Совершенная катастрофа.

У Стайлза в руках была коробка презервативов, но предназначались они не ему, потому что жизнь была ироничной. Он открыл дверцу шкафчика в ванной и положил коробку в крошечную плетеную корзинку; позади нее на внутренней стенке шкафчика висел зеленый стикер в форме четырехлистника, на котором красивым круглым почерком было написано "Неси миру любовь, а не СПИД!", и пририсован смайлик. Стайлз, Роб и Дебби делили не только квартиру, но и свой первый год в колледже, так что уже привыкли терпеть выходки друг друга. Например, Дебби была очень застенчивой — ей было ужасно трудно разговаривать с незнакомцами или с теми, кого она еще плохо знает. Но она все время пыталась показать, что заботится о других, поэтому расклеивала тут и там записки с позитивными сообщениями или маленькими советами. Впервые увидев презервативы и зеленый стикер в шкафчике, Стайлз только поднял брови. Но потом он и его двое соседей усвоили молчаливую привычку пополнять плетеную корзинку по очереди. Они никогда не говорили об этом вслух, но не потому, что было неловко, наоборот, — таков был их способ сказать, что это хорошая идея. Другой выдумкой Дебби были ее еженедельные послания: каждое утро понедельника на дверях комнат Стайлза и Роба неизменно появлялись голубые стикеры с надписями вроде "Ты замечательный человек! Хорошего начала недели!", а рядом на цветной пластилин была приклеена карамелька или шоколадная конфета. Сначала эти мелочи вызывали у Стайлза некоторую неловкость, потому что походили на утреннее угощение от мамы в детском саду. Или на воскресный завтрак от пятилетней сестренки, которая вместе с родителями испекла печеньице и оставила для тебя на столе, рассказывая, как она тебя любит. Но потом утра вторников начали казаться гораздо более грустными, чем понедельники, потому что шоколадок на дверях не появлялось, и Стайлз начал ценить маленькие подарки Дебби. Они с Робом и Дебби решили жить вместе и в следующем году, и это согревало и подбадривало Стайлза. Если бы в начале сентября кто-то сказал ему, что он будет счастлив и слегка взволнован возможностью и дальше жить с людьми, которых встретил только в колледже, Стайлз рассмеялся бы и ответил сарказмом. Но теперь все изменилось. Идея покинуть Бикон-Хиллз и учиться в Стэнфорде вызывала множество сомнений, и Дитон предложил поискать небольшую квартиру, которую можно было бы делить с другими студентами, знающими о сверхъестественном мире. Тогда Стайлзу не пришлось бы чувствовать себя стесненным, скрывая подробности своей жизни, и он в некотором смысле по-прежнему будет связан с тем, что разделял с друзьями в Бикон-Хиллз. Стайлз был настроен скептически. Но, благодаря контактам Сатоми, его представили Робу и Дебби, имевшим свою историю за плечами, непохожую на его, но, в общем и целом, нормальным ребятам, поэтому он согласился попробовать. Через них он познакомился и с другими студентами, как людьми, так и оборотнями, и нехотя признал, что Дитон оказался прав, дав ему такой совет. И порой Стайлз чувствовал себя гораздо спокойнее при мысли, что теперь есть больше людей его возраста, на которых он может рассчитывать, пусть и из других частей Штатов. Но сейчас их первый учебный год закончился, и пришло время возвращаться домой на летние каникулы. Роб заканчивал упаковывать вещи. Следующие два дня в квартире останутся только Стайлз и Дебби. Вряд ли кто-то из них за это время опустошит упаковку презервативов, но не стоило оставлять корзинку пустой. Так что Стайлз решил, что должен выполнить их негласную обязанность. Если ничего не случится, перед отъездом они с Дебби просто поделят содержимое коробки на двоих. Стайлз закрыл дверь ванной и вернулся на кухню. Роб уже поставил чемоданы у входа и теперь варил кофе. — Дебби ждет тебя у Джорджии? — спросил Стайлз, открывая холодильник и доставая апельсиновый сок. На двери холодильника были прикреплены два магнитика: морковка и брокколи, с глазками и пухлыми розовыми щеками, над которыми было облачко с надписью "Не забывайте есть побольше овощей". Излишне говорить, кто их сюда повесил. Стайлз собирался попросить два таких же для своего отца. Роб ограничился тем, что лишь кивнул в ответ. Это был молчаливый парень, очень бледный, с холодными голубыми глазами — иногда светящимися — и копной черных волос. Он всегда одевался в черную, многослойную и очень практичную одежду, и общался в основном взглядами или жестами. Он никогда не шумел. Роб не был замкнутым или застенчивым, просто его вообще не интересовали люди. Стайлз совсем не удивился, когда узнал, что Роб — кот-оборотень. Роб был почти во всех смыслах котом их квартиры. Снобистски и скептически взирал на любого, кто осмеливался вторгнуться на его территорию, осуждающим взглядом одаривал своих соседей по комнате, — взглядом, которым только настоящий кот смотрит на своего человека. Терся о бока Стайлза и Дебби, когда те готовили, или прижимался к ним, когда они сидели на диване и смотрели телевизор, укутавшись в одеяло. Впрочем, из-за всего этого они очень к нему привязались. Наполнив стакан соком, Стайлз завладел полупустой банкой со странными печеньями из рисовой муки и кокосового молока, пока Роб ее не заграбастал, — печенье, сделанное Дебби, было не то чтобы очень вкусным, но вызывало привыкание. — Уверен, что твоим не тяжело будет принимать нас снова? — спросил он Роба, жуя. Тот пожал плечами. — Им нравится, когда я привожу друзей домой. Стайлз кивнул. — Тогда во вторую неделю августа мы приедем. Роб был родом из Нового Орлеана, и в детстве был усыновлен парой немолодых креолов — весьма дружелюбными и любопытными людьми. Поначалу им казалось очень ироничным взять в семью белого малыша, а через несколько лет они сделали еще более ироничное открытие: ребенок отличался от них и как биологический вид. Во время зимних каникул друзья из Стэнфорда и несколько ребят из стаи Бикон-Хиллз провели в Новом Орлеане выходные, и это был хороший опыт: Роб познакомил их с парой друидов, которые продолжали традиции и знания южан, сложившиеся среди болот Луизианы. Все они оказались очень крутыми. Стайлз, коварно улыбаясь, протянул Робу коробку с оставшимся на дне последним печеньем. Оборотень взял его без всякого выражения на лице. — Ладно, — пропел Стайлз, ставя коробку на стол. — Тогда скоро созвонимся, окей? Роб кивнул, проглотив последний кусок, вытер от крошек рот, принюхался и полез к Стайлзу обниматься. Тот радостно улыбался, до тех пор, пока не почувствовал, что Роб мурлычет и трется о его плечи скулами и уголком рта. — Чувак, — фыркнул он, поморщившись, — перестань ухаживать за Малией в пассивно-агрессивной манере. Ты помечаешь меня своим запахом каждый раз, как я еду домой. Роб не проявил никаких эмоций. — Не понимаю, о чем ты говоришь, — ответил он безразлично, засовывая в карман ключи от квартиры и машины. Стайлз закатил глаза и подергал ткань своей рубашки, показывая ему: — Я собираюсь постирать ее, понял? Роб выставил свои чемоданы на лестничную площадку и ответил, не глядя на Стайлза: — Потребуется нечто большее, чтобы избавиться от запаха оборотня. — Ага! — воскликнул Стайлз, саркастически усмехаясь. — Теперь-то ты попался! Роб сарказм проигнорировал. — Я заеду к Джорджии, попрощаюсь с ней, Дебби и Полом, и оставлю машину в ее гараже. Хороших каникул, — пробормотал он, никак не показывая, что слышал друга, и что тот попал в точку. — И тебе хорошей поездки, Роб, — Стайлз демонстративно вздохнул, а потом коварно улыбнулся: — А хочешь, я дам тебе номер Малии? Роб, стоя уже за порогом квартиры, невыразительно посмотрел на него и захлопнул дверь прямо перед его носом. Оставшись один, Стайлз фыркнул и покачал головой. — Вот и пойми тайные ритуалы ухаживания у этих оборотней! Времени расслабиться у него не оказалось, потому что в кармане завибрировал телефон. Увидев, кто звонит, Стайлз иронически подумал, а не почувствовала ли Малия, что они сейчас говорили о ней. Потом нахмурился, внезапно вспомнив, что Малия обычно не любила писать сообщения или звонить, — она предпочитала видеосвязь; Стайлз полагал, это потому, что Малия могла