Волчьими тропами

Скажи мне, Мама, сколько стоит моя жизнь, Моя жизнь — это драма, моя душа несется ввысь. Моя жизнь, мама, как черно-белое кино: всё вроде бы неплохо, но всегда есть одно «но», Понять нелегко, почему всё именно так, именно так и не иначе. Что это значит? Пожелай мне удачи, Мама! Меня зовет дорога, ты слезы прячешь, Мама, меня не будет долго. Я знаю, знаешь, мама, я знаю веришь, мама, ты верила и веришь в меня и это немало… И когда сбивала судьба меня с ног, сквозь боль и отчаяние слышал голос: «Вставай, сынок!», Эту балладу я посвящаю всем матерям, что свою любовь дарят нам… (Баста)

— Смотри куда ступаешь, Поттер! — Забини останавливается на поляне, где должен проходить первый их с Гриффиндором урок по уходу за магическими существами. Гарри, заболтавшись с Роном, нечаянно задевает ботинком край мантии Забини, на что тут же получает кучу оскорблений. — Отошел бы сам. Здесь наша половина, — заявляет Рон. — Как ты сказал? — Блэйз бросает сумку на землю. Гойл её тут же подобирает и вешает на своё плечо, вдобавок к Крэббовской. — Хочешь нарваться, блохастый? — Да я тебя сейчас на клочки порву! — Рональд хватает Забини за грудки. — Давно тебе рожу никто не чистил, я смотрю… — Блэйз, вмажь ему! — слышатся поддерживающие реплики со стороны слизеринцев. — Давай! — Охотно! — мальчишка тоже решительно стискивает ладони на мантии Рона. — Мы ж ещё за крыску твою не рассчитались, верно? — Руки убрал! — Гарри тут же встает рядом с другом и гипнотизирует Блэйза убийственным взглядом из-под стёкол очков. Встревать в конфликты на уроках — отныне табу для Поттера, и добрая половина учащихся об этом уже знает. — Пошли вы оба! — Гаденыш! — Рональд трясет Забини. — Кишка тонка?! Они валятся на землю, держа друг дружку мёртвой хваткой. Пока катятся по вытоптанной поляне, Рон успевает задеть Забини коленом и кулаком приложиться по скуле. — Мразь! — палочка, которую, вообще-то, просили оставить в классе, оказывается в сантиметре от лица Рона. — Отпусти его! — Гарри начинает это надоедать. Спокойный обычно, сейчас, голос его переходит в злобный бас. — Забини, применишь магию — тебе конец… — Тебя забыл спросить, Поттер! — Завязывай, — Гойл дёргает товарища на себя. — Не опускайся до его уровня. — Ты покойник, Уизли! Понял меня?! Гарри помогает Рону отряхнуться. Хагрид слишком задерживается. Где его только носит? Студенты гогочут на несколько разных ладов. Забини отходит в сторону, ругаясь и спрашивая у Гойла с Крэббом, не выглядит ли его рожа такой, будто его только что в дерьмо макнули. Те, заминаясь через слово, ржут и получают тычки от не выспавшегося Теодора Нотта. Римус устраивается поудобнее на большой ветке дерева, растущего неподалеку от хижины Хагрида, и продолжает наблюдать. На воздухе его не так сильно мутит. Зеленые и всё ещё сочные листья скрывают его фигуру от посторонних глаз. Весьма надежно, если, конечно, никому из студентов не придёт в голову поиграть в обезьянок. У него впереди ещё два «окна», так что он может расслабиться и «понабраться» опыта у коллег. Римус дышит полной грудью, отчаянно стараясь не концентрироваться на запахе человеческой плоти, который сводит его с ума с того самого момента, как он убил Агнесс. С переменой мест у Люпина появляется немало поводов на чем-либо-не-концентрироваться. Да так, что голова под вечер просто пухнет. Будто мало ему болей при полнолунии. Новый день приносит новые проблемы — он обнаруживает, что кто-то таскает у него личные вещи. — Так-с, подойдите-ка все сюда! — великан Хагрид добродушно приветствует студентов третьего курса. — Сегодня мы познакомимся с… Римус видит, что несколько Гриффиндорцев приходят последними, в их числе и