Нэнси'57

Когда утром Нэнси вышла на кухню, чтобы приготовить завтрак для них с Лин, там уже вовсю хозяйничал Пол, разливая по чашкам горячий шоколад. А у входной двери стоял аккуратный чемодан. - В чем дело? Ты чего так рано? - Когда мы едем в Нью-Йорк? – деловито поинтересовался Пол, усаживаясь на табурет и глотая обжигающий напиток. - Вы все-таки решили ехать туда вчетвером? - Ну как минимум вдвоем – с Джорджем. Попробуем еще и Ричи уговорить. - А Джон? – насторожилась Нэнси. - Как и договаривались – он едет в Париж. Мы же все это уже обсуждали, - ледяным тоном произнес Пол, и на лице его не отразилось ни единой эмоции. Нэнси бессильно рухнула на соседний стул. - Как же так? Все же было так хорошо. Или… это Йоко, да? Кажется, я видела ее на вчерашнем концерте. Это ее рук дело? - Да какая разница? – совершенно равнодушным тоном выдавил Пол. – Мы же собирались ехать в Нью-Йорк, вот и поедем. Какая разница? Да хотя бы та, что если я увезу тебя так далеко от Леннона, то вообще не знаю, чем это чревато для вас обоих… Ричи ехать отказался, его вполне устраивала роль барабанщика в любительском ансамбле. Паковал вещи один только Джордж. Пол отказался провожать Джона на поезд, и Нэнси с Линдой отправились вдвоем. Джон выглядел совсем потерянным, словно так и не решил – ехать ему или остаться. Йоко крепко держала его за руку, положив голову ему на плечо, и загадочно улыбалась. - Ты уверен, что хочешь ехать? – спросила Нэнси, стараясь смотреть ему прямо в глаза, но он опускал их и косился в сторону. - Там колледж, там меня ждет Стю. Повеселились, побренчали, пора заняться чем-то настоящим. - Музыка – и есть твое настоящее! Пол – и есть твое второе я! Как ты будешь там без него? Он ведь едет со мной в Нью-Йорк. Ты понимаешь, что можешь больше никогда его не увидеть?! На секунду по лицу Джона скользнула тень, а взгляд его затопила паника, но Йоко что-то шепнула ему на ухо и погладила по плечу, и он понуро помотал головой. - Я хочу этого. Я все делаю правильно. - Ну, значит, так тому и быть! – крикнула в отчаянии Нэнси. – Значит, не бывать ни Битлз, ни самой прекрасной музыке на свете! Не бывать вашим с Полом отношениям! Значит, я зря прибыла сюда, зря сломала свою жизнь. Тебе виднее! Даже в свои пятнадцать ты стал чертовым ублюдком! – она со злостью пнула его лодыжку, схватила Лин за руку и быстрым шагом покинула вокзал. Самолет до Нью-Йорка улетал уже через несколько дней, и за это время Нэнси не заметила у Пола ни капли сожаления. Словно все эти три волшебных месяца случились не с ним. Нэнси сняла крошечную однокомнатную квартирку неподалеку от дома Истмэнов и отдала Пола с Джорджем в обычную городскую школу. При элитной школе, в которой училась Лин, недавно открылась школа джазового мастерства, и Полу с Джорджем удалось устроиться туда на бесплатной основе – приемная комиссия долго чесала в затылке, размышляя, как бы это устроить, и, наконец, один из местных меценатов просто выдал мальчишкам грант. Дуэт назвали «Уингз». К Новому году их уже выдвинули на конкурс городского значения. И Нэнси снова смирилась. Она удержала рядом с Джоном Джулию в наивной вере, что именно отсутствие в его жизни настоящей матери толкнуло того в объятия Йоко. Но и это не помогло. Она все равно пришла – раньше, чем требовалось – и снова все разрушила. Только вот она ли? Разве заставляла она Джона уезжать в Париж? Разве не сам он по собственной воле сказал Нэнси, что это его жизнь и его судьба? Раз Йоко – твоя судьба, Джон, я больше не позволю тебе канифолить Полу мозги. Сейчас, в 13, оправиться от потери друга ему будет гораздо проще, чем в 27. Он будет жить в Нью-Йорке, когда подрастет, он женится на Лин, а ты, Леннон, будешь забыт, как страшный, но, слава богу, короткий сон. Лин сразу же по приезде начала писать Джону – рассказывала о Нью-Йорке, о том, как они устроились, как Пол с Джорджем внезапно стали юными джазменами. Джон долго не отвечал. Только к пятому письму, которое девочка отослала уже в феврале, он, наконец, соизволил прислать короткую записку и несколько рисунков. Они жили в Париже втроем – снимали двухкомнатную студию. Через два года он собирался жениться на Йоко. У него даже купили одну картину, чем он был безмерно горд. И в качестве щедрого дара он посылал всем им небольшие рисунки их с Йоко – обычные схематичные эскизы. Пол даже не взглянул на них, а Лин сразу выбросила их в мусорку. - Чтобы я еще хоть раз написала этому самовлюбленному барану?! И жизнь потекла по-новому. Без Джона. Пол ни разу ни в одном разговоре не вспоминал бывшего друга, а если что-то проскальзывало у Джорджа, просто не поддерживал тему. Нэнси поражалась хладнокровию этого совсем еще юного создания. К лету о дуэте «Уингз» знала уже как минимум половина Нью-Йорка. Джим позвонил всего несколько раз – и каждый раз просил Нэнси не привозить Пола. Жена его заболела и была очень плоха, ему тяжело приходилось уже с одним только Майком, да и он не хотел видеть страдания еще и старшего сына. Поэтому на лето Нэнси