Зимний Принц

      Театр в Браавосе, как ни странно, почти ничем не отличался от лондонских театров его прошлой жизни. Причем именно периода правления дражайшего кузена Карла — женщины-актрисы тут вполне существовали (стоя, правда, в иерархической лестнице «подушечек для мечей» лордов куда ниже профессиональных элитных куртизанок). И даваемая в театре «Купол» драма молодого, но подающего надежды автора Фарио Фореля (кузена его учителя фехтования, заслужившего репутацию человека «пустившего больше крови своим пером, чем его кузен мечом») вызывала изрядный интерес.       «Пламя и Кровь, или Падение Величества». Достаточно любопытная вещь, чтобы пойти на нее в компании, хотя раньше и сам по себе он бы не сделал этого. Или — этого бы не сделал Визерис. Для Руперта визит в театр в компании одной из дам высшего браавосского полусвета был скорее познавательным.       — Ну как вам нравится пьеса, кузен? — Беллонара Отерис расположилась на подушках в одной из закрытых лож «Купола», и смотрела на сидящего рядом Визериса. Кузеном она стала называть его на второй день знакомства — после того, как рассказала, что родоначальницей их семейства была Беллегера Отерис, одна из множества фавориток Эйгона Недостойного, а она, соответственно, приходится любвеобильному королю праправнучкой. Дальнее родство, но одной из «ночных королев» Браавоса нравилось звать юного короля в изгнании «кузеном».       — Если оценивать исключительно игру актеров, и забыть про тонкости сюжета, то… неплохо. Если же про сюжет — я в нем и сам был… пусть и фигурой. Мой выход на сцену — лишь в следующем акте. Но я своей роли дождусь…- улыбнулся «Визерис», мрачно смотревший на сцену.       «Боевым молотом не выигрывают турниры, да, это так, — похвалялся актер, игравший явно содранного с Узурпатора персонажа. — Но им завоевывают трон. Я и головы безумца размозжу, и головы его щенков!»       Портрет Беллонары он рисовал уже полторы недели. На второй день он стал «кузеном». На третий — получил доступ в будуар Черной Жемчужины. Тут Руперт поневоле вспомнил себя, четырнадцатилетним мальчишкой вырвавшегося из-под маминой юбки в Гааге к блистательному тёткиному двору в Лондоне… и ставшего «питомцем» фрейлин королевы Генриетты. Для Черной Жемчужины он, похоже, тоже был питомцем. Ей льстило, что в её постели оказался тоже Таргариен, как и у её прапрабабки, и более того, что тот оказался не слишком бесталантен в искусстве любви.       Прошлый опыт с красавицами английского двора остался в прошлом — к новому телу нужно было привыкать по-новому, но… ему попалась весьма опытная и достойная учительница, списавшая успехи ученика на свое мастерство. Руперт, правда, подозревал, но открытым текстом, понятное дело, не спрашивал, что это именно обучение.       Дочь Беллонары звали Беллигерой, как и легендарную первую Черную Жемчужину. У этой тринадцатилетней девочки (в гостях у которой сегодня оставили Дени, которая упросила разрешения взять с собой Мираскес, боясь, что сенешаль кузена Владыки все же исполнит свое обещание «вышвырнуть этот комок меха с блохами в канал, где ему и место») два месяца назад начались регулы. Беллонара не могла не искать «покупателя» на девственность дочери. Изначально король в изгнании не рассматривался на эту роль вообще, так как Черная Жемчужина была более чем наслышана об истеричном избалованном мальчишке. Куртизанки продают любовь за деньги, да, но им позволительно быть разборчивее обычных шлюх…       Личное знакомство под весьма респектабельным предлогом портрета изменило ситуацию. Сейчас, похоже, Визерис сдавал экзамен и проходил экспресс-обучение, одной из частей которых был этот поход в театр. С одной стороны, сам Руперт хотел посмотреть пьесу — просто чтобы взглянуть на стороннее восприятие событий, случившихся с новым вместилищем его разума. С другой… конкретно для Визериса этот поступок был бы странным — он не любил воспоминания о причине своего бедственного положения. Быть приглашенным на показ со стороны позволило хотя бы выпутаться из ситуации.       … «Гвардейцев ко мне, гвардейцев! — орал на сцене актер, изображавший его отца… отца Визериса. — Или нет… пиромантов! Пламя… пламя будет моим чемпионом. Пламя и кровь!»       «Вот ваша гвардия! И ваша кровь!» — лицедей в белых доспехах вонзил в его спину меч.       …Цареубийца. Старший сын лорда Ланнистера. Брат-близнец нынешней королевы, жены узурпатора. Человек, который уселся задом на Железный Трон, убив его отца. И пальцем о палец не ударил, чтобы спасти его невестку и племянников.       Впрочем… был ли он исключением из правил? Визерис знал, что на момент гибели отца трое из гвардейцев сражались на Трезубце с войсками мятежников. Цареубийца находился в столице. И черт его знает, что творилось в голове юнца. Может, действительно исполнял чей-то коварный замысел? Может, просто пресытился выходками безумца. Может… много «может» и одно большое белое неизвестное на красном фоне пролитой крови Таргариенов. ЧТО делали еще трое гвардейцев? Какой такой сверхважный приказ они исполняли, по сравнению с которым жизни кронпринцессы и королевы (а также их детей, включая его самого) оказались всего лишь мелкой разменной монеткой. Он не знал. И сидящая рядом с ним женщина, обмахивавшаяся веером из диковинных перьев (напоминавших страусиные, но имевших розовый цвет, при этом опыт подсказывал, что они не были крашеными) — тоже.       — Любуетесь веером? Ах да… вам неприятно ЭТО видеть, — Черная Жемчужина взмахом указала на сцену, — Его привезли с Летних Островов. Тамошние «лебединые корабли» часто заходят в порт Браавоса. Эти бедняжки зябнут в своих пестрых плащах из перьев даже летом…       — Послушайте, госпожа Отерис, — он называл эту куртизанку именно так, а не Чёрной Жемчужиной. Робкий мальчишка должен быть робким, потому для него она была либо «госпожой Отерис», либо, подыгрывая её юмору, «кузиной». — Похоже, я не один слежу за пьесой так, словно не могу полностью насладиться зрелищем. Вон… тот толстяк в красном с масляными волосами в соседней ложе. Он не похож ни на браавосца, ни на вестеросца. Но судя по тому, что его жирные телеса сегодня вечером обхаживают и Поэтесса, и Соловей, и при этом буквально соревнуются за его ласки… у него явно денег купить половину флота Браавоса, и еще останется на небольшую наемную армию.       — Ах, это… Это, — Беллонара раскрыла рот, явно собравшись позлословить о клиенте конкуренток по бизнесу. Но тут их внимание отвлекло происходящее на сцене.       На сцене сейчас Узурпатор усаживался на бутафорский трон, а к его ногам актер, игравший «Злобного льва», Тайвина Ланнистера, укладывал двух перепачканных красной краской кукол, долженствующих изображать трупы Рейнис и Эйгона.       «Вот вам мой дар. Я сожалею, что не исполнили вы свой обет убить драконово отродье собственноручно.»       «Милорд, теперь я вижу, что достоин… породниться с вашей мошной… то есть с вашей дочерью. Да какая разница?»       Актер-Узурпатор расхохотался. И в тон этому хохоту раздался смех из соседней ложи. Толстяка в красном, похоже, разыгранная лицедеями сценка привела в восторг.       — Прекрасно! Великолепно! — кричал он, — Да так же все и было на самом деле!       