Гермиона Грейнджер. Странно. Девочка-отличница, которая готова ответить буквально на любой вопрос — с чего бы ей опаздывать? Но, вспоминая, что на третьекурсников и их преподавателей серьёзно насели из отдела магического образования, а заодно и из Министерства, очевидно, считая, что чем больше уроков — тем лучше, — Римус успокаивается. По расписанию у львиного факультета с раннего утра стоят дополнительные занятия для тех, кто удачно справляется со стандартной нагрузкой. Таких, надо признать, немного: Грейнджер, Малфой, Белл, Долгопупс. Но вообще, конечно, пристальное внимание к факультету Минервы МакГонагалл неспроста — почти все уже знают, что Фадж специально проверяет женщину на прочность. Это его месть за Амбридж, которая не без помощи декана Гриффиндора в прошлом учебном году отправилась в Мунго на принудительное лечение нервишек. Люпину не очень хочется лезть в это, тем более, что он знает, на что способна мерзкая Долорес, но всё же, проявляя уважение к МакГонагалл и вполне естественное любопытство, замешанное на её громкой истории с Драко Малфоем, Римус наводит справки у учителей. — Долго же ты шла, Гермиона, — с укором произносит Уизли. — Пропустила такое зрелище. — Что именно? — спрашивает Грейнджер довольно безразлично. Люпин прислушивается. Это не так просто, ведь параллельно вещающий Хагрид заглушает столь важный разговор. На самом деле, приглядываясь к Рону, Римус преследует определенную цель — слух про крысу, которую спас от «живодера-Забини» Уизли — вот ключик. Да и вообще, Римус знает, что если он хочет сблизиться с Поттером, то нужно для начала сблизиться с его друзьями. Желудок предательски урчит. Люпин опять тревожно выглядывает из листвы — Хагрид всё ещё пытается донести до учеников тему урока. Есть Римусу с утра хочется больше обычного. Завтрак в Большом зале не для него — там шумно и людно. Поэтому он просит эльфов носить ему в комнату. Но в последнее время Римус замечает, что некто не прочь полакомиться за чужой счет, крадя его припасы табака и подъедая крошки на тарелках. — Это Гиппогриф, — говорит наконец Хагрид, показывая рукой на животное, которое мордой и крыльями напоминает большую птицу, а задницей… В общем, неважно. Гермиона, наверное, чтобы хоть как-то отвязаться от Уизли, поднимает руку и спрашивает: — Как его зовут? — Его зовут Клювокрыл. Не самое оригинальное имечко, надо признать. Гермиона не сводит глаз с гарцующего за спиной Хагрида существа. Римус, конечно, тоже. Осанка и хищный взгляд — вот что ценно. В какой-то момент Грейнджер понимает, что зверь на неё смотрит. Этот зрительный контакт не скрыть от вездесущего Забини: — Грейнджер, вот твой брат-близнец! Посмотри только! Вы бы неплохо поладили, если бы у него была твоя рожа вместо клюва! — Заткнись! Лучше не выводи меня! — Рональд с гордой осанкой демонстрирует кулак, увенчанный парой царапин. — Успокоились все! — Хагрид сразу кидается к гиппогрифу, чтоб тот не вышел из себя. Уж Хагрид-то знает, как легко это можно устроить. — Напугаете! — Трусливые твари должны держаться вместе — это закон! — поддерживает товарища Крэбб. Другие Слизеринцы радостно хлопают, примечая такую «классную» шутку. — Это вы о своём факультете что ли? — Драко метко иронизирует. И Люпин невольно улыбается, вспоминая, какие перепалки и даже драки у него случались с его папочкой — во времена учебы Римус и Люциус не особенно ладили. — Пасть закрой, магглоусыновленный! — Забини снова готов лезть на амбразуру. Римус видит, что Гарри Поттер храбро встаёт между Малфоем и Забини. — Мы продолжим после уроков — попробуй отказаться, чертов предатель крови! Так спалиться — это надо уметь. Римус разочарованно качает головой — вот