Только-только начался июнь – впереди было целое лето.
Зеленел каждый клочок земли, каждое дерево и каждый куст, яркими цветами пестрели клумбы – краски еще не потеряли своей свежести и четкости, а в воздухе царил насыщенный, густой цветочный аромат. Солнце все продолжало набирать силу, словно чашу, медленно наполняя город жарой, от которой днем над асфальтом поднималось зыбкое марево, размывающее очертания машин, бордюров, домов и деревьев, скрадывающее расстояние и перспективу. И все приобретало особую глубину звучания, когда любой звук слышится далеко и особенно объемно: сигналы автотранспорта, шум поездов, стрекот цикад, объявления на станциях, шаги, смех, любые слова и разговоры.
Учеба в университете также набирала обороты: подошли первые сроки сдачи рефератов и эссе, начались серьезные семинары, многие забеспокоились о баллах за семестр. Привыкшая организовывать свою жизнь по расписанию Хината не испытывала со всем этим трудностей, сдавая вовремя все самостоятельные работы и успевая готовиться к занятиям, но и в ее жизни впервые появился элемент неожиданности и спонтанности – элемент по имени Наруто.
После того посещения парка аттракционов и конференции он больше не пытался увести ее с пар, но вне университета и вне личного расписания Хинаты не терял ни минуты свободного времени, постоянно придумывая им развлечения и новые места для посещения. Тематические кафе и магазинчики манги, торгово-развлекательные центры и кино, разнообразные выставки и уличные концерты – казалось, Узумаки знал обо всем, что ежедневно происходило в многомиллионном Токио. Благодаря ему, Хьюга впервые побывала во многих местах, в некоторых даже с одногруппниками. При этом Хинате всякий раз было сложно сказать, в какой именно момент кто-либо присоединялся к их планам: иногда их с Наруто кто-то случайно подслушивал на перемене, иногда они просто компанией выходили с пар и обсуждали планы на вечер, а иногда – встречали одногруппников уже на месте. Между тем, это совсем не огорчало Хинату – наоборот, позволило наконец сойтись с группой, найти общие темы для обсуждений, завести довольно тесное знакомство с несколькими ребятами, хоть и было заметно, что никто не забывает о ее статусе.
Часто Хьюга видела в глазах, устремленных на нее при разговоре, некоторое опасение, страх отрицательного ответа или осмеяния, и ей становилось особенно печально оттого, что она сама испытывала те же чувства, просто лучше умела их скрывать. Единственным человеком, в чьих глазах она не видела ничего подобного, был Наруто, поэтому Хината закономерно тянулась к нему, его искренности, куражу, запалу, больше, чем к остальным.
Привыкшая постигать мир через созерцание, она много и часто наблюдала за Узумаки, анализировала его слова, иногда могла целый вечер думать над одной случайной фразой, брошенной им. Он уже рассказал ей о своих родителях, время от времени упоминал опекуна, с которым уже, впрочем, не жил под одной крышей, часто делился историями из жизни друзей и знакомых – и Хината каждый раз искренне поражалась широте его связей и интересов. Ей было приятно узнавать его все ближе, постигать его опыт и проводить с ним время, даже если оно заключалось только в том, что они сидели рядом на парах.
Однажды Хьюга все же спросила у парня, почему он выбрал экономический факультет – вернула ему его же вопрос – ведь, казалось бы, не существовало науки более сухой и не подходящей для такого человека, как Наруто.
– Старик держит пару баров – хотел, чтобы я подучился вести дела, – пожав одним плечом, ответил Узумаки.
Напрашивались слова, что он, выходит, тоже не сам выбирал, чем заниматься и куда поступать, но Хината и сама понимала всю неуместность такого сравнения. Она уже вычленила одну из главных особенностей Наруто: он не блистал академичностью знаний, но был любознателен и по-своему умен, а разнообразный опыт позволял ему совмещать несовместимое, находить новые подходы и выходить за рамки стандартных формул.
