Call out my name/Позови меня по имени

      Она молчит, когда холодный металл снова сжимается на шее. После двух часов изнурительной борьбы сил и желания сопротивляться просто не осталось. Она гибкая и выносливая, но в ее жилах не течет сыворотка Эрскина. Она всего лишь человек. Ее кости можно сломать, а разум расшатать будто старую стремянку. Он успешно справлялся с двумя задачами сразу.       — Довольно.       По команде он разжимает руку и выпрямляется, победно возвышаясь над ней. Он не помогает ей встать, просто разворачивается и уходит. Наташа сплевывает кровь, и придерживая поврежденное плечо, поднимается на ноги. Она смотрит, как мощная спина скрывается за дверью и улыбается разбитыми губами. Он с ней еще не закончил.       Как давно это началось? Неделя? Месяц? Никто из них не помнил, кто сделал первый шаг. Она украдкой бросает на него двусмысленные взгляды, а он делает вид, что не замечает, но после спарринга ждет ее здесь. Ждет, когда нежная рука коснется здорового плеча, чтобы потом прижать ее к стене и наслаждаться ее напуганным видом. И все кажется правильным в тот миг, когда их губы соприкасаются, а языки сплетаются в неистовом танце.       Они трахаются будто дикие животные, без какой-либо прелюдии и слащавых признаний. Их это вполне устраивает. Он наматывает ее волосы на кулак и дергает их назад, чтобы открыть доступ к тонкой шее и груди. Она медленно спускается руками вниз, задевая бусины его сосков и кубики пресса. Ей нравится его грубость, а он без ума от ее проворных пальцев и алых губ, которыми она вытворяет немыслимые вещи.       Она закрывает рот рукой, чтобы заглушить стоны, когда он вколачивается в нее до самого основания, до пошлых шлепков, разносящихся эхом по душевой. Упругие струи воды бьют по лицу. Капли скатываются вниз по шее, а он тут же впивается в нее жадными поцелуями, оставляя багровые отметины. Наташа проводит острыми ногтями по его плечам, ощущая контраст живой кожи и ледяного металла. Под подушечками пальцев перекатываются каменные мышцы, над ухом раздается нетерпеливое шипение, но ей все равно. Она продолжает полосовать его спину, зарываться в мокрые волосы и оттягивать их на затылке. Он послушно поднимает голову и смотрит ей прямо в глаза. Крупные капли падают с длинных ресниц на острые скулы, а голубые радужки темнеют с каждым движением. Наташе кажется, что она идет ко дну, но не пытается спастись.       Она захлебывается собственными вздохами, когда он задевает в ней самые чувствительные точки. На пике удовольствия она сжимает его внутри, закатывает глаза и вскрикивает. У него под веками пляшут цветные искры, когда в ней становится непозволительно жарко и узко. Он рычит, прикусывает кожу на выступающих ключицах и изливается горячей струей. После долгожданной разрядки мир снова становится четким и осязаемым. Звуки шумящей воды теперь кажутся оглушительными. Он чувствует, как ее острые пятки все еще давят на поясницу. Взгляд зеленых глаз стал потерянным, будто затуманенным. Солдат давит ей на колени, и она послушно выпускает его из плена.       Сейчас он отвернется от нее, смоет остатки наваждения и снова исчезнет. Романофф устала от этого сценария, и вопреки всем канонам подалась вперед. Она обняла его со спины, касаясь губами все еще горячей кожи. Он замер на пару секунд, но потом все же оттолкнул девушку от себя.       — Не надо, Наталья.       Наташа сжимает зубы и опускает голову, когда маленькие слезинки скатываются по розовым щекам, смешиваясь с водой. Когда же это случилось? Когда она позволила себе это чувство?       — Я люблю тебя, Джеймс.       Никто не знал, что на следующий день он уже не вспомнит ни эти слова, ни то, что между ними происходило. Чистый разум, чистое сердце. В нем больше нет места для Романофф.

