Лабиринты Войнича

      — Влад, не кори себя. — Петру пододвинул к нему кружку с кофе. — Даже ты с твоей-то, хм, нечеловеческой реакцией не смог бы его прикрыть. Несчастный был обречён с самого начала, что уж там. Славный малый, жаль, конечно… как его?       — Ян Мартелл. — Годяну уже в который раз переложил с ладони на ладонь значок с филином. Золото блестело на ярком полуденном солнце, проклятое окно было закрыто, а в помещении вовсю работал старенький кондиционер.       — О, он дал тебе эту штуку? Чёрт, плохо так говорить, но славно, что убийство произошло не в мою смену, я её как раз сдал. — Петру вздохнул и поднял глаза на Влада. Тот молчал, напряжённо сведя брови к переносице, тёмно-каштановые волосы падали ему на лицо, закрывая его глаза от внимательного взгляда друга.       — Прости, плохая шутка. — Петру встал и похлопал его по плечу. — Не вешай носа, Влад. Ты не виноват, брат, и воскресить этого малого уже не получится, разве что среди нас есть нек… нер…       — Некромант. Дочь перешла на фэнтези? — глухо спросил Годяну, не поднимая головы.       — Да, точно! Анка бы одобрила такие знания. Того и гляди, напишет что-то, и будешь на полках видеть фамилию Морару у очередного… бестселлера, кажется. Зуб даю! У неё определённо талант. Жена говорит, что её Бог благословил, я тоже не против, но как ей замуж-то выходить? В наших краях мужья не любят, когда жёны зарабатывают больше. Что скажешь? — Морару обернулся и выжидающе посмотрел на него. — Я беспокоюсь.       — Я думаю, у неё всё будет хорошо, — всё так же безразлично отозвался Влад, глядя в одну точку. — Петру, я хочу побыть один. Столько дел случалось разных, действительно ужасных, а это вдруг выбило меня из колеи, да что там! Это и делом-то не было. Я давно работаю, не замечал за собой сентиментальности, а тут такое. Не знаю, что со мной. — Он говорил немного бессвязно, путаясь в собственных словах и теряя ход мыслей.       — Твоя правда, Влад. Я, пожалуй, домой, вечером заходи, если хочешь. Парни вроде не планируют больше тебя допрашивать, теперь дело за патологоанатомом, ну да ты и сам знаешь. Бывай. — Морару подхватил сумку, термос, и через несколько минут в участке хлопнула дверь. Влад остался в кабинете совсем один. Он ещё немного сидел без движения, целиком погрузившись в воспоминания. Годяну рыскал по закоулкам собственного сознания, пытаясь найти хоть что-то, связанное с этим непонятным филином, хоть что-то, что бы не делало слова покойного Яна Мартелла полным бредом, но тщетно. Нигде не было и тени этой странной птицы. Более того, Влад не мог сказать, что когда-либо действительно интересовался науками в общем смысле этого слова: покуда он был мальчиком и юношей, дел хватало, да и где толком учиться в услужении у господаря или с пастухами, а потом стало и вовсе не до этого. Годяну получил диплом не так давно — около пятидесяти лет назад, и это оказался его первый серьёзный вклад в собственное образование. Он не считал себя дураком да и вряд ли им был, но и не сидел годами за книгами. Единственное исключение составляли криптография и прочие подобные вещи, но да разве это такая уж учёба? Так, развлечение. И уж вряд ли Влад мог как-то соприкасаться с обществами вроде того, к которому принадлежал Мартелл.       — Чертовщина, — глубокомысленно, но уже более живо произнёс Влад, хлебнул уже остывший кофе, чуть не расплескав его по столу. Он не так уж часто пил и ел, ведь вампирам всегда доставало крови, чтобы насытиться, а вещи вроде шоколада или вина были скорее развлечением, смакованием, маленькой слабостью, нежели реальной потребностью. Своей слабостью Влад мог назвать именно кофе. Хороший чёрный кофе без молока или сливок, горячий, даже ядрёный. То, что варили в участке, сильно отличалось от его истинного вкуса, но сейчас Годяну не жаловался: это действительно помогло ему немного расслабиться и привести в порядок сбившиеся мысли.       — Совы? Не знаешь, к чему это? — буднично спросил он у значка, слабо этому усмехнулся. — Да и надпись дурацкая. Цитесиан. Вот уж не могли придумать чего умнее. Жаль, что ты разговаривать не умеешь, плохой из тебя свидетель.       