Нэнси'57

Пол стоял у окна и курил, а Родж что-то черкал в блокноте. - Слушай, кажется, я придумал что-то интересное, - пробормотал он, не поднимая головы и лишь махнув ручкой в воздухе. – Концепция нового альбома! Окружающий нас мир, люди, их предрассудки – все это как стена, возвышающаяся над нами, вокруг нас, а за ней… - Я ухожу, - Пол потушил сигарету о подоконник и развернулся. - Почему? – Родж отложил блокнот и откинул с лица густые лохматые пряди. - Это уже не моя группа, - Пол пожал плечами и присел на край кровати подальше от Уотерса. – Да она и никогда не была моей. - Совсем никогда? Даже когда мы были вдвоем? - Я за все эти годы так и не написал ни одного текста – ни годного, ни негодного. Это делал только ты. Они гениальны, да, но это твои тексты. - И твоя музыка. Не менее гениальная, - ладонь Роджера опустилась на макушку Пола, его пальцы заскользили по темным волосам. - Когда я пишу ее, мне всегда приходят в голову слова, и я записываю их – так мне проще запоминать мелодию. Я никогда не записываю ее нотами. И все эти песни существуют в моих тетрадках с совсем другими текстами – простенькими с корявой рифмой, но моими. - Почему ты никогда не показывал их мне? - Мне было стыдно, - усмехнулся Пол. – Я не могу тягаться с тобой в сочинительстве стихов. - Как и я с тобой – в написании музыки… - Только не говори мне, что никогда не пытался ее писать. Что не пропевал свои стихи на совсем другую мелодию. Роджер молчал, продолжая гладить Пола по голове. - Это не повод уходить. Теперь, когда мы все выяснили, мы можем попробовать по-настоящему вместе: ты будешь предлагать свои тексты, я их буду корректировать, а ты – делать то же самое с моими мелодиями. - Родж, знаешь, когда я вернулся из Ливерпуля и вошел в студию, то застал вас с Дэвидом увлеченно что-то сочиняющими. И для того, чтобы создавать песню вместе – слово за словом, нота за нотой, вам не нужно было долгих и нудных разговоров и договоренностей, как вы будете это делать. Вы и знаете-то друг друга без году неделя, а мы с тобой знакомы уже более десяти лет… - И из-за этой глупости ты готов разрушить группу? Пол устало покачал головой. Он и сам до конца не понимал, почему уходит. Они на пике популярности, у них с Роджем получается абсолютно все, они даже дышат в унисон, а в душе саднило и саднит противное чувство: меня здесь быть не должно, это все сон, галлюцинация. - Может, ты к Дэйву меня ревнуешь? – осенило вдруг Роджа. - Может быть, - кивнул Пол, не желая спорить и чего-то доказывать, тем более, что отчасти Уотерс был прав. – Давай попробуем так: я возьму тайм-аут, допустим, на год. Уеду в Ливерпуль, посижу в тишине, попишу свои простые песни, а вы поработаете без меня, попробуете эту стену свою воплотить во что-то удобоваримое. Запишете все это без меня. А через год встретимся, и если ты тогда по-прежнему будешь настаивать, что без меня тебе не работается и не живется, и я пойму, что без тебя мне не пишется и не дышится, то я вернусь. Может быть, это просто звездная хандра, и мне нужно просто взять паузу и понаблюдать за всем со стороны. Я устал от этих гонок – за собой, за слушателями, за чартами… - … за Джоном. - Он ни при чем, - махнул рукой Пол. – Давно уже ни при чем. Без него я, как видишь, обхожусь. А вот без тебя, не знаю, смогу ли… Линда не задала ему ни единого вопроса, когда он сказал, что они едут в Ливерпуль на целый год. Она лишь улучила пару минут, чтобы сообщить Нэнси о странном желании мужа временно уйти из группы. Первой мыслью Нэнси было тут же позвонить Джону, однако, Пол и без того с ним общался – не в том формате, в котором хотелось бы самому Джону, но общение все же присутствовало, и если бы Пол посчитал нужным, Джон бы