Железная леди

      Когда твои окна плотно завешены римскими шторами, ты находишься в нулевом часовом поясе вместо родного, в котором сейчас на пять часов меньше, вокруг маячит столько народу, сколько ты за всю жизнь до этого не встречала, а твоя жизнь и работа зависят только от одного человека, который, кстати говоря, сопит, как паровой утюг, ты просто не сможешь долго спать. Вот и Эмма Свон опять проснулась раньше своего «жениха», устроившегося на тонком матрасе на полу.       Потянувшись и зевнув, женщина подошла к окну и подняла шторы. Лодыжка больше не болела. Ее взору открылся чистый природный пейзаж, от красоты которого она охнула. Окна выходили на идеально подстриженную лужайку с редкими вечнозелеными деревьями. Лужайка заканчивалась на обрывистом берегу залива, который отделял особняк Джонсов от центра городка.       Приоткрыв окно, Свон вдохнула прохладный утренний воздух. Ей здесь нравилось. Ей здесь определенно нравилось.       – Как красиво! – смотря в окно, шепнула она, привстав на носочки и опираясь о подоконник расставленными пальцами рук.       – И не говори, – мечтательно протянул проснувшийся Джонс, глядя на нее снизу вверх. Свон одернула футболку, закатив глаза.       – Тебе что, пятнадцать, идиот? – спросила она, вызвав у него приступ смеха.       Скрестив руки на груди, Эмма проследовала мимо него в ванную. На секунду ей захотелось пнуть это трясущееся от смеха тело, но она сдержалась. Осталось потерпеть всего один день наедине с этим несносным мужчиной, которого она берет себе в мужья. Умывшись и почистив зубы, Эмма принялась расчесывать длинные волосы, когда в дверь ванной комнаты постучали.       – Чего тебе? – раздраженно спросила она.       – Я приглашен сегодня на одно мероприятие, которое состоится в Дублине. Если хочешь, – он помолчал пару секунд, прислушиваясь, – поехали со мной.       Дверь резко распахнулась, и из ванной выглянула Эмма, выражение лица которой сменилось от счастливого на извиняющееся. Потому что мгновение назад она ударила Киллиана дверью прямо по носу, ведь он стоял слишком близко. Ахнув и схватившись за нос, мужчина отступил. Эмма скривила рот, попросив прощения и вертясь вокруг него, неустанно охая.       – Я не доживу до свадьбы, если ты будешь так не сдержана, – запрокинув голову, чтобы подступившая кровь не хлынула сильнее, проговорил в нос Киллиан.       Несильно толкнув женщину плечом, он взял полотенце и, приложив его к носу, прошел в ванную, чтобы помыть руки. Свон семенила за ним. Приметив, что кровь остановилась, Джонс откинул полотенце в сторону и снял с себя испачканную футболку. Свон, сначала распахнув глаза, смущенно отвела взгляд в сторону, отметив про себя его мускулистую спину и обрамленный вьющимися волосками торс.       – И в душ со мной пойдешь? – Он обратил на нее внимание, наклонив голову. Ему льстило ее смущение, но он был зол.       Сверкнув взглядом и ничего не ответив, она пулей вылетела из ванной и, прихватив лишь свой теплый халат, из комнаты. Спустившись вниз, Эмма заметила, что вся семья уже завтракает, как обычно, оживленно разговаривая за большим столом.       «Они все живут здесь?» – подумала блондинка, растянув губы в улыбке, настолько приветливой, на которую была сейчас способна.       – Эмма, доброе утро! Присоединяйся! – предложила Алиса, перекрикивая внуков.       – Спасибо, миссис Джонс! Я немного прогуляюсь и приду, – чуть нахмурившись, ответила Эмма, направляясь к выходу.       Алиса пожала плечами, продолжив пить кофе. Эмма, обхватив себя руками, вышла во двор и пошла в сторону зеленой лужайки, которую приметила ранее. Она прогуливалась между деревьями, касаясь их коры, чувствуя неповторимое единение с природой. Последний раз такое было, когда она познакомилась с Нилом. Эмма зажмурилась от нахлынувшей внутренней боли.       Внезапно она почувствовала, как на лодыжку налетело что-то пушистое, и тут же открыла глаза. Это был рыжий шпиц, который еще и залаял на нее. Свон не любила никаких животных, а этого уже боялась, поэтому немедленно отскочила в сторону, громко вскрикнув. Шпиц продолжал лаять, в то время как женщина пятилась от него в сторону залива. Она испуганно приближалась к самому краю обрыва, отчаянно шикая на собаку.       