Snakeskins

      Когда Италия начал расспрашивать о Кровавом Бароне, Артур оказался втянут в очередную тайну. Так куда же делся призрак факультета Слизерин?       До Хэллоуина он и не задавался таким вопросом, но старшекурсников это беспокоило уже несколько недель. За этот год его не заметили ни разу — даже на вершине Астрономической башни, где он любил погреметь цепями и постонать.       — Может, в этом году он особенно не в духе. Хотя нам всем и обидно, — как выяснилось, Барона возможно было вызвать, потянув за небольшую цепочку, свисающую со слизеринского камина, и каждые несколько часов кто-то звенел и тряс ей, да так сильно, что староста чуть не отругал настырного ученика за порчу имущества. Но призрак так и не явился.       Скорпиус откуда-то достал шелковый носовой платок и завернул в него серебряный серп, который второкурсники оставили на вершине Астрономической башни перед уроками. Безуспешно.       — На носу Хэллоуин, Кёркленд! Он обязательно появится на пиру!       Но он не появился.       Тыквенный сок и летающие тыквенные фонарики, зачарованные шляпы, которые кричали, если надеть их на голову, и книги, которые грозили укусить кого-нибудь за пальцы. Хэллоуин в Хогвартсе всегда проходил весело, и этот год не стал исключением, вот только Почти Безголовый Ник, Толстый Монах и Серая Дама почтили живых своим недолгим присутствием, а Кровавый Барон — нет.       Проблемы призраков и их исчезновений затмил первый в этом году матч по квиддичу. Скорпиус до того разволновался, что тем знаменательным утром Артуру и Хиггсу пришлось буквально вытаскивать его из постели и натягивать ему свитер на пижаму, пока Италия лишь смеялся и подшучивал над тем, что же с ним случится на самой игре.       — Ты сам вызвался, — заметил Артур, выдавливая мятную пасту на зубную щётку то ли самого Скорпиуса, то ли Хиггса, и решительно засунул ее в рот Скорпиусу, когда тот его открыл, чтобы возразить.       — Худшее, что может случиться — ты свалишься с метлы, и мы продуем, — своеобразно подбадривал его Италия, пока Хиггс крепил не тот щиток к запястью Скорпиуса поверх надетой задом наперед рубашки.       — И тогда гриффиндорцы будут смеяться над нами до самого Рождества, — согласился Артур, пихнув Италию к шкафу Скорпиуса, чтобы тот нашел его мантию для квиддича. — И всё по твоей вине.       — Ну хватит уже!       Когда Томас Хиггс постучал в дверь, Скорпиус аж позеленел от страха. Стоило ловцу команды Слизерина собраться с силами и выйти в гостиную, как вдруг…       — Твоя метла!       Италии пришлось сбегать за ней, пока остальная часть факультета терпеливо ждала, когда уже наступит время пойти на стадион для квиддича. Атмосфера была напряженной, но не бешеной: кто-то наколдовал самомашущие серебристо-зеленые флажки, а когда Италия вернулся с метлой, Артур улучил момент и разрисовал его голову в цвета факультета.       Феличиано это не понравилось, но из гордости за Слизерин он шума не поднял.       Зато через пару минут Хиггс шепнул, что кто-то наколдовал красно-золотого льва ему на спину. Артуру пришлось сорвать с себя мантию и попрыгать на ней; Италия так громко хохотал, что один из старост подошел к ним и взмахом палочки стер ненавистного льва.       На игру против Гриффиндора они шли вместе, стараясь шагать в унисон и эффектно выплыть из замка по мокрой зелёной траве. Зачарованные ступени зелёно-серебряной смотровой башни Слизерина помогли им с легкостью преодолеть семьдесят футов к вершине, но, увы, деревянные скамьи, на которых им предстояло сидеть весь матч, оказались холодными и мокрыми.       Прямо напротив них возвышалась красно-золотая башня Гриффиндора, а пуффендуйцы и когтевранцы расположились на восточной и западной сторонах овального поля и песчаных отмелей под кольцами для квоффлов.       Погода была хорошей, солнце отражалось в холодных ноябрьских облаках, а горы свистели от ветра, который мог сильно сказаться на итогах игры.       — А если он и впрямь упадёт? — спросил Италия; его волосы, выкрашенные в зеленый и серебристый, так блестели на солнце, что Артур вздрагивал всякий раз, когда поворачивался к нему.       — Ну, его отец — школьный целитель, так что, думаю, с ним всё будет в порядке.       — Отлично.       — Если, конечно, он не умрёт мгновенно.       — Что?!       — Добро пожаловать на первый матч по квиддичу в этом учебном году! Встречаем команду Гриффиндора! Капитаном в этом году…       Никого не волновало, кто стал капитаном — стадион взорвался от шума, когда занавес под башней Гриффиндора расступился и из-за него вылетело несколько красно-золотых пятен. Семь игроков пролетели в солнечном свете и выстроились в форме буквы V, на концах которой расположились загонщики, за ними — вратарь, потом — охотники, и, наконец, всё сходилось к ловцу.       Над каждым из них возникало имя. Когда над одним из охотников появилось «Альбус Поттер», а над ловцом — «Джеймс», Англии и Италии заметно поплохело.       — За кубок Хогвартса с ними будет бороться команда Слизерина!       Не имело значения, что Когтевран и Пуффендуй промолчали. Не имело значения, что с трибун Гриффиндора раздались низкие, угрожающие звуки. Это не имело значения, потому что каждый ученик Слизерина встал, когда семь гоночных мётел с рёвом вылетели из башни. Они стояли, они кричали, они аплодировали, топая ногами в такт песне факультета, слова которой никто не мог разобрать.       Обе команды кружили друг вокруг друга, разминаясь и слушая команды капитанов. Томас Хиггс был похож на стервятника, парящего над командой, а высокий парень в красно-золотой мантии с точно такими же капитанскими полосками на рукавах очертил круг по стадиону и присоединился к гриффиндорцам. Когда раздался резкий свист, все четырнадцать игроков спустились к земле и зависли на своих позициях. Скорпиус и Джеймс Поттер, как ловцы, парили выше остальных, а оба вратаря держались ближе к кольцам.       Хорошо, что Скорпиус не стал высматривать их на трибунах; похоже, он сосредоточенно слушал указания профессора Десфорд. Томас Хиггс и капитан Гриффиндора приземлились и пожали руки — хотя со стороны казалось, что они пытаются сломать друг другу запястья — после чего сели на мётлы и снова взлетели в ожидании начала игры.       Первым из ящика вылетел снитч, и Артур впился в деревянные перила, наблюдая за Скорпиусом и Джеймсом Поттером, которые старались не сводить глаз с порхающего золотого шара, который скрылся в мгновение ока.       — По моему свистку…!       Десфорд, одетая в черно-белую клетчатую мантию, взяла в руки квоффл. Лишь бы погода осталась нормальной.       Подбросив квоффл и пинком высвободив бладжеры, Десфорд свистнула что есть мочи.       Игра началась.       Брат Хиггса не зря звался капитаном команды: стоило гриффиндорской охотнице поймать ярко-красный квоффл, как Томас прошмыгнул под ней и выбил мяч из ее рук, а затем швырнул его через голову пятикурснице, которую Артур не знал.       Но тут в девушку с такой силой врезался бладжер, что она лишь чудом удержалась на метле.       Ожесточенная битва за квоффл совсем не стоила тех жалких десяти очков, которые он принес, так что спустя пять минут, послушав комментарии с учительских трибун, Артур и Италия начали искать глазами снитч.       — Поттер в пике! — а Скорпиус был на другой стороне поля, с которой в панике помчался на свою, стремясь нагнать то, что видел Джеймс Поттер.       — Он тебя дурит! — Артур подпрыгнул, услышав крик Италии. Присмотревшись, он увидел золотой блеск над трибунами Пуффендуя, на который указывал Феличиано. Снитч полетал из стороны в сторону, а затем удрал в другом направлении.       Артур развернулся и дал Италии подзатыльник.       — Тебе эту фиговину видно аж отсюда, и ты даже не подумал вступить в команду?!       Пока Джеймс отвлекал Скорпиуса обманным маневром, Альбус с квоффлом под мышкой пронесся мимо трибун Когтеврана. Тут из ниоткуда возник поганец-бладжер и мигом загнал слизеринского вратаря в ловушку: либо он оставался перед кольцами, либо получал очень болезненный удар по голове.       Гриффиндор забил гол, но вратарь хотя бы остался цел.       Следующие десять минут игра шла ни шатко, ни валко, но затем ловцы увидели снитч, и Джеймс Поттер спикировал уже по-серьезному. Он почти догнал золотой шар, как вдруг кто-то из слизеринцев умно отбросил бладжер в землю, и мяч, отскочив, понесся гриффиндорцу в лицо.       Скорпиус летел на всех парах, Поттер, оклемавшись, не отставал, а стадиону наконец-то стало наплевать на квоффл. Скорпиус по широкой дуге обогнул трибуны Пуффендуя, чтобы нагнать снитч. Артур не понимал, что вопит во всё горло, пока не заметил, что как дрожат его руки от постоянных ударов о перила.       Снитч на секунду замер и понесся прямо к трибуне Слизерина. Скорпиус уже протянул было руку, как вдруг сбоку возник Джеймс Поттер. Он буквально снес мальчика с пути, пнув в его метлу с такой силой, что его замотало во все стороны. Слишком сильно завалившись назад, Скорпиус свалился с древка.       — НЕТ!       — Я же пошутил… не дайте ему упасть!       Он попытался удержаться на метле, но тут его пальцы соскользнули. Скорпиус падал, как птенец, вытолкнутый из гнезда, хлопая полами мантии и не в силах прикрыть голову и плечи. Трибуны Слизерина звенели от крика.       Томас Хиггс пронесся чёрным пятном по воздуху, схватил Скорпиуса за мантию и крепко прижал его к метле, чтобы не сломать ловцу шею или позвоночник. Он падал вместе с ним до самой последней секунды, отпустив Скорпиуса только тогда, когда до земли оставалось каких-то четыре фута; ловец сложил руки, втянул плечи, перекатился и приземлился на ноги, а следом сразу же бросился за своей метлой.       — Поттер поймал снитч! — но он опоздал. — Джеймс Поттер поймал снитч! Сто пятьдесят очков Гриффиндору, этот матч окончен!       Скорпиус не сводил глаз с неба, когда услышал эти слова и рёв других факультетов. Поттер и команда Гриффиндора описали победный круг перед трибунами Слизерина; Джеймс не выпускал из рук снитч.       Не на такой исход дня они рассчитывали.       — Поднимайся, Малфой, в этом нет ничего постыдного!       Что ещё хуже — даже через час после окончания игры Скорпиус отказывался покидать раздевалку. Дверь в нее была заколдована, чтобы внутрь не могли попасть члены других команд или ученики противоположного пола, поэтому четверым второкурсникам оставалось лишь стоять и пытаться уговорить его выйти.       Артуру надоели эти чары, постоянно разделяющие их пятерку. Сначала они не могли попасть к Гэмп, теперь — к Малфою, это уже нелепица какая-то.       — Я упал.       — И приземлился на ноги, как настоящий игрок! Выходи давай! — хорошо хоть, что когда кому-то было плохо, Элиза умела брать волю в кулак и стоять на своем. — Если и дальше будешь страдать, об этом узнает весь факультет.       — Скажи им, что я полирую метлу.       — Вот только ты ее не полируешь.       — Возможно, ты как раз-таки ее излишне усердно полировал!       За такие слова Артур не удосужился даже смерить Италию строгим взглядом — он просто наступил ему на ногу. В черных глазах Элизы пылало не менее гневное возмущение.       — Не заставляй меня идти за Томасом, — пригрозил Хиггс, хотя его мягкий тон не напугал бы и котенка. — Он уже поговорил с командой и сильно рассердится, если я скажу, что ему вновь придется сюда прийти.       — Ты его не позовешь, — угрюмо ответил Скорпиус.       — В общем, ты пока подумай, а я схожу за ним в библиотеку…       — Нет, не надо!       В итоге они всё же вытащили его из раздевалки, а Хиггс к концу недели получил отработку за то, что побил однокурсника-пуффендуйца на уроке Астрономии.       Артур и Италия даже не пытались ему помешать, потому что, честно говоря, тоже не оценили шутку про то, что надо бы столкнуть Скорпиуса с башни, чтобы узнать, всегда ли он так забавно падает. После того случая у них вошло в привычку выбираться в воскресенье на мороз и ветер и помогать Скорпиусу перебороть свой страх и лучше держаться на метле.       В такие моменты Артур обычно играл роль скромного наблюдателя, потому что, поставь они на его место Феличиано, тот начал бы ныть, плакать и приставать к любому, кто оказался бы рядом, с просьбами одолжить ему шарф, или обнять, или наколдовать согревающие чары, потому что он замерз.       — Мне кажется, Варгас иногда бывает очень глупым, — да, Артур тоже так думал, но именно он знал множество грязных трюков и обманок, с которыми Скорпиус не сталкивался, когда летал с отцом или дедушкой в Малфой Мэноре. Гэмп ужасно не хотела кому-либо вредить, поэтому чаще всего парила с битой в руках над Артуром, пока Италия гонял Скорпиуса и применял на нем все виды почти незаконных приемов. Хиггс всегда держал наготове книгу старшего брата с правилами игры и порой знатно веселился, когда Скорпиус вновь и вновь падал в грязь после того, как его сбрасывали с древка.       Скорпиус в такие моменты возмущенно заявлял: «Вот это уж точно не по правилам!» — а такие моменты случались часто.       — Он пихал тебя локтем? — спрашивал Хиггс, сверяясь с книгой.       — Н-нет…       — Тогда по правилам.       В квиддиче существовали тысячи способов обмануть ловца, но Хиггс и две нации они нашли тысячу и один способ их перехитрить. Они, конечно же, не задавались целью научить Скорпиуса жульничать, так как он был однозначно против подобного, а хотели помочь ему научиться не попадаться на известные уловки и крепко держаться на метле.       