Зимний Принц

      — Семеро, у меня болит все тело! И это деревянный меч. Впрочем, есть чему порадоваться — сегодня я смог нанести уже пять ударов!       Принц Визерис… то есть король Визерис, был гостем в их доме — так настояла мать Беллигеры. Мать также настояла, чтобы Визерис с Беллигерой стали любовниками, однако, похоже, его милость законный Король Семи Королевств не спешил лезть в постель к будущей Черной Жемчужине. Овладевать мастерством владения деревянным мечом, да вдобавок отрабатывая равновесие с завязанными глазами и проводя большинство уроков на шатающейся на волнах гондоле в канале, ему было интереснее. Интереснее, чем красивая девочка с кофейным цветом кожи, уже становящаяся женщиной.       — Я видела, как вы деретесь, ваша милость, — улыбнулась она, взбадривая юношу, который положил смоченное водой полотенце на лоб.- У вас есть талант. Вы можете стать лучшим водным плясуном, чем мой кузен…       — У меня требовательный учитель. Это и хорошо. Достойные перемены в сравнении с вечно болевшим Дарри… Я хочу стать первым драконом, освоившим пляску воды на достаточно высоком уровне — и не для того, чтобы пойти в наемники!       — Король Эйегон в свое время провел в Браавосе десять лет — послом, еще будучи принцем. Он оставил свою кровь в жилах Отерисов, но не учился пляске воды. А вы, значит…       — Рука, собравшаяся отвоевать себе королевство, должна уметь держать меч, и уметь это делать хорошо, иначе как я поведу за собой другие мечи? — улыбнулся принц. — Ладно. Это все мелочи жизни. Я еще должен написать ваш портрет, дорогая Беллигера.       — Дени… принцесса Дейнерис показывала мне портрет королевы Рейлы вашей работы. Мне очень понравилось, — мальчишка… он был совсем ошеломлен ее матерью — как и большинство мужчин в Браавосе. Он был готов есть и пить из рук Черной Жемчужины, словно ее экзотические собачки. — А портрет моей матери…       — Она повесила его в своем салоне. Знаю. При этом в дом, где мы живем, уже неоднократно приходили слуги в ливреях других «ночных королев» — прося о том, чтобы я написал портрет их госпожи. Я все же король, и не хочу становиться причиной очередной ночной войны — и более того, не хочу быть зарезан первым попавшимся браво, когда я еще не постиг их искусство.       — Но вы… бываете в этом доме чаще, чем у себя, — Беллигера присела рядом. Ее темные локоны перемешались с белыми волосами Визериса.       — Вы — от крови дракона, как напомнили сами, кузина. Потому нет ничего неприличного в том, чтобы мы с сестрой гостили у ближайших родичей за Узким Морем. Гостеприимство Морского Владыки может быть переменчиво — он ведь не смог или не пожелал защитить нас напрямую сразу же, как умер сир Дарри. И моей сестре нравится ваше общество.       — Дейнерис презабавное дитя. Вы… специально долго подбираете ей септу, чтобы она насладилась свободой?       — Это уже не от меня зависит. Книги и фехтование — это одно, а постоянно живущий в доме человек — это другое. Возможно, в Заморской Септе просто нет кандидаток с опытом воспитания благородных леди — среди браавосских нобилей мало септрианок — и выписывают человека из-за Узкого моря. Возможно, вопрос лояльности кандидата. Спрятать шпиона с ядом и ножом под одеянием септы или септона — проще всего. А я как-то стремлюсь дожить до совершеннолетия. Пусть и ценой того, что Дени растет принцессой рынков… но это пока.       — Интересно, какая бы из меня получилась принцесса? — усмехнулась Беллигера. Мечта, была, ясное дело, абсурдной — Отерисы, хотя и были одними из ближайших родичей Таргариенов за Узким морем, были потомками бастардов Эйегона Недостойного… не говоря уже о славе династии Черных Жемчужин. Дочь, внучку и правнучку шлюхи, пусть и из дорогих, мало кто захотел бы видеть женой короля.       — Пока что не имею возможности проверить, — улыбнулся принц. — Браки королей — это капитал. И я готов к тому, что и мне, и сестре придется жениться не по любви. И… я не готов давать каких-то опрометчивых обещаний, пока не будет с этим ясно. Не хочу, чтобы когда-нибудь какой-нибудь бастард дракона заявлял об амбициях на основании того, что он был прижит от якобы брака в изгнании, — тут лиловые глаза Визериса помрачнели. Беллигера готова была поклясться, что это были глаза старика, пожившего, может, поменьше дедушки Престейна, но явно немалую и разнообразную жизнь. Словно встрепенувшись от каких-то своих мыслей, принц вновь вернул улыбку на лицо. –Попроси, чтобы принесли вина. И фруктов. Я не против выпить. А потом — попроси подать