжёмся снова.
***
Артур не ожидал, что Италия вернётся в Лондон так скоро после их последней встречи. Еще его удивило, что его итальянский коллега просто стоял на пороге дома под поздним летним дождём, всунув руки в карманы хорошего костюма. Рядом с ним стоял черный кожаный чемодан. Он стоял, опустив глаза, пока вдруг не сказал:
— Ты сказал, что ученики в этой школе ничего тебе не расскажут, — опять это…
— Они никому ничего не расскажут. Их как будто заколдовали.
— А друг другу? Однокурсникам, друзьям? — его это действительно так волновало? Было действительно страшно представлять, как одна из самых безопасных волшебных школ в мире медленно разваливается и возвращается к жестокости и тьме… — Англия, может, мне и впрямь поехать в Хогвартс?
Это было последним, что Артур ожидал от него услышать. Это было… почти смешно.
— Как ученик?
— Как ученик, — а потом он пожал плечами, как будто признал, как глупо прозвучала эта идея. — Возрастные чары не так сложны, и мне не составит труда сделать себе новые документы: я каждые несколько лет делаю себе новые водительские права и все в этом духе.
— И ты собираешься обречь себя на семь лет учебы?
— Если так я найду все ответы — да. Я не могу забыть обо всем, Англия, я просто не могу.
В этот раз они не кричали друг друга и не пытались сдержать себя в руках, чтобы остаться в рамках приличий. Италия, похоже, был не в силах поднять голову и посмотреть на него, а Англия мог лишь наблюдать, как капли дождя стекают с мокрых, вьющихся рыжих волос другой нации.
— Заходи, идиот. Я сделаю нам чай.
— Я никак не могу забыть об этом.
И это означало, что они собирались придумать, как им быть.
