Вкус прошлогоднего лета

— Вера Борисовна отказывается давать развод. Я подготавливаю документы для суда. Нужно будет кое-что подписать, — в голосе адвоката звучала озабоченность. — Понятно. Хорошо, — сдержав вздох, ответил Сергей. — А что планируете делать с имуществом? В случае раздела заседание растянется. Безруков задумался. На самом деле, он был готов оставить всё Вере, если бы не её вероломная ложь про болезнь. Да, на квартиру они заработали вместе, но в последние годы, когда женщина занялась бизнесом, Сергей получал меньше её. На карточке у него были накоплены два миллиона, а сколько денег у Веры, Безруков не мог знать, но уверен, что куда больше. Получалось, что ему деньги нужнее. — Если я всё оставлю ей, то она согласится на развод? — Я предложу ей. — И потом позвони мне, ладно? — Конечно. — Спасибо. Сергей отложил смартфон и взял со стола стакан с соком. Отпив немного, он прикрыл глаза и помассировал виски. Одна только мысль о судебных тяжбах с Верой заставляла его ощущать лёгкий ужас. Безруков встал и прошёл в гостиную. Квартира Кости была обставлена по последнему писку моды. Чёрно-белая мебель прекрасно сочеталась с обоями цвета мокрого асфальта, в спальне у мужчины был зеркальный потолок, окна занимали почти всю ширину и высоту стен, современная техника подмигивала синими и красными индекаторами, в гостиной стояла роскошная кожаная мебель. На кухне стоял большой стеклянный стол, пол был обложен чёрно-белой плиткой «под мрамор», глянцевый гарнитур цвета сливы блестел и переливался, интересно сочетаясь с чёрным холодильником и серебристо-сиреневыми стенами. Безруков был в восторге от жилища мужчины и находиться в нём было одним сплошным удовольствием. Тем не менее, его смущало, что он не внёс никакого вклада в их жилище, да и не мог назвать его «их». Это была квартира Кости. Остановившись возле стеклянного шкафа, забитого книгами, Безруков заметил один-единственный альбом в золотистой обложке, и достал его. На старых фотографиях был запечатлён Хабенский в детском и юношеском возрасте. На некоторых фото он находился с родителями. Сергей с грустью подумал, что это ужасно тяжело — потерять мать и отца в один и тот же день. Долистав альбом, мужчина вернул его на место и прошёл к столу, где недавно оставил ноутбук. Сев на диван, Серёжа поставил его на колени и задумался, глядя на белый вордовский лист. Он испытывал настоящий ступор, не зная, с чего начать роман. Он, вообще, не был уверен, что обладает хоть каким-нибудь писательским талантом. Самое трудное — сделать первый шаг. Безруков понимал это очень хорошо. Он уже три дня подряд пытался начать главу, но у него ничего не получалось. Эту муку прервал звонок в дверь. Мужчина отставил ноутбук и пошёл в коридор. У Кости были ключи, поэтому Сергей испытал смятение, стоит ли впускать кого бы то ни было. Посмотрев в глазок, он увидел ещё молодого мужчину со светлыми волосами и круглыми щеками. Подумав, Безруков открыл дверь. — Здрасьте. А Костя дома? — изогнув бровь, дерзко спросил пришедший. — Он на работе. — Вы не против, если я подожду его? Срочное дело, — ухмыльнулся тип, даже не пытаясь казаться вежливым. — Вы можете ему позвонить. — Я должен поговорить с ним лично. Насколько помню, он возвращается после четырёх. Значит, ждать недолго, — сказав это, мужчина протиснулся в квартиру и начал снимать пуховик. Безруков закрыл дверь и припал к ней спиной, скрещивая на груди руки. Что-то подсказывало, что это не друг Хабенского. Но тогда кто и почему ведёт себя так фривольно? — А ты, стало быть, его новый любовник? — спросил гость, проходя в гостиную и вальяжно располагаясь на диване. Сергей чуть не поперхнулся. Пройдя следом, он хмуро посмотрел на мужчину: — А вы кто такой? — Ты новый любовник, а я бывший, — улыбнулся тот. — Меня зовут Витя. Ревность неприятно кольнула в сердце. Конечно, глупо ревновать к прошлому, но Безруков не мог ничего поделать. — Костя быстро перегорает, разочаровать его ничего не стоит. Думаю, ты тоже долго не протянешь. Да никто не протянет. — Что у вас к нему за дело? — Это личное, — улыбнулся Витя. Ничего не сказав, Безруков сел в кресло. — Ты думаешь, раз он привёл тебя к себе, ты у него один? Он всегда ебался на стороне, даже если имел серьёзные отношения. Сергея замутило. — И дело не в том, что в тебе что-то не так. Просто это такой человек… Послышался звук открывающейся двери и звон ключей. Сергей хотел было встать и пойти встретить Костю, но так и остался сидеть. Хабенский вошёл в гостиную и улыбка сползла с его лица, а взгляд сделался колючим. — Витя? — спросил он, вспоминая относительно недавний пропущенный. Мужчина уже успел забыть об их короткой интрижке, произошедшей полтора года назад. — Привет, — улыбнулся тот, вставая. — Мы можем поговорить? — Нам не о чем говорить. — Как грубо. Это важно, поверь. — Если ты ещё раз припрёшься сюда, я спущу тебя с лестницы. А сейчас ты можешь уйти сам. Быстро, — холодно отчеканил Костя. — Попомни мои слова, парень, — Витя многозначительно посмотрел на Сергея и вышел из гостиной. Вскоре хлопнула входная дверь. — Что он тебе сказал? — напряжённо спросил Хабенский. — Что ты изменяешь и быстро перегораешь, — задумчиво ответил Безруков. — А что ещё мог сказать обиженный бывший? Не принимай всерьёз слова этого идиота. Мы виделись-то от силы пять раз. — Правда? — посмотрев в глаза Кости, спросил Сергей. — Ещё спрашиваешь! Конечно. Хабенский сел рядом с Безруковым, обнял его за плечи и уткнулся губами в волосы. С кухни донёсся звук звонящего смартфона. Сергей нехотя выпустил Костю из рук и пошёл за трубкой. — Вера Борисовна настроена судиться. Сказала, что категорически против развода, независимо от условий.

