***
Корабль рассекал воды Узкого моря, направляясь в сторону Дощатого города. Оберин Мартелл, стоя на корме, разглядывал скучающим взглядом проплывающих в волнах дельфинов. «Седьмое пекло. И что мне делать с Дейроном Юным Драконом под маской Дейрона Пьяницы? С другой стороны, этот вариант едва ли плох — мою племянницу вряд ли бросят так же, как мою сестру — погнавшись за призрачным хвостом улетающего дракона в тумане пророчеств. С третьей стороны — за ним есть кому присмотреть…» Алиби пришлось обеспечивать — а именно заниматься делами Младших Сынов. После убийства Меро они остались без командования, и пришлось присутствовать на выборах нового командира. Каковым стал Каспорио Хитроумный, красавчик-браавосиец. Видимо, хотя его сторонникам также была небезразлична честь роты, честь конкретного Вольного Города отстоять было важнее. Именно потому предпочли Каспорио, а не Бурого Бена Пламма — человека, в котором перемешались все крови. «Пара капель браавосийской крови, впрочем, там тоже бы отыскалась, — усмехнулся Оберин. — Как и драконьей. Эйгон Недостойный наплодил столько бастардов, что поневоле начинаешь гордиться своим происхождением от единственного его ребенка, чья законность никогда не подвергалась сомнению». Избрание Каспорио было отмечено пьянкой. Метод Оберина — пить меньше, а слушать больше — не изменил ему и на этот раз. Правда, из разговоров наёмников удалось узнать мало интересного. В частности, что слух о спившемся Джоне Коннингтоне может иметь двойное дно, и похожий на него человек был замечен в окрестностях Волантиса, воспитывающим ребенка от то ли лиссенийской, то ли от тирошийской шлюхи. «Изгнание меняет людей. Если мальчишка так изменился, лишившись своего «десницы-в-изгнании», почему взрослый человек, бывший Десница, не может изменить свои вкусы? С другой стороны, седьмое пекло, история действительно странная. Хотя вряд ли что-то большее, чем история за чашей борского. Надеюсь, визит моего брата в гнездо узурпатора прошёл хотя бы более содержательно в плане новостей, и он не шутил, что берёт сложную часть на себя».Глава шестнадцатая
4 июля 2018 г. в 00:25
— Не сегодня…
Голос эхом отозвался от стен комнаты. Достаточно большой комнаты, не похожей на тюремную камеру — во всяком случае, в тюремной камере вряд ли кто-то озаботился бы мягкой постелью. Воздух был свежим, пахнущим морем и чем-то еще, что обычно сопровождает работу лекаря. Окно в помещении было явно открыто.
Более подробную картину Сирио Форель, ныне могущий называть себя уже бывшим Первым Мечом Браавоса, мог бы составить, открыв глаза. Но этого делать совсем не хотелось. То ли голова была слишком тяжелой от лекарских снадобий, то ли… перед глазами вновь и вновь всплывало произошедшее.
… Величественная гондола Морского Владыки вплывала в главный канал. Под пологом перешептывались придворные, а сам старик со скучающим видом смотрел на воды лагуны. На канале сегодня было необычайно людно, хотя гондолами с захмелевшим народом Браавос на предпоследний день карнавала не удивишь.
Захмелевшими брави в масках модного вида — тем более. Вот только гондолы подозрительно активно отирались у борта золочёного левиафана Владыки — тяжелой посудины, сочетавшей в оформлении золото и железо. А затем произошло… это.
Эндарио склонился к своему кузену, подливая в кубок вина. Тем временем на берегу под треск очередного выступления пиромантов с асшайскими и мирийскими порошками, раскрашивавшими пламя в разные цвета и заставлявшими его танцевать, принимая причудливые формы, раздался свист. Свист двух горящих стрел, впившихся в полог из асшайского шёлка. Под крики и панику пассажиров гондолы люди с перегородивших дорогу более мелких лодок начали карабкаться на борт.
Он помнил, как сцепился сразу с тремя — причём пьянство этих трёх было явно напускным. По отдельности Сирио разделался бы с каждым из них без проблем, но трое… Блок. Блок. Обманный финт. Подсечка. Один из противников взвыл от боли, схватившись за плечо. Боковое зрение заметило ещё одну стрелу, на этот раз не горящую, а самую обычную, впившуюся в горло гондольеру. Почётная стража со своими пиками частично также пыталась теснить нападавших, частично — не дать им прорваться к самому Морскому Владыке, попутно сбрасывая в воду лагуны горящий шёлк.