с подачи Истмэнов увезла троих детей в Майями. Мальчишки уже начали зарабатывать кое-какие деньги концертами и смогли самостоятельно оплатить свою поездку. Нэнси ждала от Джона письма хотя бы к 18 июня, но его так и не пришло. К осени мальчишек уже запрашивали лучшие городские концертные площадки – для заполнения пауз в сборных концертах местных знаменитостей. И когда к ноябрю позвонил Джим и сказал, что несколько дней назад похоронил жену, Нэнси уже не знала, как сообщить об этом Полу: на днях должен был состояться очередной значимый для них концерт. Она все-таки не выдержала и рассказала ему, вызвавшись сопровождать его домой в Ливерпуль. Он проплакал всю ночь. На Фортлин Роуд царила смерть и запустение. Джим старался по мере сил удержать Майка на плаву, но тот беспрестанно рыдал, и Пол, увидев это, сказал, что останется дома – по крайней мере, на некоторое время. Они ходили с Майком на кладбище, помогали отцу по дому. Спустя две недели на пороге их дома оказалась Джулия. - Прости, - пробормотала она на ухо Нэнси, - когда я узнала о смерти Мэри, то просто не могла не сообщить об этом Джону. И он тут же приехал. На похороны, правда, не успел, но несколько раз выводил на прогулку Майка. Все Пола ждал. И сейчас еще здесь, но прийти не решается. Как мне быть? - Давай спросим Пола, хочет ли он его видеть, - нахмурилась Нэнси. – После всего, что произошло. Он ведь не один приехал, так? Джулия понуро опустила голову. - Тогда иди домой. Я поговорю с Полом и позвоню тебе. А до той поры Джона и на порог не пущу. Все эти несколько дней после возвращения Пол помогал отцу по хозяйству с каким-то дьявольским остервенением. И стал еще больше времени проводить за фортепиано – теперь мелодии вылетали из-под его пальцев волшебной стаей разноцветных птиц – каждая следующая красивее предыдущей. Но он даже не записывал их, хотя уже был прекрасно знаком с музыкальной грамотой и даже пытался сочинять что-то сложнее обычных эстрадных песенок. Вот и в этот раз он сидел за инструментом и импровизировал, и красота звуков, выскальзывавших из-под его пальцев, заворожила Нэнси. Она стояла, прижавшись к дверному косяку, и вспоминала, как когда-то полюбила его – уже пожилого мужчину – вот за этот дивный непостижимый талант… Она подошла ближе и положила ладони ему на плечи. - Пол… Джон вернулся из Парижа, когда узнал о случившемся… Но он не придет сюда, пока ты ему не позволишь. Мне позвать его? Или ему лучше уехать? - Он вернулся один? – бросил Пол, не прекращая играть. - Нет… - Когда мы вернемся в Нью-Йорк? – он резко развернулся лицом к Нэнси и поднял на нее свои огромные карие глаза. - Если хочешь, можем прямо сегодня поехать за билетами… Он отчаянно закивал. И в тот же день Нэнси купила два билета на самолет на послезавтра. Джулия позвонила вечером: - Джон волнуется. Спрашивает, можно ли ему прийти. - Пол этого не хочет, поэтому лучше не надо. Пускай возвращаются в Париж. Мы сами послезавтра улетаем назад в Нью-Йорк. - Как? Так скоро? – испугалась Джулия. – Неужели у ребят не будет даже шанса на примирение? - Об этом надо спрашивать не у меня. Все, чего я хочу – чтобы Пол испытывал как можно меньше боли. Он и так слишком много пережил, поэтому Джона я и на порог на пущу. - Ты мне только скажи, во сколько отходит ваш поезд до Лондона… Но Нэнси тут же положила трубку. Поезд отправлялся рано утром, и в шесть Нэнси с Полом, закутанные по самые уши от промозглого ливерпульского ветра, стояли на перроне. Кроме них, народу было совсем немного – это был выходной, и люди отсыпались после тяжелой рабочей недели. Когда подали состав, оба они юркнули в купе и принялись разматывать шарфы и укладывать на полку чемоданы. В этот самый миг дверь вдруг распахнулась, и в проеме показалась тощая фигура Джона в коротком пальто и без шапки. - Ты думал сбежать от меня? Думал ускользнуть просто так? Глаза Пола округлились, и Нэнси на мгновение показалось, что они даже наполнились слезами. Джон подошел к нему, тряхнул его за плечи и вдруг как-то внезапно и неуклюже обнял. - Не уезжай, - пробормотал он. – Останься еще хоть на несколько дней… Но Пол помотал головой и аккуратно освободился из объятий друга. - Иди, Джон, - Нэнси толкнула его в направлении выхода. – Поезд сейчас отправится. Йоко будет беспокоиться. Джон горько усмехнулся и кивнул. - Почему ты не писал мне? - А почему ты не писал мне? – сказал, словно выплюнул, Пол, с насмешкой глядя Джону прямо в глаза. Раздался последний гудок, и Нэнси буквально потащила Джона к выходу. - Ты будешь писать мне? – кричал он, не сводя глаз с Пола. – Ты еще вернешься? - А ты? – бросил Пол и отвернулся к окну. Но, выйдя на перрон, Джон тут же прижал ладони к стеклу: - Все равно Битлз будут жить! Они всегда будут жить! Поезд медленно отправился, и Джон побежал за ним, крича что-то, но ни Нэнси, ни Пол уже ничего не могли расслышать. И в эту секунду в окно ударился камень, и стекло пошло радужными трещинами, а в глазах Джона, вытиравшего руки о штаны, сверкнуло злое отчаяние.