сказать гораздо больше, используя только выразительное, безэмоциональное лицо и брови, как и любой из Хейлов. Обеспокоенный, он нажал на клавишу: — Да. — Привет, — бесстрастно сказала Малия. Стайлз пожалел, что не видит ее, чтобы лучше расшифровать подтекст. Тишина. — Ну, — не выдержал он, — так ты мне звонишь потому, что...? — Дерек в городе. — А, — выдохнул он, удивленный и озадаченный. — Подожди, в городе здесь, или в городе там, с вами? — В Бикон-Хиллз, — ответила она. — Ну... здорово, — неуверенно сказал он и услышал ее фырканье. — Так ты не знал, что он здесь? — Нет, — Стайлз почувствовал себя еще более сбитым с толку. — И Скотт ничего тебе не сказал? Он отодвинул мобильный телефон от уха и быстро просмотрел последние сообщения, которыми обменялся с другом. — Нет, ничего такого. И мы не созванивались по скайпу уже пару дней, потому что я был занят... Стайлз попросту болтался все вечера по кампусу, прощаясь с однокурсниками. Считая, что все равно скоро увидится со Скоттом, он не звонил и не писал ему в эти дни. — Дерек приехал сюда два дня назад, — сообщила Малия. — Но я его еще не видела. Стайлз был озадачен. — Что ты имеешь в виду? — Я услышала, как он воет в заповеднике ночью, вышла на террасу и завыла ему в ответ. — Малия... — Стайлз провел рукой по лицу. — Ты не можешь выть прямо в городе! — Он сообщил о своем местоположении, и я тоже показала, где нахожусь, — сухо сказала она. — Мне это показалось естественным. Однако он не пришел после этого в лофт. Дерек почти год назад пригласил всех ребят из стаи жить в его доме — по крайней мере, тех из них, кто уже закончил школу, — чтобы помочь им начать жить самостоятельно, как взрослым, в безопасном месте. Кроме Малии, однако, никто не остался в Бикон-Хиллз, так что она была единственной, кто постоянно жил там и мог знать, действительно ли Дерек был в лофте. Не то чтобы тот теперь не появлялся в Бикон-Хиллз: в прошлом году возвращался ненадолго, — всего на неделю, — и Стайлз видел его пару раз, пожалуй, не больше двадцати минут в общей сложности. — Ну, и что ты сделала? — спросил он. Малия ответила с удивлением, будто он задал очень странный вопрос. — Пошла в заповедник искать его, конечно же. — И? — Стайлз почувствовал беспокойство. — Я попыталась выследить его, следуя за его запахом. Судя по отпечаткам, которые я нашла, он обратился в волка и был очень разочарованным... печальным. Стайлз почесал голову. — Думаешь, он застрял в звериной форме? — Не совсем, по крайней мере, его сознание было очень ясным; хоть он и оставлял волчьи следы, я, следуя за ним, заметила очень человеческое поведение. Он прятался в заповеднике, чтобы его не нашли. — Малия вздохнула. — Не знаю, там было так много нервозности, горя и разочарования, и он был волком, и поначалу я подумала: что-то случилось и он хочет побыть один. Поэтому не стала догонять его. Но... — Но? — Скотт вчера приехал в Бикон-Хиллз, и я почувствовала, что он очень взволнован. Я спросила его, в чем дело, но вместо того, чтобы ответить прямо, как обычно, он сказал, что должен увидеться с Дереком наедине. — Он ничего не сказал, чтобы не пришлось обманывать тебя, — заключил Стайлз, ероша волосы со все возрастающим беспокойством. — Скотт не хочет рассказывать мне, что происходит. Поэтому я позвонила тебе. Но ты даже не знал, что Дерек здесь. Почему? — Понятия не имею. — Стайлз начал бродить взад-вперед по кухне. — Не похоже на Скотта скрывать от меня серьезные вещи. И он должен был вернуться из Лос-Анджелеса только через три дня, насколько я знаю. — Что теперь делать? Стайлз нашел свой кошелек и быстро проверил, сколько у него денег. — Я бегу заправиться и сейчас же выезжаю. Присоединюсь к тебе в Бикон-Хиллз. — Позвони Скотту. — Разумеется. До скорого. Он схватил деньги, ключи от джипа, телефон, надел на ухо гарнитуру и набрал Скотта. — Слушаю, — голос Скотта был усталым и каким-то слегка принужденным. Стайлз забрался в джип и завел мотор. — Что, черт возьми, происходит в Бикон-Хиллз, мужик? — рявкнул он. — Малия сказала, что Дерек сидит в заповеднике, обернувшись волком, и всеми порами излучает нервозность и печаль. Ты это знал, вернулся домой из-за этого, и ничего мне не сказал. Какого хрена? Скотт вздохнул. — Прости, друг, но как только Дитон и Брайден все мне рассказали, я понял, что лучше всего мне первым поговорить с Дереком. Так что сейчас ситуация под контролем. Ну, отчасти. — Насколько отчасти? — скептически спросил Стайлз, останавливаясь на заправке и выходя из машины. — Мы доставили Дерека в ветеринарную клинику, и теперь он в безопасности, — тон Скотта, однако, был нерешительным. — Вы его убедили по-хорошему или по-плохому? — подозрительно спросил Стайлз, пытаясь разузнать о состоянии рассудка Дерека. — Он не хотел идти с нами или слушать нас, — сказал Скотт, почти извиняясь. — Не то, чтобы он был агрессивным или хотел навредить нам, но был вне себя, и... Нам пришлось использовать снотворное. — Вам пришлось стрелять в волка снотворным? — воскликнул Стайлз. За его спиной кто-то прокашлялся. Обернувшись, он увидел, как леди средних лет осуждающе уставилась на него: должно быть, слушая его разговор, сделала какие-то свои выводы. Стайлз слабо улыбнулся ей, в надежде, что она не решит обратиться в службу охраны животных, и продолжил заправлять бак, говоря со Скоттом вполголоса. — Чувак, как ситуация могла быть под контролем, если тебе пришлось вырубить его, чтобы отвезти в клинику? Я собираю вещи и немедленно еду к вам. — Нет! Этот мгновенный резкий ответ не только озадачил Стайлза, но и ошеломил. — Скотт, ты не можешь говорить мне не делать чего-то, да еще таким тоном, а потом ожидать, что я и правда этого не сделаю, — сказал он нейтрально. — Просто... — Скотт устало вздохнул. — Они перепутали воспоминания Дерека. — Кто перепутал? И что именно? — Ну, все не так плохо, как было в прошлый раз, — уточнил Скотт. — То есть, все не так плохо, потому что он не стал моложе физически или умственно, все еще помнит, что случилось с его семьей, но... — Но что, Скотт? — Стайлз, кусая губы, забрался обратно в машину. — Были изменены кое-какие детали его жизни, вернее, его воспоминания, так что теперь он оказался в реальности, где всего этого нет, и... Не знаю, представь, если бы ты однажды узнал, что мы с тобой вовсе не друзья, что кто-то изменил твои воспоминания, чтобы ты думал, будто между нами были дружеские отношения. А на самом деле их нет. Вот так, примерно. Стайлз положил руки на рулевое колесо и несколько раз вздохнул, прежде чем заговорить. — Они заставили его думать, что Лора еще жива? — Нет. — Что Кейт — хороший человек и что они все еще вместе? — Боже, нет! — Тогда... кто-то, по его мнению, пропал? — пробормотал Стайлз с беспокойством. — Скотт, Дерек встречал много опасных людей в своей жизни, а с некоторыми из них даже был в постели. Ты не можешь оставить меня здесь предполагать худшее! — Речь идет не о каком-то плохом человеке, — проворчал Скотт, не сдаваясь. — Скажи мне, кто это, скажи, что случилось, — Стайлз был уже доведен до крайности. — В любом случае, я возвращаюсь в Бикон-Хиллз, сейчас только самое необходимое захвачу, а остальные вещи заберу позже, когда этот бардак закончится. — Нет, оставайся там. — Скотт, какого хрена! Дерек — один из нас, а мы никогда не оставляем своих! Из-за него я однажды отправился в Мексику, почему, черт побери, я не могу вернуться к себе домой? — Мы постараемся справиться сами, оставайся там, — Скотт уже умолял. Стайлз собирался ответить еще более язвительно, чем раньше, но тут в его голове мелькнула догадка, из-за которой даже во рту пересохло; он сел прямо и попытался говорить спокойно. — Ты не хочешь, чтобы я приехал, потому что это я — тот, кто изменен в его воспоминаниях? Скотт не ответил, просто вздохнул. Стайлз прижался лбом к рулю. — Какие отношения у меня с Дереком, по его словам? — спросил он, сдаваясь. — Стайлз, я не думаю, что... — Случайно, — дрожащим голосом продолжал Стайлз, — он не думает теперь, что это я убил всех тех людей, о которых он заботился? — Нет, Стайлз, нет, — тут же ответил друг. — Ничего такого