Эмпирическая механика

Громыхнул выстрел, теряясь во взрывах фейерверка. Сразу за ним достигший цели Наруто с ноги врезал противнику прямо в лицо, оглушая. Мужчина упал набок и не двигался. Стоя над ним, Узумаки схватился за левое плечо – Хината увидела, как его повело. Парень повернулся – на его лице читалось крайнее напряжение. Вокруг плясали световые всполохи, в небе грохотал фейерверк. Где-то далеко шумел фестиваль. Хината так и стояла у распахнутой дверцы машины. Колени у нее мелко дрожали. Слегка неровной походкой Наруто быстро подошел к ней. – Ты цела? Хьюга смогла несколько раз кивнуть. – Надо бежать. Узумаки убрал правую ладонь с плеча, и Хината заметила, что на его майке проступило темное пятно неровной формы. Она сделала надрывный вдох, но ничего не успела сказать – Наруто схватил ее за ладонь и бросился в сторону от машины в лабиринт затемненных улочек и проулков. Грохот сверху лишь подгонял их. Бежать в юката и гэта было тяжело: ткань путалась в ногах, а обувь так и норовила соскользнуть, но все, о чем могла думать Хината, – это об окровавленном плече Наруто и мокрой ладони, сжимающей ее ладонь. Изнутри поднималось чувство ирреальности происходящего: как она оказалась в этой ситуации, почему бежит куда-то во тьму, наполненную взрывами фейерверков точно ударами хлыста? Когда этот праздник обратился для нее в кошмар? Забежав в какой-то переулок, Узумаки наконец остановился и отпустил ее руку – Хьюга по инерции сделала несколько шагов вбок, к стене. Дышать было тяжело: плотно затянутый оби не давал сделать нормальный вдох. Наруто снова схватился за раненое плечо – Хината заметила, что как он морщится. Рука метнулась к телефону в сумочке: она должна вызвать скорую и полицию… – Нет, не звони никуда! И не отходи! – перекрикивая фейерверк, резко предупредил ее действия Наруто, выставляя вперед правую окровавленную ладонь. Он схватился за ворот своей футболки и попытался стянуть ее через голову, но не смог поднять левую руку – та висела плетью. После нескольких попыток Узумаки привалился спиной к стене и несколько раз, превозмогая дрожь, тяжело вздохнул, глядя на Хинату. Та, сжимая ткань юката, смотрела в ответ растерянно и испуганно, не зная, что должна делать. После пары секунд размышлений, Наруто залез окровавленной ладонью и задний карман джинсов и достал телефон. Разблокировал его, нажал пару раз на экран и приложил аппарат к уху. Ответили ему почти сразу. – Саске… – голос Наруто потонул в очередном взрыве в небе, и дальше Хьюга услышала, как парень назвал их местоположение и сбросил вызов. – Они сейчас будут, – дыхание у него выравнивалось, но голос был напряжен. – Сильно испугалась? Хината покачала головой – просто автоматически отрицая проявление эмоций, которые не должна была проявлять. На самом деле страх не покидал ее, а лишь возрастал при виде бледного лица Узумаки, его окровавленной майки, висевшей левой руки… Происходило что-то неправильное, странное, что-то, не поддающееся ее пониманию. Вверху один за другим продолжали разрываться снаряды. Казалось, это длится уже вечность. Неожиданно из-за угла бегом появился Саске, а за ним и Сакура. В одной руке она держала свои гэта, другой придерживала полы юката выше колен, а длинные рукава были зажаты у нее подмышками – так она могла бежать куда быстрее Хинаты. – Ты не ранена? – Саске подбежал к Хьюга. Та вновь покачала головой. Все равно из-за грохота ее пропавший голос не услышали бы. Харуно метнулась к Наруто, бросила гэта рядом и стала ощупывать его плечо. – Что случилось? – Учиха обернулся к другу. Из-за фейерверка ему приходилось повышать голос. – Я отошел к уличному автомату… а когда вернулся, увидел… что Хинаты нет на месте, – Наруто говорил между взрывами в небе, поэтому казалось, что речь дается ему с трудом. К тому же он старался держать под контролем мимику, что явно было непросто из-за манипуляций Сакуры. – Бросился вдоль улицы… вижу в проулке: ее окружили… и теснят к машине… Я вырубил их, но один успел достать пистолет. – Ты