***

      Когда Наташа ушла, Лори ощутила прилив новых сил. На душе ненадолго стало спокойно, а в голове воцарился шаткий, но все же, порядок. На худом лице заиграла едва заметная улыбка, которая исчезла спустя несколько минут, когда Лори зашла в ванную комнату. Глядя на свое отражение в зеркале, она заметила, как волосы ее в некоторых местах будто поменяли оттенок. Чтобы понять, в чем дело, не нужно было много ума и времени, но Лори просто отказывалась верить в происходящее.       В свои неполные девятнадцать она поседела.       С первого взгляда заметить жесткие белые пряди почти невозможно, но вблизи…       — Приехали…       Филипс опустилась на пол и поджала ноги. Лбом она коснулась своей металлической коленки и вздохнула. Да, ей хотелось рвать и метать, хотелось разбить зеркало кулаком, так, чтобы распороть кожу на костяшках. Но все это было бы абсолютно бессмысленно. За последние несколько суток ее жизнь столько раз переворачивалась с ног на голову, что сил на какую-то бурную реакцию просто не оставалось.       Она бы и дальше сидела на полу и, возможно, так бы и уснула, но в дверь палаты кто-то постучал. Нехотя поднявшись на ноги, Лори пошла открывать неизвестному гостю. В душе она искренне надеялась, что сейчас увидит Питера. У него непременно будет взъерошенный вид, потому что он очень спешил. В уголках губ остатки шоколада от пончика, который он съел на ходу. Он будет тяжело дышать, опираясь руками на колени. Он будет улыбаться так, как улыбается только ей. Он обнимет ее, и все в этом сумасшедшем мире замрет в это мгновение. Запах булочек, мятного шампуня, и еще один, особенный, его собственный.       От предвкушения закололо под ногтями. Лори нервно облизнула пересохшие губы, чувствуя, как в груди все горит. Это было не возбуждение, совсем не оно. Филипс в свои годы отнюдь не была монашкой и прекрасно понимала разницу между банальным желанием и чем-то большим. И сейчас по всему ее телу струилось именно оно. Это «большее», согревающее своим теплом.       Она на автопилоте подошла к двери, обхватила пальцами ручку и застыла. Прикрыла глаза, мысленно сосчитала до десяти и, наконец, открыла дверь.       Внутри у нее все рухнуло, когда на пороге оказался всего лишь Роджерс. Как всегда с легкой печалью в голубых глазах и сочувствующим выражением лица. Лори скрипнула зубами и положила руки на талию, ясно давая понять, что не рада такому визиту.       — Привет. Я хотел извиниться за тот разговор… — Стив запнулся, глядя как Филипс закатывает глаза и качает головой. — Ты права, я не должен был так напирать. Я ничего не знаю о том, что ты чувствуешь. Прости, немного перегнул палку.       — Немного? — Лори от такого заявления чуть не поперхнулась собственной слюной. — Ты мне прохода не давал. Выгораживал Зимнего, а обо мне и не думал.       — Баки. — Капитан сжал губы и опустил взгляд. Он не любил, когда Джеймса называют Зимний Солдат. Он вообще не любил это имя, оно совершенно не подходило тому Барнсу, которого он знал. Того Барнса, на которого вешались красотки, которого уважали товарищи и друзья, никак нельзя было ассоциировать с зимой. — Его зовут Баки.       Филипс виновато потупила взор, хоть особой вины и не чувствовала. Формально она права. На данный момент Джеймс не был собой. Хотелось верить. А впрочем, какое ей дело до незнакомца, который жаждет ее смерти?       — Не важно. Извинения приняты. Ты только за этим пришел?       Стив вдруг спохватился и чем-то зашуршал. Только сейчас Лори увидела в его руках большой пакет.       — Вообще-то нет. Ты права, я думал только о том, как облегчить жизнь Баки, но совсем забыл о тебе. — Мужчина прервался, красноречиво взглянул Лори за спину, и она отступилась, впуская его в палату. — Это было нечестно. Поэтому я хочу загладить все.       Роджерс протянул пакет девушке, но та не спешила его брать. Она в очередной раз напомнила Капитану маленького недоверчивого котенка. Лори медленно подошла, осторожно протянула руку и кончиками пальцев взялась за ручки пакета, так, словно держала что-то противное.       Она доковыляла до постели, присела на самый край и, наконец, заглянула внутрь. Между светлых бровей пролегла крошечная морщинка, когда Лори достала на свет джинсовую куртку коричневого цвета. Самую обыкновенную, с хлопковой подкладкой на тон светлее, капюшоном на завязках и парой карманов. И все бы ничего, но был один нюанс.       — Спасибо, конечно, но боюсь, с размером ты конкретно прогадал.       Куртка в маленьких девичьих руках казалась огромной. С нынешним телосложением Лори могла бы просто замотаться в нее. Филипс вопросительно взглянула на Капитана, но тот лукаво улыбался в ответ.       — Надень.       Лори едва сдержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Она знала, что с возрастом люди становятся странными, но только слепой не увидит разницу в размерах девочки-дистрофика и, судя по всему, мужской куртки.       Тем не менее Филипс выполнила просьбу. Из-за капельницы удалось лишь накинуть куртку на плечи. Девушка уже хотела снова метнуть какой-нибудь саркастичный комментарий, как вдруг почувствовала странный запах, исходящий от джинсовой ткани.       Показалось?       Для верности Лори уткнулась носом в капюшон и сделала глубокий вдох. Нет, это точно он. Почти осязаемый, тягучий, его нельзя описать. Когда он заполняет легкие, все спазмы, все боли утихают, на время покидают искалеченное тело. А потом становится тепло, почти жарко. Поры словно сами раскрываются, и кожа жадно впитывает насыщенный воздух.       Филипс резко распахивает глаза, отрывается от куртки и удивленно смотрит на Стива. Тот чуть не светился от счастья, улыбаясь во все тридцать два.       — Стив… это его?       Она уже знала ответ. Сомнений быть не могло. Так легко ей становилось только в присутствии Джеймса.       Из-за каких-то химических реакций, о которых ей постоянно талдычили медсестры, запах соулмейта способен вызвать настоящую эйфорию. Лори сочла это сущей дикостью. Все эти красивые сказочки о предназначении и привязанности ей и так никогда не нравились, а тут еще замешаны настоящие отсылки к дикой природе. Складывалось впечатление, будто человек, встретив свою половинку, превращается в животное.       Однако сейчас было все равно. Какие-то четыре дня без чудотворных «процедур» ей показались адом. Долгожданное обезболивающее легло на плечи, возвращая к жизни. Вдох полной грудью без боли, без головокружения — этого уже достаточно, чтобы не сойти с ума.       — Я вспомнил военные годы. — Стив подошел ближе и опустился на кровать рядом с Лори. — Многие парни тогда отдавали свои вещи. Это облегчало жизнь.       Филипс по-новому взглянула на Капитана, сильнее кутаясь в свой «спасательный жилет». Роджерс впервые за долгое время не заметил в ее глазах настороженность, страх или недоверие. Сейчас карие радужки напоминали ему океан после шторма. Буря за ними стихла, и теперь перед ним предстала настоящая Лори. Разумеется, не та, что до встречи с Баки. Та наверняка была заводилой, душой компании, с жаждой приключений в крови. Остатки былой прыти тлели где-то в ее душе, но она изменилась. Боль ее закалила, а страдания отшлифовали взгляд до матового блеска. Иначе говоря — Лори повзрослела. Хорошо это или плохо судить уж точно не Стиву. Но он был рад тому, как она делает первые шаги навстречу. Учится заново доверять.       — А ты кому-нибудь отдавал свои вещи?       Вопрос сорвался с уст прежде, чем Лори успела все хорошенько обдумать, потому она стушевалась и поспешила отвернуться.       — Прости, я знаю, это личное, можешь не отвечать. Но вопреки всему Стив не счел этот вопрос неуместным. Да, раньше ему было больно говорить о Пегги, но не сейчас. Сейчас он смог ее отпустить. Она обрела покой на небесах, а он в душе.       — Мне не пришлось. Она была рядом.       Филипс уловила легкие нотки грусти в голосе Роджерса и решила оставить в покое духов прошлого. Ей вдруг захотелось взять Стива за руку, что она и сделала. Совсем слабо сжались тонкие пальцы на широкой ладони. Капитан сначала опешил, но потом осторожно обхватил руку Лори в ответ.       — Спасибо, Стив. И прости, что вела себя как настоящая сука…       — Эй, — мужчина чуть крепче сжал пальцы, — не выражайся, тебе не к лицу.       Филипс зависла на пару секунд, а потом рассмеялась.