страшного. То есть, жестоко, что он теперь думает о тебе, но это не связано с чем-то столь плохим. — Он думает, что я всегда был его другом? Братом? — Нет. — Скотт, — твердо сказал он, подталкивая друга уступить. — Ладно, — Скотт глубоко вздохнул и решился. — Он считает, что вы с ним пара. Что он любит тебя, а ты любишь его. Что вы были вместе года два, примерно. Стайлз пару секунд сидел, склонившись над рулевым колесом и ничего не чувствовал, потом открыл рот. — Примерно, — сказал он безучастно. — Да, примерно, — подтвердил Скотт, еще более неопределенно. Потом, не слыша больше друга, встревожился: — Стайлз? Ты все еще тут? — Да, я здесь. — Уже лучше, — с облегчением сказал он. — Я уж было на миг подумал, что ты попал в аварию. — Чувак, ты же оборотень: даже разговаривая по телефону, ты бы услышал крушение. В любом случае, я все еще стою на заправке. Стайлз выпрямился и откинулся на спинку сиденья, потом взъерошил волосы. — Как такое могло случиться вообще? — Это был альфа, охотник. — Так альфа или охотник? — спросил он озадаченно. — Альфа-охотник, — сказал Скотт. — Это долгая история, но если коротко, тот мужик изменил ему воспоминания, когда Дерек был с Брайден в Мексике, расследуя войну между стаями. Стайлз покачал головой. — Воистину Мексика — счастливая страна для Дерека. Скотт проигнорировал его комментарий. — Когда Дерек очнулся, он узнал Брайден, однако не сразу понял, где они и почему находятся в Мексике, начал задавать вопросы... Скажем так, мы все были рады, что между ними двумя уже давно ничего нет, а то все стало бы еще более травматичным. — Господи, — пробормотал Стайлз. — Однако Дерек не поверил ответам Брайден, потому что из-за изменений, происшедших с ним, многие вещи он представлял по-другому, поэтому он убежал. — И приехал в Бикон-Хиллз, — предположил Стайлз. — Разыскивая меня. — Да, но он тебя не нашел, не было никаких следов твоего запаха, и он ужасно расстроился от того, что даже не помнил его как следует... — устало сказал Скотт. — Потому что на самом деле мой запах и не мог быть ему хорошо знаком. — Да. Так что Дерек остался в заповеднике, растерянный и злой, убежденный, что люди, которых он знал, лгали ему. — Для него все выглядит так, будто он оказался в какой-то альтернативной реальности, — заметил Стайлз. — Ну, что-то вроде этого. И Стайлз, я прошу тебя — не приезжай. Чувства Дерека к тебе очень сильны. Мы не знаем, как он будет реагировать при встрече, да и тебе не стоит видеть его таким... — Нет. Я не стану сидеть тут сложа руки и ждать от тебя новостей, Скотт, — Стайлз чувствовал себя опустошенным. — Случилась серьезная неприятность, дай мне хотя бы возможность помочь вам. — Но что, если, увидев тебя, он причинит тебе боль? — предположил Скотт вкрадчиво. — Мы ни в чем не уверены. Он продолжает спрашивать о тебе, похоже, на самом деле он надеется, что ты-то — "нормальный" и помнишь его и ваши отношения... в общем, тоже любишь его. Встреча с тобой разобьет ему сердце, понимаешь? Ты действительно готов к этому? Потому что сказать ему "нет" — это не просто отвергнуть человека, это значит отвергнуть все то, что, по его мнению, было между вами в эти годы. Годы! Стайлз провел руками по лицу. — Я не могу оставить вас одних, Скотт. Не смогу сидеть и ничего не делать. Я приеду и постараюсь помочь, мы спокойно во всем разберемся. Он чувствовал, как Скотт колебался. Слушал, как тот дышал в трубку, вздыхал, и, наконец, сдался. — Ладно. Приезжай, но не в клинику, сначала поговорим у тебя. — Кстати, позвони Малии и расскажи ей все, — предупредил Стайлз. — Ты же ее знаешь, когда она не понимает, что происходит, то беспокоится и действует импульсивно. Ты ведь не хочешь, чтобы она выломала дверь клиники Дитона? — Господи, нет, — простонал Скотт. — Вот именно, чувак. Слушай, я сгоняю за вещами, предупрежу отца, что возвращаюсь пораньше, и выезжаю. Пошлю тебе сообщение, когда подъеду к городу. — Давай, — ответил тот, и они попрощались. Стайлз откинулся на спинку сиденья и положил голову на изголовье, безучастно глядя прямо перед собой. — Отлично, — сказал он. — Просто охрененно. Он всегда ценил то обстоятельство, что из Стэнфорда в Бикон-Хиллз можно было добраться на машине. Конечно, поездка занимала не меньше трех часов, и была не такой уж комфортной, и каждый раз он боялся, что Роско подцепит какой-нибудь болт на дороге, но все же было здорово знать, что можешь добраться домой, когда хочешь, и не зависеть от наличия воздушных рейсов. Было грустно прощаться с Дебби, Джорджией и Полом так неожиданно рано. Поначалу Стайлз собирался остаться с ними подольше, съездить вместе в Сан-Франциско — во время учебного года ездить было некогда… Но теперь все изменилось. Тем не менее, удобно, когда друзья и соседи по комнате знают о сверхъестественном, не нужно придумывать никаких оправданий — Стайлз просто сказал, что должен срочно вернуться в Бикон-Хиллз, потому что старый друг его стаи застрял в форме волка и его воспоминания изменены альфой-охотником. Никто даже глазом не моргнул, друзья только сочувственно закивали. Замечательно. Нет, все-таки надо будет поблагодарить Дитона за его прекрасную идею. Поездка прошла довольно спокойно. Негромко играла музыка из старого плейлиста, — еще тех времен, когда Стайлз и Скотт только-только заканчивали среднюю школу, а ликантропия была связана только с фильмами ужасов класса В восьмидесятых годов; время от времени Стайлз барабанил пальцами по рулю в ритме музыки, грыз глазированные шоколадные батончики с разными начинками и притворялся, что в Бикон-Хиллз его не ждет ничего аномального или ужасного. Он изо всех сил старался не думать о них с Дереком вместе в голове Дерека. С помощью трех батончиков Марс и двух Твикс это ему удавалось. Более или менее. Примерно в десяти милях от Бикон-Хиллз он послал сообщение Скотту и Малии, предупреждая, что въезжает в город. И, как случалось каждый раз, когда он возвращался домой, в нескольких метрах от приветственного знака на въезде в город его ждала Малия. Она стояла на краю дороги, скрестив руки, с бесстрастным, как у убийцы, выражением на лице. Стайлз остановился, опустил окно и помахал ей пакетиком Твикс, посвистев так, будто она была собакой, а он предлагает ей косточку. Малия закатила глаза, забралась в джип и вырвала из его рук шоколад. Развернула и начала есть, глядя на Стайлза без всякого выражения. Стайлз усмехнулся. — Надо будет получше спрятать все обертки, — первое, что сказала Малия, проглотив большой кусок шоколада. — Мейсон разозлится, если увидит хоть одну — он поймет, что мы не разделили добычу. Стайлз продолжал усмехаться. — Ты такая предательница. Куплю тебе Кит-Кат. Она нахмурилась. — Но разве хорошим детям не дают сладостей? — Мы далеко за рамками концепции хороших детей, Малия. Кстати, ты не могла бы перестать ждать меня тут каждый раз, как вампир? Она еще больше нахмурилась. — При чем тут вампиры? — В фильмах они всегда сидят на дороге в засаде, чтобы вызвать аварию и напугать людей. Водители вылезают из машин, посмотреть, что случилось, а вампиры ловят их и... — он схватил руками воздух, сморщил нос, оскалился и зашипел, — ... и пьют кровь. Малия не выглядела впечатленной. — Ты смешон, — сказала она невыразительно. — Поговорим об этом, когда ты увидишь вампира в реальной жизни, детка. Она вытащила телефон из кармана своих обычных коротких шорт. — Напишу Лидии, какой ты сегодня смешной, — пробубнила она с полным ртом, пережевывая последний кусок. — Передавай ей привет. Кстати, насчет того, почему я здесь, — Стайлз посерьезнел. — Дерек... — Все еще в клинике. Пока что они держат его в специальной клетке для оборотней, той, что сделал Дитон, — Малия выглядела неуверенной в таком решении. — В принципе, я с ним "говорила", — она показала пальцами кавычки. — Убеждала его вернуться назад, в человеческую форму. Но ситуация оказалась еще более дерьмовой, чем я себе представляла. Стайлз был озадачен. — Почему ты сказала, что "говорила с ним" в кавычках? — он повторил ее жест рукой. — Я подумала, что койот лучше мог бы все объяснить, и от него Дерек смог бы понять наши