Before I fall

      — Да ну епт…        Костя стоял в гримерке при полном параде. С гримом, с маской и в костюме. Бочаров рассматривал себя в зеркале и не верил своим глазам, что сейчас видит себя в роли Ариеля, совершенно не подготовившись. Костюм был максимально узкий, не обошлось без детской присыпки, все страшно натирает. На нем были колготки, утягивающее белье и темно-синие лосины. Для достаточно худощавого парня Косте было тяжело дышать. На ногах были балетки и более ужасного видо он не мог себе представить. Юноша был весь обсыпан блестками, будто гламурная форма ветрянки, а из его костюма торчали черно-синие перья. Его талию сжимал синий блестящий пояс, а руки чесались в темных узорчатых перчатках до локтей, которые неприятно щекотали перья. Лицо Кости было так же разрисовано. Он никогда не мог подумать, что косметика коснется его лица, но вот он стоит и смотрит на накрашенные глаза, и синий грим, представляющей собой очередные перья и синие треугольники. Его светлые глаза сквозь всю эту краску будто светились, но не от счастья. Скорее более несчастного человека, чем Константин Бочаров никто не встретит. Белую шевелюру парня скрывала маска, похожую на голову вороны. Пустые глаза птицы, смотрели на Костю, зачаровывая его зовом сцены, о как он был несчастен. Его телефон лежал на столике и он заметил, что ему активно что-то печатает Бенджамин. Бочаров взял телефон и быстро прочитал сообщения.       «Спагетти бой»       «Я видел тебя сегодня в школе. 15:16»       «Думал ты не придешь. 15:20»       «Ты придешь на Бурю? 16:30»       «Представление начинается. Ты где? 17:45»        «О ты увидишь… 17:50»       »?????????»        Ингроссо никак не может ожидать увидеть. Костю на сцене. Он бы и сам никогда не ожидал. Он никогда не играл. ОН любил химию, он любит петь, но пока никогда не видел себя на сцене. Он хотел попробовать когда-нибудь… но не так спонтанно и внезапно. Как Никита вообще его уговорил. Этот мальчик сведет его с ума. Или уже свел. Костя бегал глазами по сценарию и совершенно не понимал, как он это выучит. Эти заумные фразы, пафосные эпитеты, этот слог в конце концов. Шекспир это явно не его, только вот отступать было некуда. КОстя ходил из стороны в сторону, повторяя свой текст, ему показалось, что он даже его выучил. Двадцать минут. Он ходил из стороны в сторону, пока его не позвали. А выход приближался. Все го тело начало тяжелеть, а в районе груди покалывать. Он так нервничал, что не совсем понимал, где находится. Парень шел за сцену, где стоял мистер Китон. Кажется он переживал не меньше, чем сам Костя. В это время на сцене стояли Амая и Никита. Бочаров уже видел его костюм, только добавляйся темный плащ и маска с рогами. Он произносил какой-то помпезный монолог. На его лице были черные и белые полосы. Он был похож на злого волшебника, которые околдовал персонажа Миранды. ВСе это было так красиво сделано, что никто в зале не смел даже что-то сказать.       — Случилось так, что щедрая Фортуна, теперь благоволящая ко мне, врагов моих направила сюда, — издалека Костя видел, что глаза Алексеева тоже были накрашены. Хоть что-то успокаивало. Он не один выглядит как девчонка, — но больше мне не задавай вопросов ты хочешь спать, — голос Алексеева внезапно стих. Тонкой нитью оборвался в голове, отправляя героиню в сон. На самом деле здесь и сейчас, в роли Просперо, голос Никиты был такой громкий и грозным, его нежные колокольчики сменились раскатами грома, звук охватывал все вокруг и обволакивал слух каждого, нагнетая обстановку, юношу освещали прожекторы, обрамляя его черты его черты алмазным блеском, а над все действом возвышалось багровое от пламя небо. Все действо выглядело так таинственно и пугающе, все складывалось в жуткую картинку «бури». Амая в белом платье с цветочными вставками начала медленно опускаться на сцену предаваясь сну, а Никита продолжал ходить по сторонам, показывая всем свою невероятную актерскую игру и красоту, — то будет сон благой. Ему сопротивляться ты не в силах… Сюда! Ко мне, слуга мой и помощник!       -Бля, мой выход, — Костя застыл и не мог никак пошевелиться. Свет казался ярче чем он есть, все вокруг сияло белым цветом. Мистер Китон начал подталкивать Бочарова на сцену, пока Никита оттягивал время, поглядывая по сторонам, — черт возьми. Спокойно. Я просто выйду к Никите и скажу свои слова, — Бочаров набрал в легкие по больше воздуха и буквально ворвался на сцену, подобно настоящему духу ветра, его глаза начало слепить. Он видел вспышки камер на телефона и восторженное шебуршание между рядов. Костя подлетел к Никите, но сначала посмотрел на «спящую» Амая: «Хочу. Её. Роль, » — подумал про себя Костя. Парень тяжело вздохнул и посмотрел на Алексеева, который буквально светился от довольства, что втянул Костю в этот абсурд, — Приветствую тебя, о мой владыка! Готов я сделать для все, что ты прикажешь, — слова дались на удивление легко. Никто бы и подмены не заметил… не будь он Костей Бочаровым.       — Бесстрашный мой и благородный дух! Ты выполнил ли все ио приказы о буре? — Алексеев не был на себя похож. Этот холодный прищур. ЭТи колкие интонации. Как он черт возьми хорош в своем злом обличии Просперо.       — На… королевский я напал корабль! — на мгновение Костя потерял дыхание, слова приходили слишком медленно в голову. Было страшно, что он вот-вот их забудет, — повсюду там — от носа до кормы, я сеял ужас, пламенем взвивался, — Костя распылялся в интонации, как только мог. СТараясь выглядеть не хуже Никиты на сцене. Он бы вполне мог пойти на актерский, — И от сверканья, грохота и дыма затрепетал в пучине сам Нептун! Его трезубец грозный задрожал. И в ужесе взметнулись к небу волны! — Костя про себя выдохнул. Он вспомнил, только вот он слабо что видел, а ноги ели его держали. Он будто ватный стоял на сцене и как-то пытался сохранять свой дух.       — Прекрасно! — Воскликнул громко Никита, — Кто же остался духом тверд? В сумятице кто сохранил рассудок? — юноша так хитро пользовался голосом и интонацией, она проникала под кожу и разливалась в сладостные волны.       — Никто. Сын королевский, Фердинанд, сам первым прыгнул в волны… закричав, — Костя был вовлечен в свою роль. Ему даже нравится играть. Может быть он актер? Мальчик взял побольше воздуха, что бы издать безумный рев, — Ад пуст! Все дьяволы сюда слетелись!       — Но, Ариель, все ли они спаслись, — Никита оперся на свой посох, который был с ним все это время. Костя на секунду замер. Кажется он должен сейчас куда-то передвинуться. Его глаза метались из стороны в сторону, когда Никита быстро одними глазами указал на обломленный нос корабля. Бочаров быстро подлетел к нему, взобрался на самый верх.       — Все невредимы! — Снова пришло облегчение. Шоу должно продолжаться, — По острову всех их я разбросал! — Костя наигранно спрыгнул с коробя. Ведь к концу подходит его роль, осталось две последние реплики. Он подбегает к Алексееву и тот аккуратно положил свою руку на плечо.       — О, Ариель! Ты порученье выполнил отлично, — что-то было не так. Костя помнил, что там должно быть сказано, — но дело есть еще.       — Ты шлешь меня на новые труды? — Костя не мог выйти из образа и попытался вывести все обратно в нужное русло, подведя все к теме свободы, он не знал, что дальше говорить, он должен был его отпустить. — позволь тогда напомнить: ты мне обещал!       — О, недовольство, — вскинул руки юноша и с упреком посмотрел на Костю.       — Свободы! — буквально на изломе своего голоса сказал Костя. На мгновение потеряв его. Никита что-то задумал. Эта строчка будто обращена к ним обоим. Зрачки бегали по всему образу Никиты, но в нем ничего не дребезжало.       — Свободы? — сделал паузу Ник, — Такому не бывать! Сие вовеки не исполню — Это было произнесено так серьезно и устрашающее. Костя начал медленно отступать, что-то надо было делать.       — Но ты же мне навеки общеал… освободить, — голос медленно стухал. Взгляд все чаще обращался к зрителю. На лице Алексеева появилась какая-то безумная улыбка. Он будто весь горел. Только вот Косте совсем не по себе.       — Признать не мог я, — это говорил Никита не персонаж. Это видно по его доброте в глазах. Что же было такого важного, что надо было менять слова и пьесу, — как дорог ты мне дух; Привычно чувства я свои скрывал за безразличьем. Мой преданнейший дух… напарник мой и друг… Является ль служение мне твоей наградой, счастьем, наслажденьем?       -Конечно… господин, — Костя внимательно смотрел на Никиту, который подходил все ближе и ближе, — правдива мысль твоя, — за сценой происходила катастрофа. Актеры были перепуганы, но мистер Китон был поражен импровизацией парней и с упоением слушал их диалог, который касался только их двоих.       — Тогда зачем, спрошу я, хочешь ты свободы?.. — Костя опустил глаза. он не знал, что ответить. Все произошло так внезапно. Он хочет знать, что Костя думает об общении с ним. Ведь столько всего произошло за три дня и этот момент в гримерке, когда вест мир ушел на второй план, как сейчас все зрители.       — Восторг не длится долго… я боюсь… — что если они вместе только пока Алексеев интересуется Бочаровым. Ведь Миколас тоже говорил, что они будут друзьями навсегда, но только вот… Не вместе они уже очень долго. Что если будет все так же и с Никитой, — что, раз отправишься на новые… свершенья. Устанешь от меня ты… и останусь я один, — Никита покачал голой и грозно стукнул своим посохом.       — В моей ты власти! И я тебя не отпущу! — Карие глаза начали покрываться стеклянной пеленой слез, которые собирались в уголках, — Не дам тебе я в одиночку двигаться вперед! Ведь ревности своей сдержать я не смогу.       — Тогда пойдем со мной, — они убегут. Они должны это сделать, чтобы им этого ни стоило, — могу просить я это у тебя? — Костя очень не хотел оставаться один. Он так боялся снова остаться в темной комнате, пронизанной пустотой и запахом отравы, медленно увядая, теряя самого себя.       — Возьми е за руку меня, мой верный дух, мой друг, — Никита так внезапно села на колено перед Костей, протянув свои худощавые руки к парню. Все взгляды были направлены к ним. Все затаили дыхания, — то будет ненадолго, я молю, служи мне до конца моих затей, — он взял ладонь КОсти в свои руки. Они были такими холодными, исписанные узорами каких-то рун. Они обжигали Костю, но руки забрать своей не смел. Он с упоением слушал все слова, которые выходили из самого сердце Никиты Алексеева, — как только ты исполнишь все, клянусь тебе… Мы с острова сего отправимся тотчас… открытой книгой ляжет мир у наших ног, Костя не мог оторвать с парня глаз. Его лицо в свете софит было таким красивым, а его слова тронули холодного Бочарова до самой глубины. КАжется его заклейменное сердце пело соловьем от счастья, пытаясь упорхнуть из оков боли, — Таким счастливым сделаю тебя, что мысли о свободе ты забудешь. И что ж ответишь ты мне на мою мольбу? — в зале стояло молчание. Костя не знал как реагировать. Если он скажет «да», что подумают люди. Если он скажет «нет». Это разобьет сердце Никите.       — Скажи «да»! — вспышками начало раздаваться в зале. Восторженные окрики и счастливые лица, требовали счастья для этих двух. Костя удивленно смотрел в зал, где его встретили фонарики телефонов и удивленные лица. Они даже не подозревали, что только что решили судьбу двух юношей, но Бочаров был совсем не против, хоть и не совсем понимал на что соглашался. Он просто подчинился потоку толпы.       — Да, — слабо выдохнул Бочаров, с широкой и самой искренней улыбкой, обращаюсь только к Никите. Будто никого вокруг не существовало. Только он, беловолосый мальчик-хулиган, и несравненный Мистер Лучик, самый улыбающийся человек на свете. Его руки грели. Так не хотелось его отпускать.       — Безмерно рад я, — нежные руки Никиты, подобно шелку, ускользнули между тонкими холодными пальцами Кости. Он хотел схватить его руку, прижать ее к своей щеке и никогда не отпускать. Костя осознал еще одну страшную вещь. Он влюблен. Стало тяжело дышать. Тяжело оторвать взгляд от него, — ступай, пока я вновь не позову, — юноша будто заметил в каком ступоре был его оппонент и снова пристукнул своим посохом, — Скорее прочь лети! Дела есть у меня, — Бочаров наконец дернулся с места, оглядываясь назад он ушел за кулисы, где его уже ждали знакомые пустые глаз ворона, Гренсеннек была уже в своем костюме Ариэль и она явно чувствовала себя в нем явно свободней.        Лаура наконец добралась до школы и готова была занять свое место в спектакле, он давно не видел ее такой улыбающейся. Она всегда славилась тем что немного не от мира сего и немного равнодушная ко всем, но в ее глазах читалась благодарность. Оказавшись за синий шторой, Костя будто был совсем в другом месте, поэтому он не стал выслушивать хвалебные дифирамбы или смешанные чувства других актеров. Он все еще был на сцене, застывший в моменте, в скульптуре, где его ладонь в руках Никиты, стоящем перед ним на одном колене. Вокруг него была какая-то суета. Вроде все прошло хорошо. Оценили его импровизационные навыки, но все доносилось до него очень медленно и расплывчато, будто сквозь пелену. Юноша просто подошел снова к занавеске, синего цвета с бардовыми отливами, и посмотрел на сцену, где уже во всю развивалось действо. Он не мог оторвать взгляд от изящных движений парня. Серые глаза Кости наконец стали цветными. Они были окрашены в невидимые тона чувств, солнечные лучи пронизывали радужку, которые не всем подвластно увидеть. Бочаров больше не выходил на сцену, а просто наблюдал со стороны и был похож на блеклого призрака. Постановка была действительно неплохой. Все играли на высоте, практически как настоящие актеры, но конечно все наблюдали за главной звездой. Все шло, как по маслу. Спектакль незаметно подходил к своему концу и все заканчивалось монологом Никиты.       — Отрекся я от волшебства, как все земные существа, так разрешите от оков силой дружеских хлопков, — Никита раскинул руки, принимая в свой адрес овации. Он был на сцене практически все время. Ни минуты покоя. Он явно заслужил всех этих хлопков. Парень тяжело дышал, но это было незаметно за его широкой улыбкой. На сцену вышли остальные актеры, которые тоже заслужили оваций. Только Костя остался где-то позади. Он и так был счастлив. Он стоял тихо в сторонке и хлопал своему звездному мальчику, но только не долго сохранялась его идиллия. Никита подбежал к нему       — Не-не-не, ты и так проштрафился, — Алексеев схватил Бочаров за руку и потянул с собой на сцену, где его снова ослепили прожектора, — тебе крышка, Алексеев, — прорычал Костя. Никита уже подталкивал сзади.       — Какая крышка? — хитро уточнил Никита, выставляя в один ряд с актера и Бочарова.       — Жесть какая большая, — шуточно наклонился он к Никите и прошептал Никите, обжигая его ухо, за что получил, не шуточный пинок под зад. Тогда ему все же пришлось ответь своему зрителю кривой реверанс. Это было так нелепо, но искренне. Зал буквально взорвался, когда он появился. Ведь сцена разговора Ариэля и Просперо была самой запоминающейся, потому что она настоящая. Бочаров рассматривал лица сидящих, было очень много знакомых лиц, как приятных, так и не очень. На секунду. Ему показалось, что в самом конце «зала» стоял «тот самый» человек, который переполошил спокойствие в семье Алексеева. Он действительно понадеялся показалось, или окажется, что он следит за Никитой, поэтому хотя ы сегодня решил не придавать значения этому неизвестному лицу.       Вокруг царила эйфория. Она дарила Косте крылья, которые приятно тяготили его спину.