***

      — Мстр Старк, что мы тут делам?       Миссия по раскрепощению юного Ромео была близка к провалу. Тони не ожидал от Питера такого энтузиазма. Никогда до этого не пьющий, казалось бы, просто святой паренек не должен был сходу заливать в себя целые стаканы скотча. Но этому Старк смог найти объяснение.       Пустоту в сердце лучше всего заполняет алкоголь, ему ли не знать?       Тони планировал остановить его, но заболтался с барменом и не заметил, как Паркер скрылся из виду. Но ненадолго. Спустя пару минут миллиардеру пришлось снимать его с бильярдного стола.       — Эй, народ, а вы знаете Человека-паука? — Горланил Питер, распинывая игральные шары. — А я вам сейчас так-о-о-е покажу…       Он попытался сделать сальто назад и чуть не сломал себе шею. Благо охранники заведения помогли Тони вывести юного акробата. Затолкав его в машину, Старк вдруг понял, что в таком состоянии заявляться к девушке нельзя. Нужно совсем немного протрезветь. Поэтому Тони повез Питера обновлять гардероб к важному событию. Часа ходьбы и примерок вполне хватит, чтобы выветрить излишек алкоголя.       Паркер стоял в примерочной, точнее, опирался о стенку. Сотрудники магазина помогали ему переодеваться, пока миллиардер критично выбирал вещи.       — Мы тут из тебя человека делаем. Сколько лет твоим тряпкам? Они все какие-то мешковатые.       Питер тихо засмеялся, тыкая в Тони пальцем.       — Вы как тот мужик из передачи про моду.       Старк закатил глаза и понял как низко он пал. От скуки спаивать и переодевать малолетку. Гениально.       — Надевай. Уже поздно, твоя принцесса наверняка готовится ко сну.       Питер снял с вешалки синие джинсы и попытался влезть в них, но чуть не упал. Его подхватили, вернули в вертикальное положение, но он продолжил свои попытки, пока, в конце концов, не запихнул обе ноги в одну штанину. Оказавшись в таком безвыходном положении, Паркер серьезно посмотрел на дело ног своих, затем на Тони, и радостно развел руки в стороны.       — Мистер Старк, я русалка!       Миллиардер вздохнул, потер переносицу и вышел из примерочной. Определенно Питеру понадобится чуть больше времени, чтобы прийти в себя.