Зимний Принц

      Гениальное решение пришлось отложить до утра. Точнее до завтрака в обществе гостеприимного хозяина. «Мастер» Эндарио — кузен нынешнего Морского Владыки, носивший непыльный почетный титул «хранителя гондолы Владыки» — и по совместительству входящий в пятнадцать богатейших людей Браавоса, так как финансовыми делами своего клана сейчас занимался именно он.       «Отличный человек, чтобы обсудить начальные деловые вопросы. Сейчас это понадобится — из личного капитала Визериса шкатулка с драгоценностями его матушки, при этом уже достаточно похудевшая на капиталовложения, по большей части бесполезные — глупая самоуверенность тут присутствует в изрядном количестве. Не будем же ей уподобляться».       На утренний туалет пришлось потратить достаточно времени. Что бы ни говорили, а безупречный вид зачастую был залогом успешных переговоров. Даже если переговоры придется вести с человеком, который по сути дела хотел бы от него избавиться — но не хочет слишком афишировать этим свои политические предпочтения.       Изящный костюм из черного бархата, подчеркивающий бледность лица и волосы, брошь в форме геральдического дракона у воротника камзола… Волосы уложены, а ссадины после вчерашнего злоключения обработаны целительной мазью.       — Милорд, я хотел бы с вами поговорить… — произнес «Визерис», обращаясь к хозяину дома, когда подали десерт. Сидевшая рядом Дени, с которой он все это время старался быть подчеркнуто ласков, с аппетитом уплетала фрукты в меду. Ему же пока что было не до такого «эпикурейства».       Эндарио — крупный мужчина с заплетенной в три косички седеющей черной бородой, одетый в богатые шелка — взглянул на него с интересом.       — Последнее время я заинтересовался делами моего опекуна. Коль скоро сир Дарри скончался, а его бумаги разворованы, и их уже не вернешь — обращаюсь к вам. Я бы обратился напрямую к вашему кузену, но это бы вызвало ряд вопросов.       — Это уже вызвало вопросы. С чем это связано?       — Мой опекун вел переписку. С разными людьми. Вы как человек деловой должны понять — мне бы не хотелось внезапно столкнуться с проблемами, связанными с тем, что сир Дарри «в интересах короля за морем» наделал долгов, о которых я как король знать не знаю. А до недавних пор — и особо не желал.       — И ты думаешь, что я знаю? — браавосский негоциант рассмеялся. Видимо, это подходило под понятие о «капризном юном глупце».       — Ну, положим, действительно ВАЖНЫЕ сделки заключались в присутствии действительно важных лиц из государственного совета, а то и самого Владыки. Я эти бумаги не видел. А вы могли.       — И что вас интересует?       — Отнюдь не содержимое. Просто то, кому эти письма были адресованы. Меня интересуют не счета бакалейщиков и аптекарей. А у действительно важных людей есть гербы, которые присутствуют на печатях. Уж печати-то разглядеть можно, даже не интересуясь содержимым документов.       — Достаточно честно.       — Полагаю, да. В свою очередь, я готов оставить ваш кров, как только достигну официального совершеннолетия, но до этого я прошу разрешения, милорд, пользоваться вашей библиотекой и фехтовальным залом. Полагаю, подобрать наставника по фехтованию для законного короля Вестероса не будет для вас слишком обременительной инвестицией.       Эндарио вновь усмехнулся в бороду.       — Наш стиль фехтования отличается от вашего…       — Я и не собираюсь становиться легендарным рыцарем. Впрочем, сдохнуть от первого браво в мои планы тоже не входит. От второго тоже. Полагаю, что, если моя ценность как претендента возрастет, найдутся и помазанные рыцари, готовые наставлять меня в традициях. Для этого мне надо представлять из себя что-то.       — Этот вывод сделан когда?       — После валяния в придорожной канаве. Возможно, после удара мечом плашмя по голове, но тут я не уверен, — Визерис рассмеялся. — Совершеннолетнему государю уже не пристало прятаться под чужим кровом. Но ему надо где-то и как-то учиться быть государем. А в заморские экспедиции вы вкладываете куда большие суммы. Зачастую с куда большим риском.       — Не уверен насчет этого.       — В худшем случае вы не теряете ничего. Вы уже принимаете меня полгода, как юношу из благородного дома, и приличествующее обучение лишь дополнит эти затраты. Как залог я готов инвестировать некоторое количество имеющихся у меня драгоценностей в одну из ваших торговых экспедиций, а вы сможете впоследствии забрать ту часть прибыли, которая, как считаете, покроет ваши затраты.       