Зимний Принц

      Зубр, фаршированный кабанами, фаршированными лебедями, фаршированными пулярками, шпигованными фруктами из садов Хайгардена. И много арборского вина. Именно так должен обедать король, собирающийся в далёкое путешествие через всю страну на турнир в Белую Гавань.       Роберт Баратеон не видел Эддарда Старка и его семейство уже давно. А лорд Виман Мандерли со своими серебряными сундуками, похоже, собирался устроить небольшую ярмарку тщеславия.       Королева из Мандерли? Почему бы и нет. Они, конечно, не так богаты, как Ланнистеры, но мало кто в Семи Королевствах в принципе богат как Ланнистеры, Неведомый их прими. А малолетний обалдуй Ренли, которого он, Роберт, облагодетельствовал сверх меры, ещё и распускает слухи, что он женится на наследнице Дорна. Да настолько, что на это клюют даже на далеком севере.       Хотя, конечно, Роберт бы не потянулся ни к какому Мандерли смотреть на его внучек, ему хорошо и тут, вместе с жареным зубром и прочими произведениями искусства поварни. Но вот Эддарда он не видел уже довольно давно. И это уже повод, чтобы потащить двор к единственному его крупному вассалу-семибожнику.       Правда, прибытие на корабле не обставишь с таким шиком, как прибытие по суше… или обставишь? Хотя после смерти отца он и не особо хотел плыть куда-то на дальний север на корабле с оленьими головами на парусах, а Серсея начнёт жаловаться на морскую болезнь так, что только у Старицы хватит вечного терпения такое слушать. То, что по суше тащиться дольше и скучнее, правда, возможно, её убедит?       Ладно, это первый пункт вопроса.       Второй пункт. Он, конечно, не выедет на турнир, что он там не видел, но король должен покрасоваться на коне в доспехах перед подданными, даже если это дикари-северяне. Да… и даже если лорд Мандерли привёз морем десять отловленных живых зубров в качестве демонстрации северной роскоши. И одного из них очень хорошо приготовили на поварне.       А доспех… надо примерить, да и коня подать.       — Лорд Мандерли порадовал нас, а мы порадуем его. Нашим визитом. И ты тоже едешь, — Роберт сделал паузу, посмотрев на жену. — Львица.       — Я надеюсь, что они не так воняют рыбой, как твои Эстермонты, и что по крайней мере на их серебро можно питаться чем-то получше миног…       — Ну, этот зубр был очень даже, — Роберт, ковыряющий в зубах кинжалом, сейчас был похож на сказочного великана-людоеда. — Если повара лорда Мандерли так же искусны…       — То единственный турнир, мой дорогой супруг, — из голоса Серсеи сочился яд, — на котором ты сможешь состязаться — это состязание в величине брюха с лордом Мандерли. Хотя проиграть королю не зазорно… я не желаю видеть мужа, который не способен сесть в седло, а вынужден передвигаться в тачке. Или в носилках. Лорда Мандерли, говорят, возят как раз в таких. Уверена, у него имеется хороший мастер.       — Не издевайся, завтра увидишь! Завтра…       «Завтра. А сейчас ты опять напьешься и будешь храпеть, а потом я попрошу слугу подлить макового молока в твой кубок и буду наслаждаться…»       Роберт спал относительно плохо, ворочался во сне, но наутро всё равно велел седлать коня и готовить доспех. Последнее оказалось сложным — короли в турнирных схватках не участвовали, да и Роберт был не лучшим наездником. Куда больше по душе ему была пешая схватка. Вот там он блистал…       Но доспех с огромными оленьими рогами был подготовлен, начищен до блеска. Разве что драгоценными камнями не украшен, как у этого кретина белобрысого, похитителя чужих женщин. Ходили слухи, что его братец таки нарвался на бандитов в какой-то подворотне Мира… и из щенков-за-морем оставалась только девчонка. Ну да, её кормят, о ней заботятся… а потом отдадут в какой-нибудь бордель Браавоса. И клянусь Семерыми, — тут Роберт испытал даже некоторое возбуждение, — он бы оттрахал такую шлюху с таким же удовольствием, как этот урод Рейгар трахал ЕГО Лианну.       «Не первое и не последнее драконово отродье кончает жизнь в борделе», — подумал он, трогая коня.       Тяжелый рыцарский скакун покорно перешел в галоп, по знакомой до последнего камушка тропе… вот только по этой дороге Роберт не ездил уже несколько недель. А дождь успел размыть корни больших дубов. Одно неверное движение — и вот Роберт уже летит с коня на каменистую дорогу, а бронированная конская туша со сломанной ногой заваливается на него. Да ещё и проклятый позолоченный рог, похоже, слома…       Удар по голове пришёлся резко и неожиданно. Боли даже не было. Была тьма и ласковые руки Лианны.       … — Ваше величество, — от Пицеля резко пахло какими-то травами. — У меня две новости. Первая — хорошая. Ваш супруг жив, и возможно, дай Семеро, проживёт ещё долго. Его ранило в голову украшением собственного шлема, но его удалось извлечь.       — Это — хорошая? А плохая?       — Он мучается от постоянных болей, и похоже, у него отнялась членораздельная речь. Его опаивают маковым молоком, пробуждая лишь чтобы дать поесть.       — И естественно…       — Все мероприятия придётся отменить, ваше Величество, — Пицель угодливо улыбнулся Серсее. — Я послал ворона к вашему досточтимому отцу. Я полагаю, что он пожелает прибыть, чтобы занять место в регентском совете.       — Регентском совете при моём сыне Джоффри?       — Напомню, что ваш супруг ещё жив.       Разговор с лордом Арреном предстоял тяжелый. Серсея это знала.       — Мой муж оказался достаточно глуп, чтобы умудриться и не умереть окончательно, вселяя надежды в мейстеров, и не оставить завещание о регентском совете.       — Согласно закону и обычаю хранителем королевства является Десница.       — И от чьего имени будут издаваться указы? От имени моего мужа? Он даже не подумал, что его сын может занять место в регентском совете. Мой сын, мой юный лев, «принц стрекоз».       — Миледи, мне хватает истерик в исполнении моей жены, — лорд Аррен устало прошёлся по комнате, глядя на «взъерошенную львицу». Серсея напомнила ему кошку с кухни, уронившую хвост в варенье, но старающуюся нести его с достоинством, несмотря на то, что на него налипла вся грязь поварни. — В отсутствие короля страной управляет десница. Даже если это отсутствие короля в рассудке. Я уже отправил сообщение потенциальным членам регентского совета, коий собираюсь возглавить. В его состав планируется включить меня, обоих братьев короля, и представителей Хранителей Севера, Запада, Востока и Юга. Впрочем, так как я сам — Хранитель Востока, миледи, последнее слово останется… за вашим отцом.       — Это почему это? И почему в регентском совете этот кретин Станнис? Титул принца Драконьего Камня у Таргариенов был титулом наследника! А наследует, если этот жирдяй не проснётся после очередной порции макового молока, мой сын, мой!       — Потому что, я полагаю, у лорда Тайвина возникнут определенные вопросы с воспитанием наследника. Чужие дети они чужие, но родная кровь в запущенном состоянии — это плохо.       — Мой отец? Трус, которому не хватило духа избавиться от сына-карлика, который убил нашу мать!       — Миледи, я выставлю охрану у ваших покоев до прибытия лорда Тайвина. Я понимаю, что вы тяжело переживаете горе, — Аррен вздохнул, — и что ваш батюшка будет рад занять место в регентском совете. Но ради Семерых, не нервничайте. Вы напоминаете мне мою супругу. Эскорт для королевы!       Сидеть, грызть ногти и ждать чрезвычайного заседания Малого Совета пришлось две недели.       Словно сумасшедшие, летали вороны между замками страны. Король лежал между жизнью и смертью. Королева злилась.       Нет, не то чтобы Серсея Ланнистер боялась отцовского гнева. Тайвин и так слишком много прощал и понимал. Но одно дело «прощать и понимать» сидя в Кастерли-Рок, а другое тут, рядом, где всё видно. И видно своими глазами, а не через письма.       То, что Джоффри казался ей более необыкновенным, чем Томмен и Мирцелла, было доказуемо. Он был единственным её ребенком, о котором она верила, но не с полной точностью знала, что он рождён от любимого мужчины. И любой признак, подтверждающий эту веру, холился и лелеялся.       Роберту же было плевать. У Серсеи были подозрения, что ему было бы плевать и на детей от его ненаглядной Лианны. Легко любить образ. Она сама была влюблена в Рейгара. По сравнению с ним и Джейме был бесполезным щенком. Но Семеро распорядились иначе. Нет уже ни Рейгара Таргариена, ни Лианны Старк. У него его шлюхи. У неё Джейме и треклятое пророчество мейеги. И надежда, что один из шестнадцати не окажется одним из трех. Такую свинью судьбе она бы не простила.       Она потребовала Джоффри к себе, и где-то полчаса, ничего никому не говоря, расчёсывала его волосы. Как там говорила эта норвосийка, Мелларио — у них рождаются дети со светлыми волосами, которые с возрастом темнеют. Она изучала каждый волосок на голове его львенка, чтобы не пропустить возможные оленьи шерстинки.       Секс утешил бы её, но Джейме, похоже, решил показательно дичиться её до приезда отца. И вот наконец ворон с известием, что кортеж отца в четырёх днях пути из Королевской Гавани. Тут, похоже, вскоре будет шумное сборище.       Проще всего вопрос с представительстом решили северяне. Наследник лорда Белой Гавани, Вилис Мандерли, и так находился в столице, сопровождая посольство от своего отца. Лорд Старк согласился назначить его своим представителем в Совете Семерых. Более того, планировалось в ближайшее время прибытие супруги с двумя дочерьми. Хотя лорд Виман спал и видел свою любимую внучку Винафрид будущей хозяйкой Винтерфелла, в столице явно были кусочки полакомее. От принца-наследника до Ренли Баратеона. А то, что на приданое Мандерли бы не поскупились, было понятно.       