Snakeskins

      Артур был уверен, что где-то на другом конце острова его старший брат Шотландия поежился и тихо прошипел: «Вот ведь дубина стоеросовая!», прежде чем вернуться к своим делам.       Потому что Англия на самом деле надумал сделать глупость, да еще и заодно с Италией, ведь после двух долгих дней обсуждений и попытках понять, что, ради всего святого, решить по поводу Хогвартса, они вернулись к предложенному Италией варианту.       — Зачислить? Нас? Как учеников?       Это было абсолютно безумно, но после долгих дискуссий они пришли к выводу, что такое — в теории — получится провернуть.       — Я не прошу идти со мной, — Италия тоже не бросался в омут с головой, но это не означало, что Артур был рад с ним согласиться. — У меня есть Романо, который будет наблюдать и вести дела за меня.       — Ты же понимаешь, что не сможешь поступить сразу на пятый курс? Тебе придется стать одиннадцатилетним ребенком.       — Англия, ты забываешь, как долго я был восьмилетним ребёнком, — было неприятно слышать это от Италии, потягивающего чай и угощавшегося бисквитом из маленькой, купленной в магазине, банке, стоявшей на кофейном столике Артура.       — Тебе придется создать себе вторую личность, чтобы моё Министерство могло подать все необходимые документы, — заметил Кёркленд.       — Твои люди так помешаны на всей этой бюрократии, — Артур был готов пойти на всё, чтобы отговорить Италию. Правила, ограничения, традиции, ожидания…       — Ты не сможешь уезжать в Рим на полдня!       — Англия, я знаю.       — Тебе придется проучиться семь лет, в самом крайнем случае — шесть и…       — Тогда закрой школу, — Англия не учел того, что в этот раз Италии был твердо намерен добиться своего, что случалось не так уж часто, отчего его привычная мягкость и податливость исчезала без остатка. — Ты так отговариваешь меня от этой поездки. Что же ты скрываешь?       Он ничего не скрывал, и поэтому Артур не мог вскочить и накричать на Италию, чтобы шел к себе домой и сам занимался своими магическими проблемами. Он не собирался вызывать у него еще больше подозрений. Хогвартс должен был стать одним из самых безопасных мест в волшебном мире, и проблемы Италии заставили его на мгновение заглянуть внутрь и спросить себя: чего он боялся? Немного издевательств? Италия мог бы справиться с парой задир, или, если бы не мог, то вернулся бы домой в слезах и нажаловался своему брату.       А политическая недооценка Северного Италии, или, по крайней мере, радикальное отстранение его от дел в течение следующих семи лет, лишит его голоса в советах и в залах заседаний. Южного Италию было не так сложно обескуражить или склонить на свою сторону. Если у Англии получится контролировать ситуацию так, как ему нравится, то что же в этом плохого?       Было трудно избавиться от желания воспользоваться подобным шансом, и если бы Хогвартс не был в центре событий, Артур, вероятно, поддался бы своей корысти. И потому он не смог остановить слова, которые вышли из его уст:       — Тогда я отправляюсь с тобой, — а вдруг в школе что-то не так? Вдруг Италия вернется через год или два с докладом, который разрушит ожидания Артура и поставит серьезные вопросы против администрации школы? Хогвартс почти трижды закрывал свои двери во время последней Магической войны, и Артур не знал, что будет делать, если та же угроза вновь возникнет в мирное время.       — О, так будет намного веселее! — от его ответа Италия впервые за несколько дней привычно глуповато улыбнулся. — С другом в школе мне будет куда лучше.       — Ты возненавидишь тамошнюю еду.       — Ох, ну надо было говорить про это и все портить?       Он не хотел делать вид, что он полностью согласен с этой идеей или что он знает, как поделятся его обязанности между братьями, поэтому, когда он, наконец, вернется домой, Артур все равно сохранит свои позиции и авторитет. Но Артур был хорошим хозяином до тех пор, пока Италия не отправился обратно в Рим, а затем он с недовольными охами-вздохами спустился в свой волшебный подвал и немного прибрался.       Заклинания делали работу по дому намного проще: одно очистило пыльные полки, другое — отмыло грязный пол. Все материалы для зелий вернулись на свои места, учебники расставились по порядку, а небольшое количество заколдованного клея подбавило прочности полкам. Его волшебный гардероб, танцуя, прошествовал вокруг столов, стряхивая пыль и разглаживая складки, а затем аккуратно возвращался на обновленные вешалки или падал аккуратными стопками на полки.       Пока проходила уборка, Артур написал письмо, царапая толстый волшебный пергамент, который чуть не порвался под острым кончиком пера. Переписав начисто черновик, он обернулся и уставился на пустую клетку.       Ну конечно.       Чтобы доставить письмо, потребовались «Летучий порох» и немало прогулок. Поначалу Артур хотел отправиться в Косой переулок и купить новую сову, но после отругал себя за легкомысленность. Он не мог из прихоти вкладывать деньги в жизнь животного, а небольшая прогулка по Лондону была ему полезна.       Когда он вернулся домой, в почтовом ящике его ожидало письмо — заколдованный пергамент с печатью Хогвартса на лицевой стороне и подписанный знакомой рукой. Минерва МакГонагалл прислала ему короткое послание:       «Приезжайте немедленно, нужно многое обсудить».

