Вкус прошлогоднего лета

Безрукову приснилось, что он, отчаянно бренча на гитаре поёт «Владимирский централ» Круга. Три передних зуба были вставными, золотыми. Кажется, перед исполнением даже звучал известный проигрыш этой песни, что всегда берёт за душу. Сергей разлепил глаза, бормоча: — Владимирский централ… Вера, стоящая у зеркала в коридоре, изумлённо посмотрела на мужа, повернувшись к нему. Теперь Безруков спал отдельно, что злило женщину, но со временем она планировала исправить эту ситуацию. — Ты что? Немного проснувшийся Сергея схватил с тумбочки смартфон и посмотрел на свои зубы в отражении экрана. — Господи, приснится же такое… — Я иду на процедуры. Ты же знаешь, скоро будет операция, — заявила Вера, отворачиваясь и убирая блеск для губ в сумочку. — Давай я тебя отвезу, — привстав на локтях, предложил Сергей. — Нет, я сама, мне так спокойнее. — Уверена? — Да. До вечера, Серёж. Сергей наблюдал за тем, как жена надевала шапку, пуховик и ботинки, а потом вышла из квартиры. Когда дверь захлопнулась, Безруков вернул голову на подушку и прикрыл глаза, но не прошло и десяти минут, как в дверь настойчиво позвонили. Думая, что это Вера, забывшая ключи, Сергей встал и поплёлся открывать. Гостьей оказалась Лиля. — Ты такой заспанный, — улыбнулась Зарецкая, приподнимая коробку с тортом. — Наш любимый, «Прага». Через пять минут они сидели на кухне и пили чай с тортом. Зарецкая выглядела заметно посвежевшей и снова открыто улыбалась, что очень понравилось Безрукову. Он знал, что Лилия сменила квартиру, продав старую, в которой они жили с Протасовым, и переехала в Черёмушки. Далековато, зато новое современное жилище. — Ты как? Не отпустило? — тихо спросила Лиля, внимательно глядя на друга. Она была в курсе, что ему пришлось порвать с тем_человеком, чтобы остаться рядом с больной женой, поскольку скрывать своё удручённое и разбитое состояние у Сергея просто не получилось — Зарецкая встретила его в супермаркете и сразу всё поняла. — Нет. Да и не отпустит, — помолчав, ответил Безруков. — Мне помогло то, что Протасов меня тогда обматерил. Не знаю, после этого просто стало легче. Наверное, проснулась гордость. Я поняла, как же я его достала, да и перестала обелять его, считая себя плохой женой. — Ты была отличной женой, — грустно улыбнулся Безруков. — А тебе сложнее. Ты любишь другую, а должен жить с женой ради долга. Я уважаю твой поступок, это благородно, но… ты достоин быть счастливым. — Как ты думаешь, в чём смысл жизни? — посмотрев на кусок торта, спросил Сергей. — Тебя потянуло на философию? — изогнула бровь Зарецкая. — Типа того. — А чёрт его знает. Может, после смерти что-то и есть. Может, мы не исчезаем. Я всегда считала, что расставание тяжелее смерти. Знать, что твой любимый где-то там, счастлив, с другой, а ты подыхаешь от боли… — Нет ничего страшнее смерти, — качнув головой, тихо отозвался Сергей. — Она необратима. Ты будешь дико скучать, но не сможешь успокоить себя мыслью, что пусть он не с тобой, зато счастлив. Можно быть далеко, но радоваться, что он есть. А смерть — это конец. Лиля чуть нахмурилась и похлопала друга по руке: — Пошли-ка гулять. — Гулять? — удивился Сергей. — Да. Шататься по улицам. Помнишь, как мы бродили до самой ночи после пар? — Это было прекрасное время, — искренне ответил Безруков, ощущая прилив ностальгии. — Одевайся, Серёж! Сергей вышел в коридор, открыл шкаф и стал рассматривать свою верхнюю одежду. Вера любила заваливать его барахлом, что не очень-то нравилось мужчине. Неожиданно взгляд зацепился за что-то кожаное, лежащее сбоку на дальней полке. Безруков вытащил вещь и поразился — это был его кожаный плащ. Последний раз он надевал его в девяносто восьмом, а купил как дань той моде. В тот год он ещё покрасил волосы в светлый, потому что ему казалось, что это круто. Сергей невольно улыбнулся воспоминаниям. Осторожно, словно забытый плащ являлся раритетом, мужчина надел его и подошёл к