что делает с людьми несдержанность и импульсивность. Ярость и гнев, направленные на другого, в итоге, к таким, как Забини, возвратятся в тройном размере. — Если вы не замолкните, то я вынужден буду пригласить сюда директора и объявить, что вы сорвали урок! — гаркает Хагрид так, что птицы, сидящие на ветвях деревьев, вспархивают, тревожно перекликаясь. Эхо прокатывается по всей округе. — Тебе ясно, Забини? Слизеринец только фыркает. Скормленная Клювокрылу заячья тушка немного сглаживает острые углы. Но вот Римус напрягается всё больше, и понимает, что надо уходить отсюда, пока он не озверел и не набросился на такую дармовую добычу. Когда студенты затихают, Хагрид прокашливается и продолжает рассказ: — Гиппогрифы — существа очень гордые и себялюбивые. Однако, если он вас признает, что маловероятно, но всё же, то имейте в виду — будет стоять горой всегда и всюду. — Хагрид, можно к нему подойти? — Гарри Поттер решительно подаёт голос. Очевидно, надеется, что дополнительные очки Гриффиндору за инициативу не повредят. Римус про себя отмечает, что Поттер не такой и аутист, как про него некоторые рассказывают, и продолжает сидеть в импровизированной засаде. — Не знаю, Гарри, — говорит великан, оглядываясь. — Ты чего? — спрашивает мальчишка, подзывая великана поближе. Римус на мгновение пугается, что его могли заметить. — Да вишь, Гарри, какое дело-то… проверки ведь шныряют… мне ж по правилам нельзя его даже отвязывать было… а уж намордник снимать и кормить при вас… Люпин облегченно выдыхает. Но он вынужден наклониться, совсем чуть-чуть, так, чтобы слышать их разговор — всё же волчий слух никогда не поводит. — Думаешь, что могут прийти с проверкой? Римус уже понимает, что не стоило Хагриду так импровизировать и давать весьма опасному существу столько воли. Студенты начинают гудеть, как улей потревоженных пчел. Зверь сильно нервничает, и Римус отлично это улавливает — они же почти одной крови! В обычных условиях голодный оборотень бы давно мог напасть на одинокого и молодого гиппогрифа, но у того есть один веский аргумент — это клюв. А ещё крылья. — Хагрид, хорош нас дразнить! — подхватывает и Рон. — Если уж ты его привел, то давай, покажи, как с ним совладать! Это кто кого ещё здесь дразнит! Римус едва не падает с ветки от негодования на самого себя. Черт его дёрнул залезть сюда! Лесничий стоит в задумчивости. Гиппогриф продолжает нервно прохаживаться за его спиной и бить передними копытами. Римус знает, что рано или поздно, но его почуют — запах оборотней почти все обитатели лесов успевают изучить почти сразу. Он сильный. И оттого охота на зверей становится все более затруднительной. — Ладно, Гарри, давай только осторожно, а нето беды не избежать… Римус готов орать в голос — Хагрид совершает одну ошибку за другой. Люпин еле сдерживается. Гарри Поттер уже делает шаг вперед. Животное резко поворачивает голову в его сторону. Грозный крючкообразный клюв чуть раскрывается, демонстрируя длинный язык и склизкую оболочку зева. Громкий звук, похожий на сирену, едва не оглушает. — Занервничал, — говорит тем временем Хагрид. — Тише, Клювокрыл! Гиппогриф продолжает бунтовать. — Чего это он? — затыкая уши, спрашивает Гарри. Студенты испуганно отпрыгивают назад, стараясь держаться подальше и от Поттера, и от Клювокрыла. — Не нравишься ты ему, — покачивает головой Хагрид. — Отойди-ка лучше. Гиппогриф начинает вести себя странно: подскакивает к дереву и задирает голову, будто принюхиваясь, расправляет огромные оперенные крылья и машет ими. Римус быстро опускает взгляд вниз, и сквозь листья видит прикованный прямо к себе ответный взгляд желтых птичьих глаз. Что-то внутри в этот момент у Римуса не