Влад встал, походил немного по кабинету, заложив руки в карманы. Тень от серебряной цепочки на жилете плясала по белоснежным стенам. Но вот сам вампир подобным не славился — вампир ведь, не достоин такого внимания. Словом, выходило довольно забавное зрелище: незамысловатый, но дорогой его сердцу аксессуар болтался будто сам по себе, и Годяну даже улыбнулся, наблюдая за этим. Он бросил мимолётный взгляд на окно и вдруг задумался. Щель между рамой и стеклом была небольшая: сложно было попасть в неё с большого расстояния, разве что долго тренироваться… Но вот в чём проблема: новые окна поставили лишь пару дней назад, раньше открыть этот ужас всякий раз было целым приключением. Значит, чтобы так точно выстрелить и разорвать артерию, надо было подойти совсем уж близко, почти вплотную, наставить арбалет и только тогда стрелять. Что-то тут не сходилось, что-то было слишком странно, но Влад никак не мог понять, что именно. Он вновь сел за стол, посмотрел в прозрачное стекло, постарался припомнить события сегодняшнего утра. Так, они с Яном зашли в кабинет, сели, окно, видимо, было открыто ещё с вечера, а Петру не стал исправлять это досадное упущение и сэкономил на электроэнергии, не включив кондиционер. Какой бережливый человек! Но это их и сгубило… Что ж… Тогда, возможно, убийца мог изучить будущее место преступления ночью. Но откуда ему было знать о том, что Мартелла приведут сюда, и Влад посадит его именно так? В провидцев Годяну не верил, поэтому эту версию тут же отмёл. В таком случае, неизвестный следил за Мартеллом или каким-то образом узнал о его планах, что было крайне вероятно: учёный очень плохо маскировался и вряд ли заботился о таких вещах, как действительно хорошие тайники и надёжные пароли. Видно, это его и сгубило. Теперь всё казалось немного проще, но кое-что настораживало Влада. Он обладал поразительно хорошим слухом и реагировал на всё, даже будучи занятым совершенно другим. Сложно было не заметить и то, что пусть и на мгновение, но на него могла частично падать тень. Местное солнце палило нещадно и со всех сторон, стены здания были простыми и гладкими, то есть встать так, чтобы намеренно не отбрасывать тени, было невозможно. Они с Петру не раз это в шутку проверяли, развлекая Анку. Значит… нет, решительно невозможно. В Румынии было два вампира, по-настоящему заинтересованных в этой жизни, и они старались не сталкиваться хотя бы из-за того, что были тёзками, а остальные либо не совались в столицу, либо сидели по родовым замкам и нью-йоркским небоскрёбам — Влад особо не расспрашивал. Про иностранных сородичей Годяну никогда не думал, да и не хотелось особо: он не знал их, идти на контакт по-своему боялся, будучи совершенно нежеланным гостем при большинстве европейских дворов. И всё же мысль казалась по-своему заманчивой: ему, Владу Годяну, грозе преступников, перешёл дорогу его же соплеменник, причём таким гнусным образом. Убил невинного человека. Конечно, такое было глупостью даже для вампира, который желает отомстить, а потому преступник преследовал не одну цель, но кто он? Кто его подослал? Что и зачем он делал, зачем ему Мартелл, и, наконец, главный вопрос: а кто, собственно, такой Ян Мартелл? Ничего из этого Влад не знал, а знать хотелось бы.       — Чертовщина, — снова повторил он. — Чертовщина. И почему вы все свалились на мою голову? Прав оказался Петру, накаркал я. Вот же напасть!       Но делать было нечего. Теперь уж оставалось дождаться отчёта патологоанатома и просто внимательно рассмотреть то, что ему дал погибший, ещё раз. С этими мыслями Влад взял со спинки стула куртку, подхватил сумку, кинул во внутренний карман значок и быстрым шагом покинул кабинет, а затем и участок. Начальник, пожилой, но всё ещё бравый и крайне понимающий Войку Ионеску, отпустил его на сегодня ввиду произошедшего, и этим нельзя было не воспользоваться.       Годяну, насвистывая какую-то народную песенку, шёл по мостовой. Солнце светило всё ярче, это слегка напрягало, но Влада обратили достаточно давно, и мало что ещё представляло опасность. Пустота, скопившаяся в груди, почти исчезла: Влад не умел долго горевать по мёртвым, пусть и таким славным. Теперь его занимали уже совсем другие мысли: дело надо было раскрывать, а это требовало сил и внимания, поэтому тратить время на панихиды Годяну совсем не мог и, если по чести, не хотел: он достаточно этим занимался, будучи человеком.       Уже подходя к дому, Влад заметил, что что-то белеет на коврике перед дверью. Он почти бегом добрался до порога и поднял с колючего ворса простой белый конверт без всяких подписей или знаков, незапечатанный. Влад покрутил его в руках, настороженно хмурясь, затем быстро отпер замок, прошёл в дом, несколько раз повернул щеколду, прислонился спиной к прохладной стене и осторожно достал письмо.