зеркалу. Покрутился. Теперь он слегка жал ему в плечах и груди, но в целом было терпимо. — О, что ты нарыл! — протянула вышедшая из кухни Лиля. — Помнишь, я был в нём на концерте «Наутилуса»? — не отрываясь от созерцания своего отражения, спросил Безруков. — Ещё бы! Осень девяносто восьмого. А у меня был безумный начёс и косуха, — встав рядом с мужчиной, Зарецкая чуть ухмыльнулась. — Боже, что с нами сделали годы. — Ты почти не изменилась, — заметил Сергей. И это можно было назвать правдой. Лёгкая и моложавая Лиля выглядела моложе своих лет, всё портили предательские морщинки возле глаз, да и депрессия сказалась на её лице. — А у тебя были такие круглые щёчки. Ты был ужасно милым, — улыбнулась Лиля. — Сейчас же ты мужчина в самом расцвете сил. А теперь вперёд! Они долго бродили по Москве. Зарецкая достала смартфон и делала забавные фото с собой и Сергеем. Неожиданно они оказались в знакомом проулке и Безруков обомлел, увидев старый трёхэтажный дом. Давно заброшенный и всеми забытый, но ещё живой… — Это же тот самый дом, — пробормотал он, касаясь его стены. — Да. Я хотела тебя порадовать, — довольно отозвалась Лилия. После пар они с компанией частенько сидели в этом доме, играли на гитаре и в карты, делали смешные фотосессии и даже ели. Вера ненавидела это увлечение любимого, но он плевал на её мнение и продолжал эти посиделки. А потом трагически погиб Витя Смирнов, хороший друг Сергея и Лили, и остальные члены компании посчитали, что собираться без него — кощунство. — Серёж, мне кажется, тебе надо что-то изменить в своей жизни. — Что, например? — выдыхая облачка пара, спросил Безруков, глядя в пустые глазницы окон. С неба тихо падал снег, смешиваясь на сером асфальте с золотой листвой. — Ты хотел заниматься книгами. Может, пора сменить работу? — Я и так ими занимаюсь… — Ты всегда стремился к творческому труду. Ну что тебе даёт просиживание штанов в кабинете? Кроме денег, конечно, — Зарецкая ухмыльнулась на последних словах. — Знаешь, только с ним… с ней я понял, что проживаю жизнь… неосознанно, что ли. Просто плыву по течению в зоне комфорта, следуя правилам, которые установил не я, а Вера. Я докатился до такого незаметно для себя. — Пора что-то менять, — повторила Лиля и сжала плечо мужчины. — А теперь пошли в пирожковую. Она всё ещё работает, представляешь? Спустя столько лет. Они съели по три пирожка с мясом и картошкой и выпили по стакану дешёвого, зато того_самого кофе. Когда друзья шли к остановке, снегопад усилился. Лиля вдруг сказала: — Представляешь, меня на днях в вк нашёл Толя Абрикосов. — Абрикосов… Это который такой кудрявый? — Да! Сейчас у него короткие, чуть волнистые волосы, но он всё такой же милый. — Он был в тебя влюблён… — Да, я помню, — улыбнулась Лиля. — Теперь предлагает встретиться. Не женат, детей нет. Всё такой же романтик. — И ты согласишься? — Думаю, что нужно. — И я так думаю. Зарецкая остановилась и обняла Сергея на прощание. — Пока, братишка, — шепнула она. — Всё будет хорошо. Зайдя в трамвай, женщина прошла в конец вагона и прижалась лицом к стеклу, из-за чего оно стало по-смешному кривым. Безруков улыбнулся и поднял руку. Когда трамвай скрылся в снежной пелене, мужчина развернулся и пошёл в сторону метро. Стоило ему войти в квартиру, как он услышал знакомый, чуть сварливый голос Бориса Олеговича. В коридоре появилась злая Вера, облачённая в старый вытянутый свитер и джинсы. Ей нужно было производить на близких самое гнетущее впечатление. — Ты… почему в таком виде? — опешила женщина, замечая на муже его старый любимый плащ, который она не так давно нашла в недрах гардероба и приготовила на выброс, да забыла выкинуть. — С Лилей гуляли. Как себя чувствуешь? — посмотрев на себя зеркало, Сергей сбросил с волос снег и начал разуваться. — Операция назначена на третье ноября. Неплохая клиника в Лос-Анджелесе. — В Америке? Но почему там? Ты же хотела оперироваться у нас, — снимая плащ, спросил мужчина. Вера понимала, что если её липовая операция будет «проходить» здесь, то Сергей захочет навещать её в больнице. А в США он не полетит. Вера уже забронировала себе номер в отеле Лос-Анджелеса, где планировала провести пару недель. Вместе с ней должна была полететь Дина, и Вера уже придумала, как это подать.  — Врач сказал, что не стоит экономить на этом. Благо, у нас скоплено достаточно средств, — заметила Вера. — Но как ты будешь там одна? Я не думаю, что мне дадут отпуск, недавно летал. — Нужно найти кого-то, кто сможет меня сопровождать. Может, Ира или Тамара… — Привет, Сергей, — в коридоре появился Борис Олегович. Безруков поздоровался с ним и пожал руку, а после прошёл в гостиную. Там, глядя в экран телевизора, сидела Елена Александровна. — Мы пытаемся решить, с кем мне лучше поехать в Америку на операцию, — сказала Вера, держась за живот и медленно садясь в кресло. — Я могу, мы с матерью можем, — нахмуренно ответил Борис Олегович. — Вам придётся долго делать документы. Нужно брать кого-то из подруг. Предложу Ире и Томе. — А Дине? Вы же лучшие подруги, — заботливо предложила пожилая женщина. — Ой, мам, точно. И у неё спрошу. Она очень занята, но в отпуске давно не было, вроде бы. — Она всё так же содержит стоматологическую клинику? — Да, мам. — И всё так же замужем за этим… Лаврентием? — Леонтием, мам. Да, они до сих пор вместе. — Он кажется таким неприятным мужчиной, — заметила Елена Александровна, делая глоток чая. — Зато врач. И сын у них чудесный, — отозвалась Вера. Муж Дины, Леонтий Коржов, был опытным онкологом. Именно благодаря ему женщине удавалось подготовить липовые документы. Разумеется, тайно. — Вот, Серёж, это брошюра клиники. Буду в ней, — указав на яркий буклет, лежащий на столике, произнесла Вера. Безруков взял брошюру и внимательно изучил. — Давайте ужинать? Я сделала мясо с овощами, — с трудом вставая, предложила женщина. — Я накрою, сиди, — отозвался Сергей и пошёл на кухню. — Я помогу тебе, Серёжа, — торопливо сказала Елена Александровна и направилась следом за мужчиной.

***

Хабенский продрал глаза и, еле передвигая ногами, добрался до кухни. Открыв холодильник, кардиолог достал оттуда запотевшую банку с рассолом. Сделав три больших глотка, он с грохотом поставил банку на стол и подошёл к окну, за которым серебрился снегопад. Снег? А ведь ещё вчера было лето и они с Серёжкой занимались любовью по несколько раз на дню, слали друг другу пошлые и милые сообщения, жили ожиданием встречи. И уже почти что зима… Костя взял со стола смартфон. Три пропущенных от Михаила, два от какой-то Сони, пять от какой-то Алины, один от неведомого Вити. Он уже забыл, кто эти трое последних. Это были люди из прошлой жизни, его бывшие, к которым он перегорел. Набрав Пореченкова, Хабенский устало приник плечом к стене. — Проспался? — услышал он бодрый голос друга. — Я устал пить, — хрипло произнёс Константин. — Завязывай, не то реально сопьёшься. — Легко сказать. Когда я не пью, то чувствую… всё. — Может, уже расскажешь, что стряслось? — Нет, — отрезал Хабенский, посмотрев на обручальное кольцо на своём пальце. — Тогда как я помогу тебе, дружище? — Мне не надо помогать. — Может, приедешь? Полина поехала к матери и Димку взяла с собой. Я один жру макароны с фаршем. — Не хочу садиться за руль. Ладно, я потом наберу, — сказал Костя и сбросил звонок. Подойдя к раковине, он включил холодную воду и умылся. Алкоголь действительно отрывал от действительности, но стоило ему хотя бы немного выветриться, как душевная боль с новой силой обрушивалась на кардиолога. Он уже давно не видел Сергея, поскольку стал много пить и перестал караулить его. В душе снова затрепеталось лишь одно желание — достать Безрукова хоть из-под земли и вернуть. Всеми правдами и неправдами. Костя ещё раз умылся ледяной водой, потом нашёл в шкафчике жвачку и, сунув подушечку в рот, пошёл в спальню. Хабенский не смотрел, куда идёт. На нём было тонкое серое