От края ее отделяло не больше метра, когда она увидела бежавшего к ней Джонса. Он тоже был в халате, мокрая челка спадала на лоб, а в глазах читалось искреннее беспокойство.       – Твою мать, Свон! А криков-то было! – Он взмахнул руками, когда увидел причину женского страха, носившуюся у ее ног.       – Он… он, – ее трясло, – ненормальный! – указывая рукой на пса, крикнула Свон. Она вскрикивала каждый раз, когда маленький песик приближался к ней.       – Может, ты его напугала? – предположил мужчина. – Не бойся, Арчи, она тебя не тронет, – взяв собаку на руки, он погладил его, а затем отпустил бежать в сторону дома и снова повернулся к Свон.       Эмма отвернулась, снова обхватив себя руками, словно в защитном жесте, и опустив голову, смотрела на воду. Джонс осторожно подошел к ней и дотронулся до плеча.       – Ты дрожишь. Он тебя, правда, напугал? Боишься собак? – тихо спросил Киллиан.       – Я, – она повернулась к нему, – ничего не боюсь, – ответила она тем же тоном, что и он.       – Я знаю, – прошептал Джонс и обнял женщину, касаясь подбородком ее макушки. – Свон?       – Что? – она говорила, практически уткнувшись в его халат.       – А ты бы прыгнула? – Слишком велик был соблазн задать этот вопрос, несмотря на наступивший момент.       – Придурок, – шепотом произнесла Свон, ткнув Джонса кулаком в грудь, тем самым оттолкнувшись, и зашагала прочь. Она не могла не улыбнуться, а он не мог видеть ее лица.       Джонс поравнялся с ней, когда до дома оставалось несколько шагов. Он открыл перед ней дверь, пропуская вперед. Боковым зрением Свон видела его довольное лицо. Они прошли в дом и вместе сели за стол, невольно вовлекаясь в разговор.       После завтрака Алиса рассказала Эмме про сегодняшнее мероприятие, на которое собирается Киллиан. Это была ежегодная Ирландская Премия года. С искренним удивлением Свон узнала, что Джонс – один из номинантов. А он много чего о себе не рассказывал! Но после этого открытия у Свон появилась еще одна проблема – она не брала с собой платьев, надеясь отсидеться дома. Женщина все-таки призналась в этом миссис Джонс, от чего та только всплеснула руками.       – Эмма, моя дорогая, неужели ты думаешь, что я не найду платье для еще одной своей дочки! – После этого она заключила Свон в крепкие объятия, оставив ту в полном замешательстве.       Джонс, проходя мимо, чуть не выронил тарелку из рук, когда увидел это действо. Родители души не чаяли в Миле и никого не видели в качестве будущей невестки. Столкнувшись взглядом со Свон, он понял, что она удивлена не меньше. Но если Алиса каждый раз с улыбкой встречала Эмму, то Бреннан смотрел на нее и Киллиана с большим подозрением. Джонс догадывался, о чем предстоит «серьезный разговор» с отцом на этот раз. Поэтому, когда женщины удалились в поисках наряда, Джонс-старший взглядом позвал сына к себе в кабинет, а тот послушно зашагал за ним, предвкушая очередную ссору.       – Ты серьезно, сын? – начал Бреннан, едва дверь захлопнулась, оставив их наедине. – Она твой начальник. О чем ты думаешь? – Он отвернулся к окну.       – Отец…       – Уезжая в поисках так называемой свободы, ты заявляешься к нам через год с невестой? Браво, сын! Насколько же она тебя старше? – нахмурился Бреннан. – Так ты собираешься делать свою карьеру? – выделив первое слово, прыснул он.       – На год, отец. Не в этом же дело! – возразил Киллиан. – Когда разум не в силах противостоять сердцу, это ли не повод обручиться? – он припомнил слова, некогда услышанные от отца.       – У тебя, может быть, и не противостоит, а вот мисс Свон едва ли на тебя взглянула пару раз за все это время! Она-то зачем согласилась на эту авантюру?! – Логичный и как никогда правильный вопрос от старшего поколения заставил Киллиана немного подумать.       – Она стеснительна.       – Да неужели!       – Она не привыкла к такому.       – Она ждет ребенка?       – Нет! Мы не… Почему ты никогда не можешь принять мой выбор?       – Да потому что у меня его никогда не было! – Реакция Бреннана была, как разорвавшаяся бомба. Его глаза полыхали неприкрытой яростью, когда он повернулся к сыну.       – Выбор, любовь, надежда – это то, что никто не сможет отнять у меня, отец! – Киллиан не ожидал от него таких слов. Он легче принял бы новость о том, что он не его сын, чем о том, что тот отыгрывается на детях, если сам оказался скован возможностями из-за них. – Только не ты, – мягче добавил он, выходя из кабинета.       