Глава восьмая
27 мая 2018 г. в 15:57
— Книги Кузнеца и Воина? Странный набор для молодого принца. С Воином-то понятно, ваша братия его единственного из Семерых и признает, но Кузнец? В вашем возрасте я бы уж лучше за книгу Девы взялась.
— Вы можете говорить что угодно о Семерых в ваших проповедях, но хороший монарх не должен забывать, что уж эти-то двое — точно два лица одного божества, — «Визерис» оторвался от книги, посмотрев на наставницу сестры. Септа Арибелла — представилась та. Лицом — действительно «солёная дорнийка», насколько он уже разбирался в чертах лиц жителей разных регионов Вестероса. При этом — в худшем случае в прошлом «Арибелла Сэнд», в лучшем — кто-то из малых Домов Дорна.
Уже две недели благочестивая (или старательно желающая казаться таковой) женщина занималась дрессурой Дени. Иного слова Руперт для этого процесса не мог придумать, а отвращение к строгим нормам этикета у девочки, похоже, было на том же уровне, что и у его сестер в прошлой жизни. Прощай, свобода «принцессы рынка», здравствуйте, уроки веры, этикета и музыки.
Подарок для Дени — портрет королевы Рейлы — он завершил. Правда, несколько раз переделывал — в лицо Рейлы невольно вплетались черты другой женщины, той, что двадцать субъективных лет назад умерла в Лестер-Хаусе у него на руках. Вероятно, запрос «моя мать» странно отозвался в сдвоенной памяти. Вдобавок у Визериса, как у любого ребенка, детские воспоминания стали затираться. Но он обещал девочке точный образ — он сделал это. Правда, два-три неудачных эскиза пришлось попросту сжечь. Единственным, что осталось в портрете Рейлы от Елизаветы Стюарт, «зимней королевы», это ожерелье — жемчуга, любимого Елизаветой, в шкатулке с драгоценностями Рейлы было мало.
Шкатулка эта «похудела» уже изрядно, так как инвестиция в дело Отерисов помимо инвестиций в дела Эндарио была сделана. Заодно — взят бессрочный кредит на достаточно неплохую сумму. Поневоле память снова унесла по волнам прошлого — уже на тридцать субъективных лет назад, когда он, сухопутная тогда крыса, силой обстоятельств ставший лордом-адмиралом роялистов, вынужден был закладывать родовые драгоценности матери, чтобы нормально снарядить свою первую эскадру. Адмирал по названию — пират по сути. Не хуже, чем король по названию, бродяга по сути. Разве что уровень опасности и ответственности немного другой, мягко говоря. И совсем в другой плоскости.
Он прекрасно помнил двух Карлов — своего кузена и своего старшего брата. И то, как он сам наивно (сейчас, с высоты прожитых лет, это воспринималось именно так) ужасался тем компромиссам с совестью, на которые правители вынуждены идти. Политика требовала куда более сложных решений (под сложными понимать «грязных»), чем тех, к которым он, военный, привык. От поддержки людей, которые хотят убить твоего дядю, просто потому, что они платят больше, до поддержки французских папистов против протестантских братьев по вере… опять же, потому что платят больше. Поведение одного Карла в гражданскую… поведение второго в Голландскую войну, после которого он и удалился от двора… А ведь королю-в-изгнании или королю-сразу-после-изгнания на такое идти просто необходимо. И тут никакая «Семиконечная звезда» укрепить дух не поможет. Выживи кто из детей его брата Рейгара — был бы уже привычный разговор… А так — если он собрался позволить быть поднятым на знамя лоялистами или возглавить их движение — надо быть готовым к политическим компромиссам. Идеалиста в политике опустили в склеп в Вестминистерском аббатстве в холодном декабре 1682 года от Рождества Христова. Новая жизнь подразумевала совершенно новую роль.
Но пока он в черных бриджах и белой блузе валялся на кушетке с двумя толстыми книженциями, воспитывая Дени, которой дали задание выучить наизусть главу из Книги Матери, личным примером. Ну, в конце концов, книги по военной тактике он почитать еще успеет, а благородному и благоверному принцу в публичных выступлениях вставлять цитаты из священных книг не помешает. Особенно из этих двух. Цитатами из них многие гордые обладатели золотых и железных звеньев цепи украшали свои труды.