намерения, так что я обратилась и "поговорила" с ним через решетку в звериной форме, — объяснила она. — Я поняла, что ему очень грустно, и он злится на себя за то, что не помнит хорошенько твой запах... Странно, от этого он был в таком замешательстве, что не хотел обращаться обратно в человека. — И тогда ты... — Стайлз даже сам чувствовал тревогу в своем голосе. — Тогда я пошла и взяла твою старую футболку, ту, что ты оставил у меня на пасхальные праздники, когда мы с ребятами устроили марафон фильмов и шоколадных яиц. Брови Стайлза поползли вверх. — Ты отдала мою футболку Дереку? — Да, — Малия покачала головой. — Благодаря твоему запаху Дерек пришел в себя и вернулся в человеческую форму. Стайлз поехал медленнее, чувствуя, как по коже поползли мурашки. Он смотрел прямо перед собой, боясь повернуться к Малии. — Ты пытаешься сказать то же, что я думаю? — Зависит от того, насколько плохим будет то, что ты думаешь, — ответила она. — Мой запах заставил Дерека взять себя под контроль, — сказал Стайлз. — Как будто... будто я стал его якорем. Он покосился на Малию и увидел, что та колеблется, прежде чем заговорить. — Скотт считает, что все именно так и есть, — пробормотала она. Стайлз крепче сжал руль. — Быть зависимым от другого человека не очень-то здорово. — Знаю, — кивнула Малия. — Мы обсуждали это, когда ждали мое первое полнолуние. — Чувства, связывающие двоих людей, эмоции, связанные с определенным человеком, со временем меняются и эволюционируют, — Стайлз отчаянно жестикулировал и подпрыгивал на сиденье. — Только ложные чувства статичны. Для Скотта якорем когда-то была Эллисон, и это оказалось чертовским невезением. Теперь якорем Дерека стал я, — тот, с кем он никогда не был вместе... Не думаю, что есть слова, чтобы описать размеры этой катастрофы. Малия бесстрастно смотрела на него. — Тебе не обязательно встречаться с ним, если не хочешь, — заметила она. — Никто из нас не осудит тебя, если ты решишь, что это все слишком сложно и хлопотно. Он замер и провел рукой по лицу. — Я знаю, вы, ребята, всегда оставляете заднюю дверь открытой для тех, кто хочет отступить, — Стайлз помнил, Скотт сделал так для Лиама, и сделал бы так для всех. — Но я не собираюсь сдаваться. Малия кивнула, показывая, что понимает его. — Но тебе не придется все делать самостоятельно. Потому что ты не одинок. — Я знаю, просто... — Стайлз вздохнул. — Мне не по себе от людей, у которых крыша поехала. — Поэтому я тебе и говорю, что никто тебя не осудит, если ты захочешь повернуть назад, — заметила она осторожно. — Понимаю, тебе тяжело видеть одного из нас с такими проблемами, но, с другой стороны, если это заставляет тебя чувствовать себя слишком плохо... Стайлз покачал головой. — Это не первый и не последний раз, когда мы имеем дело с чем-то подобным, мне надо научиться справляться с такими вещами. Малия нахмурилась, не очень-то убежденная. — Не навреди самому себе, занимаясь этим. И не забывай просить помощи, если она понадобится! — Ладно, — пробормотал он, и Малия резко потянула его к себе, чтобы обнять. Стайлз фыркнул. — Добро пожаловать домой, — сказала она ему в ухо. Он продолжал улыбаться. — Спасибо, — потом сморщил нос и скривился. — Хватит уже потираться о меня и помечать меня своим запахом, Роб все равно не сможет услышать его на расстоянии! Малия даже не соизволила взглянуть на него, сказав: — Не понимаю, при чем тут Роб. — Да, конечно, — Стайлз закатил глаза и стал отталкивать ее, вырываясь из объятий. — Хорошо хоть Скотт не делает такой ритуал с другими оборотнями. Надеюсь, дома не окажется других любителей тереться и обнюхивать друг друга. Отец уже предупредил, что не будет дома к моменту его возвращения, потому что занят в участке, но тем не менее Стайлз предполагал, что у дверей его будет ждать Скотт. Он выбрался из джипа и усмехнулся, увидев друга с мотоциклом. Рядом стояла Брайден. Скотт обернулся к нему с теплой улыбкой, потом сжал в больших братских объятиях, по-мужски похлопал по спине, и Стайлз ответил тем же, чувствуя, как увлажняются глаза. — Друг, — сказал Скотт, приветствуя его. — Чувак, — ответил Стайлз, продолжая стискивать его и слегка покачиваясь на месте. Они не встречались со времени пасхальных каникул, и Стайлз за этот год с горечью обнаружил, до какой степени объятия Скотта означали для него понятие "дома". Пока он здоровался с Брайден, Малия быстро выставила чемоданы у дверей его дома — Стайлз оценил то, что она вызвалась помочь. — Я бегу на работу, — предупредила она, кивнув Брайден и быстро пожав руки парням. — Держите меня в курсе! Скотт кивнул и некоторое время смотрел ей вслед. Стайлз отыскал ключи от дома, открыл дверь, позволив Скотту занести чемоданы внутрь, потом предложил Брайден войти и пригласил на кухню. — Будешь... — начал он, открывая холодильник и глядя на то, что было внутри — ... холодный чай? — Да, спасибо, — сказала Брайден. Она выглядела измученной и беспокойной. Стайлз поднял голову к потолку, обращаясь к другу, — тот был в спальне наверху, но, конечно же, должен был его услышать, — и спросил: — Скотт, пить хочешь? — Нет, — крикнул тот, и через мгновение уже быстро спускался по лестнице. Как только все уселись за стол, воцарилось молчание. Стайлз смотрел, как руки Брайден нервно сжимались вокруг стакана, потом кашлянул, чтобы прочистить горло. — Ты в порядке? — спросил он. Брайден вздохнула, и на ее лице появилось выражение горького сарказма. — Я стреляла снотворным в единственного важного для меня человека, поэтому нет, я не в порядке. Стайлз почувствовал себя смущенным. — Да уж, — сказал он. Скотт рядом тяжело вздохнул, видимо, решая, как разрядить атмосферу, но Стайлз решил опередить его и перейти прямо к делу. — Итак, что за долгая история? Как Дерек попал в такие неприятности? Он знал о Дереке и Брайден только то, что эти двое, хоть и не были больше любовниками, ездили вместе по Соединенным Штатам как частные детективы, расследуя сверхъестественные случаи и предлагая свою поддержку маленьким городам, в которых были проблемы со странными убийствами. Они оказывали помощь всего лишь в обмен на еду и жилье. — Арайя Калаверас обратилась к нам из-за одного странного, необычного случая, — начала Брайден. Стайлз тут же с сарказмом прервал ее. — И уже одно только это не заставило вас насторожиться? Не заставило предполагать худшее? Я имею в виду, она же психопатка: охотится на оборотней, а в свободное время организует вечеринки дабстепа, — ни один нормальный человек не совместил бы эти вещи. Брайден покосилась на него. — Мы с Дереком провели расследование, прежде чем соглашаться, — сухо сказала она. — И на самом деле заметили, что там было что-то странное. В Мексике войны среди стай начали распространяться со скоростью лесного пожара. Настолько быстро и повсеместно, что это могло привлечь внимание властей к сверхъестественному миру. Ни мы, ни охотники не хотим, чтобы стало известно о нашем существовании. Она отпила из стакана и продолжила, сурово глядя перед собой: — В этих войнах кое-что не сходилось. Прежде всего, в них оказались замешаны несколько по природе своей мирных стай, которые до этого момента жили изолированно, далеко от людей. Часто на территориях, где происходили стычки, не было никаких следов ранее существовавших разногласий, и у стай не было причин сражаться в прошлом, — Брайден вздохнула и, казалось, потерялась в воспоминаниях. — Там действительно был бардак. Жертвами столкновений стало несколько невинных людей, оказавшихся там по ошибке, и это дало охотникам повод устранить нескольких оборотней. И в то же время стало ясно, что ситуация ускользает из их рук, что есть что-то, или кто-то, кто разжигает войны. Стайлз кивнул. — И тогда Калаверас попросила вас разобраться. — Именно. — Брайден скупо улыбнулась. — Они даже не могли понять причину, по которой все эти стаи начали враждовать, и, по словам Арайи, было слишком много недостающих частей. Она очень тщательно следит за стаями в Мексике, чтобы предотвратить нападение на людей и обращение, так что знает личные и семейные истории многих оборотней. Знает, какие есть отношения