Глаза щипало. Джонс потер их и зажмурился, сомкнув на переносице указательный и большой пальцы. Их крики были слышны на весь дом, и он желал поскорее убраться. Выйдя во двор, он дошел до сарая с дровами и принялся изо всех сил рубить поленья.       Несмотря на уговоры Алисы, Эмма спустилась вниз и вышла из дома в поисках Киллиана. Она застала его за разъяренной рубкой дров. Самое, что ни на есть, мужское занятие.       – Уходи, Свон, – краем глаза он заметил ее. – Не хочу слышать, как ты устала здесь находиться, – грустно произнес он, прерываясь.       – Киллиан, у тебя проблемы из-за меня? – Она скрестила руки на груди, сутулясь.       – Да, и уже десятый месяц, – огрызнулся Джонс. – Если в будущем не сяду – очень удивлюсь! – он перекрикивал удары топора.       Эмма замялась, нахмурившись и опустив взгляд. Она не могла не понимать серьезность происходящего. Ведь то, что она хочет провернуть – уголовно наказуемо.       – Я не врал, когда говорил, что у нас с отцом сложные отношения. Только сам не знал, что настолько, – признался он минуту спустя, видя, что женщина не уходит.       – Я не хотела быть причиной их усугубления, – тихо сказала она, отводя взгляд.       – Но стала. Ведь я никто, Свон! – Он отвлекся от своего занятия, глядя на нее. – По-твоему, если ты начальник, то можно манипулировать людьми, как хочешь? – откровенно спросил Джонс. – Можно ломать их жизни одним словом. Ты затеяла это, Свон, – он указал на нее пальцем. – И не смогла продержаться двух дней! Неужели ты не можешь, – он прикрикнул, от чего она вздрогнула, – для себя же притвориться, что твой жених тебе интересен? Нельзя же быть такой каменной! Ведь ты человек!       – Ты не знаешь меня, – ответила она. Ее глаза блестели от подступающих слез.       – Так расскажи! – Сильно замахнувшись топором, Джонс ударил по бревну, которое разлетелось на куски, как сердце Эммы когда-то. Но она не была готова делиться хоть с кем-то своей болью.       – Я… не могу, – раздалось в наступившей тишине.       Эмма ушла. Джонс остервенело продолжил свое занятие. Проходя мимо кабинета, Свон могла различить два громких голоса – мужской и женский. Родители Киллиана ругались. Женщина, прикрыв глаза на мгновение, побежала на второй этаж.       Раздор. Вот что она внесла в его семью. В его жизнь. Это то, что она продолжает делать с чужими жизнями. Она давно превратилась из вечно поющей малышки Эми в вечно злую Свон. Порой она ненавидела себя за это, но не могла измениться. Сама не могла и оставила эту надежду.       Эмма молча собирала чемоданы, долго перекладывая вещи, когда в комнату зашел Джонс и, не смотря на женщину, прошел в ванную. Свон продолжила. Когда она с трудом застегивала второй чемодан, мужчина выходил из душа. В одном полотенце он подошел к ней и все так же молча помог с застежкой, подняв чемодан и поставив его у двери.       – Спасибо, – она редко говорила подобные слова, от того ценнее они были. Джонс не мог не заметить. – Киллиан, я… – он повернулся к ней, проведя рукой по мокрым волосам, – я не заставляю тебя жениться. Ты можешь делать так, как считаешь нужным, – спокойно проговорила Эмма.       – Будем считать это сделкой. Я выполню свою часть, а ты – свою – прочтешь мои статьи и оценишь их. Идет? – вскинув бровь, предложил он. – Я не намерен разрушать твою жизнь.       «Как ты мою», – мысленно добавила за него Свон.       – Ты пойдешь со мной на Премию? – выходя из спальни, он задал вопрос. – Не хочу, чтобы кто-то из близких был там, – не подумав, добавил Джонс.       – Да.       – Тогда я зайду за тобой через час, – она слабо улыбнулась, часто кивая.       С ним явно что-то не так. После стольких издевательств и равнодушия с ее стороны он попросил всего на всего прочитать его статьи. Закрыв лицо руками, Свон села на кровать. Она не могла себе представить, что в реальной жизни существуют такие люди, как Джонс. Может быть, ей повезло встретить его? Она не могла не заметить изменения, которые с ней произошли в последнее время. Мотнув головой, она попыталась откинуть эти мысли и начала собираться.       