Snakeskins

      Оставшиеся четыре часа поездки Артур наблюдал за мирно беседующими Поттером, Малфоем и Уизли, витал в облаках, думал о письме, которое завтра напишет этому идиоту Шотландии, и размышлял о прогрессе в отношениях нескольких чистокровных семейств.       Да, представителям этих семейств было по одиннадцать лет и за ними всё время наблюдали две нации, но прогресс-то всё равно был.       В конце путешествия они даже обменялись карточками из-под шоколадных лягушек. Альбусу Поттеру наконец-то досталась в коллекцию Минерва МакГонагалл.       Когда они вышли из поезда, Артур не понимал, что делать, и, похоже, не понимал и Италия. Они оба немного отстали, следуя за кем-то в полностью чёрной мантии, держащего над ними фонарь и гулким голосом указывавшего им направление. Когда Артур ощутил запах холодной свежей воды и сырой земли, он понял, чего ожидать. Фонарей стало несколько, а первогодки обнаружили себя возле кромки воды.       — Нам придется плыть? — тихо спросил Италия, а Роуз Уизли сказала, что видит нечто, приближавшееся по воде. Артур толкнул Феличиано, чтобы тот выбрал лодку, когда судёнышки пристали к берегу. Он не был уверен, что хотел поехать с ним, но этот идиот втащил его в лодку и помахал Роуз и кому-то ещё.       Этим «кем-то» оказался Скорпиус Малфой, и Артур уступил ему место на маленькой узкой скамье в раскачивающейся лодке. Он знал, что Варгас искал вёсла, но тут их лампа засияла немного ярче, говоря, что пора отправляться в путь, поэтому Англия пихнул другую нацию в спину и практически насильно усадил его на место.       — Ты настоящий идиот.       — Кто бы говорил, — что за идеальное возвращение для одиннадцатилетней няньки. Он явно хорошо вжился в роль.       Роуз шикнула на них, приложив палец к розовым губам, и вгляделась голубыми глазами в темноту, поглотившую их и призрачные огни, идущие от плывущих по воде лодок. Взгляд Малфоя устремился вперёд, и Артур посмотрел туда же, силясь увидеть нечто, привлекшее его внимание.       Хогвартс, несмотря на свирепое название, был величественным зверем, возвышавшимся на вершине горы. Мир многочасовых заседаний и горящих дедлайнов пал под завесой волшебства, которая опустилась на них подобно тёплым объятиям, приглашавших домой.       По крайней мере, так было, пока она не поняла — Англия не Шотландия. В воздухе повисло какое-то напряжение, пробежавшееся по его коже и пропавшее, когда магия не посчитала его угрозой. Италии пришлось хуже: он выдохнул от боли и согнулся напополам. Когда же Уизли и Малфой заметили это, он притворился, что его мутит — глупейшее оправдание для бывшей Венецианской Республики. Наконец, Хогвартс принял его, убедившись, что в другой нации нет злых намерений или черной магии. Когда Италию отпустило, они уже подплывали к каменной платформе у подножия замка и горы, и они с Артуром с легкостью выпрыгнули из лодки и вдвоём подали руки остальным пассажирам.       На платформе они прождали не слишком долго. Вскоре возле первокурсников появился маленький заместитель директора, и Артур удивился тому, как их мало — меньше тридцати новых учеников. Возможно, ему придётся немного подождать с письмом Шотландии.       Флитвик был едва ли четырёх футов росту, бородат и с белой гривой седых волос на макушке лысой головы; на кончике его носа покоились золотые очки, а синие бархатные одежды были расшиты сверкающими звёздами. Его речь стоило послушать, но только и всего, и он повёл их в замок по широкой лестнице. Он тепло улыбался и дружелюбно говорил, из-за чего, вероятно, дети немало успокоились.       Из-за закрытых дверей Большого Зала доносились пение и шум, а юные голоса пытались перекричать другие факультеты. Последнее обнадежило Артура.       