Зимний Принц

      Исповедь случайной шлюхе в завуалированной форме — не худшая форма исповеди. Конечно, он мог бы пойти в «Крольчатник», храм забытым богам, найти там что-то, похожее на крест, этого ведь не могло там не быть — хотя… он уже ни во что не верил. Исповедаться на странном языке… которого никто тут не знает.       Ну и вообще привлечь к себе подозрение возможных шпионов. А так — его максимум сочтут сумасшедшим, что для Таргариена не новость. Хотя в случае чего желающих идти за явно безумным королем найдется не так много, лучше уж про безумие пусть знает только девчонка. Остальные же пусть верят или не верят.       Имена «Роберт» и «Руперт» в этом мире встречались, а в остальном он старался избегать земных названий, потому всю эту историю вполне можно было бы принять за богатую фантазию романтичного юноши. Не худший выход, тем более если учесть усталость после фехтовальной тренировки и общую расслабленность.       Во всяком случае на следующий день на очередном свидании Белла лишь иронично улыбалась.       — Мать на тебя ругалась… ну, за гондолу?       Миловидная смуглянка широко улыбнулась, поправляя капюшон плаща. Семейство Отерис, будучи выгодной зацепкой к самостоятельной завязке деловых контактов в Браавосе, вызывало сперва культурный шок — Отерисы были нобилями, пусть бизнес женщин семейства и был… специфичен (мужчины же попеременно сменяли то респектабельную профессию морских торговцев, то не слишком респектабельную профессию пиратов). Но… они были маврами.       С другой стороны, у одной из ветвей Медичи также текла кровь чернокожих. Ну и… в этом мире, где существовали вовсе не способные давать плодовитое потомство с людьми иббенийцы и жители дикого южного Сорториоса, не говоря о легендах типа великанов и кентавров, жители Летних Островов не выделялись ничем, кроме цвета кожи. Более того, именно у них были наиболее совершенные, по мнению Руперта, парусные океанские корабли из виденных — каракки других стран, заходившие в порт Браавоса для иностранных кораблей, имели более отсталое парусное вооружение. А «летний народ», похоже, додумался до гафельного паруса, когда все остальные пользовались латинскими парусами.       — Не-а, я сказала ей… что решила произвести на тебя впечатление, вот и взяла ее гондолу. Правду сказала. В отличие от твоей сказки. Я… считай, что я в этот плод твоей фантазии поверила, но всё же интересно — кто ты?       — Был и буду принцем. Королем. И твоим любовником, — он приобнял мулатку за плечи, поправляя плащ, и улыбнулся. Белые волосы, зачастую сколотые заколкой, теперь свободно спадали по плечам, — Я хочу иметь понимающих союзников, а союзники мне нужны. Пока что я — развлекающийся мальчишка, живущий на подачки, и хорошо еще не клянчащий у хозяина моего крова деньги на мелкие подарки тебе. Но… я планирую это изменить.       — Интересно послушать планы, — девушка подняла с мостовой камушек, швырнула в канал, задумчиво смотря на круги. На главном канале города было достаточно роскошных гондол — приближался карнавальный сезон, и браавосские нобили съезжались в город. Если верить слухам, то в этом году карнавал грозил совпасть с выборами, а значит, заплывающим в каналы хищным рыбам не придется голодать.       — Встречусь с твоим дядей. Твой любовник и игрушка твоей мамы — это не слишком-то достойный статус для принца. Хочу вложиться в один из его торговых маршрутов с Летними Островами. Для снаряжения корабля, правда, придется заложить большую часть остатка драгоценностей матушки, но… в случае удачного рейда их всегда можно выкупить! Я уже вложился в компанию лорда Эндарио, но… хочу расширить опыт. Узнать больше о деньгах. Мне это пригодится во всех отношениях.       — Хорошо, что ты не забыл, кто мы есть. Моя прапрапрабабка была не просто шлюхой. Она была пиратской королевой.       — Вот именно, — «Визерис» улыбнулся, даже слегка самодовольно. — Роскошь уйти в море сам я себе позволить не могу. А знакомство с именем, которое таки имеет достаточное влияние, чтобы обеспечить сотню-другую пиратских вымпелов при удаче, плюс связи на Летних островах, которые славятся не только свободными во всех отношениях женщинами, но и прекрасными лучниками… Вы с матушкой, безусловно, прекрасны, но взаимоотношения такого уровня лучше скреплять деньгами, чем постелью.       — Надеешься отвоевать трон?       — Надеюсь начать азартную игру, и посмотреть, что будет дальше. В эту игру уже играли и играют, причем мной до недавних пор — как фигурой. Я даже не знаю ходы, пытаюсь просчитать их «от обратного». В частности, что затевал и затевает тот же Дом Мартелл. Скорее всего, меня или сестру пытались продать им как кандидатов на брак, но…тут я не уверен.       Впрочем, нельзя сказать, чтобы времяпрепровождение было пустым. Уроки фехтования и красавицы из дома Отерис были приятным, книги по экономике, истории и военному делу — полезным. А знания, получаемые вживую, на улицах и в разговорах в том же родовом особняке Отерисов, вносили в краткосрочные планы необходимые корректировки.       Навигация до Летних островов — теоретически — занимала больше времени, чем между Вольными Городами, однако пока что можно было не думать о кратковременной наживе — долгосрочные коммерческие отношения были полезнее. Да и предупреждение о толстяке в красном… было воспринято достаточно всерьез, чтобы предположить, что любые вложения капитала на ненадежном направлении будут отслежены.       Даже если узурпатор не хочет убивать его — или ему лень — убивать и «лишить средств к существованию» это две большие разницы. При этом вторым могли заниматься силы, вовсе не имеющие отношения к заду, который сейчас грел Железный Трон. Скажем, в относительно недавнем прошлом имели место быть весьма занятные исключения из линии престолонаследия, когда малолетних детей исключали в пользу более взрослых родственников, пусть и из младших линий. С генеалогической точки зрения линия, к которой принадлежал Визерис, была фактически самой младшей из мужских — а узурпаторы-Баратеоны или тот же Дом Мартелл — женские линии, отдельный разговор. Слухи о потомках по женской линии каких-либо принцесс двухвековой давности были неактуальными, а вот бастарды или непризнанные линии жертв последних Великих Советов могли заявить права на трон. И большинство таких «концов в воду» уходило именно в Вольные Города.       «Исповедаться юным прелестницам — это одно. Но вложения капитала — это то, после чего можно и нужно быть готовым к приключениям, и надеяться, что тело удалось более-менее ввести в гармонию с разумом в том, что касается владения мечом и арбалетом. Да, я делаю успехи, но… я еще не дрался в полноценном бою. Учитель-перфекционист — это одно, выживать в уличной драке против опытных головорезов, возможно, защищая сестру или Беллигеру — другое.»       Стиль «водной пляски», надо отдать ему должное, Руперту нравился. Да, он не слишком походил на итальянскую школу фехтования, но имел с ней так много общего, как возможно, с учётом местных видов холодного оружия и принятых типов защиты бойца. Достаточно, чтобы максимально использовать ловкость тела Визериса, которому, так уж случилось, от природы было дано весьма хрупкое сложение. Значит — подвижность, значит — скорость, и значит — максимальная осторожность, если в темном переулке встретится пара громил телосложения его прежнего тела, да еще и одоспешенных. Парировать дуэльной рапирой тяжелый рыцарский палаш занятие сложное, колющие удары в щели доспеха не всегда «последний довод королей», если противник также обучен владеть оружием, но…       «Рыцарем этому телу стать сложно. Хорошим бретёром — возможно и нужно. При этом не обнажающим клинка чаще, чем надо.»       Размышления прервал бежавший вдоль канала слуга — в ливрее дома родственника Морского Владыки, под кровом которого проживали они с Дейенерис. При этом было видно, что слуга явно сильно спешил, едва не опрокинув на бегу в канал разносчика вареных моллюсков вместе с его немудреным лотком.       — Ваш’ милость, ваша милость…- запыхавшись, позвал парень.       «Визерис» резко развернулся, убрав руку с талии Беллигеры. Высокомерно взглянул на слугу.       — Что случилось?       — Там… женщина в доме, в одеждах септы. Говорит, хочет видеть вас. По произношению… вроде не местная, хотя кто знает. И письмо при ней — с гербом, неизвестным мне.       — Что за герб? — взгляд лиловых глаз стал пронзительным.       — Солнце и копье, ваша милость!       «Игра, похоже, началась. Посмотрим, за сколько ходов смогу перестать быть пешкой.»