В припадке восторга он даже швырнул на сцену туго набитый золотыми драконами кошель. Актёры прервали пьесу и стали ползать по полу, собирая монеты, что, похоже, еще больше рассмешило толстяка. Сейчас он даже задыхался от хохота. А глаза Руперта заметили — в момент броска — что под этим десятком-полутора лишних стоунов жира скрывается грация, и, похоже, мускулатура опытного бойца.       — Так кто это, кузина?       — Его зовут Иллирио Мопатис. Негоциант из Пентоса, один из тамошних магистров. Думает, что, если швыряться в Браавосе золотом, мы забудем о том, что в свое время заставили его народ формально отказаться от рабства. Богат, по слухам, немеряно. Любит всякие скандалы, вроде этого, но это, похоже, последствия бурной молодости — он тогда был наемником. Потом занялся торговлей и пошел в гору быстро, хотя его конкуренты словно по волшебству прогорали. Он набирал золото так же быстро, как заказывал своим портным новый гардероб, потому что из старого его сало уже вываливалось. Был дважды женат. Первый раз на какой-то кузине принца Пентоса, вроде как это дало ему денег. Лично я — не верю, — улыбнулась Черная Жемчужина, пользуясь возможностью посплетничать.       — Почему?       — Я спала с пентошийскими торгашами. Так вот, у них принц — позиция вроде как важная, вроде нашего Владыки, а на деле ни за что не отвечает. А если город проиграет войну, или в его землях случится неурожай — так принца казнят. Я уверена, что любой магистр молится, чтобы его не избрали принцем. Я, конечно, плоть и кровь Браавосских ночей, но в моих жилах немного крови дракона, и я вам желаю пентошийским принцем не стать… ваше величество.       — Я мало изучал культуру Пентоса. Не планирую туда уезжать. Если вдруг и придется покидать Браавос, то скорее планирую уехать в Мир. Но это позже… вы говорите дважды, кузина. А кто был второй женой?       — Какая-то Серра… проститутка из Лисса, по его словам. После этого брака ему пришлось вновь швыряться золотом, чтобы его стали принимать в лучших домах Пентоса. Она умерла… пару лет назад, когда у них в Пентосе была эпидемия. Тогда их корабли даже не пускали дальше ног Титана, боялись, что заразу завезут и к нам в Браавос. Так вот… у этой Серры была примечательнейшая внешность, кузен. По цвету волос и чертам лица — вроде как даже похожа на женщину из вашего рода.       — Я читал генеалогию нашего рода. У Джейхейриса Старого была дочь… принцесса Сейра. Её вроде как отдали в септы, а она сбежала за Узкое Море и открыла в Лиссе… или в Волантисе, не помню, дом подушек. Вы сейчас надеетесь, что Беллигера Вторая пойдет по стопам первой?       — Вы думаете, что… что после смерти ложной принцессы, он решил жениться на настоящей, то есть на женщине, происходящей от Джейхейриса Первого?       — Я ничего не думаю. Просто сравниваю. Я мало знаю об обычаях куртизанок… кузина. Но ваша сплетня занимательна.       Беллонара наклонилась к самому уху Визериса, обдав его терпковато-пряным облаком аромата своих духов.       — У него торговые интересы в Вестеросе тоже. Говорят, мастер над шептунами в малом совете короля — его друг детства. Причем был и при вашем отце…и остался при узурпаторе. И Отец Вод только знает, кому он на самом деле служит — интересам королей, которые меняются, или интересам друга и их общего дела… То, что драму о вашей семье он смотрит как комедию… В общем — берегитесь этого человека, если вам придется пересечься. У этого толстяка — длинные руки, а вы мне нравитесь, кузен, и я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось, если вы перейдете ему дорогу.       — Я понял вас… кузина, -серьезно кивнул юноша. — Когда я стану королем не только по имени — сделаю вас моим мастером над шептунами! — рассмеялся он, меняя тон беседы, тем паче что пьеса уже заканчивалась, Эпилог прочел назидательную мораль в стихах, и лицедеи вышли на поклон…