Пятьдесят на пятьдесят

Даня был настолько красивым и солнечным, что Забаев едва не ослеп. Антон страшно улыбнулся, про себя злясь, да и внешне не особо радуясь его приходу. — Это… — начал было Киреев, с лёгкой улыбкой глядя на Забаева. — Да?.. — Антон крепко сжимал ручку двери, окидывая взглядом аккуратную небритость, красивые глаза и пухлые губы. — Куртка, — ответил Даня. У Забаева в голове столько эмоций одновременно, что черепушка едва не взрывается. Киреев всё ещё улыбается, с утра уже успел накрутить свой круассан на голове. Только вот Антона не тошнит, как тогда в школе. Антон бы с радостью откусил этот круассан и насладился его кремом. И Антон бы никогда не сказал об этом Кирееву. Из-за ноги Антона возникает одна наглая морда. Де Ниро тихо скулит, поднимая глаза на гостя. — Приве-ет, — протянул Летай. И это ебать как мило, если честно. Желание сожрать этот круассан возросло. Даня улыбнулся ещё шире, став нереально сладким, милым, невозможно привлекательным для парня, блять, а потом сел на корточки и потянулся к ушам пса. Де Ниро (предатель!!!) подошёл ближе, игнорируя любые «шики» хозяина. — Сынуля, ты не охуел? — спросил собакевича Забаев. Он потянулся к нему следом, даже немного ревнуя. — Ну па-ап! — хмыкнул Киреев. И надул губы. Скотина. Забаев хотел было ответить ему что-то вроде «Ты так своему Охурмихрону будешь говорить», но, увидев огромные глаза Дани и театрально надутый вид, случайно (честно, случайно) выдал иное. — Тихо! Как папка сказал, так и будет! Подтекст он заметил не сразу. Даня уже ржал, но продолжал тискать Де Ниро, пока Антон продолжал тихо кипеть. — Бля, заебал, — в итоге крикнул Антон. Он натурально заебался сдерживать себя, смотреть на то, как его сына мацает какой-то голубь. И у Де Ниро же вид был такой, будто он сейчас мурлыкать начнет, хоть и не умеет. Научится, блять. — Какой ты нервный, — возмутился Летай, — вот чего ты такой дерганный? — А чего ты такой бесячий? Даня тихо цокнул, беря пса на руки. — Я украду Де Ниро, если ты не станешь мягче, — заявил Киреев. — Мозг себе укради, бля! Или проёбанную анальную девственность. Но вместо встречного негатива Киреев почему-то довольно ухмыльнулся, чеша пса и задорно глядя на Антона. — То есть помнишь? — спросил он Забаева. — Что? — Что? Антон скрипнул зубами. Что он должен помнить? Какого хуя вообще происходит? — Бля, круассан, не беси! Даня облизнулся, опуская пса на пол. Он серьезно посмотрел, оглядываясь зачем-то. Антону показалось, сейчас какая-нибудь хуйня произойдет. — Ты думаешь, я просто так ехал сюда, чтобы куртку отдать? — спросил Киреев, хрипя. И ох, как же он хрипел. — Ну, голубям иногда надо размять крылышки, — решил Антон. Антон был готов к тому, что ему сейчас заедут в табло за все громкие слова, к тому, что плюнут в лицо. Но вместо этого Киреев в очередной раз хитро ухмыльнулся и подошёл вплотную, шепча на ухо: — Верни мне мою анальную девственность, которую ты тогда забрал, и тогда я верну тебе куртку. Пока Антон охуевал, Киреев успел ещё раз почесать Де Ниро раз ушком, подмигнуть. Но куртку и вправду не отдал. — Ты ебанулся? Или это слюни Окси на тебя так влияют? Мозг разжижают или чё? — Антон дёрнул плечом, пытаясь что-то вспомнить, но там пусто — чистый лист. Киреев пожал плечами, делая шаг назад. — Напишешь, если что, — кивнул Даня, — вижу, говорить ты не в состоянии, так что потом свидимся. Мой номер у тебя есть. Антон едва не ударил себя по лбу. Вот что за «Ммммммм Данон» у него в телефоне. Антон вновь попытался вспомнить, но глухо. — Бля, ты ж пиздишь! — решил он. — Ой ли? Стал бы я тогда приезжать и так откровенно заявлять подобное? Антон ещё раз попытался вспомнить, но успел лишь выставить ладони вперёд, когда Даня вновь приблизился. — Да, не в состоянии. Всё-таки в другой раз, — кивнул Даня, отходя и разворачиваясь к лифту. Забаев бы побежал за ним. С радостью бы втащил и отобрал куртку, если бы, блять не уловил один фрагмент из того вечера. Краля, которую он зажал тогда, колола щетиной во время их страстных лобзаний, а Де Ниро никогда не лезет в руки к тем, кого видит впервые.