Васильки

После убийства панночки прошла неделя. За этот период в Диканьке не происходило ничего мистического, поэтому Гуро и Гоголю приходилось заниматься обычными житейскими делами. Один раз они даже вместе выбрались на рыбалку. Николай никогда не рыбачил, так что когда он пытался вдеть непослушную леску в крючок, то укололся острой железкой и от неожиданности выронил её. Яков Петрович, с улыбкой наблюдавший за махинациями писаря, поймал крюк над парой сантиметров от земли. - Что же вы, Николай Васильевич, никогда рыбку не ловили? - притворно удивился он. Гоголь мотнул головой. - Ну тогда смотрите. Может и научитесь. Пара ловких движений и леска затянулась тугим узлом вокруг крючка, выкованным своими руками местным кузнецом. Гуро насадил на него жирного червяка и забросил удочку в речку. - Ну вот. Остаётся только ждать, - обратился опытный рыбак к Николеньке. Тот лишь рассеяно кивнул головой, смотря куда-то за спину Якову. За следователем стояла Оксана и шептала слова, которые Гоголь уже слышал. При этом она ярко выделила последнюю строчку, которая эхом повторилась в голове писаря: - Не заставишь его себя полюбить - И тебя не спасти! Голос утопленницы нарастал. Рассудок Николая помутнился, глаза медленно закатились, ноги подкосились. Коленька упал в обьятия вовремя подбежавшего Гуро. - Коля! Коля! У Гоголя опять начинался припадок. В бреду он видел темноволосую дочь мельника, опять цветы, охваченные огнём и нежно-голубые васильки. На прекрасных полевых цветах вдруг проявились капли крови, и вскоре алая жидкость полностью покрыла цветки. Николай Васильевич открыл глаза и шумно вдохнул. Его лицо и часть крылатки были мокрыми. Кто-то плеснул ему воды. Когда взгляд писаря прояснился, он увидел перед собой улыбающееся лицо Якова. - Больше не пугай меня так, Коля, - тихо сказал он, помогая Николеньке встать. Последний опешил. Как-как его назвали? Коля? Кажется, его припадок ещё не прошёл. Такого просто не может произойти. Яков Петрович, увлёкшись рыбалкой, не замечал смятения Гоголя. В тот день они наловили трёх окуней и штук пять мелких карасей. Гуро шёл с рыбалки довольный. Всю дорогу он нахваливал рыбку. Его спутник, шедший чуть позади, размышлял, а изменится ли что-то в их отношениях с Яковом Петровичем из-за это ласкового "Коля"?

***

***

***

На следующий день Гоголь даже не вставал с кровати. Его мучил жуткий сухой кашель. По телу разливалась такая усталость, что казалось, будто вчера он копал огороды всей деревни. В обед к нему пришёл Яков Петрович. Они беседовали часа два, и то их остановил Яким, которой с привычным ему ворчанием "вежливо" выпроводил посетителя за дверь, ссылаясь на известный факт "больному нужен покой". Однако после этого визита Николай почувствовал себя лучше. Он уже мог свободно ходить по комнате и даже начал что-то писать, но "нянька" Яким быстро согнал его в постель. Вечером Гоголь подошёл к раскрытому окну и вздохнул полной грудью. Но тут же разразился кашлем, прикрывая рот рукой. Вдруг Николай Васильевич ощутил, как что-то мягкое дотронулось до его пальцев. С изумлением и любопытством, он разжал ладонь и не поверил своим глазам. Писарь несколько раз зажмуривался и открывал глаза. К сожалению, это было не видение. Гоголь, в немом ужасе, смотрел на ладонь руки. На бледной коже вместе с каплями крови и какой-то слизью лежали маленькие лепестки голубых цветков. Васильки. Быстро оглядев комнату, он понял, что в ней нет ни одной вазы. На улице никаких цветов не было - осень как никак. Писарь ошарашенно смотрел в пустоту. Этого просто не могло произойти. Это невозможно. Как и где он мог подхватить этот вирус? - А у панночки в избе ты что трогал? Николай поднял взгляд. Перед ним стояла Оксанка. Она сочувственно смотрела на Гоголя, затем резко присела на коленки и обхватила своими руками ладонь Николеньки. - Васильки. Я думала, будет что-то более особенное. Хотя они подходят к твоим глазам, Коля. - Это... Ханахаки? - дрожащим голосом спросил её Николай. Девушка кивнула. - А значит, я умру... Это звучало не как вопрос, а как утверждение. - Не хочешь закончить, как та панночка, исправь её ошибку. - Но я даже не знаю... Внезапная догадка осенила Гоголя. Конечно, он знал. - Яков... - едва слышно прошептал он. Но признаться Гуро было равносильно смерти! Николай не мог просто взять и открыться своему объекту любви. Это было за гранью​ разумного! Коленька и так помрёт телом, но он не хочет погибнуть и душой. - Твоё дело, Николенька. Захочешь - скажешь, не захочешь - значит умрёшь без попытки на жизнь, - скучающе произнесла Оксана и растворилась в воздухе. Николай Васильевич остался один наедине со своими мыслями и васильками.