О последнем Хината также не раз задумывалась, припоминая, как ей пришлось отказать Наруто в приглашении на открытие выставки европейских художников. Само открытие, на которое Хината конечно пошла, прошло чинно и по высшему разряду, с небольшим приглашенным оркестром и фуршетом, на который, впрочем, Хьюга задерживаться не стала. И, разглядывая картины, наблюдая гармонию цветов и форм, подмечая искусность техники и авангардные приемы, Хината не переставала возвращаться мыслями к Наруто: что бы он сказал о той или иной картине, какое бы замечание сделал о гротескной выразительности некоторых лиц, как оценил бы цветовые сочетания… Его мнение ей было интереснее мнения присутствующих художественных экспертов, а в том, что у Узумаки обязательно нашлось бы свое, неглупое, своеобразное мнение, Хината не сомневалась.
В конце концов, она попросила сопровождавшего охранника отвезти ее домой, едва закончилась официальная часть открытия, а в другой день несмело напомнила Наруто о его приглашении, на что сразу получила заверение, что они обязательно сходят вместе. И, как и ожидалось, у парня нашлось что сказать о большинстве картин: он говорил о них простыми словами, без терминов и исторических отсылок, говорил о том, какие чувства они вызывают у него, спросил несколько раз помощи Хьюга, и она была рада поддержать разговор, высказать свое мнение и даже немного поспорить.
Ей было радостно, что в итоге они сходили на выставку вдвоем.
В другой раз статус напомнил о себе, когда во время прогулки в парке Вадакура* Наруто без задней мысли предложил помочить ноги в фонтане. Было очень жарко, и детвора, а вместе с ними и несколько школьников-подростков, несмотря на близость императорского дворца, уже вовсю веселилась среди водяных струй и искусственных водопадов, гоняясь друг за другом и брызгая водой, вызывая лишь умиление и легкую зависть со стороны взрослых.
Но даже не будучи еще формально взрослой и будучи в компании Наруто, Хината не могла позволить себе такой роскоши, как бы ее не уговаривал Узумаки. За ее именем стояла фамилия ее семьи, на которую она не посмела бы бросить даже тень своим поведением или поступками, а увидеть ее и уличить мог любой случайный прохожий.
Поэтому Хината просто стояла и смотрела, как, пытаясь соблазнить своим примером, Наруто скинул кеды и полез в воду, вознося похвалы устроителю такого парка, но не последовала за ним.
Ей, однако, видимо, не удалось до конца удержать под контролем мимику, потому что Наруто вылез из фонтана довольно быстро и даже вновь извинился, что расстроил ее. Хьюга стала быстро отнекиваться, что ему не за что извиняться, но также понимала, что вряд ли уже может скрыть что-то от Узумаки – он читал ее как открытую книгу едва ли не с первого их разговора.
Что удивило дальше, Наруто резко сменил тему, предложив найти ближайшую станцию по прокату велосипедов, которая обнаружилась прямо на выходе из парка. Потратив всего ничего времени на изучение инструкции аренды, Наруто выбрал велосипед с задним сидением и разблокировал на нем электронный замок.
– Куда бы ты хотела направиться? – спросил он, уже перекидывая одну ногу через раму.
Хината неуверенно смотрела на Узумаки. Даже не предложение – констатация факта, что ей предстоит занять заднее сидение, полностью выбило из памяти только что произошедший эпизод с фонтаном. Наруто ведь не мог не понимать, что она наверняка не умеет самостоятельно кататься на велосипеде, ибо не полагается по статусу и образу жизни – мелочь, а ведь ей даже не потребовалось произносить это вслух.
– Уверен, тебя еще никто не подвозил домой на велосипеде, – сверкнул улыбкой парень, заставляя улыбнуться и Хинату.
Когда же она попыталась сесть позади него, Наруто потребовалось несколько попыток, чтобы найти баланс, но даже при всей неловкости ситуации он не терял боевого настроя, чем вновь вызвал улыбку и благодарность со стороны Хьюга. Он настойчиво собирался вытеснить грусть из ее мыслей – и у него это получалось. Когда они наконец поехали – по обочинам дорог и специально выделенным на тротуарах полосам – Хината непроизвольно залюбовалась на неожиданные, как будто заново открывшиеся ракурсы уже привычных улиц, на быстро проносящиеся лица пешеходов, на других велосипедистов, ехавших следом за ними, пытаясь запомнить, крепко запечатлеть в памяти эти ощущения.
