— Вы обязаны мне жизнью. — Этот долг ничтожен. Ведь я родился лишь сейчас.
Сериал «Уилл».
Последняя секунда перевоплощения Кота Нуара иссякла, зелёная дымка обволокла его, тут же отделя Адриана от альтер-эго супер-героя. Плагг, зажмурившись, поник в его ладонях, и парню даже стало его по-настоящему жаль. — Извини, дружок, погоняли тебя сегодня, — вздохнул он, укладывая чёрный комочек в нагрудный карман рубашки. Маленький кот уснул, оставляя большого на другом конце города от дома с единственным способом передвижения – его собственными ногами. Но и Адриан очень устал на этот раз. Ему приходилось трижды перевоплощаться из-за того, что Миледи была не особо внимательна к деталям и заставила применить Кота катаклизмы все три раза. Он слишком вымотался. Однако ясно понимал, что если Натали не обнаружит его в комнате, когда зайдёт пожелать спокойной ночи, на уши поднимут всю городскую полицию. Потому он ускорил шаг, проходя тротуары, освещённые вывесками уже закрытых магазинов. Всё-таки тёмные переулки — стихия, больше подходящая Нуару. Миновав центр города, ему оставалось только лишь пройти сквер с видом на главную достопримечательность Парижа, подняться по лестнице, и до особняка Агрестов рукой подать. Но когда он услышал это, все пункты плана по возвращению домой быстро заменились в голове на «остаться». Остаться, остаться, остатьсяостатьсяостаться... Он уже было сделал первый шаг на ступень лестницы, как вдруг за спиной послышалось звучание гитары. А потом голос. Нежный, плавный, с хрипотцой. Музыка схватила Адриана за ноги, не давая сделать шаг, схватила за руки, чтобы он не подумал сопротивляться, сжала горло. Он физически задохнулся, когда в тихом пении различил слова старой французской колыбельной, которую слышал каждый вечер из уст матери, пока та была жива. Пение у человека складывалось идеально, так же, как когда-то и у Эмили Агрест. Адриан не смел шелохнуться, внимая, казалось, спиной впитывая каждый — каждый — звук. И только когда ноты подскочили к припеву и окрасились эмоциями так ярко, парень всё же не сумел выдержать и обернулся, вновь тут же застывая на месте. Перед ним на скамейке сидело голубое пламя, подсвеченное золотым блеском Эйфелевой башни за его спиной. Пламя вздёрнуло голову и продолжило петь, заглядывая через глаза Адриана в самую душу. И он не сразу поймал себя на мысли, что медленно плетётся к музыканту; он не сразу заметил, что уже сидит совсем-совсем рядом с ним на скамейке. И когда тот закончил играть, Агрест младший даже не почувствовал солоноватую жидкость на своих щеках. Не чувствовал. До того момента, как огонёк потянулся к его лицу своей тонкой рукой и ледяными пальцами стёр слёзы. Адриан шмыгнул носом, не совсем понимая, что происходит. — Я, конечно, знаю, что довольно неплохо играю, но... — поражённо вздохнул мальчик с голубыми волосами, не спеша, видимо, отнимать тонкие пальцы, от теплой кожи. — Это... слишком красиво. Я... Спасибо, — Адриан с чётко поставленной речью, привыкший не мямлить, знающий три языка, сейчас не мог подобрать и слова, язык заплетался, а леденящие кровь пальцы нисколько не способствовали его оживлению из некоего транса. — А? За что? — вспыхнул огонёк и убрал ладонь. — Это было по-настоящему волшебно, — кивнул Адриан и возвёл глаза к небу (казалось, оно было отражением Эйфелевой башни), чтобы сморгнуть вновь непрошенные слёзы. — Не за что в таком случае, — хмыкнул парень. — Лука. — Адриан, — он пожал протянутую ладонь, не собираясь всё же говорить, что имя его знает: они косвенно знакомы. Размыкать руки и вовсе не хотелось. — Что ж, Адриан, как бы мне ни была приятна твоя компания, а не сомневайся, она приятна, мне пора... Я надеюсь, мы ещё увидимся, — на прощание он мотнул головой, заставляя невероятные волосы встрепенуться. Лука скрылся за поворотом, и блондин соскочил со скамейки, собираясь всё же добраться сегодня до дома. Совершенно окрылённый музыкой и новым знакомством, он напрочь забыл о том, что сейчас не в обличии кота и максимум их сходства на данный момент – сильно взъерошенные волосы, словно воробьиные перья. Перепрыгнув забор со слепой зоны камер, он забрался в окно на первом этаже, которое в большинстве случаев было открыто (потому что он собственно его и отставлял таковым), он тихо прошмыгнул по коридорам. Не снимая одежду, упал на идеально заправленную кровать и прикрыл глаза. Плагга не устроила подобная трясучка, и он вылетел, собираясь возмутиться данной наглости, но блаженство, написанное на лице его хозяина, несомненно остановило. — Ну... и что же это было? — просто поинтересовался он. — Что? Нет, ничего, просто колыбельная, которую мне пела мама, — прошептал он и перевернулся на живот, обнимая подушку. — Ох, как ты ошибаешься. Колыбельная — просто часть всего... — под нос пробубнил котёнок и полетел к полке, на которой давно обустроился.