Лорд Мейс Тирелл, Хранитель Юга, также решил прибыть сам, как и её отец. А лорд Аррен, Неведомый забери его и желательно раньше, чем её супруга, вёл переговоры с Дорном об их представителе в совете. Похоже, её милость королеву Серсею Баратеон ждали тяжкие времена.       Встречаться с безутешной и опечаленной дочерью лорд Тайвин сразу по прибытии не пожелал. Точнее, пожелал, но после разговоров с лодом Арреном. Во всяком случае, когда Серсею позвали в покои Десницы, вид у обоих был такой, словно им подали кислого яблочного сидра нового урожая.       — Прежде всего, дочь моя, я нахожу, что твои слова о том, то твой супруг не позаботился о будущем своих детей, являются осмысленными. Однако ряд предложений лорда Аррена имеют смысл и кажутся мне разумными. Пересмотреть право Станниса на Драконий Камень как на наследное владение можно… но оно ведь должно кем-то управляться, пока Джоффри не подрастёт. А Джоффри уже в том возрасте, когда брать пример следует начинать с мужчин, а не с женщин, при всём уважении к тебе, дочь моя. Так что… у меня имеется два варианта. Первый — сир Станнис Баратеон признается Советом Регентов королевства пожизненным регентом Драконьего Камня, а принц Драконьего Камня Джоффри Баратеон отправляется к нему на воспитание… Серсея в страхе выдохнула.       — А… второй вариант?       — Столица — небезопасное место для женщины, которая вот-вот станет вдовой… и чей вдовий удел ещё должен быть оговорён. Мой зять поступал глупо и бестолково. Как и многое в своей жизни делал. Но… вы уедете в Кастерли-Рок с детьми, а Джоффри поступит в оруженосцы либо к вашему дяде Кивану, либо в Эшмарк к лорду Дамону Марбранду.       «Аддам Марбранд — друг детства Джейме. А что, если он заметит сходство?» — пронеслась испуганная мысль в голове у Серсеи, забывшей, что всего несколько дней назад она же сама выискивала оленьи шерстинки на своём драгоценнейшем львёнке.       — Боитесь родных пенатов, милая? Я мог сколько угодно смотреть, что творит мой зять с честью рода Баратеонов, но ваш вдовий удел — дом Ланнистеров. Дом славных рыцарей львиного рыка, а не слабых котят, прячущихся за мамину юбку!       — Котят… вы же в курсе, батюшка?       — В курсе того, что я выдал дочь за идиота, который не может объяснить сыну разницу между свежеванием льва на охоте и потрошением беременной кошки. Всегда проще ударить.       «Я не буду говорить о том, что проще вам.»       — Я слишком много шёл на поводу у своих детей-идиотов. Я не хочу, чтобы мои внуки росли позорищем, потому что мой зять — ничтожество, а дочь — упрямица, которая в обожании своих детей упускает момент, когда им пора становиться мужчинами. Львами, оленями, неважно. Но не слепыми котятами или спотыкающимися телятами. Занимайтесь младшими, дочь моя, но старшего уже пора отрывать от юбок, и мы решим куда.       — Что… ещё? — выдохнула Серсея.       — Над «ещё» я подумаю, когда мейстеры Кастерли-Рок и Орлиного Гнезда прибудут в столицу в помощь старику Пицелю. Лечение короля необходимо контролировать, а Пицель уже не молод и по старости лет может и напутать травы.       — Вы…       — Мне интересно, чтобы моя единственная дочь, и пока Верховный Септон не решит иначе, мать моего пока единственного наследника, не делала глупостей. И я не оставляю надежды, что король придёт в себя достаточно, чтобы составить завещание. И если оно будет засвидетельствовано мейстерами трёх замков, вряд ли хоть одна душа в Семи Королевствах признает его недействительным. Проводите королеву в её покои и позовите к нам сира Вилиса Мандерли.       Расходы на пиромантов рисковали стать самыми большими со времён Безумного Короля, а горожане радовались долгому лету и бесперебойности поставок припасов в город — в смуту или осень такую ораву лордов не прокормишь. Прибыл Мейс Тирелл в сопровождении среднего сына Гарлана и ряда лордов Простора, ожидалось прибытие сэра Эдмура Талли как представителя своего отца в регентском совете — правоверный семерянин, лорд Аррен желал копировать регентский совет Эйгона Третьего, шли переговоры об устраивающем большинство представителе Дорна…       А вот мастер-над-шептунами пропал куда-то из Красного Замка в день прибытия Тиреллов и не появлялся несколько дней. Причём те, кто его видел потом, говорили, что обычно невозмутимое лицо евнуха напоминало таковое купца, у которого сорвалась очень выгодная торговая сделка, но которому предложили взамен войти в другое предприятие, потенциально также выгодное, но с чуть большим риском для капитала. Или не чуть, но значительно, но в любом случае с куда большим числом неопределенных факторов.