***

      После выступления Бочаров испытал настоящее блаженство, снимая с себя все утягивающее белье, ремень, эти перья, которые неприятно щекотали, а рядом был Никита. В прошлый раз парню удалось избежать встречи с полуголым Алексеевым. В этот раз они были в одной гримерке. Более неловкой ситуации Костя и представить себе не мог. Бочарову тоже пришлось снять с себя верхнюю часть костюма. Он смотрел на себя в зеркало, парень с белоснежной кожей начал медленно краснеть. Его плечи были все в блестках, а на лице — все еще косметика. Он не знал, что смущало его больше: Алексеев в одних штанах или он в одних штанах и блестках. Алексеев давно избавился от грима, и Золотой Дракон запутался в пушистых нитках коричневого свитера. Как ему удавалось выглядеть так красиво в мешковатой одежде? Он был похож на плюшевого мишку, которого хотелось крепко прижать к себе. Никита подошел к Косте и поставил на стол жидкость для снятия макияжа и ватные диски. Он не сказал ни слова и развернул к себе Костю. Никита бережно коснулся покрасневшей щеки Кости. Рука была такой теплой и нежной, она будто обжигала, но Костя терпел, хоть не долго. Его пальцы, будто ножи, оставляли невидимые порезы на нежной коже беловолосого юноши. Второй рукой Никита начал медленно снимать краску. Его бережные движение были такими невесомыми. Было так приятно. Костя закрыл глаза и просто ждал, пока Никита все сделает.       — Как так можно, мистер актер — первое выступление, а уже мальчиков в гримерку тащите, — Бочаров ногой отпихнул от себя Никиту, вышло немного сильнее, чем он ожидал, но Алексеев совсем не обиделся и снова продолжил снимать грим, — да шучу я, — лицо наконец освободилось от противной краски и кожа снова могла дышать. Никита перешел к плечам, — знаешь. Так как с недавних пор ты у нас немного бомж, ты бы пойти ко мне. Несмотря на жаровню под боком, сегодня будет холодно.       — Я уже жалею, что мы знакомы, — усмехнулся Бочаров, — но я согласен. Впервые слышу что-то умное от тебя. Кудрявый придурок, — Никита отвесил достаточно сильный подзатыльник по противной беловолосой голове Кости, которая постоянно несла какой-то бред.       Расправившись с гримом, Никита отошел от Кости, а еще через секунду в него прилетела кожанка, футболка и очки. Бочаров возмущенно посмотрел, но в ответ он получил лишь хитрый прищур.       — Догоняй, Белоснежка, — Алексеев, подобно вспышке, блеснул и исчез из шатра, оставляя Бочарова наедине со своими мыслями, он — мимолетный луч в пелене темных туч.       Костя смотрел в след и все еще никак нем мог поверить, что все это с ним происходит. Позавчера он был никому не нужен. Он жил, подобно волку-одиночке, питаясь собственной болью, а сейчас он нужен самому популярному человеку школы -юноше, который сто процентов закончит школу с отличием и станет известным на всю страну. Ему казалось, что Никита использует его, но не может ведь человек с такими честными глазами сделать этого? Хотя он хороший актер. Парень понял, что и так сильно задержался. Мальчик решил для себя: он должен четко понять мысли и чувства Никиты к себе. Костя быстро натянул на себя одежду, а когда засунул руку в карман, то нащупал свои новые очки. Он и забыл, как снял их во время разговора с Эрмалем. Это он весь день сегодня без своей маски? Беловолосый усмехнулся и положил очки обратно. Он пулей вылетел из гримерной, начал осматриваться по сторонам в поисках. Он увидел маленький силуэт медленно, покачивающийся из стороны в сторону. Костя не заставил себя долго ждать и подбежал к нему.       Они шли по улицам совсем одни. Кажется, весь город будто вымер. Творилась тишь и благодать. Только вдалеке раздавался шум листьев вперемешку с треском горящих веток. Двое юношей медленно шли по дороге. Никита вился, подобно веселому весеннему ветерку, а Костя лишь завороженно наблюдал с нежной улыбкой. Он похож на персонажа из мюзикла «Танцующий под дождем». Они болтали о спектакле, проходя по улице, усеянной одинокими, разделенными бесконечными заборами одноэтажных домов. Никита подлетал от счастья, взмахивая своими крыльями лишь немного, а вот невидимые крылья Кости волочились по земле, собирая дорожную пыль.       — Боже, у Китона было такое лицо, когда ты вышел на сцену, — весело хохотал Никита. Бочаров лишь старался держать на своем лице мягкую полуулыбку. Он не мог так же искусно, как на сцене, подвести к теме разговора.       — Да уж. Я чуть не обосрался, — пожал плечами Костя. Они шли по аллее к дому Никиты. Их сопровождали тишина и столпы света, исходящие от дорожки фонарей, под которыми летали ночные бабочки, оставляя какие-то страшные тени.       — Это он чуть не обосрался! — так восторгался Алексеев. Обычно он был всегда более сдержанный. Они будто поменялись местами, как тогда на железной дороге, когда Никита не проронил ни слова. — Теперь этот чувак мне должен, — Бочаров усмехнулся. Ох уж этот юный манипулятор. По улице летали стайки осенних листьев. Валялся чей-то велосипед со сломанной цепью. Мимо этого всего пролетал Никита в паре со своей тенью. Человеку светлой стороны всегда лучше иметь друга во тьме, коим оказался Костя Бочаров. — «Милый друг, а что если я скажу, что вся судьба постановки покоиться на твоих хрупких плечах», — кудрявый сейчас очень напоминал маленького ребенка с его наигранной пародией на драматурга. - Такого на сцене со мной еще не случалось!       — О да. Ты был просто бесподобен, — похлопал Бочаров, Никита аккуратно толкнул его.       — Нет ты, — лицо на секунду стало не таким веселым. Костя перестал, наконец, видеть спину мешковатого свитера и увидел лицо Ника. Он заглянул в глаза Кости и совершенно другим тоном произнес, — ну серьезно. Ты очень хорош, — Косте было важно услышать это. Никита рассчитывал на него. Он надеялся не подвести его. Никита снова начал лучезарно улыбаться. Он подбежал к фонарному столбу и, как в сцене из фильма, покрутился вокруг, закричав: — Обожаю вечера после выступлений! Это такая эйфория Никаких нервняков, сплошной адреналин… — Никита отпрыгнул от фонаря прямо перед Костей. Они стояли под лучом предпоследнего источника света на этой улице. Дальше только одинокий столп перед сплошной, неизвестной тьмой. — Ну что, салага, доволен собой?       — О да, — низко произнес это Костя. Какой бы человек не был доволен выученным за двадцать минут текстом игрой с импровизацией и поклоном на публике с заслуженными овациями? — Чувствую себя потрясающе. Вот сказал бы мне сегодня утром, что вечером я буду играть на сцене — я бы тебя точно нахуй бы послал. Но признаю. Спектакль был очень даже неплохим. Я поверил.       — Шутишь? Это было волшебно, — Никита сделал какое-то непонятно танцевальное движение. Обернувшись вокруг себя, он протянул Бочарову руку. Этот маленький актеришка смутил Костю, но он взял его ладонь в свою. Она снова его обжигала, но было как-то приятней.       — Ну… Все стало волшебным с тех пор, как мы стали общаться, — Алексеев как-то стих и посмотрел на затянутое облаком небо. Двое парней шли, державшись за руки, к последнему фонарю. Когда они до него добрались, Никита внезапно перехватил руку Кости. Его ладонь снова оказалась в замке из рук Алексеева. Маленький парнишка встал перед ним. Он был чем-то взволнован. Никита явно тоже ждал момента для серьезного разговора. Костя даже был благодарен за этот маневр. — Давай свалим, — Бочаров совершенно точно замер в легком ступоре. Там, на сцене, он был совершенно уверен в своем решении, но все остальное время он сталкивался с бесконечными препятствиями. Будто все на свете было против этой затеи. — Ты сказал, что хочешь уехать и никогда не оглядываться. Так что… Как я и говорил…       — Я думал об этом… Но, — лицо Никиты менялось со скоростью погоды у моря в Аркадии-Бей. А погода всегда была крайне непредсказуемой. Алексеев прервал фразу Кости, даже не слушая его «но».       — Только не говори, что это была просто сумасшедшая мысль. Я вижу, ты настроен серьезно, — кажется, в глазах Никиты читалось разочарование. Он словно ощущал себя потерянным, как человек, потерявший своего единомышленника. Бочаров пытался исправиться. Ведь он действительно хочет этого. В конце концов, он ведь автор этой идеи.       — Я думал когда-нибудь… — Никита снова перебил. Глаза были колкими, как у ребенка, который требует ту самую игрушку в магазине, ведь он готов пойти на любые действия ради нее.       — Давай свалим прямо сейчас, — этот парень всегда вгоняет Костю в неловкое положение и заставляет его чувствовать себя виноватым. Он ведь хочет сделать как лучше, — разве мы не договорились там, на сцене.       — Мы не можем просто взять и уехать! — руки Кости уперлись в бока. Это ему существовать. Это он сейчас смотрит на дно бездны. Он уже практически одной ногой там. Это ведь Никита — предмет его переживания. Это он перевернул всю его жизнь.       — Почему нет? — с самым серьезным лицом спросил Никита, скрестив руки на груди.       — Ой. Ну не знаю. Может быть, у нас нет транспорта, денег, и мы поедем в никуда… — ком встал поперек горла. Он будто отторгает собственную мечту. Он встал поперек своего видения и мыслей. — Я знаю… Наши родители дерьмово себя ведут, но мы не можем их так бросить. Моя мама и так все время за меня волнуется, и, я все понимаю, но и твоей маме тоже будет больно. Разве она заслужила этого?       — Это не похоже на тебя, Константин Бочаров, — глаза Никиты расширились до неимоверных размеров. Он был крайне обижен сказанным, — это я не заслужил жить посреди ошибок своих родителей! Я не заслужил тонуть в этой тине их лжи и обмана.       — Ты прав… Но как же все остальное, — обида быстро улетучилась. Никита подошел ближе и положил свои маленькие руки на плечи Кости, немного встряхнув его.       — Я знаком с самым лучшим механиком мира, в которого я верю. Он точно починит даже древний пикап со свалки. Он соберется с сыном прокурора, у которого дома есть много денег, и отправятся туда, куда глаза глядят, в то место, которое выдержит безбашенных Костю Бочарова, ака Melovin, и Никиту Алексеева. Вместе они покорят весь мир, — Костя внимательно смотрел на юношу перед собой. Более уверенного человека он не видел, Никита действительно готов был сорваться с места и пуститься во все тяжкие. Костя сдался. Он поднял голову к небу и обреченно выдохнул. На лице проскользнул смешок, и он сказал заветное:       — Ладно, король драмы. Ты победил, мы поедем в Лос-Анджелес.         Бочаров помнил, что Ник не совсем местный. Он был из Калифорнии, Костя подумал, что его задумка понравится Никите. Он не был уверен в каждом своем слове, будто идет по невидимому минному полю и в любой момент все может взлететь на воздух. Рухнуть. Разбиться.       — Идеально! — Никита отпустил Костю и встал рядом с ним, вытягивая руки куда-то во тьму, — пятнадцать градусов каждую ночь. Мы с тобой гуляем по пирсу Санта-Моника, гуляем по набережной, едим пончики, смотрим на звезды… Обожаю это время вечера! — он раскинул руки и снова начал кружиться в каком-то безумном танце. — У тебя нет ощущения, будто все возможно? — Алексеев смеялся, танцевал, совершенно не замечая растерянного лица Бочарова. Тот не понимал такого легкомысленного отношения к делу, этого позитива. Над ним будто сейчас шутят. Он чувствовал себя шутом, как тогда, в гриме.       — Никита, хватит, — прохрипел Бочаров, — если ты несерьезно, то мне от этого хреново. Потому что такой жизни, которую мы сейчас напридумывали, не существует. Это просто выдумка двух мальчиков-мечтателей. Но я хочу, чтобы часть всего этого стало для меня правдой. Я хочу быть там, где свобода. Здесь мне нет места.       — Да господи блядь, Бочаров! — Никита снова взял Костю за руку. — Я в жизни никогда не был так серьезен! — он подтянул парня к себе и закружил его вместе с собой. Никита был похож на сказочного принца, в чей сказке будет всегда хороший конец. Вокруг него витала аура добра и теплоты, которая сталкивалась с холодным миром Кости, не до конца воспринимающего его нового друга. — Костя… Что мне сделать, чтобы убедить тебя?       