Однако обманка с бладжером чуть не убила беднягу. Одним снежным днём, всего за два дня до рождественских каникул, Элиза с силой ударила по мячу, а тот врезался в рукоять метлы Скорпиуса, которая треснула ему по голове, после чего метла выскочила прямо у него из-под ног, и Скорпиус приземлился лицом в землю.       Он едва не сломал себе шею, и все они получили строгий выговор от целителя Малфоя, когда узнал, как именно Скорпиус сломал нос (заметьте, уже в третий раз). Отец и сын чётко условились, что, если Скорпиус и дальше позволит друзьям искать способы его убить, метла Скорпиуса будет спрятана в укромном месте, где мальчик её никогда не найдёт.       Когда они после этого пошли бродить по коридорам, Артур вдруг вспомнил, о чем уже несколько месяцев хотел расспросить отца Скорпиуса. Если дело не касалось здоровья Скорпиуса, декан их факультета был не таким уж пугающим, как казалось. К тому же, он, как глава Слизерина, должен был знать ответ на столь невинный вопрос.       — Кровавый Барон? — спокойно спросил профессор Малфой, поскольку был не из тех, ко подолгу злится. Мог ли он затаить обиду? Возможно, но уж точно не на маленьких детей за их глупые проступки. Иногда достаточно было быстро исчезнуть из его поля зрения, чтобы он либо сменил тему, либо полностью забыл, за что бранил вас десятью минутами ранее. Он был невероятно искусен в понимании проблемы и разделении её на части — вероятно, именно это и делало его хорошим целителем.       Поэтому, когда Артур прокрался обратно в лазарет и задал свой вопрос, высокий бледный волшебник поджал губы и приподнял брови. Такое странное выражение возникало на его лице, когда ему задавали вопрос, который не был ни утомительным, ни особо важным. Скорпиус в полном унынии сидел рядом на одной из кроватей, выводя что-то пером на куске пергамента и держа бинт на пока ещё не зажившем носе.       — Если подумать, Барона в последнее время и впрямь было не видать. Пивз, должно быть… — профессор замолчал, поставив стеклянный флакон на парящий бронзовый поднос, где он смешивал душистую смесь с чем-то, что пахло луком и скошенной травой. На сей раз он озадаченно нахмурился, прежде чем смог закончить мысль. — Кажется, я и Пивза давно не видел. Ты с ним встречался, Кёркленд?       — Я о нем слышал, сэр. Но не видел с тех пор, как приехал.       — Ни разу?       После этого целитель вежливо попросил его покинуть лазарет и не забивать себе подобным голову накануне Рождества.       Понятное дело, что Скорпиусу запретили приглашать друзей к себе на зимние каникулы. Более того, когда они поехали домой на поезде, он утверждал, что всё ещё чувствует привкус зелья, которым отец лечил ему нос.       — Кстати, что ты писал?       — Письмо с извинениями маме, — Скорпиуса забавно поморщился, безвольно сполз на пол купе, как это обычно делал Италия, схватил полы мантии Феличиано и спрятался у него в ногах. — Я покойник. Точно покойник. Я был уверен, что она пришлет громовещатель.       — Мы всего лишь тренировались играть в квиддич, — возразил Хиггс.       — Мама ненавидит квиддич, — оу… В таком случае, да, Скорпиус уже одной ногой в могиле. Они устроили целый спектакль, распределяя в завещании его метлу и шахматную доску, а Италия даже порылся в сумке в поисках пера для преобразования речи в текст. — А еще друзьями называетесь!       И они действительно были ему друзьями, поэтому Гэмп заплакала, когда они вышли из поезда и увидели миссис Малфой. Артур тоже заплакал бы, если бы именно он сломал её сыну нос, но не потому, что миссис Малфой была из тех женщин, которые прилюдно ругают чужих детей, а потому что то, как она схватила Скорпиуса за подбородок и приподняла его голову, казалось ласковым и заботливым жестом, пока не увидишь её глаза.       Страшные глаза.       Совершенно ужасающие.       Но Гэмп извинилась, следом признал свою вину и Хиггс, а Италия, будучи трусом, испуганно что-то выкрикнул из-за сундука Элизы. Артур тоже собирался выразить свое сожаление, но тут миссис Малфой нежно похлопала его по голове и проворковала, что они, такие чудные ребятки, восприняли всё слишком близко к сердцу, но она очень рада, что у Скорпиуса появились такие хорошие друзья, на которых всегда можно положиться.       И Артур напоминал Италии об этом похлопывании все две недели каникул:       — Я слышу, что ты говоришь о процентных ставках, Германия, но, признай, миссис Малфой больше любит меня.       — Что? При чем тут это? Италия, куда ты пошел? Перерыв еще не начался!       Итак, не считая осквернённых картин и пропавших без вести призраков, это был не такой уж ужасный конец семестра.