пальто до колен, и холод забирался под ткань. Снег оседал на волосы и впитывался в них. Кардиолог выдыхал облачка пара и смотрел под ноги. — Костя! Это ты? Хабенский остановился и нехотя обернулся. Позади него стоял Ярик, его сокурсник. Во время обучения в мединституте они приятельствовали, но после его окончания Ларину пришлось уехать на Сахалин, к родственникам. Некогда пухлолицый и улыбчивый мужчина теперь выглядел, как обычный невзрачный очкарик с залысинами. — Ярик? — Здравствуй! Как я рад тебя видеть! — широко улыбаясь, абсолютно счастливый Ларин крепко обнял однокашника. — Ну ты как? Работа? Семья? — Работаю кардиохирургом, — кивнул Хабенский, вымученно улыбнувшись. — А ты? Давно вернулся? — Около месяца назад. Я здесь ненадолго. Слушай, ты сейчас не занят? Может, выпьем кофе? — предложил Ларин, кивая на коричнево-золотистую вывеску «Кофейня «Корица». — Ну… хорошо, давай выпьем, — шмыгнув красным носом, согласился кардиолог. Он жутко замёрз. Мужчины вошли в тёплое помещение. Приятный приглушённо-персиковый свет электрических ламп придавал ему уютную атмосферу, пахло выпечкой и свежим кофе. Хабенский и Ларин заняли дальний столик около окна. Заказав по чашке арабского кофе, мужчины обсуждали работу, Ярослав рассказывал о жизни на Сахалине, своей жене Зиночке, двух сыновьях-подростках и собаке Элли. Костя, пропуская большую часть информации мимо ушей, сделал очередной глоток кофе, мрачный взгляд скользнул по залу и… сердце, ёкнув, болезненно сжалось. За стойкой, в витрине которой лежали изысканные пирожные и торты, стоял его Серёженька. Что-то объясняя официантке, он слегка покачивал головой. Хабенский забыл, как дышать. Остальной мир перестал существовать, в ушах зашумело. Безруков закончил разговор с официанткой и пробежался взглядом по залу. Их с Костей взгляды схлестнулись, как любовники в эротическом экстазе. Сергей с трудом сглотнул, ощущая, как предательски подрагивают ноги. Вера улетела на операцию и некоторые моменты легли на плечи Сергея. Например, он должен был раз в несколько дней встречаться с бухгалтером Безруковой, Татьяной Петровной, а также наведываться в кофейню и смотреть, всё ли в порядке. Серые дни сменяли друг друга, но Сергей всё так же тосковал по любимому и посещал его страницу. И вот эта встреча, лишающая воздуха и выбивающая почву из-под ног… Безруков с трудом разорвал зрительный контакт и скрылся в служебном помещении. Он долго сидел на диване и тёр лицо, стараясь унять дрожь. И вдруг в голове что-то перемкнуло. Захотелось снова увидеть Костю, словно уйди он сейчас, это будет окончательная точка. Накинув пуховик, Сергей выскочил в зал, но столик, за которым двадцать минут назад сидели Костя и Ярик, был пуст. Думая, что это за тип был с его любимым, Безруков вышел из кофейни и завертел головой, надеясь, что Хабенский не успел далеко уйти. — Ну привет, — раздался знакомый хрипловатый голос. Сергей вздрогнул и, тяжело дыша, обернулся. Оттолкнувшись от стены, Костя медленно подошёл к Безрукову. В его карих глазах было очень много эмоций. И злость, и ревность, и любовь, и нежность, и обида. — Привет, — тихо ответил Сергей. — Как жизнь? — Честно? Паршиво. — Удивительно, — голос кардиолога дрогнул. — Я соскучился, — с трудом произнёс Сергей. — Именно поэтому я до сих пор у тебя в чёрном списке? — ядовито поинтересовался Костя. — Ты же знаешь, почему я… ушёл. Зачем ты так? — А как ещё, Серёжа? Тебе тридцать девять лет, а ты до сих пор не можешь отвечать за свои поступки! Нельзя просто взять и выкинуть человека, который открыл тебе сердце, как грёбаный хлам! Нельзя! — заорал Костя, и прохожие, как по команде, с интересом посмотрели на мужчин. — Я не выбрасывал тебя… — Ты сделал именно это! — Хабенский понимал, что нарушает собственные принципы и что его заносит, но не мог остановиться. Радость встречи смешалась с гневом. Замахнувшись, он ударил Сергея кулаком в лицо. Тот пошатнулся и упал в