Лепестки крови

Мэйбл опустила голову, чувствуя боль по всему телу. Интересно, почему? Может, резко все раны открылись? В таком случае, скоро произойдёт кровотечение. Но после тех слов, которые сказала Клара, немного неприятно, что её в этом осуждают. Да что там немного? Ей очень неприятно и обидно. Глаза защипало. Девушка вытерла подступающие слёзы рукавом голубого свитера. Сколько бы брат и мать не говорили ей его надевать, она сильно упрямилась и стояла на своём. И плевать, что в тот момент она очень сильно хотела сдаться. Плевать. — Мэйбл, ты как? — спросила Дебби. В её голосе чувствовалась теплота. Близняшка из-за такой резко перемены впала в ступор. Малькольн подошла к ней и усадила на подоконник, слегка наклоняясь и заглядывая в лицо. — Нормально, — ответила Пайнс. Зверь вновь бушевал. Когда же он там сдохнет? Не видит, что ли, что своими метаниями он легко натыкается на недавно выросшие штыки? Когда он на них натыкается, пронзая себе что-то, то становится больно и Мэйбл. Эти колкие чувства надоедают. Хочется от них избавиться. Но, как? И что будет, если она от них избавится? — Прости меня, я над тобой всегда издевалась, а ты… подошла и помогла, — сказала Дебби, с трудом сдерживая слёзы. Она опустила голову, смотря на пол. После того, как она узнала, что отца больше нет в живых весь мир как-то резко переменился. Она столько времени пыталась удержать своих родителей вместе, и тут раз… и всё. Теперь она вообще лишилась отца. Все старания, пусть и мелкие, пошли коту под хвост. — Признаться честно, но я тебе, как бы так сказать… завидовала. Мэйбл подняла голову и вопросительно посмотрела на девушку. Как? Она сейчас не ослышалась, или Дебби реально ей завидовала? Вопрос, в чём? Чему ей можно завидовать? Нету ничего, ни души, которую добивает зверь, ни оболочки, которая страдает под лезвием. Нет ни хорошей семьи, все в ней заняты своими делами. Когда можно было бы высказать хоть что-то отцу, то он всегда в командировках, дяди часто путешествуют, поэтому тоже не получается поговорить. Друзей фактически нет, разве что, возможно, Билл и отчасти соседский кот, который порой любит к ним приходить. — Чему мне можно завидовать? — тихо спросила Мэйбл. Она не знала, что сказала это в слух. Она об этом подумала, но, видимо, уже даже некоторые свои мысли ей трудно держать в голове. Всё расплывается, растворяется, будто кислотой полили, и собирается в конце в один большой клубок, который не распутаешь. Она сама не сможет в этом клубке разобраться, а ей навряд ли кто поможет. — Я всегда считала, что у тебя хорошая семья. Папа и мама любят друг друга, у тебя с ними… хорошие отношения, как и с братом. Я думала, что ты резала себя только для того, чтобы привлечь к себе ещё внимания. Меня это взбесило, ведь ты… кажешься такой счастливой. Весёлой и позитивной, — прошептала Дебби. По её щеке скатилась одинокая слеза. — Мне бы тоже хотелось иметь такую семью. Но, могу сказать одно, у всех свои дела и отчасти им всё равно на меня, — с грустью ответила Пайнс. А кому не хочется чувствовать родственное тепло и любовь? Скорее всего, всем. Дебби не нашла подходящих слов. Получается, что она обижала эту девушку ни за что. Ей, скорее всего, тоже очень больно. Даже больней, чем ей сейчас. Малькольн подсела поближе к близняшке. Сейчас нужно было перебороть саму себя. Это отчасти трудно. Девушка обняла Мэйбл, на что последняя удивлённо расширила глаза. Она вопросительно посмотрела на бывшую хулиганку. Может, она заболела? Звонок. Но идти в класс как-то не очень хотелось. Хотя, если она сейчас не придёт, то брат опять наябедничает маме про то, что его сестрёнка якобы прогуляла урок. Тогда ещё и нагоняй от мамы будет. И Пайнс в таком случае снова запрётся в своей комнате и будет жаловаться своему дневнику, либо беседовать с плюшевым кроликом. Кстати, нужно дать ему имя. Пусть будет Стив. Да, и будет общаться с плюшевым кроликом по имени Стив. Но если вдруг брат захочет выйти из своей комнаты