Узумаки не пошутил: довез ее до самого дома. Попрощавшись с Хинатой перед воротами, он сел на велосипед, вновь не сразу находя баланс из-за отсутствия пассажира, и покатил обратно к центру города. Глядя на его удаляющуюся спину, Хьюга думала о том, о чем несколько раз задумывалась, когда сидела позади него – о возможности прикоснуться к спине Наруто, которой она так и не воспользовалась.
Помимо общих завтраков в семье Хьюга существовал еще один обычай, связывающий непосредственно Неджи и Хинату: несколько раз в неделю молодой человек сам отвозил сестру на ее занятия, в университет или домой.
Хината, как и все члены семьи Хьюга, всегда отличалась исключительной собранностью и пунктуальностью, однако с некоторых пор Неджи стал замечать определенные странности за сестрой: та начала собираться на занятия или мероприятия в последний момент, чаще всего успевая лишь впритык к крайнему сроку. Такие изменения удивляли его, но не более: молодой человек списывал это на студенческую пору, даже не без некоторого удовлетворения наблюдая, как Хината, наконец, перестала пытаться ежедневно прыгнуть выше собственной головы.
Так было и сейчас, когда Неджи, уже собранный и одетый, ожидал сестру на первом этаже их дома, непроизвольно прислушиваясь к ее шагам над головой, чуть более быстрым, чем обычно. До выхода оставалось буквально несколько минут, но Хината все же успела спуститься раньше, чем они истекли.
– Прости, пожалуйста, за ожидание.
Она была как всегда аккуратно одета и причесана, но глаза выдавали едва заметное смущение и не присущую ей взбудораженность от спешки – это вызывало непроизвольную улыбку.
– Мы еще успеваем, – ответил Неджи. – Пойдем.
Они направились в гараж, и молодой человек дал прислуге поручение открывать ворота.
Поместье почти всегда покидали в молчании. В отношениях Неджи и Хинаты не существовало какой-либо натянутости – напротив, так случалось именно потому, что брат и сестра досконально знали распорядок и ритм жизни друг друга, поэтому могли действовать слаженно, даже не обмениваясь словами. Хинате всегда было приятно чувствовать эту немую поддержку, в нужные моменты находившую свое выражение и в слове, и в действии.
– Я заметил, ты стала поздно возвращаться домой: все еще помогаешь студсовету? – спросил Неджи, когда они уже выехали на оживленную улицу.
Девушка смутилась.
– Нет, я говорила: мы с одногруппниками, как правило, ходим куда-нибудь после пар.
Это не было совсем неправдой: Узумаки тоже был ее одногруппником, пусть чаще всего свое время она проводила именно с ним.
По утрам, за завтраками, Хьюга делилась с отцом и братом рассказами о том, в каких местах побывала, что попробовала или увидела, но никогда не упоминала лично Наруто. И чем дальше, тем сложнее было это сделать: одни мысли о парне вызывали у Хинаты скованность и одновременно странный трепет.
– Надеюсь, это не доставляет неудобств? – спросила она, скорее чтобы просто спросить и вновь отвлечься от всплывшего перед глазами образа.
– Нет, я наоборот рад, что у тебя появились друзья, – улыбнувшись, произнес Неджи.
Хината улыбнулась, зная, что он искренен в своих словах. Ее брат успешно учился на факультете управления персоналом, занимался боевыми искусствами, стажировался в семейной корпорации, был помолвлен со старшей дочерью семьи Сабаку и успевал заботиться о ней, своей младшей сестре. Все это страстно увлекало молодого человека – глядя на него, Хината думала, что именно так должен выглядеть тот, кто берет от жизни все, что она дает и может дать.
– Как поживает Темари-сан? – решила она сменить тему.
– Хочу верить, что так же прекрасно, как это выглядит со стороны, – ответил Неджи.
– Она мне очень нравится, – с легкой улыбкой произнесла Хината: это тоже было чистой правдой.
Иногда ей было немного тревожно и грустно от осознания, что все ближе тот день, когда ее старший брат покинет их семью, чтобы создать свою, но куда чаще впереди этих мыслей шла искренняя радость за него. После того, как они стали близко общаться с Сабаку но Темари, еще до их официальной помолвки, Хината не раз замечала, как светлело лицо Неджи, когда ему предстояла встреча с Темари.
– Да, я, как пишут в романах, чувствую себя самым счастливым на свете человеком, – усмехнулся молодой человек в ответ.