Крючок был заброшен. Эндарио был весьма жаден. До «выгнать и обворовать», как слуги покойного Дарри, он, разумеется, не опускался, будучи истинным нобилем — но как истинный браавосийский нобиль, не мог пройти мимо легких денег. А то, что болезненный наглый мальчишка может разбираться в стоимости драгоценных металлов и торговых операциях — пусть и не в местных рынках и экзотических предметах роскоши — лучше, чем кажется, пусть уж останется сюрпризом.       — Как я уже сказал — достаточно честно, — это прозвучало тоном «я найду способ обобрать тебя до последнего медяка сравнительно честными методами, сопляк».       — Ах… да… совсем забыл, — Визерис взглянул на приканчивающую чашу с засахаренными апельсиновыми дольками сестру. — Септа… для принцессы Драконьего Камня. Ей уже седьмой год, и я бы хотел, чтобы моя сестра и наследница получила достойное образование.       — Это уже сложнее… особенно в сочетании с просьбой про письма. Септа за морем в Браавосе существует, но я как-то не уверен, что кому-то из тамошних служительниц приходилось заниматься воспитанием благородных леди. Среди знатных семейств Браавоса септриан практически что нет.       — Я полагаю, что сложностей, не окупаемых за годичную навигацию ваших торговых кораблей, это не доставит. Ну и в качестве приятного дополнения к сделке — неудобств вроде вчерашнего постараюсь больше не доставлять. Разумеется, никто не мешает гулять по городу и наслаждаться видами — но и влезать в приключения постараюсь умеренно.       «Еще бы умеренно. Этот парень еще даже меч не носит — впрочем, возможно, тут он как раз-таки разумно поступает. Местные брави задирают тех, у кого есть на поясе меч, как свою законную добычу — а что может быть более шикарным предлогом для заказного убийства, чем глупая случайная дуэль?»       Эндарио вздохнул.       — Ваш род славится своим безумием… да только у всех оно проявляется по-разному.       — Через полтора года это уже будет не вашей проблемой. А в случае успеха нобиль Эндарио Форзи войдет в историю как человек, немало поспособствовавший становлению Визериса Третьего из Дома Таргариен, как государя.       — Ну что же, тогда я согласен. О точной сумме столкуемся позднее.       «Полтора года, дьявол подери. Полтора года на то, чтобы стать хорошим бойцом — насколько позволит конституция этого хрупкого тела. На то, чтобы разжиться собственными средствами в объеме, позволяющем годовой доход не меньше четырехсот фунтов в год на те деньги. И на то, чтобы разобраться, в какое же логово аспидов я все же попался, и можно ли просто жить на ренту где-нибудь на здешней Terra Firma, женившись на юной девушке из местного семейства нобилей, возможно даже «на деньгах», или же меня без моего ведома уже опутали такой паутиной интриг, из которой мне не выпутаться!»       — Благодарю вас, милорд, — юноша поднялся. — Пойдем, Дени. Пора начинать новую жизнь.       — А ты… изменился. Сильно по голове ударили? — девочка засмеялась грубоватой шутке в стиле портового рынка, на который она любила сбегать еще при живом Дарри. Тут Руперт мог ее прекрасно понять — он сам любил общаться с простолюдинами в своем лейденском детстве. Зачастую эти люди знали действительно интересных вещей больше, чем напыщенные дворяне.       — Король из дома Таргариенов может позволить себе валяться в канаве. Поднявшись из канавы, король из дома Таргариенов не может быть плохим королем. Вот и все. Уверен, нашему с тобой прадеду и похлеще доставалось. А он стал замечательным королем.       — Сир Дарри рассказывал про Невероятного Короля. Его любил народ. Хочешь стать таким же?       — Хочу стать королем, а не пустым местом и сыном безумца. Я думал о судьбе прадеда, и понял, что, если я хочу что-то у кого-то просить, я должен что-то из себя представлять. Ну и… — он наклонился к девочке, взял ее руки в свои ладони, — хочу, чтобы моя сестра выросла настоящей принцессой не только по титулу, но и по сути. Если со мной что-то случится, ты — последний Таргариен. И должна быть достойна нашего родового имени. Понимаешь меня, Дени?       — Ты… ты ругал меня за кучу вещей, которые принцессам делать не положено.       — Если очень хочется — то можно. Впрочем, как и принцам. Причуды королям прощают. А вот провалы — никогда.

