Snakeskins

      — Прошел еще один год, унося с собой все памятные события, — семестр наконец-то подошел к концу; ученики облегченно выдохнули, а Артур с Италией постоянно получали весточки из-за пределов волшебного мира. ООН никак не могла определиться, где и когда устроить новую встречу, а G10 выражала недовольство, что Канада осталась без надлежащего правительства.       Ученики молча сидели в Большом зале, слушая речь директрисы МакГонагалл; Артур ожидал, что она вот-вот заявит о долгожданной отставке, но этого так и не последовало.       — В этом году на четвёртом месте с тремястами девяносто семью очками: Слизерин! — слизеринцы похлопали друг другу; к ним из крайней вежливости присоединились парочка учеников с Когтеврана или Пуффендуя. Победитель был очевиден: надо было лишь взглянуть на знамена, украшающие зал.       — На третьем месте, с четырьмястами двадцатью девятью очками: Пуффендуй! — разница в почти тридцать очков чуть смягчала удар. Артур не стал бы лгать и говорить, что слизеринцы очень уж хлопали другому факультету или что они поддерживали пуффендуйцев так же долго, как соседи по Большому залу.       — Второе место: Гриффиндор, с четырьмястами восьмьюдесятью шестью очками! — вся школа утонула в громе ликования и грохочущем топоте, заставившем парящие свечи дрожать. Артур чуть улыбнулся: по крайней мере, самый гадкий факультет не победил, да и смотреть на их веселье тоже было в чем-то приятно.       — И чемпион этого года, с пятьсот пятью очками: Когтевран! — стол Когтеврана взорвался от радости, шляпы взлетели в воздух. Пуффендуйцы били по столу вилками и ножами, гриффиндорцы надрывали лёгкие, и поскольку Когтевран не был Гриффиндором, староста Пьюси громко хлопала и всем своим видом показывала, что если остальные слизеринцы не последуют ее примеру, у них языки в узел завяжутся еще до начала ужина.       Никто не обижался, что их засыпали синим конфетти и угостили пирожными с бронзово-синей посыпкой наряду с жареной ягнятиной и картофельным пюре, летними фруктами и приготовленными на пару овощами. Перед последней ночью в Хогвартсе все говорили только о лете и предстоящих каникулах. Даже Артур и Италия отложили насущные проблемы и позволили себе насладиться праздником, чокаясь охлаждённым тыквенным соком и говоря друг другу «В следующем году! В следующем году мы уж точно победим!».       Для слизеринцев праздник быстро подошел к концу. Их факультет занял последнее место, и их стол начал пустеть первым, знакомые окрики растворялись один за другим, а первокурсники, услышав Забини, встали с мест и последовали за ним. Ради безопасности они двигались одной большой группой.       — Профессор Малфой, — они ожидали, что в подземельях их будет ждать лишь сон, и никак не ожидали увидеть в гостиной озадаченного отца Скорпиуса. Он разговаривал с одним из выпускников, похоже, поздравляя его, но, стоило появиться первокурсникам и префекту, как он удивленно обернулся, окинул их взглядом и остановился на ученике слева от Артура.       — Мистер Варгас, — он достаточно спокойно обратился к Италии, и Артур расслабился: идиот не попал в передрягу. — Профессор МакГонагалл просила привести вас. Она уверяет, что всё в порядке, но вы должны немедленно прийти к ней.       — Да? Ну, ладно, — «ладно», сказал он, и Артур чуть не хлопнул себя по лицу. Как этот дебил мог делать вид, будто не знает, зачем его вызывают. Он либо становился превосходным актёром, или был туп, как ведро с лунной росой.       Артуру не повезло подслушать, что же сказал профессор Малфой Италии по пути в кабинет директрисы, и, честно говоря, его крошечное тело было слишком истощено, чтобы отправиться следом и затем вернуться обратно. Единственным, на что ему хватало — и то едва — энергии, был Скорпиус.       — Пожалуйста, ну пожалуйста… одна неделя, всего одна неделя… ты бы мог поехать…       — Скорпиус.       — Ну пожалуйста! — Скорпиус Малфой применил смертоносное оружие: посмотрел на него такими огромными, полными печали глазенками, что Силенду и не снилось. — Три дня. Ты должен навестить нас хотя бы на три дня за все лето.       — А если нет? — с вызовом спросил он, и Скорпиус вытянулся во весь рост и вздёрнул подбородок, как настоящий чистокровный принц.       — Тогда я больше не буду с тобой разговаривать, — Артуру пришлось долго и упорно обдумывать эту угрозу добрых десять секунд, переодеваясь в пижаму и сминая школьную форму, чтобы утром кинуть её в сундук.       — На идиота это тоже распространяется? — огрызнулся он, и у Скорпиуса земля ушла из-под ног.       — Да ты шутишь! Неужели ты будешь занят целых два месяца?       — Я постоянно повторяю тебе, Скорпиус, я не знаю, что планирует мой брат.       — Ты даже не обещаешь попытаться?       — А ты хотя бы удосужился спросить свою маму, прежде чем пригласить меня?       — Да, — о, как самодовольно он это сказал. Это было невозможно вынести. — И папу тоже, и он сказал, что это будет отличный способ провести лето. Так ты хотя бы спросишь?       Артур сдался.       — Ладно. Я спрошу, и я настаивать, так как знаю, чего ты действительно просишь, — видеть, как Скорпиус вновь просиял, было куда приятнее, чем Артур собирался признать, даже в своём упрямом сердце.       — Три недели? — гордо спросил он.       — Одна.       — Две, и завтра я тебя на целый день оставлю в покое, — ради всего святого…       — Согласен, — пока Италия не знает, что Артур сдался под напором двенадцатилетнего мальчика, он продержится до отправления поезда. Он уснул, наевшись хорошей еды и под милое гудение праздника над слизеринскими общежитиями, идущее из Большого зала.       Несмотря на всю его тьму, он совсем не сожалел об своем первом курсе в Хогвартсе.

***

      Минерва МакГонагалл была мудрой женщиной; она знала, что происходит в её школе, и потому не беспокоилась, что этой ночью кто-либо раскроет тайну Феличиано.       Как только профессор Малфой оставил их наедине, директриса предложила Италии набор взрослой одежды и наколдовала ширму, чтобы он мог переодеться без лишнего стеснения. Она попросила прощения за желание поговорить с ним взрослым, и Феличиано простил ей ужасную тошноту после снятия заклинания, которое придется накладывать заново спустя какой-то час.       — Думаю, взрослого легче воспринимать всерьёз? — спросил он, немного дезориентированный и одетый в чужую одежду, усевшись напротив широкого стола директрисы.       — Я делаю всё возможное, чтобы отдать должное уважение всем моим ученикам, мистер Варгас, — ему казалось, что Минерва МакГонагалл не должна была такой слабой и хрупкой, но её величество была измотана после долгого вечера, и потому разговор давался ей с трудом. — Однако, если школе что-либо угрожает, я предпочитаю встречаться с этим лицом к лицу.       Они поговорили. Они оба согласились с тем, что Феличиано было рано давать краткий отчёт, особенно из-за головокружения после снятия чар, но вместо того, чтобы пообещать прислать ей отчёт летом, Феличиано отложил его.       — Может быть, в следующем году.       — В следующем году, мистер Варгас? — ох, как же незаметно дрогнул её голос; он понимал, какой вес на неё обрушил. — Ваше расследование не закончено?       — Ещё нет, мадам.       — Вы весь год притворялись учеником и до сих пор не довольны? — резко спросила она, и Феличиано вместо выговора решил выразить сочувствие и такт, чтобы ослабить её натянутые нервы.       — Директор, я понимаю, что это событие заставило вас остаться в Хогвартсе, хотя вы надеялись уйти на пенсию. Пожалуйста, даже для такого незнакомца, как я, ясно, что вы измотаны. Не оставайтесь из-за меня. Проблема намного больше и не заключена в каком-то одном человеке.       Его слова произвели совсем не тот эффект, на который он надеялся.       — Мистер Варгас, при всём моём уважении, сэр, — похоже, не очень-то большом уважении, особенно с учетом того, на какую шотландскую трель сорвался ее голос на последнем слове. — Когда вы целенаправленно поступаете в мою школу с намерением разрушить нашу заслуженную репутацию безопасного убежища и посредника выдающегося образования, я не могу взять и уйти на пенсию. Если вы и мистер Кёркленд готовы продлить этот балаган еще на один год, пусть будет так. Правда в итоге окажется на стороне Хогвартса, и я останусь, чтобы увидеть, как вы дойдете до этого вывода.       