не должен был отходить от нее. – Знаю, – огрызнулся Узумаки. – Что с погоней? – Пуля внутри, лопатка, кажется, не задета, но нужен рентген, – быстро и громко вклинилась Сакура и повернула голову к Саске: – У тебя же нет ничего для дезинфекции? – Нет, – коротко ответил он. Харуно кивнула, наклонилась за подолом юката и одним движением оторвала длинный лоскут. Треск ткани потерялся в свисте взлетающего фейерверка. Наблюдавшая со стороны, словно за каким-то спектаклем, Хината вдруг поняла, что могла сделать то же самое: у ее юката была даже хлопковая подкладка… Но вместо этого Сакура была вынуждена испортить свою одежду. – Полицейские вас не видели, хоть и сбежались на выстрел, – продолжил Саске, отвечая на вопрос Наруто. – Я звоню Цунаде. Он достал телефон. – Нет… – попытался встрять Узумаки, но его лицо резко исказилось, когда Сакура сильно надавила ему на плечо. В мелькавших отсветах оно показалось почти гротескным. – У нас чрезвычайная ситуация, балда, – на повышенных тонах произнес Учиха, набирая номер и прикладывая трубку к уху. Потом обратился к Хьюга: – Ты знала тех, кто пытался тебя похитить? – Нет, – смогла выдавить из себя та. Новый взрыв вверху. На том конце приняли вызов. – Только что Хьюга Хинату пытались похитить трое неизвестных, одетых как сотрудники службы охраны, – отчитался он, перекрикивая грохот. – Как вы?.. – изумилась, но не смогла полностью произнести вопрос Хината: она только сейчас поняла, что Саске и Сакура отошли в магазин и не могли знать, ни где произошел инцидент, ни сколько было «охранников». – Да, сейчас да, – продолжил Саске. – Но у Наруто пулевое ранение в плечо, срочно нужна медицинская помощь, – Учиха помолчал и назвал адрес проулка, в котором они были. – Хорошо. Да. Ждем. Он сбросил вызов и спрятал телефон в карман. В небе прогремел последний фейерверк, и на них упала оглушающая тишина. – Что… что здесь происходит? – наконец произнесла Хината, справившись с дрожью в голосе. Обычные звуки вечернего города – сигналы и шум движения автотранспорта, далекий гул поездов, фоновый гомон людских разговоров – начинали медленно проступать сквозь вакуум окружившей их тишины. – Хината, – Наруто с усилием оттолкнулся от стены напротив, придерживая на плече сложенный в несколько раз лоскут от юката Харуно, и сделал два шага к ней, – тебе не о чем волноваться. Мы защитим тебя. – От кого? – Хьюга сильнее сжала кулаки. Ладонь, за которую держал ее Наруто, оставляла на ткани бурые, размазанные следы, но она этого не замечала. – От тех, кто хочет похитить тебя, – ответил Саске. – Но ведь они уже… – Те просто в отключке, через пару часов придут в себя, – произнес Узумаки. – Но как вы узнали, – Хината посмотрела на Саске и Сакуру, – что их было всего трое? – Прибежали на звук выстрела, но позже, чем полиция, – словно извиняясь, ответила Сакура. – Пришлось прятаться за углом. Потом позвонил Наруто. – Я не понимаю… – Хината помотала головой. – Хината, успокойся: теперь все в порядке, – примиряющим тоном произнесла Харуно, тоже делая шажок к ней. – Но разве таким не должна заниматься полиция? – после каждого предложения Хьюга плотно сжимала челюсть, потому что чувствовала, как мелко дрожит ее подбородок. – Почему мы убежали от нее? – Все не так просто… – с хрипотцой ответил Наруто. Эта формулировка показалась Хинате еще более расплывчатой, чем утверждения ее давешних похитителей. – Нет, просто, – с легким надрывом отрезала она. – Наруто, ты защитил меня, но в тебя стреляли. Тебе нужно в больницу – настоящую больницу, – с непонятным ей самой упором добавила Хината. – Сакура, ты так спокойно реагируешь на огнестрельное ранение: ты же говорила, что не имеешь права практиковать, пока не сдашь экзамен по анатомии, – Сакура опустила глаза под ее взглядом. – Саске, ты ведь звонил не в полицию и не в больницу, хотя твоему другу нужна помощь, так? Ребята переглянулись между собой. Наруто продолжал дышать с усилием, неестественно, глаза у него были поплывшие, и Хьюга это скорее еще больше