и он ненароком услышит, как она разговаривает, грубо говоря, с самой собой, то страшно узнать, что он подумает. Скорее всего, что она чудачка. А с чудаками порой бывает не очень приятно общаться. В принципе, он итак с ней не общается почти. Дебби отпустила Пайнс. Все те взгляды, которые порой были обращены на них мимо проходящих учеников слегка смущали и были неприятны. Неужели они так удивляются из-за того, что сама звезда решила спуститься с небес и обнять обыкновенную смертную? Ну, что ж, отчасти они правы. Королева сняла свою корону, не по своей воле, но всё же. Теперь её место, — главной хулиганки и королевы школы, — займёт, скорее всего, Клара. Она не обижается, но, просто, когда-то она раньше считала, что Лия и Нора её друзья. Настоящие. А они так похабно себя повели. Как она раньше. Коридоры опустели, остались, кажется, только они вдвоём. Ну, и разве что тишина. А вдруг, если они так будут сидеть, то вскоре увидят призрака? Хотя, навряд ли, таких паранормальных явлений в этой школе нет. Вдруг где-то вдали послышались быстрые шаги. Дебби вздрогнула и, слегка наклонившись, посмотрела в коридор. По нему, к ним, шёл парень с чёрными волосами, кончики которых были голубыми, а чёлка прикрывала один глаз. Кожа бледная, а глаза светло-серого с чёрной обводкой по радужкам цвета, зрачок узкий. Сам выглядит хилым, но на внешность очень приятным. Малькольн закатила глаза и скрестила руки на груди. Этого юношу она кое-как, но знает. И ей достаточно того, что она знает, чтобы сказать, что он слегка занудный. — Привет, девчонки, что не на уроке? — осторожно спросил парень, когда подошёл к ним. Он облокотился о стенку, засунув руки в карманы брюк. У Мэйбл чуть бы сердце из груди в кой-то веки не выпрыгнуло. Девушка подняла голову и посмотрела на только что пришедшего парнишку. Внешность и в правда была приятной, однако глаза смущали. Очень. Хотя улыбка у него приятная, мягкая. Лично ей понравилась. — О, Артур, какими судьбами? Разве ты сам не должен сейчас находиться на уроке? — вопросом на вопрос ответила Дебби. В её голосе слышалась неприязнь. Она высокомерно осмотрела парня, после чего направила свой взгляд на пол. — Да… что-то… плохое поведение, — признался Дрим, почесав затылок. Он посмотрел на близняшку, слегка улыбнувшись. Однако улыбка его пропала тут же, когда он заметил маленькую ранку чуть выше брови и ссадину на уголке губ. Вопрос: откуда они у неё, задавать он не решился. Поэтому быстро перевёл взгляд на Малькольн. — Ты серьёзно? Пай-мальчик плохо себя вёл? — с насмешкой спросила Дебби. Она слегка усмехнулась, после чего обратила внимание на Мэйбл. Улыбка тут же пропала. Девушка, видимо, чувствовала себя не очень комфортно. Она с трудом сдерживалась, чтобы не встать и не уйти в класс, оставив парочку вдвоём. Мэйбл смотрела на пол, теребя край свитера. Сейчас бы, если бы никого рядом не было, а она, как всегда, осталась бы одна, то могла бы что-то взять и успокоить себя. Новая царапинка — пустяк. Для неё теперь да. — А…как твою подругу зовут? — спросил Артур, внимательно смотря на Пайнс. Последняя чувствовала, как кто-то прожигает её взглядом. Ей это не очень нравилось. Как-то не привычно, что на неё кто-то смотрит. Дебби легонько толкнула близняшку локтем в бок, намекая на то, чтобы она ответила. Она примерно понимает, почему девушка сейчас летает в облаках. Ей неудобно, даже очень. Видимо, маску вновь забыла надеть. — А… я-я… Мэйбл Пайнс, — сказала Мэйбл, улыбнувшись. Что-то вновь треснуло, но Пайнс не обратила на это внимание. Она улыбнулась — это уже хорошо. — Артур Дрим, очень приятно познакомиться, — с улыбкой сказал парень. Он протянул руку в знак знакомства. Мэйбл несколько секунд вопросительно смотрела на неё, после чего вновь натянуто улыбнулась и пожала его руку. — Тоже, очень приятно, — согласилась Пайнс. Сердце пропустило несколько ударов. Пролетела искорка, которая показалась молнией. Девушка тут же отпустила его руку, смущённо улыбнувшись.