сугроб, накрывая нос ладонью, которая тут же испачкалась кровью. Костя развернулся и быстрым шагом свернул за угол. Безруков, поднявшись и слегка закинув голову назад, пошёл следом. Он хотел было повернуть направо, как столкнулся с возвращающимся Хабенским. Тот, грубо схватив его за грудки, прижал к стене арки. Глотая холодный ноябрьский воздух, они страстно целовались, лаская языки друг друга и глотая кровь Сергея. Когда тот начал задыхаться, Костя отстранился и собрал губами капли крови с его припухлых губ. — Я страшно соскучился, — прошептал и сказал то, что всегда считал пустыми словами и никогда ранее не произносил: — Я не могу без тебя жить. Сергей, зацелованный, с окровавленным лицом, вкусом кофе и алкоголя во рту, вымученно улыбнулся. Боль начала таять, мир медленно вновь обретал краски, переставая быть чёрно-белым. — И я… я думал о тебе каждый день и хотел вернуться… — Поехали ко мне, — оборвал его кардиолог и, схватив за руку, потащил к ближайшей остановке такси. Хабенский имел его грубо и жёстко, пренебрегая нежностью. Вколачиваясь в плохо растянутый анус Сергея, он сжимал рукой его подбородок, заставляя смотреть на себя. Было слышно лишь обрывистое дыхание и звуки шлепков. Безрукову было и хорошо, и больно, с его губ то и дело срывались сладкие стоны. — Теперь запомни, — сглотнув, прохрипел Костя, увеличивая скорость толчков. — Если ты. Ещё. Раз. Выкинешь. Что-то. Подобное. Я. Тебя. Убью. И это не шутка. Безруков видел, что тот говорит совершенно серьёзно. Протяжно застонав, он кивнул и смял простынь в кулаках. Хабенский зажмурился и, отпустив лицо любимого, уткнулся носом в его шею, втянул знакомый аромат и, быстро двигая бёдрами, начал кончать, заполняя дырку большим количество спермы. Сергей кончил следом, жмурясь и содрогаясь под любовником. Дав волю эмоциям, он крепко обнял Костю и принялся покрывать поцелуями его плечо. Кардиолог размяк, оставив член в пульсирующем отверстии. Сергей вошёл на кухню и расплылся в счастливой улыбке: — Пахнет вкусно. — Яичница с сосисками и кофе. На большее моих кулинарных способностей не хватит, — ухмыльнулся Костя, ставя на стол тарелки с завтраком. Сергей взял любимого за руку и увлёк в сладкий поцелуй. Чуть позже они сидели напротив друг друга и ели. Хабенский, повертев вилку в руке, внимательно посмотрел на Безрукова и сказал: — Расставим все точки над «и». Ты останешься жить с больной женой, пока она не выздоровеет, но у вас не будет никаких отношений. Как она, кстати? — Улетела в Америку на операцию. У нас и так нет никаких отношений. В тот день она увидела, что я без кольца и сказала, что установила слежку за моим телефоном, что знает об измене, — взволнованно ответил Сергей. — Прогнала. Я обрадовался, стал собираться, а она давай умолять остаться, показала документ, что у неё онкология, ну я и сдался. С тех пор мы живём, как соседи. Я ей просто помогаю. — Ну вот и славно. Когда ей станет лучше, ты переедешь ко мне. И это не обсуждается. — Хорошо, — кивнул Сергей, делая глоток кофе. — И ещё. — Что? — Надень кольцо. На следующий день, делая дома уборку, Безруков наткнулся на анализы Веры. Сергей помнил, что она планировала отвезти их доктору. Взяв листок, мужчина надел пуховик и направился в больницу. Войдя в недавно отремонтированное здание онкологической клиники, Безруков подошёл к администратору. — Добрый день, — дежурно улыбнулась та. — Чем могу вам помочь? — Здравствуйте. Моя жена хотела отвезти анализы своему доктору, но, видимо, забыла. Я подумал, это может быть важно, — ответил Сергей и положил на столешницу бланк. — Секунду, — кивнув, женщина взяла листок и принялась его изучать. Чуть нахмурившись, она вернулась за компьютер и принялась быстро печатать. Через пару минут администратор встала и вопросительно посмотрела на мужчину: — Здесь какая-то ошибка. В нашей больнице не работает онколог Владимиров. И пациентки Веры Борисовны Безруковой в базе нашей клиники нет.