***

      — Принца учили фехтовать против конного противника, а не в пешем строю?       — Мой брат умер в поединке, когда его сбили с коня. Не уверен, что у рыцарей Узурпатора привычки поменялись с тех пор, — огрызнулся принц, переходя в атаку на спарринг-партнера.       Учитель фехтования, худой человек с острым лицом и странными манерами, включая стиль речи, был одним из немногих минусов в тренировках. Подобные люди часто оказывались шпионами. Хотя, учитывая, как этот человек подходил к своему делу, Эндарио скорее ставил на другое — что принц, во-первых, быстро устанет от новой забавы, во-вторых, даже если и наберется «по верхам» каких-то навыков, использует их, чтобы сгинуть в канаве от первого же браво.       — При этом принцу наш меч явно больше по руке, чем вестеросский.       — Он легче, — ухмыльнулся «Визерис», парируя еще один удар. Дух и тело приходили в гармонию не так быстро, как хотелось бы, но это было уже что-то. Теоретически, можно было бы привести их в лад путем самостоятельных тренировок — но с инструктором это было куда лучше. Вдобавок можно было изучить местный стиль.       Браавосский клинок был ближе всего к тому, что на Земле называли рапирой, но все же далек от придворной шпажонки. Подобное тут не носил никто. Даже «городская шпага» брави и та недалеко ушла от привычной скьявонны (что и привело к тому, что помимо объяснений учителя, он начал вплетать знакомые по памяти приемы в манеру фехтования, по мере того, как рука привыкала к клинку). То же, чем фехтуют в Вестеросе, Руперт больше привык наблюдать в оружейных старых замков. Тяжелое рубящее оружие.       — Принц не устал? — этот вопрос последовал еще после десятка ожесточенных обменов ударами. Тут уже Руперт позволил себе волю, вплетая свои «импровизации» в то, что говорил инструктор. Кажется, он нанес этому человеку по имени Сирио два или три серьезных удара. Его самого закололи где-то раз восемь. Явно было над чем поработать.       — Готов продолжить еще немного, — в глазах сверкнул хищный блеск. Тело Визериса не было столь сильным или выносливым, как его собственное в пятнадцать лет, но никто не запрещал пытаться выжать максимум из тех карт, которые розданы при игре.       Вдобавок, демонстрация упрямства в тренировках была не только поводом узнать новый стиль (кто бы мог подумать, до каких странных приемов и тактик можно дойти при запрете на дуэли в светлое время суток), но и немного испортить планы хозяина.       Нобиль Эндарио был явно нечист на руку, но хотя бы старался этого не выдавать. У принцев всегда были проблемы с тем, «сколько стоит та или иная вещь», а сам Руперт, хотя и не страдал от этой проблемы, спасибо урокам жизни, не имел понятия о точной стоимости драгоценных камней в Эссосе. Иной мир…иные звезды. Насколько он мог понять, тут могли быть скалы из рубинов и изумрудов, что могло влиять на цену камней.       Пока же у него отобрали четверть содержимого ларца матери Визериса. Точнее, «инвестировали в дела Эндарио». На земные деньги — на примерно пять тысяч фунтов. Огромная сумма для инвестиций в торговые экспедиции. На тысячу фунтов больше, чем его ежегодный пенсион от короля Карла в той, прошлой жизни. На местные… сумма тоже впечатляла, но по словам Эндарио была «скромной» и он взял бы и больше, да не хотел забирать коронные драгоценности.       Кроме того, поиски септы для Дейнейрис — не просто монахини, а женщины с опытом воспитания благородных леди — обещали затянуться. Женщины, служившие при храме, обслуживавшем септриан в Браавосе, не имели опыта в воспитании аристократок, а выписывать кого-то из Вестероса — приближать к себе шпиона. Или чрезмерно привязываться к кому-то из союзников Дарри? Впрочем, во втором случае особых вариантов нет. То, что тут девочек в знатных семьях не отдают на воспитание в монастырь, если только те действительно не хотят воцерковиться, но приглашают монахинь в качестве воспитательниц, было забавной особенностью местной культуры.       