между членами стай. Оборотни, которых она захватила, говорили о мести и об отношениях, которых у них не должно было быть. Стайлз выпрямился. — Кто-то изменил их воспоминания! — Да. Мы выяснили, что причиной всего был старый охотник, который любил работать в одиночку. — Взгляд Брайден стал жестким, челюсть — напряженной. — Он захватил альфу, заставил себя укусить, а потом убил его, чтобы отнять его альфа-статус. — В стиле Жерара Арджента, — прокомментировал Стайлз. Брайден кивнула. — Но у него на уме был еще более изощренный план: он знал, что альфа благодаря когтям может видеть воспоминания человека или извлекать их, достаточно только правильно воткнуть когти в затылок и шею, — рукой она сделала характерный жест. — Потом он усовершенствовал свою технику, найдя способ вставлять ложные воспоминания. Стайлз нахмурился. — Но разве это не слишком сложно? То есть, разве не надо как следует изучить личную историю жертвы, чтобы знать, как именно вмешаться и что будет самым эффективным? Из того, что ты рассказала, выходит, что чувак действовал очень быстро... Она покачала головой. — Ум всегда стремится сбалансировать воспоминания и найти во всем смысл, во всем навести порядок, особенно под давлением стресса или травмы, — например, как в этом случае, мозг мог так отреагировать на реальное вторжение. Поэтому иногда тому охотнику достаточно было быстро просмотреть воспоминания жертвы, чтобы создать решающее изменение и внедрить только одно ложное воспоминание. Представь, что в твоей голове твоя личная история — это цепочка, цепочка воспоминаний. Ему достаточно вставить только одно звено, одну деталь, и тогда ум сам, под напряжением стресса, выровняет все, создав и изменив остальную цепь. — Гениально!— вскричал Стайлз. Потом, увидев, что Скотт и Брайден смотрят на него мрачно и удивленно, поправился: — Гениально, но дьявольски. — Он использовал эту технику, чтобы создавать разногласия внутри стай, чтобы стравливать стаи друг с другом, — с горечью продолжала Брайден. — Он был подлым и жестоким, и использовал их чувства. Он расколол несколько пар, заставив одного из партнеров верить, что у второго были отношения с кем-то другим, создавая путаницу и раздор, поскольку остальная часть стаи не могла понять, что происходит, почему они называют "предательством" то, что для жертвы было нормальной любовной историей. В других случаях подталкивал компаньона или спутницу альфы убежать с кем-то из соседней стаи... Стайлз провел рукой по лбу. — Полагаю, он поклонник Гомера. Брайден саркастически усмехнулась. — Более или менее, — сказала она, — хотя этим трюком он распутал много "проблем": дал другим охотникам, таким, каким был сам, оправдание для уничтожения множества оборотней, теперь словно бы сошедших с ума, — хотя только он знал, что там на самом деле происходит. И в то же время чуть ли не вдвое сократил работу для охотников, потому что некоторые стаи разрушались сами, уничтожая себя изнутри. И к тому же, — добавила она ядовито, — он увеличил продажи оружия, которым торговал. Стайлз сложил руки на груди. — Полагаю, Арайя не была впечатлена его работой. Брайден фыркнула. — Арайя использовала эти стаи, чтобы держать под контролем другие стаи, более жестокие, и она никогда не убивала оборотней, пока те были ей полезны. Кроме того, эти войны привлекли слишком много внимания людей, не знающих о сверхъестественном. Когда мы объяснили ей причины войн, она назначила цену за голову альфы-охотника. — Но сначала он нашел тебя и Дерека, — догадался Стайлз. — Он пытался отомстить нам, — сказала она, опустив глаза и нахмурившись. — Он застал нас врасплох и сначала напал на Дерека. Не... невозможно сразу же отцепить когти альфы от жертвы при таких обстоятельствах, есть риск причинить вред головному мозгу. Скотт, который сочувственно смотрел на нее, тихо сказал: — Мы знаем это, тебе не нужно извиняться. Ты не могла оторвать охотника от Дерека, не создав еще больших проблем. — Я тут же пыталась найти способ шантажировать альфу, заставить его рассказать мне, как исправить воспоминания Дерека, который все еще был без сознания, но... — она сильнее сжала стакан, — практически сразу Арайя и ее люди вошли в сарай, где мы укрылись, и убили альфу. Я ничего не успела! — яростно прошипела она. Стайлз тут же повернулся к Скотту. — А ты не можешь попытаться исправить цепочку воспоминаний? Тот лишь грустно покачал головой. — Мы уже говорили об этом, как с Дитоном, так и с Моррел, — та даже более опытна в этой области, учитывая ее работу под прикрытием в Доме Эха. Я не смогу проникнуть в разум Дерека и подвергнуть его новому стрессу, есть риск, что он сойдет с ума. — Психика Дерека расценит это как второе искусственное вмешательство в его воспоминания, в его личность и личную историю, — сказала Брайден. — Это приведет к тому, что он больше не сможет отличать реальность от фантазии, не сможет доверять нам, больше того, будет сомневаться в себе и в том, кто он на самом деле. Стайлз пробормотал проклятия, закрывая лицо руками. Скотт тоже выглядел растерянным. — Похоже, единственным выходом будет осторожно подтолкнуть его к тому, чтобы он сам удалил ту часть, что была добавлена в цепочку воспоминаний. Надо дать ему понять, — осторожно и тактично, — что некоторые из его воспоминаний ложные. — Вы действительно верите, что если указать ему, почему один фрагмент памяти истинный, а другой ложный, то это поможет? — скептически спросил Стайлз. — Мне кажется, это лишь способ медленно мучить его, и поверьте, я знаю, о чем говорю. Он прекрасно помнил, какие он пережил замешательство, страх, как земля уходила у него из-под ног, когда начал понимать, сколько иллюзий заставил его испытать Ногицунэ. — Как и у других жертв альфы-охотника, ум Дерека не мог создать из ничего события, последовавшие от вставленного ложного звена, — объяснила Брайден. — У Дерека уже раньше были какие-то представления о тебе, небольшая коллекция данных... — она пожала плечами. — У всех нас есть свои суждения о людях, которых мы знаем, порой и неверные: например, по ряду причин считаем, что кто-то не любит классическую музыку, а потом удивляемся, узнав, что он ее страстный поклонник. Скотт убежденно кивнул. — Друг, вы с Дереком всегда общались только в крайних случаях, в опасных ситуациях. Вы оба ничего в действительности не знаете о простых привычках друг друга, или о личных вкусах и предпочтениях. Разум Дерека выстроил годы ваших отношений, основываясь только на предположениях. Достаточно просто показать ему, как мало он о тебе знает, чтобы удалить целую цепочку и вернуть память на место. — Это единственное и самое практичное решение, которое используют для выживших жертв в Мексике, — сказала Брайден. — Это будет, несомненно, волнующая работа — уничтожать его историю, убирая из общей картины одну деталь за другой, — Стайлз прямо лучился сарказмом. И Скотт, и Брайден одинаково поморщились. — Друг, уж лучше это, чем врать ему, как тогда, когда Кейт его омолаживала. — И вы хотели сделать все это без меня, — произнес Стайлз. Это даже не было вопросом. — Без оригинального источника, так сказать. Удалить его фальшивые воспоминания, не привлекая меня. Скотт протестующе поднял руку. — Я хорошо тебя знаю. Знаю о тебе все, что нужно. А Дерек, слушая мой сердечный ритм, поймет, лгу я или нет. — Мы даже не уверены, не станет ли ему хуже, если он увидит тебя и узнает правду от тебя, — сказала Брайден. Стайлз покачал головой. — Малия сказала, что я стал его якорем. Как вы надеетесь сдержать его в следующее полнолуние, если не дадите поговорить со мной? — спросил он скептически. — Мне тоже не нравится эта идея, но я знаю, что наше с ним столкновение неизбежно. Скотт глубоко вздохнул и посмотрел на него. — Я не хочу строить из себя слишком опекающего друга, который принимает решения вместо заинтересованных сторон, — начал он осторожно. — Но мы оба понимаем, что дело непростое и задело тебя за живое. Не хочу мешать тебе помогать нам, просто надо сначала испробовать все, что можно, прежде чем прибегать к твоей поддержке. — Я ценю это, Скотт, — тон Стайлза был нейтральным, но