гондолу. Отправимся на прогулку по каналу…       — Хорошо…я распоряжусь, — девушка встала с кушетки и почти выбежала за дверь. Маленькая собачка, прикорнувшая под столиком с кувшином, вскочила с лаем и последовала за хозяйкой. Визерис тем временем прикрыл глаза, то ли от усталости, то ли от своих странных мыслей…       …Беллигера часто видела, что взгляд принца становится как бы отрешенным. Что-то, напоминающее ночной страх всего Браавоса — Черно-Белый Дом и его служителей, тех, кто крадет чужие лица, отказываясь от своего. Неужели… кто-то украл его лицо? Но зачем? Здесь, в Браавосе. Безликие крали лица, чтобы приблизиться к жертве — но этот Дракон-за-морем… максимум тянул на приманку, исходя из того, что знала девушка. Но в то же время ни один Безликий никогда не носил маску просто так.       «Он во что-то играет. Когда-нибудь я узнаю, во что…если мама не скажет мне, что я глупа и воображаю себе ужасы из рассказов кормилиц.»       Пока что одно она знала точно — на многие вещи принц реагировал совсем не так, как юноши его возраста. Он явно не соответствовал слухам о себе, из которых глазам девушки представал напыщенный болван, считающий, что корона купит ему все сама по себе. Сейчас… ей достался совсем другой человек. Нельзя сказать, что он ей не нравился.       Но и Безликим его нельзя было назвать. Одним из классических способов защититься от оного было назвать ему свое имя. Вращающийся в высшем свете молодой человек встретил бы кучу препятствий в устранении значимых жертв — а незначительные можно было бы убрать способом попроще.       Так что Безликим Визерис Таргариен не был. Но и слухи про него явно врали.       «Так кто вы такой, ваша милость Визерис Таргариен, третий его имени? При матушке он идеален, или кажется таковым, но мама и желает увидеть «хорошего принца». Со мной же не желает нужным притворяться… или просто не знает, как вести себя с детьми? Потому что ведет себя он явно не как все мальчишки его возраста.»       …Титан Браавоса, одно из рукотворных чудес света, возвышался у входа в гавань. Лето еще только началось, но ночи уже становились короткими — а закаты — яркими, когда красные лучи прорезывали туман. Хорошая атмосфера для поэзии…или для драмы.       Гондола, которую взяла сегодня Беллигера, была особой. Мать пользовалась ей для прогулок с особо важными клиентами, которые зачастую распускали язык в… особо интимные моменты, но при этом были готовы дополнительно платить за молчание. Рулевой суденышка был глухонемым, обученным командам на языке жестов. Говорят, его придумали для рабов в далеком Пентосе или что-то в этом роде — Беллигера не очень вдавалась в то, кто именно придумал знаки, которым ее учили. Если бы мать узнала, что задумала Беллигера, её ждала бы взбучка, но мать уехала в имение Отерисов на южных холмах на пару дней. А принц сам напросился на морскую прогулку.       Любопытство сжигало Беллигеру изнутри. Однако поводов требовать признания от «коварного злодея» явно не было. А вот вывести на разговор по душам — вполне стоило.       — Знаешь, я думаю — какую маску надеть на карнавал в честь Открытия. Ты-то, я думаю, маску уже давно подобрал?       — Я, — принц усмехнулся, но как-то…неуверенно. Отлично. Еще один прокол. — Еще не думал об этом.       — А мне кажется, — Беллигера решила взять быка за рога, — что ваша милость давно уже носит маску. Два месяца как…или больше. С тех пор как переступил порог особняка Отерисов. Вот и вопрос — зачем? Чего ты хочешь?       Мужчина — именно мужчина, сидящий перед ней, не мальчишка — молчал. Лицо оставалось внешне спокойным. Но это был бы показатель. Настоящий Визерис — рассмеялся бы, или что-то в этом роде. Хороший актер — возможно, тоже. Этот — пропустил удар, а теперь думает, как ответить на выпад.       Наконец он рассмеялся:       — Слишком много ошибался. Слишком много. А ещё влип в ситуацию, когда хорошо было бы оказаться вхожим в дом с большими торговыми связями. Когда альтернативой было бы влезание в долги и нож в спину со сбрасыванием трупа в канал — и не такого захочется.       — Звучит даже слишком правильно. Долго репетировал, лицедей?       — Ты что-то слышала о вещих снах? В нашем роду, говорят, такие случаются. А еще случаются сны, где ты проживаешь другую жизнь. Мне такой сон приснился. Несколько лун назад.       — И что же за сон такой?       — Все началось с того, что я умирал. Я был… принцем, но далеким от трона — между им и мной стоял мой старший брат и его сын. Но и Визерисом Таргариеном я не был. Умирал я от старости и от простуд, причем было это в мире, где слова «Вестерос», «Эссос», «Асшай», «Ультос» скажут людям ровно столько, сколько названия стран и городов того мира — тебе. Это был мир, где зима и лето не длятся лунными годами, а смена сезонов похожа по продолжительности на ваш год. Хотя… скорее на вашу зиму с парой ложных весен. Мир, где магия, драконы и прочее — всего лишь глупые сказки кормилиц.       — Странный же мир придумали ваши Семеро. Это явно было видение… придумать такое сложно.       — Тот принц, возможно, стал бы мейстером, да не хотел связывать себя лишними обетами. Никакими. Он, как и я, в четырнадцать лет был принцем без земель, живущим с подачек богатых родственников — или даже не родственников. В моем возрасте уже начал карьеру военного. Однако, он был третьим сыном в семье — стал, впрочем, вторым, когда старший брат утонул. Сражался в гражданской войне на родине матери по просьбе дяди… но дядя проиграл, тот принц все же не мог делать все и сразу, а дядины советники были пустобрехами, ничего не понимавшими в войне. Дяде отрубили голову заговорщики, а принц ушел в пираты — грабил корабли под флагом узурпаторов. Потерял в море младшего брата. Собственно, после этого сна я и принял решение заботиться о Дени — все же это моя единственная родная кровь.       — Интересный сон.       — Не сон, а жизнь. Возможно, кому-то захотелось проучить Визериса Таргариена? Дать ему пример — пример принца, который хоть и родился среди шелков, золота и слоновой кости, все же был принцем, который скитался, торговал своим клинком, но выжил. Однако сказка тут не кончается. Когда узурпатор умер, на престол позвали законного короля –двоюродного брата того принца, а сам принц стал при нем… в Вестеросе это назвали бы «мастер-над-кораблями». Новый король был не лучшим и не худшим королем, единственной виной которого было то, что все его выжившие дети родились… не по ту сторону одеяла. А когда тот принц, в шкуре которого я оказался, уже фактически был при смерти, одной ногой в могиле, старший из его бастардов, рожденный еще до брака короля с законной супругой, оказался вовлечен в гнусную историю, и вроде как собирался доказать, что его родители заключили между собой законный брак, и он — прямой наследник. К сожалению, я умер во сне и открыл глаза, предварительно выслушав мутную речь какого-то колдуна, раньше, чем я узнал, чем все это кончилось.       — Признанные бастарды… не Отерису обсуждать и осуждать такое, но вроде бы в вашем доме это было проблемой?       — Да. Чёрное Пламя, старые раны и все такое. Собственно, Белла, именно потому я вряд ли смогу сделать тебя новой Ларой Рогаре. Если, чтобы завоевать корону, мне, то есть королю Визерису, третьему его имени, потребуется жениться на высокородной девице из семьи какого-нибудь гранд-лорда Вестероса — я буду вынужден это сделать. Потому… я не хочу иметь к тебе никаких обязательств, помимо таковых более-менее постоянного любовника, Беллигера. Я не хочу, чтобы возможный бастард, рожденный раньше законного сына, смог оспаривать его права на престол. В тебе тоже кровь Таргариенов, и в другой ситуации ты бы подошла — но сейчас это просто опасно.       — Ну, я надеюсь, что та высокородная девица окажется достаточно плодовита, чтобы такая проблема не возникла. У нынешнего короля на Железном Троне, по слухам, еще до его…восшествия на этот трон были бастарды, а он не впадает в панику. Хотя… это только слухи, а кто их знает, что там на самом деле за морем?       — Ну, я после того сна, можно сказать, «дую на воду». Хотя мне всего пятнадцать — и к тому же неясно, реставрируют меня или нет. Двоеженство может создать проблемы, когда под рукой нет завалящего дракона. Поэтому… пока что нет.       — Хорошо. Я буду помнить про лунный чай. И… раз уж ты рассказал про свою маску, можешь рассказать еще одно? У тебя там было другое имя, да? Раз ты говоришь, что во сне жил в ином мире с другими небесами.       — Боги жестоки. Меня там звали Руперт. А вариация этого имени в другом языке — Роберт. Оказаться тёзкой по имени узурпатора, пусть и в жизни во сне, жизни, где вдобавок не иначе как Старица постаралась всунуть в мою неблагочестивую голову побольше даров… Тут я ничего толковать не планирую, а в храм сходить всё некогда.       — Руперт… — Белла попробовала на вкус непривычное имя. Ну, точнее, как непривычное — она слышала, что такое встречается в Западных Землях Вестероса. — Нет. Визерис всё же звучит получше. А маску на Основание мы придумаем вместе, хорошо?