пугало, чем вызывало сочувствие. – Кто вы такие? – задала она главный вопрос. Хината подумала, что ведь на самом деле ничего не знает о стоящих перед ней людях. Слова – мишура, а поступки явно не говорят в их пользу: ее «спасители» не торопятся действовать законными методами. – Хината, ты знаешь наши имена, они настоящие, – заговорил Узумаки, стараясь хотя бы стоять ровно. – Пожалуйста, поверь, тебе не о чем волноваться... Мы на одной стороне. Он сделал еще шаг к ней, и та вжалась в стенку, неосознанно прижимая руки к груди, словно парень мог схватить ее в своем-то состоянии. – На какой стороне? Наруто вздохнул. – Хината… – попытался вступить Саске. – Если мы на одной стороне, отпустите меня, – резко потребовала Хьюга. – Мы не можем, – покачал головой Наруто, но теперь любое его слово она воспринимала в штыки. – Мы должны защищать тебя… От все возрастающего напряжения сердце девушки забилось где-то у самого горла, страх одновременно и сковывал ее, и подстегивал к тому, что она должна бежать, бежать как можно дальше. Наруто ранен, Сакура не смотрит на нее, ее противник только Саске: сможет ли она прорваться мимо них? Вокруг, за пределами этого проулка, текла нормальная, обычная, привычная ей жизнь, состоящая из правил и порядков, которые Хината хотя бы понимала в отличие от того, что происходило здесь… Раздался скрип тормозов: у въезда в проулок остановилась машина. Хината узнала ее еще прежде, чем дверца у водительского места поспешно открылась и из машины появился Неджи. Не помня себя от радости и страха, она бросилась брату навстречу. Никто не задержал ее. Она всегда безукоризненно следовала правилу держать лицо, но не сейчас. Хината вцепилась в рубашку молодого человека, обнимая его поперек груди и сильно прижимаясь в поисках защиты. Сердце стучало, как бешеное. На плечах она почувствовала его руки. – Ты не ранена? Хьюга чуть не заплакала от его голоса, родного, беспокойного, но смогла лишь коротко помотать головой. Горло сдавило словно в тисках. – Я отвезу ее домой, – кажется, Неджи обращался к Узумаки и остальным: он даже не спросил, кто они. – За вами уже едут. Спасибо, что позаботились о ней. Он приобнял сестру и повел ее к машине. Хьюга совсем растерялась от его слов: Неджи знаком с ними. Но как? Он даже не удивился Саске… – Хината! – это был Наруто. Девушка обернулась раньше, чем подумала, что не хочет этого делать. Лицо Узумаки выражало странную смесь боли и решимости, он продолжал держаться за раненое плечо. – Прости, что напугал тебя. Хината отвернулась. Неджи усадил ее на пассажирское сиденье, захлопнул дверцу, быстро обошел машину и сел на свое – автомобиль тронулся с места, сразу набирая скорость. Хината смотрела прямо перед собой, стараясь прогнать вновь начавшуюся дрожь, но боковым обостренным зрением видела, как Наруто повело и Саске тут же подхватил его под здоровую правую руку, принимая часть веса на себя, а с другой стороны подошла Сакура. Она не хотела этого видеть.

***

Хината сидела на своем месте за обеденным столом. Перед ней стоял стакан воды, который принес Неджи, но к которому она так и не притронулась. Сам молодой человек раздавал какие-то указания охране – она едва слышала его приглушенный голос через несколько стен от себя. Там же, с охраной, находилась и экономка, до этого встретившая их на пороге с взволнованным лицом, осмотревшая Хинату, но не задавшая ни одного вопроса. Вся остальная прислуга, как обычно, разошлась еще с вечера. В доме горел полусвет. Хината сидела неподвижно, глядя в одну точку и изредка моргая. В окружающей ее густой тишине четко звучало тиканье часов – было почти одиннадцать. Шла двадцать третья минута ее возвращения домой, внутренняя дрожь наконец унялась, но голова была все еще пуста, как бесхозный сосуд. Неожиданно со стороны прихожей раздался шум, и спустя несколько секунд в столовую твердым, даже тяжелым шагом прошла немолодая светловолосая женщина в наброшенном на плечи пиджаке, а за ней появился Хиаши. Хьюга подняла на них