первым узнал о его возвращении в родной город. Как просочилась информация в СМИ, так и осталось невыясненным, однако уже через неделю после того, как Пол поселился в родительском доме, газеты взорвались громкими заголовками: РАСПАД ВЕЛИЧАЙШЕЙ ГРУППЫ СТОЛЕТИЯ! ПОЛ МАККАРТНИ ПОКИДАЕТ ПИНК УИНГЗ, ЧТОБЫ СТАТЬ ЗАТВОРНИКОМ. На огромных разворотах журналисты строили теории одна фантастичнее другой, а Пол с Роджером отказывались давать какие-либо комментарии. Дэвид туманно на что-то намекал, и из его намеков раздували нечто жуткое и фантастичное. И уже через пару недель на пороге дома Маккартни возник Джон с гитарой наперевес. Пол устало вздохнул и пустил его внутрь. И они бренчали до полуночи. И на следующий день. И еще целую неделю. И даже не одну. Просто бренчали и распевали разные глупости. И Джон ни разу не посмел поцеловать Пола или даже просто коснуться его, не говоря о чем-то более смелом. А Пол не спрашивал его про Йоко. Они просто пели глупые песни на глупые мелодии и не записывали их. Просто играли и пели. Каждый раз разные, с глупыми текстами на банальные темы. С простенькими мелодиями. И Джон не спрашивал, почему Пол ушел от Роджа. Он вообще ни о чем его не спрашивал. Они просто бренчали. Через три месяца Джон привел Джорджа. Тот повзрослел, увереннее держал гитару и не смотрел Полу в глаза. И они снова бренчали. Втроем. Глупые и примитивные песни о любви. Когда, наконец, притащился и Ринго, Пол понял, что он дома. Не в райском саду, огороженном высокой каменной стеной, а дома. Но мир знал Пинк Уингз, а не Битлз. Мир хотел Пинк Уингз, а про Битлз не знал ровным счетом ничего. Родж приехал ровно через год и швырнул на стол записанную пластинку. На обложке красовалась надпись «Стена» на фоне белого кирпича. Пол прослушал длинный двойной альбом от начала до конца и вернул пластинку Роджеру. - Это гениально. Ты же сам это понимаешь, так зачем тебе мое мнение? Я говорил, что вы прекрасно справитесь без меня. - Да, только это будет уже не Пинк Уингз… - Верно. Это будет Пинк Флойд. Как и хотел твой Сид. Не надо меня жалеть, Родж. Я счастлив. - Правда? – Родж сделал шаг вперед и сжал Пола в объятиях, а тот громко сглотнул и вцепился пальцами в плечи друга. – Ты правда счастлив? Предательские слезы защекотали щеки и нос, и Пол уткнулся лицом в плечо Роджера, а тот слегка отстранился и накрыл его губы осторожным поцелуем, служившим скорее напоминанием, чем реальным порывом страсти. Но Пол тут же откликнулся, словно за этот год не случилось никакой Стены и никаких Битлз. - Хорошо, - бормотал Родж, поспешно стягивая футболку, - если ты так хочешь, если такова твоя блажь, пусть будет Пинк Флойд, а ты торчи тут в затворе, только не смей бросать меня, слышишь? Пол кивал, а руки его тянулись к ширинке Роджа. Они переберутся в Лондон. Может быть, он тоже туда переедет вместе с Линдой. Может быть, он пойдет преподавать в музыкальную школу или пойдет играть по кабакам… может быть, к нему присоединится и Джон, если не уедет назад в Японию… Впрочем, он ведь уже целый год торчит в Ливерпуле, и за все это время на горизонте ни разу не показалась Йоко. А и вправду где она? Как так вышло, что они даже не попытались обсудить все это? – вихрь мыслей и вопросов проносился в голове Пола, пока оба они избавлялись от остатков одежды. На секунду мелькнуло воспоминание о незапертой двери, но губы Роджа уже начали путешествие по его обнаженному телу, и Пол предпочел отдаться ласкам, чем думать о вероятном и допустимом. И когда на пороге вдруг, как и всегда без предупреждения, возник Джон, ни один из отчаянных любовников не заметил этого, и он несколько минут наблюдал за открывшейся его взору сценой, а затем развернулся и тихо вышел из комнаты.