Сделка с Эндарио была хорошим стимулом поинтересоваться серьезно местной космографией. Чтобы хотя бы знать, надули его или нет, а не верить джентльмену на слово. В Вольных Городах науки не были, в отличии от Вестероса, привилегией мейстеров (презабавное сословие, надо сказать — смесь монахов и университетских профессоров) — а стало быть, в библиотеке Морского Владыки было много литературы на различные темы. Правда, надо сказать, что вперемежку с науками нового дивного мира пришлось открывать для себя прелести арборского вина. «Визерис» предпочитал чтение по вечерам — когда сестра, услышав очередную «сказку про драконов», сладко засыпала. А многое из того, что приходилось читать, напоминало именно что сказки. Истории о скалах из чистого золота, которые он когда-то слышал у аборигенов Кабо-Верде, казались по сравнению с этим верхом правдоподобности.       «Впрочем, милорд, коль скоро вы стали героем рыцарского романа, извольте наслаждаться всеми особенностями чистилища для странствующих рыцарей. Странные легенды прилагаются к особенностям жанра».       История Семи Королевств достаточно набила оскомину еще прежнему Визерису — и была достаточно похожа на английскую историю эпохи до Войны Роз. Впрочем, даже и не на слишком давнюю историю — взять того же Эйгона Недостойного. Руперт был готов держать пари, что при кузене Карле того, кто описал бы подобного короля, привлекли бы за оскорбление величества. Правда, Генриху VIII в персоне Эйгона все же досталось больше — все же именно при нем закон о наследовании и выяснение того, кто бастард, а кто рожден в законном браке, приобрели особую остроту.       «Правда, у Монмута нет сводного брата, чью законность он мог бы оспорить… есть дядя, но это совсем другая и мерзкая история. Ну а тот же Кливленд совершенно не тянет на Бриндена Риверса…»       Нельзя сказать, чтобы аллюзии брались сколь-нибудь последовательно — например, тот же Бэйлор Благословенный, даром что жил относительно недавно, был похож на Эдуарда Исповедника — первого английского короля, названного святым. Вторым был дядя Карл… да, тут до отрубания голов королям еще не дошли — но в социально-юридическом плане мир был довольно анахроничен, мягко говоря.       В частности, взять институт судебного поединка. На дуэлях в его родное время дрались все дворяне, включая принцев крови, вроде его самого — хотя последний раз обнажать шпагу в защиту своей чести приходилось больше тридцати субъективных лет назад. Но ордалии… были чем-то из древней истории, времен максимум начала царствования Генриха VIII. Тут же право на судебный поединок было достойным способом защиты дворянина.       «Презабавно, то есть судебный защитник — вполне себе карьера не для стряпчего в мантии, а для бродячего рыцаря, умеющего хорошо владеть мечом? Ньюкасл бы оценил. «Благородные сиры, я убежден, что этот человек невиновен, и готов обнажить в его защиту меч, потому что его родственники щедро отсыпали мне звонких монет!»       При этом сама ордалия — то, что она из себя представляет, и что может и не может считаться таковой — не была четко прописана. Это позволяло отцу Визериса осуществлять расправы над требующими справедливого суда лордами, попросту выбирая своим «защитником» дикий огонь (хотя к чести местных, это не стало популярным). Еще один вид ордалии — Суд Семерых — по факту напоминал групповую турнирную схватку, и однажды стал причиной династического кризиса, в итоге которого на трон и уселась та ветвь Таргариенов, к которой принадлежали предки Визериса.       