Хината подумала, что, наверное, теперь, после встречи с Наруто, понимает, о чем он говорит, но еще не была уверена, что может оформить это в слова. Она вдруг захотела подробнее спросить у Неджи об этих ощущениях, что он испытывает, когда думает о Темари, но побоялась, что это повлечет за собой ответные вопросы, на которые она сама пока не знала ответа. Поэтому Хьюга произнесла:
– Свадьба будет все-таки по синтоистскому обычаю?
– Да, мы уже заказываем место и время во дворце**, – ответил Неджи. – Тебе стоит позаботиться о праздничном кимоно. Так как мать Темари давно скончалась, ты будешь второй девушкой на свадьбе и первой – от нашей семьи.
– Обязательно обсужу это с отцом, – сделала заметку в памяти Хината.
Роль второй девушки означала особый статус и церемониал, к которому ей еще только предстояло начать готовиться. Однако именно к этой подготовке Хината собиралась подойти особенно тщательно: день свадьбы был очень важен для Неджи, а значит и для нее.
Хината не избегала сознательно мыслей о том, что она с недавнего времени стала испытывать рядом с Наруто, – чаще у нее на самом деле просто не было времени подумать об этом. Она чувствовала радость, любопытство, признательность, трепет перед новым приключениями и никогда не пыталась подобрать этим эмоциям общее название, но оно не могло не найти ее само.
Они с Наруто находились в толпе, обступившей небольшой пятачок посреди пешеходной улицы, на котором устанавливали минимальную музыкальную аппаратуру: микрофон на стойке и колонки с идущими от них проводами со штекерами, в глубине – небольшая барабанная установка. Вокруг переговаривались люди, переступая с ноги на ногу, взволновано хихикали девушки, прячущие у груди пестрые, разрисованные плакаты, о чем-то спорили парни.
Был уже вечер. Воздух и краски вокруг медленно выцветали: заходящее солнце все еще отражалось в верхних этажах обступивших улицы многоэтажек, наполняя пространство рассеянным светом, но небо все стремительнее бледнело, уступая место ранним сумеркам. Несмотря на это, было еще по-дневному жарко – в ожидании начала концерта Узумаки предложил взять по мороженому и теперь, уже справившись с упаковкой, откусывал целые куски от своего фруктового льда.
Наконец, аппаратура была готова, и на площадке перед зрителями появилась группа. Под одобрительное улюлюканье и свист толпы барабанщик сел за установку, остальные музыканты, два парня и девушка, подсоединили штекеры к своим инструментам – двум электрогитарам и скрипке. Солист, подойдя к микрофону и сорвав аплодисменты, обвел толпу взглядом и, заметив кого-то рядом с Хьюга, поднял руку в коротком приветственном жесте, кивая. Также руку вскинул и Наруто – девушка невольно на него обернулась.
– Отличные ребята, – Узумаки наклонился к ней, чтобы его было слышно: солист представлял группу и говорил вступительное слово. – Играли несколько раз в барах у Извращенца.
Извращенцем он называл своего опекуна, но Хината все не решалась спросить почему и однозначно не стала бы делать этого тогда, когда только что начался концерт. Барабанщик дал ритм, басист подхватил его – притихшая на монологе лидера группы толпа вновь одобрительно загудела, но Хината все продолжала смотреть на Наруто. У нее перехватило дух, когда он так близко наклонился к ней, и Хьюга пыталась понять, почему это произошло и почему ее сердце бьется так часто. Вступила вторая гитара.
Видимо, почувствовав ее взгляд, Узумаки вновь посмотрел на девушку.
– Хината, у тебя мороженое капает, – громко заметил он, смешно оттопыривая щеку, за которой очевидно был последний кусок его фруктового льда.
Осознание пришло к Хинате внезапно, как начавшаяся партия скрипки – она влюблена. Влюблена в этого солнечного, удивительного, свободного в мыслях и действиях человека, стоящего рядом с ней. Это осознание было похоже на преображающую мир призму: пространство словно раздалось вширь, на секунду дрогнув радужными волнами, раскатившимися от своего эпицентра – самой Хинаты.
Запел солист, и по коже чуткой к музыке Хьюга побежали мурашки. Сделав над собой усилие, она все же смогла обернуться к выступающим.