Когда пение прекратилось и наступила тишина, двери тихо и медленно распахнулись, пропуская первогодок внутрь. Те, напуганные, держались тесной группкой и семенили по главному проходу. Италия и Англия сами не понимали, как оказались впереди всех. Слева от себя Англия видел красно-золотые знамёна, затем — золотисто-черные, а по правую сторону были сине-бронзовые, и наконец, серебристо-зелёные. Флитвик поднял палочку, и первогодки замерли, а в Зале с экстравагантным шквалом и порывом ветра появилась Распределительная Шляпа. Под ней будто из ниоткуда нарисовалась крошечная деревянная табуретка — возможно, такая же древняя, как и сама школа. Артур хотел было поднять голову и найти взглядом директрису, но видел лишь Флитвика со списком и слышал лишь громко произнесенное имя:       — Аббот, Эрика! — алфавитный порядок, разумеется. Первогодки должны были стоять и ждать, когда девчушка с каштановыми волосами сядет на маленькую табуретку и позволит Флитвику надеть на нее старую шляпу. После пяти секунд напряженного молчания шляпа выкрикнула:       — ГРИФФИНДОР!       Самый дальний стол слева взорвался поздравлениями и криками, смущая бедную девочку, снявшую шляпу и поспешившую присоединиться к новым одноклассникам.       — И это всё? — пробормотал Италия, подбираясь ближе и понижая голос так, чтобы его слова не было слышно за следующими криками.       — КОГТЕВРАН!       — Для нас с тобой будет немного сложнее, — внёс ясность Артур, пытаясь вспомнить, как многие века назад ему пришлось надеть эту шляпу, но совсем по другим причинам. — Нет смысла объяснять. Скоро ты сам это испытаешь.       — ПУФФЕНДУЙ!       — Не будет так же больно, как на озере? — Артур про себя посмеялся и покачал головой, но потом заметил, что Феличиано неловко потирает запястье через рукав мантии. Артур из любопытства наклонил голову и заметил ярко-красную сыпь на руках Италии — а также за воротником.       — Ты в порядке? — спросил он, пока шляпа выкрикивала имя следующего факультета. Италия не мог ответить, поскольку опять повисла тишина, поэтому они стояли и смотрели друг на друга, ожидая нового вопля. В этот момент кто-то ударил Артура по руке, и тот, обиженный, повернулся посмотреть, кто это сделал.       За ним стояла хмурая Роуз Уизли. Он не понимал, из-за чего она расстроилась, пока не осознал, что тишина как-то затянулась, а Флитвик стоит, подняв брови и тряся шляпой, как немым колоколом.       Оу.       Кёркленд.       — Мы еще встретимся, — прошептал он, а затем спешно вышел из толпы и прошел так быстро, как мог, не переходя на бег, к табуретке. Это было похоже на подготовку к выступлению на любом из их национально-человеческих советов. Столько незнакомых глаз наблюдают, как он кивком приносит извинения заместителю директора и в ответ принимает приглашение сесть.       Шляпа была из старой ткани, и, когда ее надели, понадобилось немного времени, чтобы она улеглась у него на голове.       Вновь молчание. Артуру начало это надоедать. Наконец, он услышал голос прямо над ухом:       — Давно уже подо мной не сидело подобного ума… — думать было так же приятно, как и говорить. — Может, расскажешь, почему ты вернулся, или я должен поискать ответ сам?       Если он полностью откроет свой разум, они так весь вечер просидят. Ответ, которого ждала шляпа, был дан чётко и просто, словно переданный свиток.       — Умы, подобно вашим, имеют странное представление о дружелюбии. Ты хочешь защитить Хогвартс? — Артур хотел защитить учеников. — Догадываюсь, что того же хочет и твой друг. Такая веская причина. Может, в этот раз на Гриффиндор? Нет… Ха! Тебе хочется манипулировать; ты думаешь, что можешь спасти школу и взять кого-то, вроде тебя, под контроль. Нации никогда не меняются.       Не могли бы они не затрагивать эту тему? Нации всегда были амбициозными и хитрыми; да, они ставили себя на первое место, были быстры в заключении и срывании сделок в зависимости от прихотей правителей. Но что Кёркленды? Куда должен попасть Артур Кёркленд?       — Ты изменился с последней встречи. Я знаю, куда определить тебя сегодня… — отлично, продолжай.       — СЛИЗЕРИН!       Сняв шляпу, он протянул её профессору, а затем спокойно встал, удивившись тому, как много шума накрыло его. Артур понимал выбор шляпы, но ему было любопытно, каковы были его шансы попасть на другие факультеты. Англии казалось, что он слышал какой-то шум со стороны стола Когтеврана, но его быстро подхватили и посадили рядом с другими радостными слизеринцами. По его мантии проползла серебристо-зелёная нить, складываясь на черной ткани в серебряный значок слизеринца.       