Она говорила с такой же уверенностью, как и год назад, когда он приехал из-за ужасных новостей. Феличиано невольно проникся к ней уважением. Какая бы душа ни пряталась в этой старой, упрямой оболочке, её совсем не пугало сразиться с нацией. Как только их разговор завершился, Феличиано вновь зашел за ширму, принял иное обличье и пошел в подземелье, чтобы провести беспокойную ночи без сна.       На следующее утро сотни студентов Хогвартса заполнили железнодорожную станцию Хогсмид, пытаясь попасть на Хогвартс-экспресс и при этом не потерять домашних животных, друзей или здравомыслия. Несколько месяцев назад Англия сказал, что первокурсников в этом году необычайно мало, но при этом свободное купе они так и не нашли.       В итоге семерых потерянных первокурсников пустил к себе префект Забини, совершив последний добрый поступок в этом учебном году. Его друзья-шестикурсники немало возмутились, что им придется искать новые места, но и на этом проблемы не кончились. В купе попросту не хватало места на семерых — даже с учетом того, что Феличиано решил сесть на пол — а Хиггс громко претендовал на место у окна. В итоге все сидели друг у друга на головах. Прежде чем уйти, префект обернулся и предупредил:       — Слушайте, мелочь, — грозно сказал он, но вряд ли собирался их отчитывать: ему просто требовалось расставить все точки над «i». — В Хогвартс вы вернетесь уже второкурсниками, и потому остальная часть факультета уже не сможет за вами присматривать. В подземельях будет куча новых первокурсников, и вам придется за ними приглядывать, как приглядывали за вами. Подведёте Слизерин — и я заставлю вас пожалеть об этом, понятно?       — Да, сэр! — было мило видеть, в какой ужас привела эта новость пятерых настоящих детей. Но по пути в Лондон их волнение угасло, и все решили выложить последние школьные деньги, чтобы совершить набег на тележку с закусками.       — Мне нравится Забини. Надеюсь, что он будет старостой и в следующем году, — все посмотрели на Хиггса, евшего сдобный котелок, пока Феличиано пытался подсчитать, сколько волшебных денег они потратили в евро. Они накупили дофига сладостей.       — Ты вроде как хотел, чтобы твой брат стал префектом?       — Том для этого туповат. Только ему не говори.       Для игр в купе было тесновато, но Феличиано вернул почти забытое одолжение Англии и обрушил ему на голову струю воды, когда взорвавшаяся карта подожгла прядь его светлых волос.       — Идиот!       — А не стоило наклоняться!       — Итак, этим летом… — Скорпиус был одержим идеей найти себе гостей на лето. Феличиано удивился, когда Англия смело и беспечно ответил, что да, он собирается провести неделю в Малфой-Мэноре во время каникул.       — Я могу спросить маму, — задумчиво ответил Хиггс.       — У тебя же есть метла, Хиггс? Возьми её с собой, и мы сможем полетать в лесу у дома!       — Определённо. Обязательно привози и свою, Кёркленд, — Англия пытался сосредоточиться на игре в шахматы и полностью игнорировать Скорпиуса. Феличиано уже решил, что он скорее согласится шесть лет питаться одним хлебом со свининой, чем потратится на гоночную метлу, чтобы соответствовать группе детей. Да, у него были деньги, но на них он мог купить что-то куда более стоящее.       То есть, буквально всё, кроме зачарованной метелки.       — Твой отец тоже в поезде, Скорпиус? — у Феличиано не было веской причины спрашивать, но он спросил. — Ты поедешь с ним домой?       — Нет, — но его друг заинтересовался ловлей шоколадной лягушки Гэмп, прыгнувшей через купе к нему на колени. Он боролся с лягушкой несколько секунд, прежде чем оторвать её от стенки и передать смеющейся девочке в руки. — Персонал обычно остаётся на пару дней после окончания семестра, так что он либо воспользуется летучим порохом, либо трансгрессирует куда-нибудь домой, пока никто не смотрит.       — Куда-нибудь? — Артур проиграл партию и посмотрел на него, пока напротив него усаживался Хиггс. Скорпиус лишь пожал плечами.       — В прошлом году он выскочил из кладовой и напугал бабушку, она чуть не потеряла сознание. Он думал, что это была мама.       — Невозможно, — сказала одна из девочек, Лора Финник. — Мой отец говорит, что профессор Малфой ужасно строг к таким шуткам.       — Да, в школе он строг; на день рождения я его до смерти боялся. Но на каникулах всё иначе, — теперь Феличиано стало любопытно: может, именно поэтому Скорпиус так зазывал однокурсников в гости? — Тебе бы понравилось у нас на Рождество, Варгас. Он заколдовал затылок дедушки так, что его волосы меняли цвет каждый раз, когда он его называл. Мама настояла, чтобы мы все спели несколько песен, и я думал, что бабушка с ума сойдет, пытаясь не смеяться над ним.       Феличиано не знал истории семьи Малфой или самого Драко Малфоя, но, увидев пораженное лицо Артура, он понял, что, возможно, проблема Скорпиуса куда глубже, чем кажется. Англии будто только что вручили деликатно завёрнутый подарок; он закрыл рот и сморгнул это выражение лица, прежде чем кто-либо, кроме Феличиано, мог его заметить.       На платформе их снова ждал Шотландия. Он разговаривал с матерью Скорпиуса, и позже, в машине, они узнали, что Шотландия сдержал слово и согласился на обед и экскурсию по Святому Мунго.       — Извини, дурень. Похоже, лето ты проведешь в Уилтшире.       — Хорошо, потому что я собирался спросить тебя об этом по приезду домой, — братья-британцы вновь обошлись без объятий, и, что не удивительно, Ловино не появился, хотя Феличиано на всякий случай поискал его, встав на мыски и повертев шеей. Вместо него он увидел затылок Роуз Уизли, обнимающую улыбающуюся ведьму с копной каштановых волос. Другие дети Уизли и Поттера собрались вокруг гордящихся ими взрослых, а Феличиано опустился на пятки и сосредоточился на разговоре Шотландии и мамы Скорпиуса.       — Я должен закинуть этого мелкого в Италию, но смогу отослать к вам Артура как-нибудь в начале августа, миссис Малфой.       — Он же не багаж, мистер Кёркленд, — пошутила миссис Малфой, держа сына за руку. Сам же мальчик подпрыгивал, разрываясь от переполнявших его хороших новостей.       — Да, но разницы-то немного, — так как в этот раз они не спешили, Шотландия непринужденно поднял руки, чтобы показать примерный размер в половину школьного сундука Феличиано. — Берете коробку такого размера, протыкаете несколько отверстий в верхней части и кидаете внутрь перекус на время поездки. Так ведь, малец?       — Думаю, я тебя ненавижу, — Англия впечатлен не был.       — Ну ладно! До августа, миссис Малфой!       — Конечно, мистер Кёркленд. Скорпиус?       — Привези с собой метлу, Кёркленд, не забудь! И Варгас… увидимся в следующем году, да! До первого сентября!       — Да! Хорошего лета, Скорпиус!       — Пока!       Феличиано махал им вслед с платформы, пока Шотландия не дёрнул его за воротник рубашки и не потащил к заколдованному выходу. Они не могли говорить напрямую, пока не вышли с вокзала и не загрузили чемоданы и сундуки в лондонское такси.       — Только не говори, что мне придется придумать жуткую историю о вашей совместной кончине в промежуток между июнем и августом, — сказал он, когда они сели в машину и Шотландия назвал адрес таунхауса Англии.       — Не беспокойся, мы возвращаемся, — ответил Англия, а потом выразительно посмотрел на Феличиано, будто это было что-то плохое. — Мы определённо возвращаемся.       — Не смотри на меня так; не я первый согласился на его предложение, — поддразнил его Феличиано.       — О нет, мы даже не будем притворяться, что твоей вины в этом нет, — раздраженно отреагировал Артур, и он оставался в плохом настроении до самого дома.       Вообще говоря, в плохом настроении он оставался до тех пор, пока Феличиано не оставил крест в зачарованной коробочке в подвале Англии и не попрощался на следующий день в аэропорту.       — Хорошего лета! — крикнул Феличиано, пройдя защитную рамку.       — Пошел ты нахрен! — ответил Англия, высоко подняв средний палец, а потом развернулся и выбежал из терминала.       Хах. Большой ребёнок.