Ей подошли все платья, которые предложила Алиса, и она выбрала одно из них – черное платье-футляр, классику жанра. Немного накрутив волосы, Свон распустила их струящимися по спине волнами. Сделав акцент на глаза, на губы она нанесла прозрачный блеск. Отражение в зеркале ей понравилось, и она улыбнулась самой себе. Только она хотела взять с комода маленькую сумочку, как в дверь постучали.       После двух стуков Киллиан зашел внутрь. И он, и Эмма открыли рот от изумления. Джонс помнил это платье еще на матери, а Свон никогда не видела его таким… нарядным. На мужчине идеально сидел синий костюм-тройка с белоснежной рубашкой и широким черным галстуком. Золотая цепочка украшала пуговицы его пиджака. Обычно непослушно лежащие волосы были зачесаны, но двухдневную щетину он оставил.       – Ты выглядишь замечательно, – мечтательно произнесла Свон, хлопнув ресницами.       – Кажется, мне повезло с женой, – одновременно проговорил Джонс, отчего оба усмехнулись.       Он предложил ей взяться за локоть, и они вышли из дома. Мужчина думал, что все бойкотируют его из-за Свон, но не поехал только отец, бабушка и близнецы. Эмма поежилась, узнав, что даже Мила там будет. Благо, они ехали с Джонсом вдвоем, пересев затем на его катер. Свон не забыла путь до Дублина. После залива предстояла еще поездка на такси.       – Ты… Это «Сапфировая волна»? – Джонс обратил внимание на украшение, обвивающее ее тонкую шею, когда они выходили из машины.       – Да, – призналась Свон, – можно ведь вернуть ее позже? – Она скривила губы, как нашкодивший ребенок. Ей нравилась эта подвеска.       – Вообще-то, она твоя. Я купил ее для тебя, – успел сказать он, прежде чем их ослепили яркие вспышки фотоаппаратов.       Эмма была поражена этой новостью. Она считала его не таким обеспеченным, каким он был на самом деле, и даже поддевала его иногда. Хорошо, всегда. Он же лишь отмалчивался в ответ на ее колкости. Что это? Излишняя скромность? Свон отвлеклась, не заметив, как они дошли до зала, где Джонс протянул ей руку, помогая усесться в мягкое кресло.       Все Джонсы и Эмма сидели в одном ряду, наблюдая за происходящим на сцене. Номинации шли одна за другой. Киллиан так и не признался, в какой участвовал.       Очередной номинацией была «Благотворитель года». Ведущий назвал имена номинантов и с показным волнением открывал конверт.       – Даже находясь на расстоянии океана, он продолжает творить добрые дела. На сцену приглашается Киллиан Джонс! – объявил ведущий.       Киллиан покачал головой, улыбнувшись, и вышел на сцену, принимая золотую статуэтку и микрофон. Он говорил что-то про доброту и честь, про нуждающихся в помощи и его фонд, про родителей и семью. Свон слышала все, как будто сквозь бетонную стену. Стук ее сердца заглушал аплодисменты. Она неотрывно смотрела на мужчину, который стоял на сцене, и не верила своим глазам и ушам. Особенно на том моменте, когда он заговорил про нее.       – …И я очень рад, что моя невеста поддерживает меня в этом непростом деле. Спасибо! – Он закончил, в то время как зал разошелся громкими аплодисментами и возгласами.       Джонс спустился и сел рядом со слегка растерянной Свон, чмокнув ее в висок и шепнув, что видел в зале Голда. Глаза Эммы расширились, но виду она не подала, улыбнувшись ему сразу же и даже приобняв. Они пробыли до конца награждения, после которого на террасе был организован фуршет. Сказать, что Свон чувствовала себя некомфортно – ничего не сказать. Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя неловкость от прикованных к ней взглядов совершенно незнакомых людей, которые относились к Джонсу с такой теплотой и заботой, будто он был их сыном или братом. Алиса, Лиам, Эльза, Руби, Мэри Маргарет – все сияли, будто это они купались в лучах славы, а не Киллиан. Свон с «женихом» упорно делали вид, что не замечали мелькавшего в толпе Голда, то и дело улыбаясь друг другу и обнимаясь.       – Потерпи еще чуть-чуть, дорогая, – искусственно улыбаясь, произнес ей на ухо Джонс.       – Я не… – Она обернулась, и ее лицо оказалось в сантиметрах от него, – все хорошо, – не удержавшись и мельком посмотрев на его губы, ответила она.       – Хорошо, – шепотом вторил он, уходя от нее с бокалом шампанского и направляясь к Миле. Конечно же, зачем еще она здесь?       