Между строчками песни вплетались скрипка и электрогитара солиста, перейдя в целые партии на первом припеве, но Хината все никак не могла расслышать слова, потому что ее душа пела громче, а ритм сердца перекрывал ритм мелодии. Все вокруг казалось придуманным специально для этого момента, этого лета, самой Хинаты и ее юности.
Примиряясь с новой, накрывшей ее своим осознанием действительностью, Хьюга, однако, продолжала жить по старым распорядкам.
Вставала рано утром, занималась фортепиано, завтракала с семьей, собиралась в университет, сидела на лекциях и выполняла задания, готовилась к семинарам, ездила на занятия к репетиторам и в теннисный клуб, однако все ее действия теперь наполняла небывалая легкость – Хината словно летала над землей. И особенно летала рядом с Наруто, который все также продолжал водить ее на разные мероприятия и открывать ей новые места, словно ничего не замечая, но Хината была даже рада этому.
Она сама еще не знала, что делать со своими чувствами, и даже не задумывалась об этом: для нее все замерло в одном волнующе-сладком миге, ярком, глубоком и звучном - само лето застыло для нее словно в капле смолы, ласковое и бесконечное.
***
В середине июня прошел сезон дождей, и после него утопающий в зелени, умытый дождями и уже изнывающий от жары город начал преображаться к празднику – близилась Танабата.
Все больше улиц украшались фонарями и гирляндами, пестрели разноцветные флаги, то тут, то там уже стали появляться объемные кадки с живым бамбуком и вывески-напоминания о фестивале. Хината всегда спокойно относилась к этому празднику, понимая и уважая его красоту и символику, но всегда оставаясь равнодушна к общему оживлению среди одноклассниц и знакомых девушек в этот период – до этого года.
Пойти на Танабату вместе с Узумаки – от одной мысли об этом все внутри Хинаты трепетало. Более того, ей хотелось, наконец, пригласить его самой: развлечения для них всегда придумывал Наруто, и Хьюга нечем было его отблагодарить. Так получалось не специально, но закономерно: несмотря на новый опыт, сама Хината продолжала жить жизнью и кругом общения своей семьи, которые все же разительно отличались от жизни и круга общения Наруто. Совместный поход на фестиваль был бы едва ли не единственной возможностью нарушить эту печальную закономерность.
От подобного, еще одного шага вперед Хината чувствовала волнение и радость одновременно, но все же церемониал заставлял ее подготовиться к этому моменту – и момент не замедлил представиться.
Во внутреннем дворике университета зеленела старая сакура. Она стояла на возвышении в виде небольшой ровной лужайки, обнесенной невысоким парапетом, на котором были установлены деревянные настилы. Была большая перемена между парами, и Хината с Наруто сидели на одном из таких настилов, прячась от солнца в тени раскидистого дерева.
Страдая от жары, Узумаки сидел, вытянув ноги и откинувшись на прямые руки, голова была задрана к небу, глаза закрыты. Несколько верхних пуговиц рубашки были расстегнуты – ее ворот и светлые волосы парня шевелил едва ощутимый ветер. Хината сидела рядом в строгой, привычной ей позе – прямая спина, колени вместе, икры и стопы чуть под углом к ним. В руках она держала открытую книгу, по мере чтения перелистывая страницы. Кроме них во внутреннем дворике отдыхали еще и другие студенты, засевшие на скамейках под решетчатыми, увитыми зеленью навесами, – с их стороны время от времени долетал смех и отголоски отдельных фраз.
– Аргхр… – издал нечленораздельный звук Наруто, потирая шею. – А ведь еще только закончился июнь…
Эта реплика не требовала от Хинаты ответа и относилась скорее к констатации факта жары, которая должна была растянуться на еще два месяца, но именно она же, наконец, подтолкнула Хьюга вперед.
Хината положила закладку между страницами и закрыла книгу, словно решаясь ступить на тонкий канат без страховки.
– Послушай, Наруто-кун… – начала она.
Узумаки что-то промычал в ответ, не открывая глаз.
– Через неделю Танабата, ты… – Хината запнулась, видя, что Наруто открыл один глаз и посмотрел на нее. – Ты не хочешь пойти на нее вместе? – произнесла она как можно более ровным голосом.