глаза. – Здравствуй, Хината, – поздоровалась женщина. – Меня зовут Сенджу Цунаде, и я хочу задать тебе несколько вопросов о сегодняшнем вечере. Хината опустила голову, что вполне можно было расценивать как кивок. – Я могу присесть? – Цунаде указала на стул во главе стола, обращаясь к Хиаши. Тот сдержанно кивнул – его лицо было больше похоже на маску. Женщина опустилась на место главы дома, но села боком и немного наклонилась к Хинате. В комнату вошел Неджи, кивая глянувшему на него отцу. – Что произошло на празднике? Ты можешь рассказать? – спросила Цунаде у Хьюга. – Мы гуляли с Наруто, Сакурой и Саске, – медленно и тихо заговорила та, слыша собственный голос как сквозь толщу воды. Она не задумалась о том, чтобы уточнить их личности, но ее и не спросили об этом. – Сакура с Саске отошли в магазин украшений, а Наруто пошел к автомату с напитками, – ей вдруг вспомнились слова Учиха, что Узумаки не должен был отходить от нее. – Он ни в чем не виноват, я сама пошла с мужчинами, что подошли ко мне. – Что они говорили? – спросила Сенджу. – Сказали, что отец хочет видеть меня и ждет в машине, – произнесла Хината, понимая, как глупо сейчас звучат ее слова. – Они были одеты и держались, как настоящие охранники, поэтому я пошла за ними, даже несмотря на то, что не знала их. Но машина, к которой они меня привели, оказалась пуста. Я остановилась и потребовала все объяснить, но они настаивали, чтобы я села внутрь, и если бы не Наруто… – она надрывно вздохнула, вспомнив то ли панику, когда ее заталкивали в автомобиль, то ли выстрел, то ли вид раненого Узумаки, то ли страх уже перед ним и его друзьями. – Да, «если бы не Наруто»… – со вздохом повторила Цунаде. – Они не говорили тебе ничего подозрительного? Не угрожали? Не называли имен? – Нет, – пересохшими губами и не глядя на собеседницу сказала Хината. – Только, что я должна сесть в машину. – Понятно, – резюмировала Сенджу и обернулась к Хиаши, чье лицо было все так же непроницаемо, но пальцы крепко сжимали спинку стула, на котором сидела Цунаде. Примерно так же белели костяшки на скрещенных на груди руках Неджи. – Полиция увезла нападавших, скоро у нас будут их фото. Однако и без этого, я почти уверена, что это были люди твоих конкурентов, как ты и предсказывал. Вряд ли они замышляли что-то серьезное, скорее всего собирались просто покатать ее по городу, пока ты не согласился бы снять свою кандидатуру. – Простите, что вы имеете в виду? – не понимая, спросила Хьюга. Чужие слова снова отказывались складываться в логические цепочки, доступные ей. Сенджу на секунду обернулась на нее. – Расскажи ей уже, – вновь обратилась она к Хиаши, поднимаясь. – Спасибо, что ответила на мои вопросы, Хината. Выспись и ни о чем не волнуйся. До свиданья, – Цунаде отвернулась, собравшись уходить. Хината вдруг подорвалась: она хотела спросить о Наруто, ведь наверняка именно этой женщине звонил Саске, но слова застряли у нее в горле, и она ничего не произнесла, опускаясь обратно на стул. – Я провожу вас, – Неджи направился вслед за Цунаде. Они вышли. Хината перевела взгляд на отца, который все еще стоял в неестественно прямой позе. В прихожей вновь послышался шум, потом – звук закрываемой двери, и все стихло. – Хорошо, – наконец очень устало произнес Хиаши, отпуская спинку стула и садясь на него. После Сан-Францисского мирного договора 1951 года Япония наконец получила первую послевоенную самостоятельность и независимость. В подготовке текста договора участвовали несколько семей, чьи фамилии по соображениям секретности были позже изъяты из учебников истории, как и практически из всех официальных данных – это были семьи Сенджу, Учиха и Хьюга. Они были угнетены и подвергались гонениям во время самой войны, потому что не поддерживали ультраправую политику «нации Ямато», но они также не собирались отдавать страну целиком в руки Америки. Мирный договор, конечно, был насквозь проамериканским, ставя Японию на одну сторону с США в разгорающейся «холодной войне», но новая власть сознательно пошла