Свон поняла, что он намеренно подходил к ней, чтобы сделать вид, будто спрашивал разрешения подойти к другой даме. Видимо, Голд не ушел. А она-то раскатала губу. Разве может такая, как она, заинтересовать такого, как он? Ответ отрицательный, и его побег к Миле каждый раз доказывает это. Свон не могла больше здесь находиться. Вежливо попрощавшись с Алисой и сославшись на головную боль, она покинула здание, махнув проезжающему таксисту.       Джонс догнал ее, когда она спускалась к причалу, гораздо смелее, чем в первый раз. Даже наличие платья не помешало. Только он успел отвязать пришвартованный катер, как тот тронулся, управляемый Эммой, в неизвестном направлении. Джонса отбросило на скамью у бортика.       – Что случилось, Свон? Мама сказала, что у тебя заболела голова. Я подумал у тебя опять мигрень. Зачем ты уехала? – тараторил Джонс, перекрикивая шум мотора и садясь ровнее.       – Я не могла больше смотреть, как разрушаю твою жизнь. Твои родители, брат, сестры, вся семья, даже Мила, – Эмма скользнула рукой по носу, – они так любят тебя. Они не перенесут, если ты будешь несчастным, – кричала Свон, не отрывая взгляда от моря. – А бабуля!? Господи, бабуля вообще умрет! – Она схватилась руками за голову, бросив штурвал, к которому подоспел Джонс. Свон, проводя руками по волосам, растерянно села на скамью, на которой до этого сидел Джонс.       – Ну если ты считаешь, что угонять катер, чтобы высказаться о своих растрепанных чувствах – это лучший поступок в жизни, то… Поберегись! – крикнул он, не оборачиваясь, выкручивая штурвал, чтобы увернуться от буйка на их пути. – Послушай, Свон… О, ты даже не перечишь, – он обернулся, но Свон на катере не было.       Он лихорадочно оглядывался в поисках женщины и увидел ее руки, торчащие из воды около того самого буйка. Развернув катер, он помчался обратно. Остановившись возле нее, он потянулся вниз, чтобы ухватить ее за руки. Она железной хваткой вцепилась в него, как боявшийся воды котенок.       – Я держу тебя, Эмма, держу, держу, – повторял он, поднимая ее на борт.       Усадив Свон, Джонс метался по палубе в поисках теплых пледов и, найдя несколько, немедленно накинул их на дрожащую женщину, принявшись растирать ее плечи руками.       – Как тебя угораздило? – убрав с ее лица мокрую прядь волос, прошептал Джонс.       – Ты повернул… и я свалилась… идиот, – у Свон зуб на зуб не попадал.       Он улыбнулся и притянул ее к себе, едва коснувшись губами ее лба, обняв крепче и продолжая растирать, чтобы хоть как-то еще согреть. Она была так беззащитна сейчас, в его руках, со смывшимся макияжем, укутанная и нелепая, прижавшаяся к нему, что он не мог оторвать от нее взгляда.       – Тебе, наверное, лучше снять платье, а то простудишься, – его защитная реакция в таких случаях проявлялась в не всегда уместном юморе.       – Я выброшу тебя за борт, если еще подумаешь об этом, – она ничем не уступала в остроте ума.       Ухмыльнувшись, Джонс поднялся, чтобы взять на себя управление и причалить к берегу. В костюме он это делал очень эффектно, сосредоточенно глядя перед собой.       – Я не дал отцу завершить дело деда и развил его, расширив и усовершенствовав. Мне удалось удачно вложить излишнюю прибыль, и мы сильно разбогатели. С тех пор, думаю, отец злится на меня, – сказал Джонс. – Ты здесь не при чем.       – Но ведь ты сделал только лучше! – укутываясь в одеяло с головой, хриплым голосом ответила Эмма. – Как и сейчас. Ты делаешь лучше всем, – она затихла, добавив, – кроме себя.       Он ничего не ответил, обдумывая ее слова.       Когда они вернулись домой, времени оставалось только на то, чтобы поужинать и ехать в аэропорт. Быстро попрощавшись со всеми, Свон и Джонс поспешили на самолет.       – Киллиан, я не жалею, что предложила именно тебе стать моим фиктивным мужем. Ты и я, мы понимаем друг друга, – произнесла она, когда они уже сидели на своих местах.       – Звучит, как предложение года, Свон, – усмехнулся мужчина, вгоняя Свон в краску.       – Я прошу тебя лишь об одном, – она сделала паузу, – не распространяйся, пожалуйста, о том, что было. Мне же нужно держать репутацию, – чуть веселее добавила она, чем вызвала его искреннюю улыбку.       – Все, что было в Дублине, остается в Дублине, – спокойно подытожил Джонс, засыпая.