Зимний Принц

      — Папа, папа, смотри, что я нашла! — смуглая девочка бежала по аллее Водяных садов, сжимая в руках какой-то покрытый пылью камень. Или не просто камень, так как под пылью угадывался слой краски.       — Не сейчас, Сарелла, сердце моё, папе нужно поговорить с дядей Дораном, — Оберин Мартелл легко спрыгнул с коня, бросив поводья слуге.       — Ну вот так всегда, -смуглянка обиженно надула пухлые губки. — А мейстер, между прочим, сказал, что это осколок мозаики из каких-то руин времён ещё королевств до Нимерии, я его на морском берегу нашла. Этому камню тысячи лет!       — Поговорим потом, милая. Где дядя?       — Дядя во дворце. С утра о чём-то ругался с тётей. Он тоже скучный… велел налить мне шербета с персиками, когда я попыталась поговорить с ним о камне. И с мейстером поговорить толком не удалось — он спешил делать дяде примочки. У него ноги болят после морского путешествия, — Сарелла отвернулась и топнула ножкой.       — Ну, я тоже устал от качки. Подожди, потом поговорим. Сейчас дядя…       Доран Мартелл сидел за заваленным бумагами столом. В чаше было налито что-то золотистого цвета. В полумраке от опущенных занавесей было не ясно, вино это или целебный отвар.       — Ну как прошла поездка, брат? — вздохнул он.       — Я составил представление о принце, и оно хорошее. В общих чертах. Замашки Дейрона Юного Дракона под личиной Дейрона-Пьяницы. Впрочем, став главой дома в юном возрасте, поневоле начнешь себя вести подобным образом. Кое-что от отца, впрочем, есть.       — Что же?       — Отчёты Арибеллы Толанд и собственные наблюдения дают понять, что принц не затерялся бы в Цитадели. Его отец в молодости бредил орошением Дорна и постройкой второй стены на Севере. Мальчишка же считает книгу Кузнеца едва ли не самой достойной частью Семиконечной Звезды и в восторге от мирийских механизмов. Я послал к нему Дикона, сына старого Кворгила.       — Пригретого тобой мейстера-недоучку?       — Он даст более подробный отчёт, чем Арибелла. И мальчишке будет интересно. Жизнь успела его «приземлить», в отличии от отца, и пока что не свела с ума. Вам также будет приятно знать, что он человек чести и скорее всего, станет достойным мужем для Арианны. Хотя бы потому, что с женщинами Отерисов он спал, а обещаниями в их адрес, насколько известно, не разбрасывался. Он понимает, что такое быть мужем высокородной женщины, и скорее всего, не станет унижать свою жену ради сомнительных пророчеств… допуская посторонних в постель по обоюдному согласию. Я полагаю, подобный супруг придётся Арианне по вкусу.       — Но… это не второй Рейгар?       — Это не Рейгар и не Эйрис, хотя сходство есть и с тем, и с тем. Это достойный преемник Визериса Второго. Впрочем, история оного и заставила его, судя по всему, пытаться не допустить новой Ларры Рогаре. Наивный мальчишка…       — Но наивный мальчишка с головой на плечах. Покамест. Буду ждать дальнейших сведений, раньше твои каналы в Вольных Городах сбоя не давали. Я тоже узнал кое-что интересное, брат. Точнее, раньше догадывался, а теперь увидел своими глазами. У нас есть проблема. Она называется Джон Аррен.       — Не Роберт Баратеон и не Тайвин Ланнистер, брат? Ты точно не пил сегодня маковое молоко?       — Нет, я в трезвом и добром уме. В отличии от Роберта. Все решения за него принимает Аррен. И эти решения приняты так, чтобы лет через шесть-семь Семь Королевств захлестнуло войной. Смотри. У короля есть трое детей. Старший сын, дочь и грудной младенец-младший. По удачному стечению обстоятельств дочь — как раз пара по возрасту единственному сыну Джона Аррена. После рождения принцессы Десница начал потворствовать тому, что сам Роберт на воспитание старшего сына перестал обращать внимание, а если и обращал, то когда в это ткнут носом. Королева-Ланнистерша, напротив, балует своё сокровище сверх всякой меры.       — Я слышал ту историю с кошкой, — Оберин откинулся в кресле, жестом требуя у слуги подать чашу с вином, — Как отец любопытных дочерей могу заявить — мальчику сказали, что в кошке котята. Ему стало любопытно — где и как. Примерно, как Сарелле стало интересно, что тикает в дорогом заводном мирийском механизме — и она ударила его об пол, чтобы посмотреть на внутренности, а потом ковырялась ножом. Я могу понять наказание за порчу вещей. Но я также слышал, когда получал серебряное звено, что автор одного из уважаемых трудов по акушерству поступал похожим образом — брюхатил шлюх в одном из борделей Староместа, а затем перерезал им горло и вскрывал брюхо, зарисовывая плод на разных сроках.       — Но ты же тоже наказал Сареллу за ту игрушку, брат? И не всякий портящий вещи ребенок вырастает в мейстера.       — Наказал. За порчу дорогой вещи. Не за любопытство. И сказал, чтобы спрашивала, если ей вдруг станет интересно, что как устроено… на свою голову. Вряд ли Роберт Баратеон провел воспитательную беседу о том, за что он наказывает ребенка — за проявление любопытства или за живодёрство. Мальчишка мог неправильно понять… и скорее всего, неправильно понял.       — Что и нужно Джону Аррену. Мы имеем старшего сына короля, который считает, что его папаша лицемер, который спокойно проламывает людям головы молотом, но которому жалко паршивую кошку. Или человек, который запрещает проявлять любопытство. В любом случае, заслуживающее презрение существо. Имеем его матушку, которая балует своё драгоценное золотко сверх всякой меры, даром что шевелюра золотая. И имеем нарушение обычая давать достойный лен вроде Драконьего Камня старшему сыну короля, бытовавшего при Таргариенах, — усмехнулся Доран. — Он принадлежит брату короля, человеку суровому и малопопулярному. Пока дети короля ещё малы — это ещё ничего. Но когда принц Джоффри начнёт приближаться к возрасту, когда принцам положен собственный лен…       — План Аррена — стравить принца Джоффри, возможно через королеву, и братьев короля?       — Да. Львица прожужжит все уши своему оленю, что не хочет видеть старшего олененка «принцем Стрекоз», и что у Станниса необходимо отнять Драконий Камень и передать его дорогому золотку. Тут либо Станнис открыто восстаёт против брата, либо королева, любящая сына больше, чем мужа, убивает его. И Станнис опять же восстаёт как сторонник закона. Ещё есть Ренли, который может решить, что он куда лучший король, чем его брат и племянник, коль скоро право силы рассматривается вместо права крови. К этому времени принцесса Мирцелла уже помолвлена с Робертом Арреном. Восстание удается подавить, возможно, при этом Джоффри, Ренли и Станнис гибнут от различных причин — это при желании можно устроить. На троне юный король Томмен, который пока что пачкает пелёнки, но и лет через семь не будет гением. Мальчики гибнут от разных причин, даже от незрелых фруктов. И… да здравствует король Роберт, второй этого имени, с его законной супругой! Джон Аррен расчищает путь к трону. Для своих детей.       — Это значит, что через семь лет произойдёт именно то, что изначально предполагалось при победе восстания. Новая гражданская война, — медленно произнёс Оберин.       — И к этому моменту наш юный дракон за морем должен будет готов с одной стороны расправить крылья, с другой — не быть идиотом и не начать новую Войну Девятигрошовых королей как раз тогда, когда что-то такое может потребоваться для успокоения Семи Королевств и их сплочения вокруг Железного Трона.       — Семь лет — с одной стороны много времени на подготовку, с другой — Джон Аррен несовершенен и смертен. Внезапно смертен.       — Тем более что у него есть молодая жена, внезапно как раз кстати родившая живого ребёнка. У которой, скорее всего, есть любовники на стороне — учитывая, что замуж она выходила вроде бы не девицей. Есть Тайвин Ланнистер, — Доран выплюнул это имя, — которого вроде как устраивает творящаяся ситуация, а вроде как он ничего не делает, чтобы хоть как-то её улучшить. Аррен попросту не подпускает его к власти.       — И при этом Тайвин безропотно финансирует расходы короля? Не находишь, что что-то тут не сходится, брат?       — Нахожу. Впрочем, это не единственная странная вещь, которую он делает. Или не делает. Он презирает своего наследника-карлика — но при этом не делает ничего, чтобы убрать клятвопреступника-Цареубийцу из Королевской гвардии. Или вступить в повторный брак. Хотя при этом он понимает, что никогда не сможет найти ему достойную невесту — говорят, даже Флоренты, имеющие порченую королём Робертом девицу, отказали ему.       — И я понимаю их, брат. Прекрасно понимаю.       — Возьмем твою дочь, прекрасную леди Нимерию. Её отец и её мать — высокородные господа, сын принцессы Дорнийской и дочь архонта Волантиса. Однако, несмотря на это, ей суждено носить бастардскую перевязь в своем гербе с рождения. Как Тириону Ланнистеру, несмотря на кровь и золото своей семьи, суждено остаться уродливым карликом, никогда не признанным своим отцом как полноценный сын.       — Так. Уж не хочешь ли ты предложить?..       — Леди Нимерию пора вытащить из алькова моей дочери, где она сладко нежится. Её талантам надо искать применение и помимо девичьих забав — с ножами или с молоденькими пажами. Поэтому… я подумываю о том, чтобы направить ворона в Утёс Кастерли. Возможно, Тайвин ответит отказом — хотя ему не всякий день предлагают племянниц грандлорда для его скандального формального наследника. Возможно, отреагирует каким-то иным образом, но это означает хотя бы в какой-то степени вылезание из того затворничества, в котором он пребывает ныне, и попытку надавить на короля — что заставит действовать в свою очередь уже лорда Аррена. Возможно, даже посчитает забавным ответить утвердительно и попытаться получить заложницу от Дорна. Ядовитую заложницу. Детоубийца должен пасть посредством своих детей, не так ли?       — Забавно. Послать мою дочь в логово львов?       — Песчаная змея должна жалить, иначе для чего ей клыки? Хотя я склоняюсь к тому, что лорд Тайвин выберет первый ответ — он слишком горд… зачастую даже в ущерб себе. У меня будет для тебя новое поручение, брат. На сей раз — куда ближе, чем Вольные города. Лорд Мэйс Тиррел даёт через месяц большой турнир в честь именин своей матушки — почтенной леди исполняется шестьдесят пять лет. Я бы хотел, чтобы ты присутствовал на турнире. И заодно присмотрелся к дочке дутого розана, леди Маргери.       — Её, скорее всего, продадут подороже, чем леди-жена принца Квентина.       — Именно. Вопрос в том, куда. Ну а её бабка… старушка чувствительна к знакам внимания. Весьма чувствительна, — усмехнулся Доран, отпив отвара из чаши.