это, предпочтя западные рынки сырья и сбыта полному выводу американских войск: нужно было восстанавливать экономику страны. Поэтому тогда же главами семей Сенджу и Учиха была создана организация, не имеющая официального статуса, существование которой передавалось лишь из уст в уста, – ее назвали «Коноха». Целью этой организации был контроль над невмешательством во внутреннюю политику Японии, методы могли показаться мировому сообществу противоправными, хоть и не нарушали законов, при этом все участники организации продолжали вести и обычную социальную жизнь. Их число росло медленно: каждый кандидат проверялся особо тщательным образом, на проверку семей могли уходить целые годы, лишь Хьюга вошли практически сразу после основания, по приглашению со стороны Учиха и Сенджу, но именно так Коноха оставалась не только максимально скрытой, но и эффективной. Она решала проблемы там, где закон создавал бюрократические проволочки, охраняла еще не окрепшую экономику от разношерстных пиявок, и до появления полицейских корпусов охраняла население от самоуправства некоторых американских военных. Постепенно организация распространила свое влияние на все сферы общества – политика, экономика, здравоохранение, образование, самооборона – при этом всегда оставаясь в тени, придерживаясь лишь национальных интересов и не вмешиваясь во внешнюю политику. В Коноху входили люди разных статусов и разных возрастов, но иерархия внутри не была строго вертикальной: формально был лишь один лидер над всеми – Каге, тень. Такое именование пошло из шутки, которую сложили о Первом Каге – Хашираме Сенджу, который, будучи ярким и харизматичным человеком, на любых фотографиях, мелькавших в прессе, выглядел как тень, потому что стоял всегда позади иных официальных лиц. Вторым Каге стал его младший брат, Тобирама Сенджу, а на место Третьего пророчили наследника Учиха, но тогда их клан серьезно занялся формированием национальных сил самообороны и на них было обращено слишком много внимания. Должность перешла Сарутоби Хирузену, замминистра образования на тот момент. При нем в начале восьмидесятых в Коноху вступил Хиаши – он не знал точного количества участников организации, но слышал от отца, что оно приближается к двум сотням. Тогда же он познакомился с Минато Намикадзе – будущим Четвертым Каге, возглавившим Коноху в двадцати четырехлетнем возрасте, что было беспрецедентным случаем в ее истории, однако одобренном и на самом верху: все любили Намикадзе, потому что он был умен, смел, удачлив, решителен – это был будущий отец Наруто. На этих словах отца Хината вздрогнула, вспомнив то, что рассказывал ей Узумаки о своих родителях. Было уже за полночь, в доме было очень тихо, лишь звучал голос Хиаши – вернувшийся в столовую Неджи сидел на своем месте недвижно, словно статуя древнего воина. – Минато Намикадзе был ярким лидером, он привнес в Коноху множество нового, реформировав процесс отбора новых кандидатов, в том числе введя систему контрактов, что резко расширило сферу влияния организации, – продолжал глава семьи. – Это закономерно не понравилось якудза, которые были готовы мириться с нашим существованием лишь на условиях нашей малочисленности и ограниченного контроля над общественной, в том числе и их, жизнью, – Хиаши помолчал, и Хината поняла, что уже знает, что он сейчас скажет. – В начале девяностых они подстроили гибель Минато вместе с его молодой женой – Наруто чудом выжил в той автокатастрофе. Позже ему сменили фамилию на девичью фамилию матери… – Да, я знаю, – произнесла Хината. Ей не хотелось заново слушать эту историю. – Он рассказал тебе? – в голосе Хиаши прозвучало легкое удивление, но, не дождавшись ответа, продолжил: – Эта авария повлекла за собой волну возмущения во всей организации: Намикадзе слишком любили, если не сказать, боготворили, чтобы просто спустить такое с рук якудза. Началась настоящая война, не только экономическая или политическая, но и реальная, с оружием и техникой, и я в ней участвовал, – глава семьи посмотрел