Железная леди

      Сказать, что Реджина была вне себя от ярости, когда узнала про Эмму и Генри, – ничего не сказать. Ее адвокаты практически атаковали редакцию «Однажды в бизнесе». На удивление Свон, она разрешила провести беседу с психологом. По ее результатам судом было установлено обязательное времяпрепровождение мальчика с Эммой. Миллс не стала противиться, она любила Генри и хотела для него лучшего, даже если для этого из ее жизни не исчезнет Свон.       Позиции журнала на рынке были вновь отвоеваны, и теперь Эмме ничего не мешало спокойно готовиться к свадебному торжеству. Мэри Маргарет и Руби взяли на себя «тяготы подготовки», поэтому телефонная гарнитура практически не убиралась с уха блондинки.       Это утро не стало исключением. Джонс вел машину в редакцию, пока жена бесконечно кивала его сестрам, изредка поглядывая на него и улыбаясь. Ее чувства были настолько противоположны тем, что она испытывала тогда, в мэрии, когда отвечала согласием на вопрос взять его в законные мужья. Она чувствовала себя бесконечно счастливой, просыпаясь с ним в одной постели, завтракая вместе, разбредаясь по разным кабинетам, потому что он теперь работал редактором. Они были настоящей семьей, когда по выходным гуляли с Генри в Центральном парке.       Мужчина припарковал автомобиль, и, переплетя руки, чета Джонсов не спеша подходила к редакции.       – Мистер Джонс? – его окликнул молодой офицер, сверяясь с документами в руках, в которых, по всей видимости, было и фото.       – Да, лейтенант, – Джонс обернулся к нему и обратил внимание на значок.       – Бойд, – представился тот. – У меня ордер на Ваш арест. Вы обвиняетесь в покушении на убийство Грэма Хантера. Вы имеете право хранить молчание. Все, что Вы скажете, может быть использовано против Вас, – отчеканил полицейский, пока Свон переводила взгляд с него на пораженного Киллиана и обратно.       – Убийство? – опешил Джонс. – Но я его не убивал, – он нахмурил брови. – Ударил пару раз, но все видели его после этого.       – Я видела его через два дня. Вы, должно быть, что-то путаете, – вступилась Свон.       – О его пропаже заявили несколько дней назад. Вы ведь угрожали его убить, верно? – спросил офицер, показав фото с камеры наблюдения в тот день, когда Хантер первый раз заявился к Свон после выхода статьи.       Джонс чертыхнулся. Это было сказано в сердцах. По-видимому, охранник слышал его и дал показания. К тому же, он уехал в Хэмптонс и был там один до приезда Свон. Без свидетелей. Без алиби. В голове застрял только один вопрос: зачем Хантеру подставлять его? Последний раз взглянув на Свон, Джонс опустил голову и протянул руки, позволяя заковать себя в наручники.       – Вы не можете забрать его, – отчаялась Свон. – Он же ни в чем не виноват, – ее голос скрипнул, а руки потянулись к любимому. Глаза вновь застилала пелена слез.       – Все в порядке, Свон, – Джонс развернулся к ней, попросив минутку у лейтенанта Бойда. – Они во всем разберутся. Я позвоню адвокату, – он дотронулся ладонью до ее щеки и смахнул пальцем слезинку. Приблизившись, Джонс коснулся губами ее лба и прикрыл глаза.       – Я люблю тебя, – прошептала Эмма и подняла голову, сталкиваясь с ним взглядом.       – И я тебя люблю, Свон, – проговорил он мягко. – Все будет хорошо, обещаю, – успел сказать он, прежде чем офицер резко дернул его и потянул за собой.       Свон, прекрасно осведомленная в обстоятельствах происходящего, знала, что ничего не будет в порядке, ничего не будет хорошо. Она молча следила, как Джонса увозят на черной тонированной машине. Всхлипнув еще раз, она пригляделась к автомобилю. Он не был похож на полицейский, и номера были все в пыли.       Провернув все в голове, Свон повторяла про себя фамилию лейтенанта, которая показалась ей знакомой. Забежав в свой кабинет, женщина первым делом набрала номер брата. Он не мог не знать о случившемся, но не отвечал на звонок. Телефон Джонса был уже недоступен, хотя должны были идти обычные гудки. Ее волнение переросло в настоящее беспокойство. Свон не хотела признаваться даже себе, о чем она думала сейчас. А думала она о том, что Джонса не отвозили ни в какой участок…       Ее размышления были прерваны сработавшей пожарной сигнализацией. Видимо, она не заметила ее раньше, как и огня, который окутывал уже порог ее кабинета. Самое главное, что никого из сотрудников уже не было на месте. Свон не понимала, как это могло произойти. Недоумевая, она накинула на голову пиджак и попыталась выбраться из кабинета, но в это время огонь вспыхнул еще ярче.       Стараясь не вдыхать отравленный воздух, Свон выглянула из окна. Восемнадцатый этаж. Только дурак бы прыгнул. Отчаявшись, женщина ринулась за огнетушителем, который мог находиться в подсобке кабинета. Но там ничего не оказалось, кроме кипы бумаг, которые вспыхнут быстрее, чем она подумает.       Она чувствовала, что слабеет, что силы оставляли ее, но продолжала искать выход, подкатив письменный стол к двери. Ей удалось выбраться из своего кабинета, спрыгнув со стола. Но фойе было окружено огнем. Выхода не было. Сознание мутнело. Словно за тысячу километров отсюда ее звал один единственный голос. Его голос. Свалив это на едкий дым, которым она надышалась, Свон рухнула на пол.