Способом избежать смертного приговора для дворянина также могла быть отправка на Стену. «Черные братья» — этакий монашеско-рыцарский орден с отказом от вступления в брак и от мирских владений и титулов, а также с формальным (кто знает, что там творилось фактически) уравниванием в статусе кого угодно — от простолюдина, изнасиловавшего дочь знатного господина, до младших сыновей и бастардов знатных семей. Вплоть до того, что последний, кроме Визериса с сестрой, законный Таргариен, престарелый мейстер Эймон, двоюродный прадед «короля за морем» обретался там. На Стене все становились братьями…       Сама же Стена была крайне специфичным местом. Причем «специфичным» означало то, что, рассматривая карты Вестероса с ее изображением, «Визерис» осушил целую бутылку арборского. Вопрос «кто построил твердыню высотой в два раза выше собора Святого Павла» был риторическим для мира с драконами. Вопрос — от КОГО она должна была защищать?       От людей? Тут гигантские размеры мешают самим защитникам этой громадины, которая, к тому же, превосходно обходится с моря. От магической нечисти из легенд? Но тогда зачем… такие размеры? Во-первых, некоторые здешние волшебные твари прекрасно умели летать, а Руперт был не слишком убежден, что у предков Визериса была монополия именно на драконов, а не использование драконов в грязной мирской политике. Во-вторых, если уж ударяться в легенды и страшилки старых кормилиц, то от фэйри и брауни обычно хватало и круга освященной соли — зачем нужна громадина больше двухсот ярдов высотой?       «Впечатление такое, что когда-то здешний аналог Мерлина просто решил впечатлить кого-то самым могущественным чародейством, какое знал мир, а на вопрос какого-нибудь древнего вождя или короля «а что с этим делать» ответил «вы уж придумайте, ваша милость». Даже мир, где чародейство существует открыто и не таясь, должен иметь какой-то смысл. В чем смысл такого… гиганта, и что эта штука такое делает, чего нельзя было бы добиться более скромными средствами?»       В этом мире встречались архитектурные сооружения, которые вызвали бы оторопь у сэра Кристофера Рена — но некоторые, как например, Орлиное Гнездо, цитадель рода Арренов — скорее сложностью исполнения. Руперт вполне допускал, что архитекторы прибегали к тем или иным чародействам или «тайным знаниям» при их постройке. Стена же была… огромной постройкой ради огромной постройки, словно создатель стремился попросту произвести на кого-то впечатление.       «Занятно. При этом другие произведения этого легендарного Брандона Строителя, буде тот существовал, выглядят более… приближенными к жизни. Вероятно, сему выдающемуся мастеру тайных наук кто-то перед проектированием этого шедевра прислал пару-другую бочонков доброго южного вина, в оплату предыдущих заказов, что ли… потому что на проект трезво мыслящего архитектора, пусть и колдуна, это совсем не похоже. А вино, кстати, вполне доброе…»       Хотя странности местной космографии были разве что развлечением. К финансовой стороне вопроса это приближало слабо, а трактаты по финансам были теоретическими. Либо список банальностей с его точки зрения, либо что-то, что куда лучше заменит живое общение с финансистами и опыт участия в операциях.       — Милорд? Вам просили передать…       Один из слуг Эндарио ждал на пороге. В руках был поднос, на котором лежали какие-то бумаги.       — Мастер Эндарио просил передать. Списки из личного архива Владыки.       «Визерис» резко встал, буквально выхватив поднос из рук слуги. Холерический норов сдерживать было довольно сложно, а зачастую не сильно хотелось — тем более он уже достаточно выпил, чтобы не заморачиваться.       — Убирайся! Сейчас! — принц замахнулся на слугу. Тот выбежал за дверь.       Печати были сломаны мгновенно. Минут десять ушло на чтение принесенных документов, после чего налил себе еще вина. Выпил залпом и выругался.       — Я считал, что у меня проблемы? Мои проблемы только начинаются!