на нее, прямо и твердо. – Я содействовал убийствам людей, Хината, о чем сожалею, но понимаю, что сделал бы это снова за смерть Четвертого. Хьюга промолчала. Ни одна эмоция не отразилась на ее лице даже после такого признания отца. – Эта война проходила под руководством Третьего, вновь ставшего у власти. И мы, и он были настолько пьяны горем и ожесточены, что не заметили, как отступили от основных своих принципов. Коноха закрылась от мира. Ее политика становилась все жестче даже после того, как якудза были разгромлены до основания, до мелких банд, жмущихся по углам. Наша власть в обществе укреплялась, но одновременно организация рушилась изнутри. Целые семьи покидали ее, рассорившись с Сарутоби, но большинство лишь плевало им вслед. Мы были непростительно жестокосердны, и только трагедия с Учиха отрезвила нас. Коноха потеряла практически все свои связи в министерстве и области самообороны, значительно ослабев, словно лишившись одной из рук. И если раньше я еще думал начать твою подготовку к вступлению, то тогда решил повременить, к тому же ты никогда не проявляла интереса к боевым искусствам, – Хиаши вновь посмотрел на дочь. – Через год после трагедии с Учиха от сердечного приступа умер Третий Каге, и его место заняла Сенджу Цунаде, с которой ты познакомилась сегодня. Будучи внучкой Первого, она ослабила большинство тех гаек, что закрутил в свое время Сарутоби, несмотря на то, что была одной из его учеников, но некоторые связи нам так и не удалось восстановить. Он замолчал, позволяя Хинате задать вопросы. – Ты до сих пор состоишь в Конохе? – спросила она. – Да, – ответил Хиаши. – Чем занимаешься? – Давно оставил полевые задания молодым и теперь поддерживаю идеи организации на более высоком уровне. – Поэтому баллотируешься в парламент? – догадалась Хината. – Да, – подтвердил отец. – На прошлых выборах в Палату представителей большинство голосов получили капиталисты, которым не нравится Коноха и сам факт ее существования, поэтому они всячески начали щемить нас, в том числе на законодательном уровне разрушая то, что мы создавали долгие годы. Грядущие выборы – шанс вновь уравновесить позиции. – Но разве это не похоже на тайный заговор? – с закономерной критикой отозвалась Хьюга. – Если Конохе есть что сказать, почему не заявить о себе в открытую? – Это не тайный заговор, – вмешался Неджи. – Люди, состоящие в Конохе, не возникают ниоткуда: они и так каждый день на разных уровнях ведут борьбу за лучшую жизнь общества. Коноха лишь помогает объединить эти усилия, консолидировать и сделать более эффективными. – Ты тоже состоишь в ней? Давно? – напрямую спросила Хината брата. Это не было вежливым, но сейчас она об этом не задумывалась. – Неджи недавно подписал второй четырехгодичный контракт, первый – в 16 лет, незадолго до гибели своего отца, – ответил вместо него глава семьи. – Это было решение Хизаши, рассказать ему о Конохе и продвигать его в организацию, поэтому я не стал вмешиваться. – В отличие от нас с Ханаби? Упоминать умершую сестру было запрещенным приемом – где-то внутри себя Хината отлично это осознавала. – Хината, пойми, – убежденно заговорил Хиаши, – я знаю, что это такое. Я знаю, что это за организация и насколько опасно в ней состоять. Против любого ее члена можно набрать несколько, если не несколько десятков, административных, а то и уголовных исков, если правда всплывет… – Но ты сам до сих пор состоишь в ней, – возразила Хьюга. – Или из-за давления компрометирующего материала не можешь покинуть ее? – Могу, – после паузы честно ответил отец. – Но ты права: я слишком давно в ней состою и для меня уже безопаснее внутри, чем вне нее. – Тебя не будут преследовать, если ты решишь выйти? – Коноха никогда не преследует своих бывших участников, хоть и продолжает следить за их жизнью для своей безопасности… или помощи этим участникам. – Какой? – дотошно продолжала задавать вопросы Хината. – Например, если человека заподозрят в пособничестве Конохе, его могут привлечь к ответственности, как за