***

      Она словно провалилась во тьму. Вокруг не было ничего, кроме жара и дыма. Она была даже не в редакции, а в каком-то очень знакомом помещении. Точнее, замке. Она смутно соображала, но точно бывала в этом замке раньше. Откашлявшись и оглядевшись, она вспомнила: это был замок сонного проклятия. Точно в таком же она была с Авророй много лет назад.       Стоп... Аврора. Замок. Сонное проклятие. К Эмме возвращалась память. Но вместе с тем, женщину охватывал ужас. Поцелуй истинной любви с Киллианом никогда не срабатывал, всегда требовалось что-то большее. Она ведь Спасительница, легкие пути не для нее. Однако она все еще отчетливо слышала чей-то голос и устремилась к нему сквозь пелену дыма...       – Киллиан, – еле выдохнула она со слезами на глазах, распахнув их.       – Да, милая? – Он смотрел на нее нежным взглядом голубых глаз.       – Это ты? Где… я? – Она слабо оглядывалась по сторонам, узнавая их спальню в Сторибруке.       – Ты дома, Эмма, – он сидел рядом и держал ее за руку.       – Что случилось? Я была в Нью-Йорке и…       – Хоуп спасла тебя, – он улыбался, как ребенок, оглядываясь на белокурую малышку, с трудом шагающую к кровати матери. – Спасла нас, – он притянул дочь к себе, взяв под руки и поднимая в воздух, от чего та залилась звонким смехом, озарив комнату лучезарной беззубой улыбкой.       – Спасла? – переводя взгляд на дочку, спросила Эмма. – А… где твой крюк? – Она обратила внимание на протез.       – Это было новое сонное проклятие, – начал он, – где огонь настигает тебя, только если ты близка к пробуждению. До этого момента в проклятой жизни все относительно хорошо, – он поцеловал Хоуп в макушку. – Пришлось отложить крюк в сторону, пока я оставался с этим маленьким ангелом один. – Эмма протянула руки, аккуратно беря дочь себе. – Поцелуй истинной любви не помог, как обычно в нашем случае, – он наклонил голову, озорно вскинув бровь, напоминая о трудностях их поцелуев во времена проклятий. – Помог поцелуй рожденного от истинной любви. К сожалению, мы не сразу догадались. Генри перерыл все книги, а Реджина – все свои королевства.       – Господи, я почти потеряла тебя! – Она прикрыла глаза, не замечая слез.       – Ты никогда не потеряешь меня, Эмма, – он поцеловал ее в висок. – Ведь я пират. Я умею выживать.       – Па… – только и молвила Хоуп, глядя на родителей.       The End 1