Благочестия хватило на два часа. Он еще раз изучил переданные септой документы. Ситуация была все более и более интересной.
Дом Мартелл действительно проявлял к ним интерес — с точки зрения восстановления альянса, существовавшего при отце Визериса. Брачный договор, подписанный сиром Дарри, был запланирован чуть ли не королевой Рейлой. И подразумевал, что Визерис Таргариен по достижении совершеннолетия вступит в брак с Арианной Мартелл. Наследницей Дорна. Теоретически Доран Мартелл, правитель Дорна, был готов положить и все яйца в одну корзину, и сочетать и второго ребенка, сына Квентина, браком с Таргариеном в лице Дейнерис. Это на шансы реставрации на престоле, учитывая, что он знал о Дорне, не походило.
С другой стороны, консорт дорнийский — уже лучше, чем ничего. С третьей, он готов был поверить, что репутация Дорна, вынесенная в девиз Дома Мартелл — «несгибаемые, несломленные, несдающиеся» была преувеличена. Во время Восстания Баратеонов они потеряли изрядную часть армии, и уступить в полевом сражении другим «курфюршествам» могли легко.
Впрочем, подписанное Дораном Мартеллом письмо излагало сухие факты о существовании контракта между ним и Дарри. Даже если он доверил бумагу верной женщине — ряд вещей он не мог доверить бумаге. Зато доверил своему брату, Оберину Мартеллу, который должен был вскоре — как раз на неделю маскарадов — прибыть в Браавос, и лицо которого было чертовски узнаваемым под любой маской. По крайней мере, репутация уж точно.
Вот он, готовый объект для зависти в нынешней ситуации — свободный от политических цепей второй сын. Причем второй сын из благородной, но обеспеченной семьи, которому никогда не приходилось думать о деньгах в кошельке — а вот талантами природа наделила его, пожалуй, не хуже его самого. Вот Оберин и применял эти таланты — по всему Вестеросу и Эссосу. Шесть звеньев Цитадели, опаснейший дуэлянт, по слухам, специалист по ядам и прочим не совсем благородным методам. Командир отряда наемников, правда, на большом уровне — без громких побед. На Восстание Баратеона, судя по всему, не успел — впрочем, те самые шесть звеньев получались в условиях почти монашеских — мейстеры имели много общего с клириками. В Восстании Грейджоев, отгремевшем совсем недавно, если и участвовал, то «шапочно» — основное дело там сделал флот, которого в полупустынном Дорне не было за отсутствием нормального корабельного леса. А вот в Эссосе, как командир отряда Младших Сыновей, успел повоевать против таких же кондотьеров.
«Судя по всему, столь же интересен, сколь и опасен… И на такого человека не стыдно ни смотреть снизу вверх, ни…»
Оберин никогда не был женат на равнородной особе. Жил с… в общем, реши Руперт в своё время жениться на Фрэнсис Бард, а не бросить ее ради актрисы, ситуация была бы той же самой. Хотя брак Оберина был таковым «левой руки», как и тот, что он заключил с Пег — все же бастард благородного дома выше по статусу, чем актриса, вдобавок, раньше успевшая «походить по рукам» при дворе. И отношение к политике, учитывая, что он не требовал своих замков и земель, а удовлетворился ролью агента своего все чаще болеющего брата — сходилось с его собственным. Разумеется, живой человек из плоти и крови весьма и весьма отличался от собранных у тех же Отерисов слухов — но тем и был интересен.
— Я прошу прощения, дамы, — он встал с кушетки, поклонился сестре и ее гувернантке. — Я полагаю, что Воин сочтет более благочестивым его почитанием упражнения в фехтовальном зале, нежели чтение старых истин пергаментов.
И в самом деле — во-первых, требовалось отрабатывать получаемые с инструктором новые знания под то, что он помнил, индивидуализируя стиль. Во-вторых, просто необходимо было «проветрить мозги». Уже через пару дней предстояла важная встреча.