***

      Феличиано забыл, когда начинался учебный год в Хогвартсе, и совершенно отвык от совиной почты.       — Я понимаю, что ты уезжаешь, но держи этих тварей подальше от нашего дома! — Романо не был впечатлен. Первая сова была чисто белой и очень тихой и прибыла через несколько дней после того, как Феличиано вернулся домой. Но обе половины Италии едва не словили сердечный приступ, когда вернулись с работы и услышали тихое уханье в гостиной. — Не корми ее, идиот!       Сова директора МакГонагалл очень походила на стиль ее письма — величественный и сдержанный — и понимала, как нужно брать хлеб и несколько кусков мяса, которые ей предложил Феличиано. Само было пропитано сожалением.       — Министр Кёркленд очень четко разъяснил ситуацию нашему учебному заведению. Оскорбление, нанесенное итальянскому волшебному сообществу, будет исправлено при моей администрации, — было неправильно откладывать планы отставки старой ведьмы, но Феличиано чувствовал, что часть стресса, скопившегося в его груди, наконец-то пропадает. Директриса знала, что происходит, и ясно дала понять, что остальные сотрудники не будут проинформированы об этом решении: им не нужно, чтобы профессора относились к нему иначе.       Следующая сова, большая коричневая птица, едва не пробила кухонное окно, когда они оба стояли у плиты, готовя обед. Она прибыла с тяжелой пачкой пергамента из английского Министерства магии, которую Феличиано отнес в итальянское Министерство. В тот же день для него был составлен магический эквивалент студенческой визы, который ему отдала маленькая растерянная ведьма с симпатичным курносым носиком и золотыми кудрявыми волосами.       Затем Феличиано должен был подготовить еще одну крупную конференцию в Париже, и он и его брат поняли, что после нее их пути разойдутся на как минимум следующие четыре месяца.       — Я вернусь на Рождество, а ты сможешь присылать мне вещи с совой.       — Это все еще одна из худших затей, которые у тебя когда-либо были, идиот, — полёт в Париж был куда короче и проще, чем, например, в Пекин или Сидней. Феличиано велел себе наслаждаться тем, что может позволить себе взрослый, и пытался оценить вкус итальянского вина. — Когда я просил тебя расследовать это дело, то имел в виду устроиться туда чертовым профессором или просто побродить по чертовому замку, а не, черт возьми, поступать туда на учебу.       — Потише, Ловино, а то люди подумают, что ты завидуешь, — еще он пытался заставить Романо говорить с ним как можно больше. Брат всё еще с трудом смотрел ему в глаза, когда разговор касался Хогвартса, но Феличиано хотел как можно больше наговориться на итальянском, прежде чем отправиться в Шотландию.       — Отвали! — вот бы еще брат говорил что-нибудь по-оригинальнее.       Конференция прошла так, как и следовало ожидать. Президент и премьер-министр Италии знали, что Феличиано будет очень долго отсутствовать по причинам, связанным с работой, а Германия уже несколько раз пытался выяснить, что такого важного случилось, что Италия не будет появляться аж несколько лет. Официальное объявление было сделано в обед на третий день обсуждений банковских дел и отраслевых норм.       — Вы будете изображать из себя детей? — последние два дня Франция повсюду следовал за ними. — Двух милых, крошечных, маленьких детей? Или, вернее, одного милого ребёнка и одну пушистую жёлтую гусеницу?       — Никто тебя не приглашает! — Англия реагировал на шутки так же плохо, как и в четырнадцатом веке, и Феличиано засомневался, выживет ли он в школе, полной детей-волшебников. — Перестань улыбаться! Отлепись от нас! Я же говорил, что ты с нами не едешь!       — Хогвартс — международная школа, мой дорогой Англия, — то, как Франция произнес эти слова, заставило Феличиано отвернуться от Германии и взглянуть на Англию. Казалось, тот будто кирпич проглотил.       Другие нации частично знали, почему они будут отсутствовать — из-за подозрений на темную магию и проблем с безопасностью учеников. Но они думали, что это профилактический трюк. Феличиано несколько недель назад решил пока что проявить доброту к репутации школы: если ни один из его соседей не читал с начала лета магических газет, никто из них и не узнает, что это не профилактика, а реакция.       — Если случится что-то плохое, вы получите нашу поддержку, — по крайней мере, именно это предполагал Феличиано в отношении остальной Европы и, конечно, мира в целом. Но когда Швейцария подошел и заговорил за себя и юную Лихтенштейн, Северный Италия начал задумываться — а все ли убрали свои палочки после последней войны?       — И с чего бы именно ты решил провести год в шотландских горах, питаясь одной английской едой? — и даже если Австрия не знал о свежих могилах и замученных семьях, он все же был вынужден указать, что Феличиано был не самой подходящей кандидатурой для этой работы. Почему в Шотландию едет не только Англия? Почему не Уэльс? Почему в это дело вообще вовлечены нации? — Что бы ни происходило в этой школе, Италия, отнесись к этому серьезно и будь осторожен.       — Конечно! Не волнуйтесь, я уверен, это будет очень весело! — Феличиано улыбнулся, со смехом разговаривая с Испанией о волшебной моде и прислушиваясь к Китаю и Японии, мягко напоминающим об их собственных магических сообществах.       И, несмотря на весь свой гнев и нетерпимость к магии, Романо оставался рядом с ним все пять дней. В последний вечер перед тем, как Феличиано сел на самолет в Лондон, его старший брат даже решил покинуть свой номер и занять как можно больше места на кровати Феличиано.       — Просто, черт возьми, молчи и ложись спать.       Вероятно, это было самое приятное, что сделал Романо с тех пор, как в кабинете Англии появился неуклюжи старый волшебник в облаке зеленого дыма. Это чувство распространилось даже на следующий день, потому что утром Феличиано проснулся от того, что что-то касалось его плеча. Романо упрямо притворялся спящим, лежа рядом с ним.       — Хм? — он приоткрыл глаз и глянул на гладкие хлопковые простыни. — Что ты здесь делаешь? — за прикосновением последовало мурлыканье, а затем к его щеке прижался крошечный мокрый нос. — Я вроде бы велел тебе оставаться дома.       У наций были домашние животные — волшебники называли их фамильярами. Феличиано разбудил мягкий белый полосатый кот, хотя в отеле запрещалось держать каких-либо животных. Пушистое существо было бесхвостым и неуклюжим, с коричневыми пятнами на голове и спине, усы на одном из его глаз были свернуты и торчали, словно он пытался имитировать завиток рыжих волос своего хозяина. Феличиано опустил голову и закрыл глаза, решив поспать еще несколько минут. Он знал, что брат никогда не расскажет, каким образом кот оказался в отеле, и потому просто чуть-чуть подернулся и сонно дотронулся лбом до спины Романо между лопатками.       Он не знал, что в меню отеля была полента — скорее всего, ее там и не было — поэтому, когда ее доставили к ним в номер, Феличиано не стал спрашивать, отчего Романо так добр к нему. Он просто наслаждался любимой едой и смотрел, как его брат гладит кота, пытаясь тайком насыпать как можно больше сахара в желтую кукурузную кашу.       — Тебя точно все устраивает? — вряд ли стоило такое спрашивать у Романо, и Венециано пристально следил за реакцией брата. — Обещаю, я буду часто писать.       — Заткнись, я и раньше был один, — Романо посмотрел на него, его взгляд слегка дрогнул, но он не отворачивался. — И я уже поговорил с той глупой картошкой, которую ты называешь другом: он собирается выслать мне новые цифры для того образовательного пакета, над которым ты работал.       — Так тебя все устраивает? — Южный Италия не ответил, он смотрел на свою миску. — Ловино.       — Мне нечего сказать, Венециано. Просто открой гребаный чемодан, — смутившись, он послушался.       — Боже мой! Они крошечные! — мало того, что Романо каким-то неведомым образом умудрился протащить в отель кошку и поленту, так еще и взял на себя смелость собрать Феличиано вещи на два размера меньше нынешнего.       — Ты, идиот, доверяешь Англии превратить тебя в ребенка, так что бери то, что, черт возьми, дают.       — Я мог бы просто купить новую одежду в Лондоне, знаешь ли!       — Я не отправлю своего брата-идиота в шотландскую школу в английской одежде! Еще раз что-то такое скажешь, и я подожгу твою кошку!       — Подожди, ты?.. — Феличиано коснулся вещей и заметил кое-что: выцветшее пятно на синем галстуке, а затем — пиджак, который он надевал вчера на российскую презентацию, только детского размера. Поразившись, он посмотрел на Романо; его брат сидел так, будто кто-то прикрепил к его спине деревянную доску. — Ты их!..       — Твоя палочка — кусок дерьма, — голос Романо звучал слишком сердито, чтобы показаться оскорбительным.       — Ты же говорил, что забыл, как!..       — А нечего было бросать эту чертову книгу с инструкциями в гостиной!       Это было чудесное утро, и Феличиано не хотел, чтобы оно заканчивалось.       Но, к сожалению, через три часа, когда вместо того, чтобы сесть вместе с братом на самолет до Рима, Северный Италия поехал с Англией. В руках они держали конверты, запечатанные воском и подписанные заместителем директора школы Флитвиком, приветствующим их в Школе волшебства и чародейства Хогвартс.       И такое прощание изменило все несколько больше, чем он, возможно, хотел.