Snakeskins

      Платформа 9 и ¾.       Платформа 9 и ¾.       Платформа девять и три четверти.       — Да заткнешься ты уже или нет!       Италия не переставал иронизировать по этому поводу. Англия, совершенно логичный и помешанный на расписаниях и деловых встречах. Англия, имеющий форму для каждого запроса и штемпель о дате и времени производства на каждой коробке. Англия, ежедневно ожидавший почту в одну и ту же минуту (кроме воскресенья, потому что по воскресеньям ее не разносили) и заставивший все поезда ходить по жесткому графику…       И тот же Англия дал своему волшебному сообществу платформу девять и три четверти.       — Ты не мог просто дать им тринадцатую? — без умолку шутил он, пока они не прибыли на станцию Кингс-Кросс в Лондоне. Англия не мог сдержать яростный рыжий румянец, окрасивший его шею и уши и обеливший губы, и был на грани того, чтобы развернуться и врезать Феличиано в лицо.       Сейчас, под действием талисманов, Феличиано не боялся, что такое случится. Это было все равно, что дразнить Германию: как бы сильно ни разозлился Англия, у него либо не хватит духа причинить ему боль, либо его кто-то остановит. Кто-то вроде Шотландии.       — Хорошо, мы на месте. Выметайтесь, не хватало еще с вами сопли разводить, — к сожалению, Шотландия довёл их только до платформы. Он кратко обговорил с Англией рабочие вопросы, попрощался, и, прежде чем Феличиано успел обернуться, уже исчез.       — А он быстро, — немного растерявшись, но не расстроившись, Феличиано последовал за Англией сквозь толпу. От огромного красного Хогвартс-Экспресса шел белый пар, затуманивавший платформу, по которой сновали волшебники и ведьмы с сундуками и чемоданами. Младшие братья и сестры следовали за учениками и родителями, совы ухали поверх шипения поезда, воплей кошек и множеством криков «Не забывай!» и «В последний раз прошу, веди себя хорошо!».       — Он не хочет, чтобы его узнали, — их багаж забрал добрый старый волшебник в синем костюме проводника, белая борода которого уложена в форме сердца. Он улыбнулся и отправил мальчиков к дверям, унеся с собой переноску с Джино и другими животными. Прощаться им было не с кем. Феличиано простился со всеми еще в Париже, а Шотландия был слишком горд для всего этого. — Меня-то сложно узнать, но Шотландию? В этой толпе есть ветераны.       — Вроде Поттера? — Феличиано не вспомнил сейчас его имени, но знал, что фамилию он назвал правильно.       Внутри Хогвартс-экспресс была во многом похож на любой другой поезд, хотя и казался немного шире, чем снаружи. Старые ковры с неописуемым рисунком, бежевые стены, латунные ручки на дверях купе — одна из которых взвизгнула, когда Англия попытался ее открыть. Они оба отскочили от неожиданности, а потом услышали, как хихикают за дверью девочки-подростки. Мимо них прошла пара шестнадцатилетних мальчиков, и они вспомнили, что им-то снова одиннадцать. Феличиано схватил Англию за руку и беспокойно выискивал в вагоне хоть какое-то свободное купе.       — Ладно, давай повторим всё в последний раз, — их поиски все же увенчались успехом, и Феличиано смутило то, как трудно было забраться на сиденье такими крошечными ногами. Похоже, Англия решил быть за главного, и, так как смотреть на переполненную волшебниками станцию в окно было скучно, Феличиано выпрямился и ответил:       — Меня зовут Феличиано Варгас из дома Варгасов в Риме. Мой старший брат работает в итальянском министерстве, и он считает, что Хогвартс — пустая трата времени, но ваша семья считает, что учеба здесь пойдет мне на пользу!       — Да, но… Есть все основания полагать, что кто-то в Хогвартсе узнает фамилию Кёркленд, поэтому в случае чего я просто отвечу, что мы однофамильцы.       — А заодно тёзки, живущие в одном городе? — поиронизировал Италия, и Англия, скривив губы, попытался рыкнуть на него через купе.       — Артур — хорошее английское имя. Звучное. Никогда не встречал Артура, который мне не нравился.       Прошло около десяти минут, прежде чем громкий крик парового свистка сигнализировал об их отъезде. Феличиано наблюдал в окно, как поезд трогается с платформы и начинает пыхтеть, чересчур быстро проезжая мимо размытых городских зданий и лондонского солнца. Казалось, Англия хотел что-то спросить, но тут дверь их купе внезапно открылась, потом застыла на полпути, а за ней обнаружились испуганные мальчик и девочка.       — Ой, извините, — мальчик был ужасно растрепанным — возможно, он забыл утром причесаться, а вот длинные рыжие локоны девочки были аккуратно завязаны в хвост. Мальчик попытался молча закрыть дверь, но девочка просунула голову в купе, посмотрела на нации и задала очевидный вопрос: — А можно к вам? Весь поезд переполнен.       — Конечно, можно, мои… — возможно, дети и не расслышали тона, которым к ним обратился Англия, но вот Феличиано услышал и тут же отвесил Англии хороший пинок, пока тот не назвал их «любимыми» или «дорогими». Они же сейчас одного возраста, верно? Вот и незачем обращаться к ним, как дедушка к внукам.       — Ве! Заходите! Больше людей — больше веселья!       Детей звали Альбус Поттер и Роуз Уизли. Первая фамилия была знакома Феличиано, поэтому он, уставившись на девочку, пытался вспомнить, где уже слышал фамилию Уизли.       А! Тот старый волшебник из кабинета Англии?       — Мой брат Джеймс и наш друг Тедди выгнали нас из купе… — тихо сказал Альбус, смотря либо в окно, либо на свои руки, лежащие на коленях. — Они оба на втором курсе и наложили на дверь заклинание, которое пускает только гриффиндорцев.       — Гриффиндорцев? — повторил Феличиано.       — Учеников одного из четырех факультетов, — объяснил Англия, и это, казалось, сразу обрадовало Уизли. Она сидела рядом с Феличиано, а Альбус — напротив, рядом с Англией. Она смотрела прямо на него каждый раз, когда говорил Феличиано, и мальчик все же придумал, что сказать ему.       — Откуда ты, Феличиано? — ах, английский акцент был мил, но он заставлял его сожалеть о выборе, сделанном почти две с половиной тысячи лет назад. Всякий раз, как английские дети пытались произнести его имя, в нем пробивался сильный звук «z». — Издалека?       — Si, я из Roma! — ему достаточно было добавить немного ненужных итальянский слов, чтобы Англия мрачно уставился на него. Феличиано высунул язык и оттянул пальцем глаз, из-за чего Англии побагровел.       — Идиот.       — Ему не нравится, когда я говорю по-итальянски, — хмыкнул Феличиано, мотая короткими ножками, не достающими до пола.       — Нет, я не против этого! — Англия так забавно возражал, что просто удивительно, как его пустили в политику. — Я против, когда ты притворяешься, что не знаешь английский! Roma, серьезно?       Альбус немного посмеялся под нос, по-своему расслабившись в присутствии двух новых знакомых.       — Так ты знаешь о четырёх факультетах? — Роуз решила вернуть разговор к исходной точке, и Феличиано мог с уверенностью сказать, что помнит разве что одно название.       — Слизерин кажется интересным, — зря он это сказал. Альбус и его кузина вздрогнули и странно посмотрели на них. Мальчика будто затошнило, а девушка тихо принюхалась, будто почувствовала какую-то мерзость.       — Слизерин, возможно, неплох, но это не совсем хорошее место. — Да? — Я, конечно, не убеждалась в этом лично, но я помню, что мои родители всегда говорили об этом факультете.       — Джеймс говорит ужасные вещи о слизеринцах… Я слышал, что двое из них даже умерли в прошлом году.       