он устало вздохнул. — Но именно потому, что я точно знаю, о чем идет речь, считаю, что лучше действовать прямо и именно через меня. Иллюзии — ужасная вещь. Когда из-за Ногицунэ я чувствовал себя нестабильным и растерянным, все, что я хотел — это получить правду немедленно, самым простым, откровенным и прямым способом, без посредников. Я думаю, Дереку это тоже нужно. Скотт обменялся молчаливыми взглядами с Брайден, а потом пожал плечами. — Если ты действительно так чувствуешь, мы сделаем это, — он положил руку Стайлзу на плечо. — Но есть план, и все мы будем действовать согласно ему. Хорошо? — Хорошо. Минутой позже Стайзл услышал, как на дорожке перед домом остановилась машина, и Скотт с нежностью улыбнулся. — Лиам и Мейсон, — сообщил он остальным. — Это их голоса и их запахи. Стайлз покачал головой и пошел открывать дверь, прежде чем в нее позвонили. Открыв, он принял вид расстроенного старшего брата: — А вот и двое неблагодарных маленьких... — закончить он не успел. Лиам стиснул его так, что кости захрустели, и сказал ему в ухо: — Да, знаем, мы тебя тоже считаем невыносимым. Стайлз только глаза закатил, но обнял его в ответ. Мейсон, стоя позади Лиама, тоже улыбался, приветствуя его, но при этом и изобразил обиду: — Эй, Стайлз, почему ты не выкладываешь в фейсбуке фотки ребят из всяких крутых братств на вечеринках? Сколько я тебя об этом просил! Стайлз фыркнул и выпустил из объятий Лиама, чтобы обнять Мейсона. — Потому что парни из братств не похожи на тех, что ты видишь в фильмах: на самом деле у них пивные животы, вялые руки и многолетнее похмелье. Настоящие спортсмены Стэнфорда заняты только тренировками и участием в Олимпийских играх, такие люди не ходят по вечеринкам, — он похлопал Мейсона по спине. — Извини, если разрушил твои мечты. Тот театрально шмыгнул носом. — Какая жалость. Стайлз улыбался ему в плечо: наконец-то это возвращение домой принесло ему что-то приятное. — В любом случае, с возвращением в Бикон-Хиллз, — добавил Лиам из-за плеча Мейсона. — Приветствуем тебя в нашем лагере лакросса! Ага, конечно. Стайлз молча показал ему средний палец. Спустя несколько часов Скотт взял Стайлза в ветеринарную клинику, где Дерек все еще сидел в своей клетке. Дерек был настолько потрясен реальностью, что пытался скрыться в заповеднике, обратившись в волка, так что теперь друзья не хотели упускать его из виду до тех пор, пока все не успокоится; поскольку он был сильным взрослым оборотнем, без специальных железных прутьев у них было мало шансов удержать его в одном месте. Дитон заверил их, что с физическим состоянием Дерека все нормально, потом внимательно посмотрел на Стайлза. — Ты уверен, что хочешь встретиться с ним один на один? — спросил он, не выказывая, впрочем, никаких эмоций. — Учти, каким бы ни был конец этой ситуации, она повлияет на вас обоих. Я тебе советую браться за это только в том случае, если ты сможешь действовать осторожно и деликатно. Было ясно, что хотел сказать Дитон. Стайлз и сам знал, что ему не хватает такта, что он известен своей порывистостью, резким сарказмом, с которым защищается, особенно когда нервничает, и ничего из этого не поможет Дереку в такой момент, когда оборотень настолько уязвим. Так что Стайлзу были понятны сомнения Дитона, как понятно было и то, насколько незабываемым станет подобное дело — на всех них оно окажет свое влияние. Он шмыгнул носом и кивнул, не отрывая взгляда от ветеринара, стараясь дать понять, что все уже решено. Дитон жестом пригласил Стайлза следовать за ним. Скотт сжал плечо друга: — Мы с Лиамом останемся здесь, снаружи, — предупредил он. — Достаточно далеко, чтобы у вас была приватность, но все же рядом, чтобы помочь тебе, если ты громко закричишь. Стайлз похлопал его по руке и пошел за Дитоном. Клетка была сделана во времена их последнего года в школе, для того, чтобы просто сдерживать оборотней, если в полнолуние у Лиама или Малии что-то пойдет не так в отсутствие других. А еще на тот случай, если понадобится держать там кого-то перед отправкой в секретный отдел Дома Эха. Клетка находилась в одной из комнат в глубине клиники, входная дверь в нее обычно скрывалась за грудой мешков с кормом для животных. Но сегодня она была на виду. Дитон положил руку на ручку двери и торжественно уставился на Стайлза, как бы говоря взглядом, что откроет дверь, только когда тот покажет ему, что готов продолжать. Стайлз облизнул губы, глубоко вздохнул и кивнул, и тогда Дитон открыл дверь и отступил, давая ему пройти: во время его разговора с Дереком ветеринар должен будет ждать снаружи. Переступая порог, Стайлз опустил взгляд, хоть и чувствовал себя трусом из-за этого. Он все еще смотрел в пол, даже когда дверь за его спиной закрылась. Потом он услышал шорох одежды и шаги босых ног. — Стайлз? И хриплый, полный надежды голос Дерека. Стайлз с трудом сглотнул и посмотрел в ту часть комнаты, которую превратили в клетку — почти половина помещения была отделена специальными металлическими решетками — и увидел его. Дерек был босиком и в одежде Скотта, Стайлз сразу узнал ее, — видел на своем друге во время видеозвонков. Дерек стоял и смотрел на него. Глаза его были широко раскрыты, а в них — никогда не виданное прежде жалкое и умоляющее выражение. Потом Дерек внезапно с нечеловеческой скоростью бросился вперед и вцепился в решетку, излучая свирепое отчаяние. — Стайлз! — снова позвал он, а Стайлз отшатнулся и слегка попятился к противоположной стене. Он не ожидал увидеть эмоции такой силы. Дерек был оборотнем, и хоть никогда прежде не причинял ему вреда, Стайлз знал, что даже дружелюбные оборотни могут ранить дорогих им или невиновных людей, когда теряют голову. А Дерек к тому же был заметно измотан, страдал и был в отчаянии, и рвался к нему так быстро, так яростно... Стайлзу не хотелось стоять близко к такому Дереку. Это был не Дерек, или, по крайней мере, не тот Дерек, которого он помнил, и поэтому он... — Ты боишься, — пробормотал Дерек, в его надтреснутом голосе было неверие. — Ты меня боишься! Стайлз понял, что невольно затаил дыхание и напрягся, так что он попытался расслабиться и сглотнул, пытаясь придумать оправдание. — Я не... Ну, я боюсь, но не в том смысле, в каком ты подумал, просто... Слушай, мужик, мне жаль, — сказал он, нервно жестикулируя. — Просто ты так быстро рванул ко мне, а ты раньше никогда не вторгался в мое личное пространство вот так... и мы давно не виделись, так что... Стайлз увидел, как Дерек буквально разваливался на куски прямо у него на глазах, и... это было ужасно. — Ты меня боишься, — повторил Дерек с ошеломленной и дрожащей улыбкой. — Даже ты не помнишь о нас. Стайлз глубоко вздохнул и шагнул к решетке. — Дерек, это не я не помню нас, и не другие забыли. Это у тебя изменили воспоминания. — Это невозможно! — сказал оборотень разочарованно, в голосе его еле уловимо слышалось рычание. — Я разговаривал с Дитоном, рассказал ему все, что случилось в Бикон-Хиллз, начиная с... — он слегка запнулся и сжал челюсти, — ... начиная с Пейдж, и все совпало! Я помню даже, почему Питер заперт в Доме Эха, и что ты поехал в Стэнфорд. На тебе рубашка — именно такая, как в моей версии событий! Разве я не должен был бы хоть немного помнить о предполагаемом альфе, который, по вашим словам, сделал это со мной? — Он убирает память о своем нападении, — сказал Стайлз как можно мягче. — Брайден говорила, что он делал так со всеми своими жертвами, чтобы замести следы. — Это не имеет смысла, — упорствовал Дерек. — Почему моя версия не может быть подлинной и первоначальной? Почему? Стайлз проклинал себя и весь мир. Оборотень смотрел на него, отчаявшийся и совершенно раздавленный, и это именно он, Стайлз, причинял ему боль, рассказывая правду. Разговор с ним был действительно плохой идеей. — Дерек, попробуй послушать удары моего сердца, пока мы... — Стайлз, — умоляюще перебил его Дерек и протянул руки через решетку, словно хотел дотронуться до него. Стайлз почувствовал комок в горле и дрогнул. Как он мог сказать "нет" на такую просьбу? Это было бы жестоко, но Дерек был слишком уязвим в этот момент, а он не мог уступить и