реальные дела, так и за сфабрикованные. Американские военные давно не вмешиваются во внутреннюю политику Японии, якудза тоже уже не помеха, поэтому сейчас наши противники – в основном экономические и политические негодяи, которые хотят получить побольше денег и власти, а Коноха не дает им этого сделать. Если какого-то человека подозревают в связях с Конохой, против него могу оформить дело, в котором не будет фигурировать название организации, потому что ее официально не существует, но в котором могут быть вполне реальные факты действий человека. Или не реальные: наши противники тоже имеют рычаги давления, поэтому для них не так сложно сфабриковать доказательства при желании. Такие случаи организация жестко пресекает в пользу бывших участников. – Но если человек виновен? Ты же сам говорил о… – Хината запнулась, но справилась с собой, – об убийствах. – Член Конохи может быть виновен только в том, что он старался сделать общество лучше, пусть и теневыми методами. Что касается убийств, то подобное было только в войну с якудза, – покачал головой Хиаши. – И тот опыт нам многого стоил. – Сегодня Коноха такова, – вновь заговорил Неджи, – что на убийство никто не пойдет, кроме как в целях самозащиты, и само использование оружия не приветствуется в организации. Но если надо украсть компромат, взломать базу данных, устроить отвлекающую потасовку… По сути, это похоже на действия спецслужб: защита общества в приоритете. – Но вне закона, – напомнила другой ключевой момент Хината. – Но вне закона, – согласился молодой человек. – А чем занимаешься ты? – спросила она у брата, чувствуя, как все тяжелее и тяжелее становится у нее в груди. – Теми операциями, в которых нужны ум, тактика и умение драться, – ответил Неджи. Хьюга на секунду представила, как ее брат, одетый во все черное, с маской, скрывающей половину лица, гонится за кем-то по темным переулкам – картина абсурдная, не укладывающаяся в ее сознании. – А что с корпорацией? – Хината вновь посмотрела на отца. – Как ты знаешь, у нас есть отдел секретных разработок, который работает на правительство, – сказал Хиаши. – Туда же поступают и заказы от Конохи. Хината закрыла глаза: так было проще контролировать захлестывающие ее эмоции. Выходит, она всю жизнь прожила во лжи – и этой ложью ее окружили самые близкие ей люди. – А Наруто? – наконец спросила она, и ее голос вновь дрогнул. – Он ведь оказался рядом со мной не просто так, я права? Ей вдруг вспомнилось, как первые недели учебы Узумаки всегда мелькал рядом, в поле ее зрения, как постоянно доводил до приехавшей за ней машины или прямо до дома, как контролировал даже случайные столкновения: выходит, их дружба тоже была неправдой? – Когда было решено, что мне предстоит баллотироваться в парламент, – заговорил Хиаши, – я побоялся, что наши политические противники постараются помешать нам привычными для них грязными методами. Напрямую на меня они надавить не могут, как и на Неджи, но… – их взгляды вновь пересеклись, – я всегда боялся за тебя, Хината. Особенно после смерти Ханаби и твоей матери, когда ты осталась у меня одна, – он коснулся пальцами лба, ему было тяжело говорить это, – поэтому я боялся, что они постараются действовать через тебя. Я поделился этими опасениями с Цунаде, и она согласилась, что стоит приставить к тебе доверенного человека на период предвыборной кампании. Мы вместе остановились на кандидатуре Наруто: он должен был защитить тебя как от косвенных угроз, так и от прямого нападения, как сегодня. – Почему именно он? – тихо спросила Хьюга. – Сначала мы думали о Саске, ведь вы давно знакомы, но отказались от этого варианта, потому что парень серьезно намерен восстановить утраченное влияние своего клана, что также нам необходимо. Второй подходящей кандидатурой был Наруто, к тому же не поступавший никуда после окончания школы, что позволило нам отправить его в твой университет, в одну с тобой группу. Я был доволен этим выбором: парень даже не представляет, насколько он похож на отца. Хинате