Мальчик замер. Они были так близко. В нем все трепетало от волнения, смешанных чувств. Он совершенно не знал, чего хочет. Его глаза метались по невероятно красивому лицу Никиты, он смотрел на его руки, он смотрел на его одежду. Может быть, попросить браслет — глупо. Татуировку — тоже, хотя это было вполне весомо. С ней потом всю жизнь. В голову ничего не приходило.       Его взгляд остановился на пухлых губах Алексеева, которые были растянуты в небольшой улыбке. Костя пожимал плечами, смотрел куда-то вниз, краснел, топтался с ноги на ногу. Никита с мягкой улыбкой следил за происходящим и взял все в своим маленькие теплые и нежные руки. Его ладонь легла на скулу беловолосого парня в кожанке, своим большим пальцем он нежно погладил немного выпирающую кость. Из-за разницы в росте Нику пришлось привстать на цыпочки. На мгновение Бочаров сопротивлялся, пытаясь как-то отвернуться, но его губы все же коснулись чужих губ напротив. Маленький острый нос коснулся щеки, проводя им вдоль острой скулы. Костя впервые ощутил, какими же приятными были губы Никиты, прикрывая глаза от легкого щекотания в легких. Это было как-то странно, очень волнительно, но, должен признать, неплохо. Внутренности переворачивались от малейшего движения чужих губ. Костя слегка приоткрыл глаза: Никита зажмурился, его густые ресницы легко трепетали, щеки покрылись персиковым румянцем, а сам он, казалось, был сосредоточен только на желании Кости. Одним словом, он был прекрасен. Двое замерли в поцелуе под одиноким фонарем.       — Достаточно убедительно? — отпрянул Никита без малейшего смущения, будто они уже лет двадцать как любовники, и целоваться вот так вот — внезапно и чувственно, давно входило в их ежедневную рутину.       — Да! — незамедлительно воскликнул Бочаров, пытаясь подражать непоколебимости Алексеева, хоть и это было крайне неловко. Вместо того, чтобы выдерживать всю курьезность ситуации, Костя подхватил Никиту, а его крылья расправились и на свету, они были пронизаны алмазными нитями. Кружась, они снова сплелись в поцелуе, утопая в океанах друг в друга. Они совершено забыли, как дышать, а весь мир замер в одном вечном мгновение. Были только шоколадные кудряшки Никиты, приятно щекочущие лоб, его нежные, шелковые руки, касающиеся горящих щек Кости. Алексеев внезапно отстранился и парень аккуратно опустил его. Ореховые глаза влюбленно смотрели в серые небеса Кости, в которых пробивались лазурные переливы.       — Постой. Мне же надо хоть что-то приберечь на случай, если ты вдруг передумаешь, — он как-то испуганно посмотрел на Костю. Он чувствовал себя уязвимым. Они друг другу открылись, впустили в свои души. Теперь Костя знал, что они испытывают одинаковые чувства. Они доверяют.       — Не передумаю, — парни смотрели друг на друга, и внезапно на волосы Ника медленно опустилось что-то большое и беловатое. Костя и Никита одновременно посмотрели наверх. С небес падал пепел, который выглядел как снег. Рука Алексеева потянулась вперед, ловя серый снежинки. Бочаров был перепуган, а Никита посчитал это посланием свыше.       — Давай сбежим сегодня! — радостно воскликнул Никита. — Это же ни что иное, как знак! Мы должны это сделать, — Бочаров ничего не сказал, а лишь с улыбкой на лице кивнул. — Тогда пошли: стащим одежду и прочее барахло из дома, а потом к чертовой матери свалим из Аркадии-Бэй! — Бочаров аккуратно стряхнул пепел с челки Никиты, убирая часть волос с его солнечных глаз.       — Звучит прекрасно, — Алексееву не нужно было больше слов. Он взял руку Кости и потянул за собой, убегая в ту самую темноту совершенно без страха. Все вокруг медленно покрывалось белой пеленой, и лишь черные следы кроссовок, ведущие куда-то вдаль, выделялись на пепельном полотне.