притворяться только из жалости. И по отношению к самому себе это казалось Стайлзу неправильным — ведь объятия или прикосновения говорили об отношениях, которых не было. — Дерек, — сказал он твердо. — Я не могу пожать тебе руку или обнять тебя. Это не... не относится к нам: мы никогда не обнимались. Тот покачал головой и попытался ответить, но Стайлз перебил его: — Попробуй послушать удары моего сердца, пока я говорю с тобой, хорошо? — попросил он, глядя ему прямо в глаза. — Если кто-то наложил на тебя заклинание, ты поневоле поверишь в то, что говоришь, — сердито сказал Дерек. — Черт! — Стайлз провел рукой по волосам, быстро пытаясь сообразить, что делать, но потом вспомнил слова Брайден. — Ладно, ладно, чувак! Есть вещи, которые заклинание не может изменить, так? Личные вкусы, например: их нельзя изменить, и я не смогу солгать тебе, сказав, что какая-то определенная вещь не моя любимая, или что мне что-то не нравится, ведь так? Дерек растерянно кивнул. — Ладно, — Стайлз тоже кивнул. — Если мы действительно были вместе, ты должен знать мои музыкальные вкусы: какая моя любимая группа? Дерек нахмурился, но без колебаний ответил: — "All Time Low". Уверенность, с какой он это сказал, ранила сердце Стайлза, но он, не останавливаясь, продолжал: — А мой любимый цвет? — Голубой, — был немедленный ответ. Стайлз потер ладонями лицо, прежде чем начал осторожно все объяснять. — Дерек, ты думаешь, что это мои любимые вещи, потому что твой ум построил эту историю, основываясь на нескольких зацепках, деталях, которые ты знал обо мне раньше. Дерек попытался возразить, качая головой, но Стайлз снова прервал его, показывая рукой себе на грудь, чтобы оборотень слушал удары сердца. — В моей комнате есть плакат "All Time Low", потому что первый в жизни концерт, на котором я побывал, был их, но моя любимая группа другая, — сказал он, не сводя с оборотня взгляда. — А что касается моего мобильника, или джипа, то они голубые только потому, что темно-фиолетовый цвет привлекал бы слишком много внимания, — он с нервной улыбкой пожал плечами. — Мне жаль, Дерек, но то, что ты помнишь — не настоящее. — Я... — тот нерешительно открыл рот и закрыл его. — Мне правда жаль, — сказал Стайлз дрожащим голосом. У Дерека земля рушилась под ногами, и архитектором этого разрушения был он: смотреть на Дерека было так больно, что Стайлзу понадобилось перевести дух. Дерек озирался, словно пытаясь найти какие-то детали, за которые мог бы зацепиться, потом фыркнул и горько, саркастически засмеялся. — Что я могу тебе сказать, чтобы не выглядеть дураком, который хватается за соломинку? Стайлз тихо выругался. — Ладно, слушай. Давай успокоимся и попытаемся рассуждать с самого начала. — Он неуклюже уселся на пол со скрещенными ногами, Дерек за решеткой сделал то же самое, грустный и не очень убежденный. — Давай начнем с главного. Как мы вообще начали встречаться? Дерек меланхолично улыбнулся, прежде чем его лицо искривилось в гримасе боли. — После Ногицунэ, Кейт похитила меня, — начал он. Стайлз закивал, призывая его продолжать. — Никто в Бикон-Хиллз не знал, что она еще жива, — продолжил Дерек, — так что сначала вы не понимали, что она увезла меня, однако потом ты начал что-то подозревать, потому что я не отвечал на твои звонки. Стайлз нахмурился и прервал его: — Это не я начал звонить тебе, а Скотт. — Нет, — настаивал Дерек, — это был именно ты. — Почему? Что я должен был тебе сказать? Дерек замер. — Я никогда тебя об этом не спрашивал, — сказал он озадаченно. Стайлз почувствовал, что ум Дерека пытается исправить это и додумать недостающий момент, и это ужасно тревожит и разочаровывает Дерека, так что Стайлз решил прекратить это, чтобы помочь ему. — Хорошо, а что было потом? — Ты отправился к Скотту, и тогда вы и Лидия с Дитоном поняли, что я в Мексике, и придумали план, как проникнуть на базу Калавера и забрать меня. Так вы, в конце концов, добрались до нас с Кейт. Вы нашли меня омоложенным и привезли в Бикон-Хиллз, — резюмировал оборотень. — Потом нас атаковали берсерки, и я вернулся к своему настоящему возрасту. У Стайлза появились подозрения. — Как долго ты пробыл в руках Кейт? Дерек ответил так же уверенно, как и раньше: — Две недели. Стайлз покачал головой. — Два месяца. Остальные полтора месяца должны были быть заполнены чем-то другим. Он увидел, что Дерек снова занервничал, и поспешил его успокоить. — Ладно, расслабься, мы поговорим об этом позже. Скажи лучше, что было дальше. — Мои глаза пожелтели, и я начал терять свои чувства оборотня, начиная с обоняния, — хрипло продолжил тот. — Я сразу понял, что становлюсь человеком. Стайлз кивнул: до этого момента все более-менее сходилось. — Ты... — Дерек колебался. — Что? — подбодрил его Стайлз. — Я — что? — Ты в тот момент был похож на меня — мы оба пытались прийти в норму, чтобы справиться с новым состоянием: я становился человеком, — он сглотнул, — а ты потерял невинность, став убийцей. Мы оба уже не были прежними. Стайлз опустил глаза, глядя на свои колени. — Полагаю, это были те причины, которые подтолкнули нас друг к другу и помогли сблизиться? — догадался он. — Да. Тогда... я хотел уехать из Бикон-Хиллз, провести некоторое время вдали от леса, который напоминал, что я потерял свою животную часть. И я сказал об этом тебе, и ты... — Дерек выталкивал из себя слова, словно принуждая себя говорить, и Стайлз почувствовал жалость к нему. Он представлял, как, должно быть, унизительно рассказывать что-то личное человеку, который по идее должен был помнить каждую деталь этого события. — И я? — снова подтолкнул его Стайлз. Дерек усмехнулся. — Ты театрально объявил, что тоже нуждаешься в отпуске, и напросился поехать со мной. Стайлз нахмурился. — И куда мы отправились? — Путешествовали на машине по побережью. Без всякой цели, — огрызнулся Дерек, не поднимая глаз. — Мы были у моря. На пляжах, вдали от гор и лесов. У Стайлза отвисла челюсть. — И как долго мы там пробыли? — спросил он осторожно. — Три недели. Стайлз изо всех сил сдерживал нервную жестикуляцию, чтобы не показывать волнения, и постарался говорить спокойно. — И мой отец отпустил меня с тобой? Дерек смущенно взглянул на него. — После того, что случилось с Ногицунэ, твой отец всегда доверял мне и хотел, чтобы ты был ко мне поближе. — Я был учеником старшей школы, Дерек, — заметил Стайлз. — Несовершеннолетним. Ты уверен, что мой отец-шериф дал мне разрешение поехать куда-то с чужим взрослым мужиком на три недели? — Он доверял мне, — повторил Дерек, все еще недоумевая. — И знал, что тебе нужна передышка, нужно уехать. — Слушай, — вздохнул Стайлз. — Когда это случилось, мне было семнадцать, верно? Дерек кивнул. — И это случилось через несколько недель после того, как мы вернулись из Мексики, так ведь? Тот снова кивнул. — Когда мы с ребятами первый раз отправились в Мексику, чтобы искать тебя, — объяснил Стайлз, — нам пришлось солгать родителям, потому что иначе мой отец и Мелисса задушили бы нас. Они уж точно не позволили бы нам уехать. И то же самое было, когда мы поехали туда во второй раз, когда ты уже был там. И моего отца твое присутствие совершенно не успокоило. Когда я вернулся, он приковал меня наручниками к своему столу. Дерек обхватил руками колени. Он казался все более сконфуженным и сердился на себя за то, что не помнил некоторые столь важные детали. — Ладно, давай двигаться дальше, — легкомысленно сказал Стайлз. — Все случилось во время этой поездки? Мы оба решили так долго пробыть вместе? Дерек покачал головой. — Не совсем, — сказал он и отвел взгляд. — Сначала мы должны были уехать всего на неделю, но в субботу вечером кое-что произошло... между нами, — последние слова он произнес, пожимая плечами, словно защищаясь. Стайлз заставил себя удержаться от комментариев. — Ты настоял на том, чтобы остаться на побережье еще на неделю. Потом еще на одну, — продолжал Дерек. — Чтобы продолжить то, что было, хотя бы еще на некоторое время. Мы оба согласились, что все, что случилось между нами в те дни, останется там. А потом вернулись в Бикон-Хиллз. Стайлз уставился в землю, кусая губы. На некоторое время воцарилось