Прозвучало ещё несколько имён. Стол Слизерина молчал; до Артура доносились только тихая болтовня и один или два полуосмысленных вопроса о его происхождении и о том, какая же странная фамилия — Кёркленд, разве в Министерстве нет такого работника? Ну да ладно, не важно, в ряду первогодок был ещё один, кто должен был угодить на Слизерин.       — Малфой, Скорпиус!       Нервный мальчик с набором шахмат с трудом сглотнул, когда на него надели шляпу. Распределительная шляпа хмыкнула, а затем хихикнула, словно её пощекотали, и объявила:       — СЛИЗЕРИН!       У Артура наконец появился шанс взглянуть на учительский стол, на то, как профессора в своих лучших своих одеждах вежливо хлопают каждому распределённому ученику. Слизеринцы шумели в разы громче, чем пуффендуйцы несколькими минутами ранее, но это, похоже, ничуть не волновало Драко Малфоя. Школьный лекарь хлопал довольно быстро, сосредоточенно смотря на сына. Скорпиус чуть не вскочил на стол, но старшеклассник перехватил его и усадил рядом с Артуром.       — Э-это было ужасно…       — Осторожно, па… сейчас уронишь! — Скорпиус так прижимал к сердцу свой шахматный набор, будто боялся, что у него треснут рёбра и выпадут внутренности. — Что случилось?       — Он… он стал говорить мне «б-барсук»! «Барсук»! Я Малфой, мой дедушка никогда не поговорит со мной, если я…       — ГРИФФИНДОР!       — Вовсе не удивительно, — Артур и Скорпиус обернулись и увидели нового гриффиндорца. Альбуса Поттера было едва видно: он, казалось, лежал позади табуретки, — упал от радости. Флитвик хихикал и помогал ему подняться.       Оставалось всего несколько напуганных детей и одна нация, ожидающих своей очереди, и это число продолжало уменьшаться, пока не остались Италия и Роуз Уизли, V и W. Они что-то говорили друг другу, и Уизли выглядела вполне удовлетворённой тем, как всё шло. Они даже пожали руки. Артур в любую секунду ожидал, что Феличиано по-дружески поцелует её в щеку, но голос Флитвика прервал их разговор, и «Варгас, Феличиано» побежал к табуретке.       Артур поднял глаза и поймал взгляд директрисы МакГонагалл, блиставшей в индигово-черных одеяниях и напрягшейся, услышав имя Италии. Когда Англия обернулся и взглянул на Феличиано, весело болтающего с Флитвиком с глупой улыбкой на лице, он решил, что сейчас следовало рассчитывать на Гриффиндор или Пуффендуй. Идиот продолжал болтать, даже когда Флитвик с улыбкой напялил на него шляпу.       — СЛИЗЕРИН!       — Что?       Это… это не поддавалось объяснению. Артур даже не был уверен, что шляпа хоть сколько-то думала, прежде чем выкрикнула название факультета и бесцеремонно упала на колени Италии.       Его? На Слизерин? Да, он был нацией, но…       И затем он услышал это. В этот момент Артур Кёркленд наконец-то расслышал шум, поднимавшийся всякий раз, как кого-то распределяли на Слизерин. Италия не шел, как в забытьи, как Артур, не бежал, как Скорпиус, и не стремился под защиту своего факультета, как остальные. Он просто сидел и держал шляпу, дружелюбно протягивая ее Флитвику.       Никакие крики и аплодисменты слизеринцев не могли заглушить три других факультета. Когтевран, Пуффендуй и Гриффиндор будто слетели с катушек. Они шипели на Италию.       Потому что Италия до сих пор стоял у табуретки и даже был готов, как идиот, махать другим. Но потом он увидел их лица — те лица, которые не видел Артур, потому что они все были повернуты к первокурснику, провозглашенному новым учеником Факультета Змей.       — Линяла! Линяла! — кричали они, и это смешивалось с шиканьем, шипением и самым отвратительным смехом, на который только способны дети. И Италия стоял, опешив и не зная, как поступить.       — Господи, чего он там ждёт? — рядом с Артуром встала с места старшекурсница со Слизерина, и он не успел разглядеть на ее мантии значок старосты. Следом тут же раздалось шипение со стола Когтеврана, и вдруг Италия сделал то, чего никто не ожидал.       