Миловальный

Диалог у мужчины с подростком завязался интересный и продолжительный. Они переписывались на разные серьезные темы, включая политику и обсуждали инфоповоды. Несмотря на возраст, Навальный имел весьма объективные взгляды на происходящее и прослыл в глазах Николая очень смышленным малым. Иногда Милонов мог не отвечать на сообщения неделями. На это Захар поначалу обижался, но затем осознал, что у Николая, как у любого взрослого человека свои проблемы и занятия важными депутатскими, бизнесменскими делами. Постепенно Захар стал делиться с мужчиной событиями из своей жизни и переживаниями относительно них. Когда было время, Николай поддерживал разговор и утешал юношу советом. Когда был слишком занят — игнорировал. На что Захар корил себя, пытаясь найти в диалоге тот момент, в котором сказал что-то не так. Захар нашел в этом человеке наставника, пример для подражания. Его душа воспевала от каждого нового диалога с ним. Однажды Навальный младший настолько расстроился игнорированию со стороны депутата, что не смог перебороть чувство удручения. Он весь вечер плакал, заперевшись в своей комнате. Таким макаром Захар и Николай общались два года. При этом более полугода из этих двух лет ушло на игнор и паузы-обидки. На дворе благоухающая весна. Вокруг слякоть, лужи и окурки. Радует лишь солнце, да и оно в прочем скрывается за панельными домами. По спальному району Москвы с рюкзаком наперевес бежит юноша десятиклассник. Захар прямиком из школы спешит в метро. Написав смс матери: «У меня дополнительные занятия, приду домой позже)», он уже находился на пути к офису Николая. Навальный уже бывал там. — Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна, я к Николаю Витальевичу, по поводу волонтерского движения школьников. — Ой, Захарчик, сейчас, — замешкалась секретарша, отвлекшись от компьютера, — Николай Витальевич, к вам тут Захар. Татьяна казалась Захару девушкой милой и заботливой и несмотря на фамильярность, как он считал, питала к нему материнские чувства. Навальный влетел в кабинет, кинул портфель на пол и по-хозяйски плюхнулся на кожаный диван, прижатый к стенке. Рыжий мужчина в костюме, опершись на локоть, устало наблюдал за ним, сидя за большим столом. В последние разы Захар был каким-то слишком уверенным в сравнении с прошлыми. Нет, не просто «слишком», а «чересчур» уверенным. Для него это обычно было несвойственно. — Ну что? Как делишки? Не помешал? — спросил юноша. — Помешал, — загадочно глядя куда-то вдаль, произнес мужчина, — делишки… да так, готовлюсь к встрече с одним очень важным будущим партнером по бизнесу. Они разговорились, немного перейдя в политические дебаты. Не глядя на серьезность позиции оппонента, Николай все же считал Навального ребенком. Он в порыве спора, нечаянно упрекнул того в возрасте: — Да о чем ты можешь судить? Тебе всего пятнадцать, — немного срываясь на крик, произнес мужчина. — Мне уже шестнадцать, идиот, — поджав губы, парировал юноша. — Ладно, извини… Теперь в голове Милонова возник лишь глупый вопрос: «Уже можно?».