– Танабата? – переспросил Наруто, словно не сразу вспоминая, что это за праздник.
На короткой последовавшей паузе, наполненной новым эхом смеха со стороны студентов, шелестом листьев старой сакуры в переборах ветра, трелью случайной птицы, притаившейся в ее ветвях, Хьюга почувствовала, что выдохнула, но не может вдохнуть в ожидании ответа.
– Мы уже собирались идти на нее с друзьями, – произнес Узумаки, и Хината резко и порывисто набрала уже в легкие воздух для этикетной, вежливой реплики-ширмы, выражающей пожелание хорошего отдыха, чувствуя, как упало сердце от лопнувшего под ногами каната, но Наруто тут же добавил с улыбкой: – Пойдем с нами, если хочешь.
Под лопнувшим канатом оказалась мягкая перина, на которую вслед за сердцем упала и Хината. Весь набранный воздух вдруг пропал из груди, но одновременно стало очень легко и свободно, а губы дрогнули в улыбке.
Возможно, и у нее еще получится изменить свою жизнь – Хьюга этого очень хотелось.
***
Сабаку но Раса сидел в тишине в своем кабинете президента компании. Пальцы его левой руки едва касались скулы, указательный палец правой, лежащей на столе, отстукивал по лакированному дереву мерный ритм.
Сабаку но Раса был в задумчивости.
Перед ним на столе лежали предварительные списки кандидатов в Палату советников***, оглашение которых должно будет состояться через две недели, в следующую после народного фестиваля звезд среду. Прием заявок завершился буквально вчера, и теперь внутренние службы парламента якобы в строжайшей секретности проверяют документы претендентов, но определенные связи позволяли Сабаку заранее ознакомиться с полным списком кандидатов.
Проолигархический блок уже полтора года успешно контролировал Палату представителей****, обладая в ней большинством голосов, и конечно был заинтересован в расширении своего влияния и на верхнюю палату. Добиться этого можно было не только через выдвижение своих кандидатов, но и через переманивание на свою сторону или задабривания представителей иных фракций, а уж достигалось это с помощью подарков, грамотного обхождения, обещаний, давления или применения силы – это был уже второстепенный вопрос, главное – результат.
Безусловно, не все потенциальные кандидаты могли поддаться внушению. Часть списка вообще не стоило рассматривать как соперников, другая часть являлась выдвиженцами своих идеологических блоков, а с фанатиками не спорят, но сейчас взгляд Сабаку но Раса был прикован к единственной фамилии, не попадающей ни под одну из вышеперечисленных категорий.
Хьюга Хиаши.
Насколько знал Сабаку но Раса, Хьюга никогда не были заинтересованы в прямом участии в политической жизни страны: им более чем хватало своего экономического влияния, которое, без скромности, было немалым. Они никогда не принадлежали ни к каким партиям, не высказывали своих политических соображений, не выступали в качестве спонсоров для политических предвыборных программ кандидатов: почему глава семьи – глава клана, глава международной корпорации – вдруг решил податься в верхнюю палату именно сейчас?
У Сабаку не было иллюзий насчет того, что о подобном решении будущего свата он узнал из списков, а не от самого Хиаши-сана. В браке их детей был в первую очередь взаимовыгодный интерес для обоих семейных компаний, и это вовсе не означало, что теперь главы должны делиться друг с другом своими экономическими планами и наработками – таковы правила ведения бизнеса. Значило ли это, что вхождение Хьюга в Палату советников – а в его избрании на выборах, которые должны будут состояться в сентябре, Сабаку не сомневался – являлось частью бизнес-стратегии самой корпорации? Какие еще цели мог преследовать Хьюга Хиаши? И преследовал ли?..
И все же, пребывая в размышлениях над этими вопросами, Сабаку но Раса не мог не признать, что его задело-таки то, что Хьюга даже не намекнул ему на свои планы. Не посчитал необходимым поставить в известность – так это виделось Сабаку. Конечно, где он, президент металлообрабатывающей компании, и где председатель международной корпорации, занимающейся высокими технологиями? Сами их должности в соотношении выглядели как насмешка, что уж говорить о реальном положении вещей?
И именно это задевало и унижало Сабаку но Раса в собственных глазах, а этого он не любил. Ох, как не любил.