выдерживает — он даже не успевает ничего понять. Резкий рывок. Пронзительный птичий визг. Римус пикирует вниз с ветки и вцепляется в шею животного окостеневшими вмиг пальцами. Он чувствует себя как на охоте — и ему становится чуть легче в моральном и даже в физическом плане — на долю секунды, но… в последний момент не упустить жертву — вот основные навыки удачливых охотников-волков. Клювокрыл брыкается, стараясь сбросить с себя незваного гостя, но ничего не выходит. Хагрид, не в силах вымолвить и слова, стоит и смотрит на это представление. Сквозь затуманенное инстинктами сознание, Римус слышит голоса учеников и испуганные крики, что гиппогриф сейчас его прикончит. Клювокрыл, имея родство с дикими лошадьми и их потомками, избирает тактику, которую используют без исключения все копытные — резко валится на спину, в надежде раздавить обидчика. Огромный клюв то и дело стремится достать до чувствительных участков напавшего. Римус не желает отцепляться. Он будто и не он — страшный зверь, сидящий внутри, рвётся наружу. И плевать, что полнолуние прошло. И неизвестно, чем может закончиться это противостояние, но выбора уже нет… — Хагрид! — Рон не может поверить своим глазам. — Сделай что-нибудь! Его самые худшие опасения подтверждаются — Люпин может оказаться оборотнем. Таким же как Сивый. Безжалостным убийцей. И осознание того, что Люпин всё это время был на ветке дерева, и мог бы броситься не на гиппогрифа, а на них самих — ошеломляет до дикой дрожи. — Все живо назад! Хагрид берёт себя в руки и начинает действовать. Он резким жестом заставляет всех учеников замолчать. Клювокрыл неистово катается по земле, а обезумевший Люпин продолжает выдирать у него перья. Хагрид медленно протягивает на громадной ладони кусок сырого мяса. Люпин мгновенно чует его — его взгляд меняется. Пахнет легкой добычей. Даже можно сказать — падалью… Но Хагриду нет никакого дела до аппетита Люпина. Великан понимает, что это сейчас не даст результата. Его задача — отозвать гиппогрифа. Ведь второй в разы опаснее.  — Клювокрыл, — ласково зовёт лесничий и старается сделать всё, чтобы зверь поднялся на конечности. — Спокойно, дружок. Тише. Всё в порядке. Давай, дружок, иди сюда… Все движения Хагрида медленные. Очень. И это великану весьма сложно дается. Ситуация накаляется как кратер вулкана, и нет гарантии, что вот-вот не рванет. Римус наконец отпускает затекшими руками шею животного и, еле дыша, выбирается из-под его туши. Гиппогриф опять громко вскрикивает, поднимается с земли, но не торопится к Хагриду. Вместо этого он набрасывается на Люпина. И теперь они меняются местами. За долю секунды до того, как Хагрид успевает приблизиться, Клювокрыл резко несется вперед, расправляя крылья. Римус снова вынужден вцепиться ему в перья и отчаянно старается побороть в себе животные позывы. Остановить такую махину на бегу и Хагрид не решается. Клювокрыл буквально врезается как якорь в волны, разрезая толпу учеников. Все успевают сориентироваться и отскочить, но… Гермиона в этот момент визжит и утыкается в мантию Гарри, чтобы не смотреть. Римус издаёт рык и впивается что есть силы в грудную клетку Клювокрыла. Через пару секунд гиппогриф отрывается от земли… На земле, испещрённой следами от десятков ботинок и копыт, лежит лицом вниз Драко Малфой. — Что с ним?! — Малфой! — зовёт Гарри, делая шаг вперёд. — Как это случилось-то, ё-моё! — Хагрид бросается к Драко. Никто не может понять, как это вообще возможно, чтобы парень ни с того ни с сего оказался на самом пути у разъяренного летающего копытного. Гриффиндорцы испуганно смотрят на товарища. А Слизеринцы молча жмутся друг к другу. — Его толкнул Забини, — в гробовой тишине говорит Рон.