***

Первый день зимы вышел напряжённым, холодным и серым. Безруков находился дома, поскольку закончил все дела в издательстве и со спокойной совестью ушёл из него. Начинать всё с чистого листа — приятно и волнительно, особенно когда рядом есть тот, кто поддерживает. Сергей заварил «Доширак», который не ел сто лет (Вера прокляла это блюдо), и сел напротив телевизора. Переключая каналы, он накручивал на вилку лапшу и отправлял её в рот. Неожиданно на экране возникло лицо Хабенского. Тот шёл по коридору и отвечал на вопросы журналистов. — Видите ли вы свою вину или вину коллег в гибели Габриэля Алмазова? — Нет. У Алмазова была такая стадия заболевания, что летальный исход составлял восемьдесят процентов из ста. Пациент был в курсе этого и подписал все необходимые бумаги, — раздражённо ответил Костя, злобно зыркнув на снимающего его оператора. — Тогда почему его близкие обвиняют клинику и лично вас в смерти Габриэля? — Это лучше спросить у них. — Но… — Повторяю: и Алмазов, и его семья знали все риски. Всё, — с этими словами он скрылся за дверью одного из кабинетов. На экране возникло суровое лицо охранника: — Покиньте клинику. Вышли отсюда… Картинка сменилась, и на экране возникла ведущая новостей, напоминающая о том, что несколько часов назад на операционном столе скончался Габриэль Алмазов. Безруков опустил вилку в лоток с лапшой и потёр влажное лицо. — Господи, Костя… — пробормотал он и схватил смартфон. — Телефон абонента выключен или нахо… Безруков сбросил звонок и прошёл в спальню. Открыв шкаф, он стал доставать вещи. Нужно было ехать в клинику. Мужчина уже натягивал свитер, когда хлопнула входная дверь. Сергей, не успев вставить правую руку в рукав, вышел в коридор. — Костя, мне так жаль… — Я вообще не понимаю, зачем устроили это шоу, — Хабенский был бледен и выглядел измождённым. — Пришлось отключить телефон, потому что грёбаный гвалт звонков… — Его семья была в курсе, что шансы на удачу невелики. Почему же тогда все хотят выставить виновным тебя? — Безруков взял ладонь Константина в свою. — Вот и я не пойму. Мне уже звонили из редакции «Пусть говорят», приглашали на программу. Представляешь, как там будут полоскать моё имя? — Хабенский горько ухмыльнулся и медленно прошёл в гостиную. — Уроды, — процедил Сергей. — На всякий случай нужно нанять адвоката. — Они проиграют любой суд, потому что моей врачебной ошибки тут нет, но поливать меня дерьмом в СМИ им ничто не помешает, — Костя был промокшим и холодным, его волосы липли ко лбу. Безруков подошёл к любимому и стал стаскивать с него одежду. Положив её на диван, он погладил кардиолога по щеке: — Давай в горячий душ? — Я так устал… — Надо согреться, чтобы не заболеть. — Ну ладно, — мужчина нехотя встал и пошёл в ванную. Сергей организовал ему горячий душ, заботливо подготовил полотенце и открыл баночку с гелем. Пока Костя парился, он прошёл на кухню, достал из холодильника замаринованные куриные голени, и выложил их в ёмкость для запекания. Отправив ту в духовку, он занялся приготовлением макарон. Через десять минут на кухне показался влажный Хабенский в махровом халате. — Сейчас будет еда, — ободряюще сказал Безруков, проверяя, как там блюдо. — Спасибо за заботу, — искренне поблагодарил мужчина и сел за стол. — Поешь, отдохнёшь, и всё наладится. Сергей достал чёрные стеклянные тарелки и серебристые вилки. Ставя их на стол, он поймал взгляд любимого и улыбнулся ему самой открытой из своих улыбок. — Давай уедем куда-нибудь, пока всё не утрясётся? — вдруг предложил Костя, беря пачку сигарет и зажигалку. — Куда, например? — Сергей взял прихватки и вытащил стеклянное блюдо с голенями в соусе. Водрузив его на стол, он занялся раскладыванием макарон по тарелкам. — Куда пожелаешь. Да хотя бы в Сербию, — затягиваясь, с лёгкой хрипотцой отозвался Хабенский. — Давай, — Безруков отложил прихватки и погладил мужчину по влажным волосам, пропустил их сквозь пальцы. — Всё будет хорошо. Верь мне. — Да, ведь ты со мной, — оставив сигарету в пепельнице, Костя прикрыл глаза и потёрся головой о тёплую ладонь.