молчание, пока он не собрался с силами, чтобы продолжать. — А убийцы? Весь тот список сверхъестественных существ Бикон-Хиллз, которых пришли убивать за деньги? — Это случилось, как только мы вернулись домой. Мое имя было одним из паролей части листа. Он отвернулся от Стайлза, уставился в потолок и вздохнул. — Я во всех смыслах стал человеком, и ты больше не хотел оставлять меня одного, хоть я и пытался держаться подальше, а потом... Мы вернулись в Мексику из-за Скотта и Киры, один из берсерков смертельно ранил меня, ты подумал, что не сможешь этого пережить и крикнул мне, что... — Ладно, — прервал его Стайлз, чувствуя комок в горле. Он будто слышал внутри себя эхо тех слов, которые, конечно же, кричал Дереку; для оборотня наверняка было унизительно разоблачать себя так перед ним, ставшим вдруг чужаком. Стайлзу было трудно и неловко отрицать чувства и становиться как бы нескромным зрителем интимного момента, который ему не принадлежал. И которого, на самом деле, никогда не происходило. Несколько долгих секунд слышалось только их дыхание, потом Дерек сказал хриплым, но спокойным голосом: — С того момента мы больше не расставались. Стайлз закрыл глаза. — Мне жаль, Дерек. — Как может быть, что всего этого никогда не было? — Это вина альфы-охотника, — ответил Стайлз, потирая глаза, прежде чем снова открыть их и посмотреть на оборотня. — Я знаю, мне это повторяли много раз, — пробормотал тот. — И все же... все же... Ну, допустим, это правда. Притворимся, что твоя версия фактов - оригинальная. Но, несмотря ни на что, я — все еще я, а ты — по-прежнему ты. Почему же этого не произошло? Как так получилось, что мы не вместе? Стайлз запнулся, не зная, что ему ответить. — Я не знаю, Дерек, правда. Я... Мы никогда не были действительно близки: я беспокоюсь о тебе, готов жизнью рискнуть ради тебя, но, в конечном счете, ничего о тебе не знаю. Я никогда не был даже твоим другом, ты мне не доверял, и мы никогда не сближались. Дерек саркастически засмеялся, и этот смех заставил Стайлза подпрыгнуть. — Итак, существует реальность, в которой мы можем держаться вдали друг от друга. Не представлял, что такое возможно. Стайлз не мог удержаться и не отреагировать на это: он нервничал, злился на весь мир и был измучен этим разговором. — И это, конечно же, не моя вина. Я не могу помнить того, что никогда не существовало, — огрызнулся он, и тон его был острым и ядовитым. Он увидел, как Дерек внезапно вздрогнул и уставился на него так, будто он его ударил, и Стайлз почувствовал себя хуже, чем когда-либо за эти полчаса. — Прости, — пробормотал он дрожащим голосом. — Дерек, я... В этом нет ничьей вины. И твоей тоже. Дерек сглотнул, глядя на него, его глаза блестели. — Я скучаю даже по плохим сторонам твоего характера. Я так скучаю по тебе! — Дерек... — Я искал тебя почти три дня, Стайлз, — в его голосе была мольба. — Три дня я расспрашивал о тебе, и никто нас не помнил. Я пришел в себя в Мексике пять дней назад, целых пять дней, за которые я не нашел тебя там, где ты должен был быть. Сейчас ты передо мной, и ... — он пожал плечами и улыбнулся, — Ты даже не помнишь о нас. — Мне жаль, — повторил Стайлз в третий раз. — Я скучаю по тебе, но ты меня боишься, — пробормотал он. — Это только потому, что ты застал меня врасплох, — попытался объяснить Стайлз, немного раздраженный. — Дерек, я же сказал тебе: мы никогда не были близки, и когда я увидел, что ты бросаешься ко мне вот так, я даже не понял, какие у тебя были намерения! Последний раз, когда ты так делал, ты угрожал мне, прижав к стене. Дерек уставился на дрожащие руки, потом попытался совладать с собой. — Я просто хотел прикоснуться к тебе. Стайлз чувствовал себя не в своей тарелке, он изо всех сил пытался дышать. Ужасно было причинять Дереку боль и предлагать ему только опровержения. — Я просто... не привык к такому контакту с тобой. — У тебя нет двух лет привычки, — заметил Дерек, на этот раз его голос был пустым. Эти его последние слова, как крышка воображаемого гроба, закрыли их несуществующие отношения. — Знаю, наверно я не могу понять, насколько это ужасно для тебя, — сказал Стайлз. — Но я хочу помочь, понимаешь? И не только я, все остальные тоже. Знаю, это причиняет тебе боль, просто... не сходи из-за этого с ума, хорошо? — уговаривал он его, волнуясь. — Не думай об этом слишком много, хотя бы сейчас. Скажи, как я могу помочь, чтобы успокоить тебя? Дерек посмотрел на него. — Могу я... дотронуться до тебя? Стайлз почувствовал, как сердце сжалось, а в горле появился комок от страха: тяжело было видеть, как Дерек унижается, прося разрешения прикоснуться к нему, и невозможно понять, почему сам так сильно боится его прикосновения. Он вздохнул и, отталкиваясь от пола руками, придвинулся поближе к решетке, к Дереку. На этот раз оборотень двигался медленно и осторожно, поднимаясь, а потом садясь напротив него. Стайлз внезапно смутился и почувствовал себя неловко. Он протянул руку ладонью вверх, предлагая ее Дереку, думая, что тот захочет пожать ее. Но оборотень вместо этого потянулся к его лицу. Несколько мгновений Стайлз, как зачарованный, смотрел на Дерека, который положил ладонь ему на щеку, погладил большим пальцем его подбородок и губы; он пришел в себя только тогда, когда услышал, как тот втягивает воздух, стараясь уловить его запах — должно быть, решил воспользоваться тем, что Стайлз так близко подошел, а потом... Потом Дерек уставился на него так, будто в каждой черточке его лица был ответ на все вопросы вселенной. Никто никогда не смотрел так на него. И это причиняло боль, потому что это было тем, чего Стайлзу так не хватало в жизни, и в то же время было ненастоящим, — просто жест и взгляд, вызванный ложной памятью. Это было дьявольской шуткой судьбы. Дерек погладил его лицо трепетно и с толикой страха, — может, боялся, что он в любой момент отстранится, — и Стайлз буквально заставил себя не наклонять голову и не прижиматься щекой к большой теплой ладони. Это был миг, полный такой сладкой нежности, какой он никогда не видел в Дереке, и она согревала сердце, хоть и заставляла чувствовать неловкость. Ведь что-то внутри подталкивало его предложить Дереку хотя бы это, и показать, как тронула его эта нежность. Однако Стайлз не поддался ни магии ласки, ни своим побуждениям, потому что идея обмануть Дерека по ошибке была ужасной. Тот осторожно погладил его за ухом, запустил пальцы в его волосы и пристально уставился в глаза. Стайлз застыл, будто прикованный к нему, затаил дыхание, и даже не заметил, что сделал это. Мгновением позже Дерек с трудом сглотнул и разжал пальцы, выпустив волосы. Улыбка его была полна горечи. — У тебя действительно нет этих двух лет привычки, — пробормотал он. — Все было не так, как обычно. Ты не тот Стайлз, которого я помню. Начав, наконец, дышать, Стайлз почувствовал неожиданную боль. — Знаю, что я похож на сломанную пластинку, но… мне жаль, — сказал он несчастно, глядя вниз и медленно начиная отодвигаться. — Итак, — сказал Дерек, — что теперь? Стайлз попытался слегка разрядить атмосферу и через силу улыбнулся. — Попросим Дитона выпустить тебя, чтобы ты смог вернуться домой? — он увидел, что Дерек нахмурился, раздумывая над этим. — А где мое теперешнее жилище в Бикон-Хиллз? Стайлз пожал плечами. — Как и обычно, в лофте. — Ага, — ответил тот. — А ты, когда не в Стэнфорде, где живешь? Стайлз был озадачен. — У себя дома. — У твоего отца? — Да, а где мне еще... — он запнулся, понимая, что прямо сейчас, в этот момент, не готов услышать ответ "у меня". Дерек, казалось, догадался, что он хотел спросить и почему остановился, потому что отвел взгляд. Стайлз прочистил горло и неловко поднялся с пола. — Ладно, я пойду, — он кивнул на дверь. — Надо сказать всем, что ты готов выйти отсюда, и обсудить с Дитоном, как прошел наш разговор. — Хорошо, — сказал Дерек, все еще сидя на полу. Стайлз отвернулся от него и медленно, осторожно ступая, вышел из комнаты. Как только дверь за ним закрылась, он прислонился к ней спиной, закрыл глаза и тихо выругался. Это было настоящее сумасшествие. Он не представлял, как доживет до сентября.