вспомнилось, что сам Наруто говорил о своем отце и как часто слышал от других об их сходстве. Она почувствовала, как вновь задрожали руки. – Есть ли еще что-то, чего я не знала? – голос удалось удержать ровным. – Что насчет гибели мамы и дяди? – Это действительно был просто несчастный случай, – ответил отец. – Расследование Конохи это подтвердило. Хината выдохнула с облегчением. Но у нее был еще один, последний вопрос: – Почему ты раньше не рассказал мне обо всем? – спросила она у Хиаши. Глава семьи повременил с ответом. – Я боялся, что, следуя за мной и Неджи, ты обязательно захочешь вступить в Коноху, считая, что этим ты порадуешь меня или заслужишь мое признание, – медленно произнес он наконец. – Но, Хината, у тебя и так есть мое доверие и любовь, тебе не нужно постоянно стремиться оправдать мои ожидания. Хьюга чувствовала, как ее лицо обращается в фарфоровую маску: все мускулы на нем застыли, губы сжались. – Хорошо, я поняла, – сказала она, поднимаясь со своего места. – Теперь я пойду отдохну, потому что очень устала сегодня, – она слегка поклонилась, как делала всегда, когда желала отцу и брату спокойной ночи. – Добрых снов. Не чувствуя собственного тела, она развернулась и вышла из столовой, направляясь к лестнице на второй этаж. Этот путь она проходила миллионы раз и только поэтому смогла преодолеть его теперь, не спотыкаясь через шаг на ровном месте. За ее спиной было тихо, и Хината не хотела оборачиваться. В своей комнате она включила верхний свет. Пастельные тона стен, застеленная кровать, порядок на рабочем месте. Хината подошла к зеркалу над столиком с предметами ухода за собой, посмотрела на свое отражение. Прическа давно растрепалась, ворот юката перекосился, глаза были пустыми, словно окна с захлопнутыми ставнями. Открыв большую шкатулку с украшениями, Хьюга начала вытаскивать из волос шпильки и аккуратно складывать их на место. «Бесполезная», – вот единственное слово, которое крутилось у нее в голове. Даже если отец и правда хотел уберечь ее от Конохи, то Неджи тоже ничего никогда не рассказывал ей. С ней носились, как с принцессой, сдувая с нее пылинки и обеспечивая безопасность, создали вокруг мыльный пузырь идеального мира и никогда не говорили правды. Может быть, у нее и была отцовская любовь, после того, как она осталась у него одна, но было ли доверие, как он говорил? «Нет, потому что я бесполезная», – сама себе ответила Хината. Даже если Неджи узнал о Конохе от дяди, то на момент своего вступления он уже приходился ей родным братом, и Хиаши мог бы воспрепятствовать этому, если бы захотел. Не только как отец, но и как давний и, судя по всему, не последний участник Конохи. Но кто-то должен будет в будущем с верхних постов контролировать тот же отдел секретных разработок корпорации, и этим человеком Хиаши выбрал не Хинату. «Бесполезная», – последняя шпилька легла на свое место в шкатулке. Хьюга вновь посмотрела на себя в зеркале. Слабая, мягкая, тихая, излишне упрямая, когда не надо, не оправдывающая своего статуса, своей семьи, своего отца – бесполезная. Хината резко двумя руками сбросила шкатулку с украшениями на пол. Раздался удар – подвески, кольца, браслеты, шпильки, заколки – все блестящим веером разлетелось по паркету. Хината прижала руки к груди. Нет, нельзя шуметь. Прибежит Неджи или отец, начнут спрашивать, что случилось, утешать… Сдерживая пробившую ее дрожь, Хьюга подобрала юката и опустилась на колени, чтобы убрать украшения с пола, но так и не коснулась их. Вместо этого она опускалась все ниже, пока не сжалась в комок, пряча на груди руки и утыкаясь макушкой в паркет. Тяжелые волосы водопадом упали по бокам, пряча ее от всего остального мира. Хотелось кричать, поэтому приходилось до боли закусывать губы. Грудную клетку сотрясали рыдания, хотя она не плакала с самых похорон матери и дяди – просто забыла, как это делать. Хината желала исчезнуть из этого мира, лишь бы не чувствовать этой раздирающей острой боли внутри, которой она даже не могла дать выход. «Бесполезная».