«Наглость. Наглая суматоха. Слишком нагло, чтобы быть успешным. Слишком театрально…»
Второй противник, получив удар ногой, свалился в канал. При этом явно с последствиями — сдержанный вопль и стук двух бортов друг о друга. Незавидная судьба — удариться головой о днище гондолы…
С этой мыслью пришла боль. Боль, которую он попытался выкинуть из разума, лишь затем, ещё после одного яростного обмена выпадами, заметив, что в его груди торчит арбалетный болт. А еще через секунду — получив удар по голове чем-то тяжелым. В спину. Затем наступила блаженная темнота.
— Действительно. Не сейчас, — голос был женским, точнее девичьим. — Вам ещё рано умирать, милорд.
— Сирио не справился со своей задачей.
— Вы сделали всё, что могли. Морской Владыка выжил. Скончался лишь на следующий день. По слухам, лекарь дал ему слишком много макового молока, и сердце старика не выдержало. Вас выловили из канала — спасибо кошке.
— Кошке? — бывший — теперь бывший — Первый Меч удивился. Хотя глаза открывать было всё ещё сложно, он постарался сделать над собой усилие.
Он действительно лежал, перебинтованный, в мягкой кровати комнаты богатого дома. Оформленной в летнийском стиле — во всяком случае, на стене висело несколько перьевых масок в стиле далёких южных островов, а кровать была украшена элементами резьбы по знаменитому златосердовому дереву.
Помимо лекаря, молча суетившегося над столиком со своими микстурами и притираниями (обоняние уловило резкий запах «мирийского огня»), в комнате был ещё один человек — молоденькая девушка в платье цвета морской волны, оттенявшем её смуглую кожу, и тёмными волосами, убранными в затейливую высокую причёску.
— Кошке. Или двум. К вам меня привела обычная бродячая кошка, но ваш воротник был изорван так, что казалось, что из канала вас тащил более крупный зверь. Сбежавший из чьего-то частного зверинца сумеречный кот или леопард решил полакомиться человечиной?
— Сирио второй раз обязан котам, — мрачно усмехнулся он. — Пусть так. Девочка. Девочка, которой нравится белый принц из заморских земель.
— Да. Нравится. Потому и спасла вас. И… договорились с матерью спрятать вас на нашей загородной вилле, — голос смуглянки был решительным. — А лекари умеют быть немногословными. Вопрос в звонких железных монетах.
— А девочка понимает, что девочка любит маску? Этот детёныш дракона не так прост, как кажется.
Понимает… Ответ пришёл как вздох, болезненный из-за перебинтованной головы и груди. Понимает, потому и побежала за кошкой или чем-то ещё, кто его вытащил.
— Понимает. Возможно, даже лучше, чем он сам себя понимает. Только… не понимает, что девочка не успокоится на «может быть, когда-нибудь». Девочка считает, что она не хуже своей прапрабабки. Хотя нет. Хуже. Девочка не может просто вычеркнуть из сердца понравившегося принца.
— Потому… спрятали возможного свидетеля?
— Спасла человека, который когда-нибудь поможет ему. Да. Я не Ларра Рогаре. Но и не Беллигера Первая, чтобы просто взять и вычеркнуть понравившегося мне принца из сердца.
— Помочь принцу, влезая по уши в кровавые игры за железные перстни и железные троны? Принцу, который постоянно носит маску?
— Принцу, который потерялся на тонкой линии своей семьи между безумством и гением. Отсюда маски. Отсюда вино. Отсюда страхи… возможно, страхи самого себя. Ему нужна помощь.
— Помощь в том, чтобы справиться с самим собой? Зачем вытаскивать из канала раненого телохранителя?
— Потому что, — девчонка нетерпеливо топнула ножкой, — ему могут быть нужны деньги моих дядюшек. Возможно, экзотические красавицы. Но… я хочу увидеть то будущее, которое он мне обещал. Где я если и не рядом с ним как супруга, но рядом как фаворитка. Если он просто выживет — и если он преуспеет. Но девочка одинока. И девочке понадобится вся помощь, которую она сможет получить.
— Это следует считать предложением работы?
— Именно так, — усмехнулась смуглянка. — Ну, и предложением отдохнуть и выспаться. Вам ещё потребуются силы.