Когда после тихих слов Альбуса наступила тишина, Феличиано огляделся в поисках источника боли в руке и обнаружил, что впился ногтями в ладони. Англия тоже следил за ним, поэтому он постарался улыбнуться и не выдать своих чувств. Он хотел поговорить о том, почему крест под его рубашкой кажется таким холодным, но не с такими детьми. Ему нужен был кто-то, кто знал их, а не просто слышал о них.       — Значит, вы не хотите быть в Слизерине? — спросил он.       — У нас в семье все всегда были гриффиндорцами! — весело сказала Роуз. Она постучала длинным бледным пальцем по губам, закатила глаза, словно вспоминая что-то глупое, и затем призналась: — Мой папа будет так зол, если я не попаду на Гриффиндор, но мама сказала, что Когтевран тоже замечательный факультет.       — Надеюсь, я попаду на Гриффиндор, — тихо ответил Альбус, и Англия кивнул ему, как будто это был единственный правильный ответ. Альбус был сыном знаменитого героя, вопрос его будущего факультета казался делом решенным.       — Как насчет тебя, Варгас? — он ожидал, что сначала об этом спросят Англию. Пока что они это не обсуждали — слишком много хлопот было с тем, чтобы просто поступить в школу. Куда их распределят — дело десятое. — Чего бы ты хотел?       — Думаю, я хотел бы быть с теми, кто поможет мне защитить то, что важнее всего, — расплывчато ответил он, но говорил правду, и его улыбка стала более искренней. Двое детей, с которыми они, очевидно, подружились, тоже были довольны его ответом.       — Это звучит очень по-гриффиндорски, — Роуз аплодировала, и, может быть, она уже видела их четверых, одетых в одинаковые красно-золотые одежды.       Англия так громко рассмеялся, что кузены подпрыгнули и посмотрели на него.       — Варгас слишком труслив для этого факультета!       — Ве~ у тебя просто кратковременная память, — слишком кратковременная.       — Думаю, тебе будет лучше в Пуффендуе. Ты когда-нибудь пытался отобрать что-то у злого барсука?       — Следи за языком, — Роуз оказалась гораздо разговорчивее своего кузена, и Феличиано почувствовал тревожное покалывание, когда она так бурно отреагировала на комментарий Англии о барсуке. К слову сказать, Феличиано однажды видел, как кое-кто что-то отобрал у барсука. Пруссия потом три дня отращивал пальцы. — Будешь так рассуждать — мигом окажешься в Слизерине.       — И что? — с вызовом спросил Англия, а Феличиано промолчал.       — Ну, он должен… — и его слова, казалось, что-то сломали в сознании Роуз, потому что она моргнула и уставилась на него, словно не поняла, что он только что сказал. — Он должен просто…       Дверь снова открылась, и на этот раз на другой стороне оказалось другое потрясенное детское лицо, которое запаниковало и попыталось исчезнуть, прежде чем Роуз снова обрела голос.       — Скорпиус Малфой? — мальчик был низким, бледным и очень худым, будто его кожа забыла, что маленькие дети обычно более мягкие и нежные. Он выглядел почти напуганным, а его фамилия тоже показалась Феличиано знакомой. Он ее уже слышал!       — Роуз Уизли, — он попытался сбежать, но у Феличиано появилась блестящая идея.       — Артур Кёркленд! — выкрикнул он. Англия посмотрел на него, а мальчик у двери пришел в замешательство.       — Фели…чиано Варгас? — заикнулся Англия.       — И Альбус Поттер! — казалось, Альбус хотел заползти под сидение. Теперь они смотрели на Феличиано, что было намного лучше, чем когда все смотрели на свои ботинки. — Теперь, когда все представлены, почему бы нам не поиграть во что-нибудь? Ты взял с собой шахматы, Артур? — Феличиано не знал, есть ли они у Англии, но его ответ ему и не требовался. — Скорпиус? Скорпиус! Кажется, я вижу у тебя в руках совершенно новую доску! Я так давно не играл в шахматы, можно посмотреть твои фигуры? Проходи, садись!       — Определенно Пуффендуй, — хмыкнул Англия себе под нос, но затем взялся за дело, поощряя мучительно неловких детей дать место новому мальчику Скорпиусу. Он сел между Роуз и Феличиано, держа на коленях полированную шахматную доску, и показал бархатные отсеки, в которых лежали белые и черные фигуры.       — Мой… мой отец дал их мне. А тебя зовут?.. — мальчик неловко взглянул на него, но Феличиано больше интересовали живые шахматные фигуры. Он совсем он слышал, что Скорпиус сказал ему не…       — Ой!       — Я только что сказал, что Белый Рыцарь с характером! — крошечный меч оказался очень острым, поэтому Феличиано пришлось пропустить первую партию в шахматы, чтобы засосать мелкий порез рядом с ногтем. Англия в это время помог детям определить порядок игры — если их волшебная палочка загоралась желтым, то играть надо было за белых, если красным — за черных.       Быть спокойным с детьми было необходимо, но не слишком легко — это не маггловские дети, у которых миллион других игр и электроники. Волшебные шахматы были и по-прежнему оставались для большинства главным досугом, и Англия даже удивился, когда Скорпиус совершенно незаметно съел его ферзя. Феличиано давился со смеху, когда белый ферзь потерял сознание, а слон в растерянности потащил его по доске и бросил на пол. Англия вконец разозлился и на целый час сделал волосы Италии зелеными. Детям он сказал, что узнал об этом проклятии из журнальной вырезки.       Роуз разбила Альбуса всего за несколько коротких ходов, и Феличиано позволил ей в течение двадцати минут преследовать его по доске, а Англия непрерывно толкал его в спину палочкой, чтобы он либо закончил игру, либо позволил ей победить. Нации избегали играть друг против друга. Когда Скорпиус и Роуз играли в финальную партию, мимо их купе проехала тележка с закусками.       — Давайте купим шоколадных лягушек и посмотрим, какие нам попадутся карточки! — Феличиано, как и все остальные, вытащил из кармана горстку бронзовых монет, после чего они неловко разделили между собой сладких шоколадных лягушек и тыквенные пироги. Если следующие шесть лет будут такими напряженными и ужасными, Феличиано целую вечность будет дразнить брата, чтобы тот струсил и не поехал вместе с ним.       Вероятно, самым ярким моментом поездки было то, как громко Альбус застонал, засунув лягушку в рот и вытащив из коробочки карточку. Он передал ее Роуз, и она рассмеялась.       — Ты всегда получаешь дядю Гарри! Думаю, тебе ни разу даже Дамблдор или Николас Фламель не попадались.       — Мне бы директрису МакГонагалл получить… — сладости Феличиано не очень понравились, и он не доел свою лягушку, решив подражать Англии и вытащить из рюкзака черную школьную одежду. Внезапно Скорпиус Малфой сказал:       — О, хочешь, я отдам? Я, эм… У меня их две.       Англия впервые за прошлые месяцы расплылся в улыбке, но он притворился, что расправляет складки на черной мантии. Когда они почувствовали, что поезд начинает замедляться, а за дверью купе послышалась громкая болтовня старших учеников, у трех детей сдали нервы, и они пришли в головокружительное, ужасающее волнение от нового приключения. Нации совсем не возражали, что они отошли на задний план, когда дети стали больше болтать о школе и семьях.       — А правда, что профессор Лонгботтом в первый же день заставляет учеников взбираться на Гремучую иву?       — Я надеюсь, что нет! Мой отец никогда меня туда не пустит, — сказала Роуз, а ее кузен и Скорпиус громко взвыли:       — Дядя Гарри однажды сказал мне, что он и профессор Малфой отрабатывали наказание в Запретном лесу, — так вот почему его фамилия показалась Феличиано знакомой. Италия посмотрел на Англию.       — Готов, Варгас?       — Хогвартс! Школа чародейства и волшебства Хогвартс! Следующая остановка — Хогвартс!       — У тебя мантия задом наперед надета, Кёркленд.