Он протянул руку к профессору Флитвику и зачем-то кивнул. Заместитель директора, смутившись, отдал ему Распределительную шляпу, и Италия, одна из самых трусливых наций в мире, пребывающая в теле одиннадцатилетнего мальчика, взял шляпу двумя руками и без сомнений водрузил её на голову.       Результатом стало то, чего требовали обстоятельства.       — ПО ПРИКАЗУ САЛАЗАРА СЛИЗЕРИНА, ОДНОГО ИЗ ОСНОВАТЕЛЕЙ ШКОЛЫ ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА ХОГВАРТС, — из глубины шляпы с рёвом вырвался ужасный голос, не слыханный столетиями. На мантию Италии мгновенно пришился серебристо-зеленый значок, пока он сам изо всех сил старался устоять на ногах. — ЭТОТ СТУДЕНТ РАСПРЕДЕЛЁН НА ФАКУЛЬТЕТ СЛИЗЕРИН, И ПУСТЬ ЛЮБОЙ НЕСОГЛАСНЫЙ ПОДНИМЕТ ПАЛОЧКУ ПРОТИВ ДИРЕКТОРА И ДЕКАНА ФАКУЛЬТЕТА.       Наступила тишина. С краев шляпы падали серебристо-зелёные искры; она повторно слетела с головы Италии и легла на пол, подобно коврику. Сам же Феличиано заметно дрожал. И вместо того, чтобы опуститься на одно колено и поднять шляпу, он упал на оба и оперся на руку, чтобы совсем не свалиться. Флитвик протянул ему руку, но Италия отмахнулся, после чего вежливо кивнул и вернул шляпу. Этот болезненно невинный жест ошарашил Роуз Уизли, окаменевшую в конце зала. Италия сделал два шага к притихшему столу Слизерина и повернулся к учительскому столу.       Директриса МакГонагалл выглядела так, будто сама смерть села рядом с ней, а лицо профессора Малфоя побелело — то ли от ярости, то ли от унижения. Остальные учителя либо в шоке уставились на него, либо абсолютно подавленно смотрели на учеников.       Италия поклонился, будто извинялся за что-то. Староста Слизерина отошла от удивления и поспешила к нему, подхватывая за плечи, а следом мальчик — возможно, второй староста — помог Италии, опешившему и потерянному, сесть между Артуром и Скорпиусом.       — Боже…       — Ты в порядке?       — Варгас? Он чистокровный?       — А это важно?       — Подвиньтесь, пусть сядет!       Чья-то палочка налила воду в один из серебряных кубков, стоявших на столе, и та же самая староста придержала голову Италии, чтобы тот смог глотать. Когда он выпил воды, Артур заметил, что красная сыпь, беспокоившая Феличиано, полностью исчезла — возможно, ее убрала магия Распределительной шляпы.       — Я… — Италия говорил так, будто пробежал милю или больше, и Артур вспомнил, что теперь они не такие стойкие, как раньше. — Думаю, школе… я немного нравлюсь, — он не мог толком открыть глаза, пока говорил, и улыбался старосте, которая увещевала нескольких студентов остаться на местах и дождаться окончания церемонии распределения.       — ГРИФФИНДОР!       Италия даже не обернулся, и Артур тоже. Его больше волновало то, как бы не дать Феличиано упасть на пол, когда тот начал заваливаться на бок.       — «Хогвартс: история»… хорошее чтиво…       — Ты ужасно выглядишь.       — Я в порядке.       — Может мне сходить к па… эм, то есть, профессору Малфою? — запинаясь, предложил Скорпиус, и в этот момент Англия заметил, что слизеринцы, стоящие позади них, так и не ушли. Старосты упорно стояли на месте, глядя на стол Когтеврана. Они словно защищали их… подобно стене.       — Перед началом нового семестра я намеревалась сказать пару слов о трагедии, произошедшей в конце прошлого учебного года, — донесся издалека голос директрисы. Артур неосознанно позволил Италии положить голову ему на плечо и придерживал друга рукой, что тот не упал, а Скорпиус и остальные слизеринцы смотрели на преподавателей. — Но теперь я вижу, что выбранные мной слова были бы глубоко неуместны. Поэтому я скажу следующее: Распределительная шляпа говорит только правду. Если кто-либо, будь то староста или первокурсник, новичок в Чарах или звезда квиддича, решит, что вправе решать, кому учиться в Школе чародейства и волшебства Хогвартс, то я предупреждаю. Вы будете иметь дело не только с деканом факультета того ученика, которого обидели, но и со мной. Это моё первое и последнее слово по этому вопросу.       Артур не был в этом уверен.       — Занятия начинаются завтра утром ровно в девять. А сейчас давайте начнём наш праздник!       Похоже, завтра Шотландии он писать не будет.