***

Сайфер тяжело вздохнул, радуясь тому, что все фотографии удалены, а Мэйбл теперь не будет так трудно. Но каждую секунду он ожидал того, что Пайнс сейчас могла себя резать, калечить или даже плакать. Это был страх. И на сердце ему опять не спокойно. А что если Дебби снова возьмётся за своё? Хотя… сегодня утром он видел, какой человек умер. А он думал, откуда он такой знакомый. Так это, оказывается, её папаша. Нельзя сказать, что можно радоваться и эта чертовка заслужила этого. Это будет как-то неправильно. Отца жалко, но ему бы сейчас хотелось увидеть её слёзы…, но это было как-то слишком. Даже для него. Он мельком посмотрел на «Мерлина», который только что подошёл с чашкой чая и кроссвордом в другой руке. Мужчина присел на стул и открыл коробку с кубиками сахара. — Сколько мне положить сахара в чай? Три или четыре кубика? А, может, пять.? — спросил Фрэнк, беря из коробочки кубик сахара и кладя его рядом с чашкой. — Что мелочиться? Клади всю коробку, — устало протянул Билл. Он посмотрел на потолок, думая о своём. Сейчас примерно семь часов, следовательно, в институт нужно будет идти через час. Ну, сможет ещё немного посидеть у дяди. График плотный, но он очень надеется, что после работы сможет встретить Мэйбл и они смогут хоть какое-то время побыть вдвоём. В принципе, он заканчивает рано, примерно в четыре часа, может, в пять. Так что он зайдёт за ней, номер свой она же ему до сих пор не дала. — Значит, пять… — задумчиво протянул Стор. Он выложил все кубики в ряд, но нечаянно столкнул ложку со стола, когда не так дёрнул рукой. Мужчина вздохнул и нагнулся, чтобы достать ложку. Тут к Биллу подошёл Джо, запрыгнул ему на ноги, на что парень удивлённо открыл глаза, и после пёс залез на стол, стащив кубики сахара. Сайфер попытался убрать его со стола и тем самым спасти коробку сахара, но кокер-спаниель только тихо рычал, вцепившись зубами в крышку коробки. Когда хозяин поднялся из-за стола, Джо спрыгнул на пол, прихватив с собой коробку и растеряв несколько кусочков сладости. — Фух…, а где сахар? — спросил дядя, осматривая стол. Мало того его «гвардии» из сахара он не обнаружил, так ещё и коробка куда-то делась. Он вопросительно посмотрел на Билла. — Что ты на меня смотришь? Спроси лучше своего пса-сладкоежку, — ответил парень, показывая рукой на Джо, который съедал уже почти всё лакомство из коробки. — Ну, ты… взял и обворовал хозяина. Ему потом точно плохо будет, — сказал Фрэнк, поправив очки. Он решил разглядеть племянника, ибо его усталая речь немного напрягала. Это точно означало, что что-то, да случилось. И, да, он был прав, что-то случилось. За всё говорят мешки под глазами, а так же уставшее бледное лицо. Неужели он снова не спал? Всё из-за той же девушки? — Кхм… ну, так что у тебя там с твоей… «любовью»? — спросил Стор, выделив слово «любовь». Он сомневается, даже очень. Это опять, скорее всего, очередное увлечение, а девушка — его очередная жертва или, не дай Бог, он её. И этот спектакль закончится только тогда, когда кто-то кому-то другому не разобьёт сердце. — Я ей вчера помог. Но… знаешь, в её голосе и глазах я почувствовал неуверенность… и нежелание. Она мне мало доверяет, если вообще… доверяет, — протянул Билл. Однако, когда он снова упомянул её, то сердце пропустило несколько ударов., а как он вчера её обнял… из-за этого воспоминания стало трудновато дышать, а на щеках показался румянец. Он судорожно вздохнул. Опять ночью не спал, просто потому что не хотелось, да и мысли всё время отвлекали. — Ну, я бы тоже навряд ли стал доверять незнакомому человеку, который, к тому же, предъявляет мне странные знаки внимания, — сказал Фрэнк, решив промолчать про ещё одну особенность Сайфера. Эта особенность его всегда разочаровывала и злила. А ему не очень хотелось злить племянника. Ибо жить ещё хочет. — Аргх, ты ничего не понимаешь! Хотя... с этим, ты, пожалуй, прав, — с досадой в голосе прошептал Билл. Он схватился за волосы, зажмурив глаза. Ещё бы чуть-чуть и он бы закатил истерику. Надоело, что Фрэнк так относится к его любви. Надоело. — Хах, всё же я по вам книгу напишу как-нибудь. Хм... как же её назвать? Может: «Педофилия для начинающих»? — с издёвкой спросил дядя. Он не хотел задеть парня, но все эти игры с любовью его уже самого изрядно помотали. Нет бы, чтобы его племянник нашёл себе одну единственную девушку, которая бы и его любила, после они бы женились и всё у них было бы хорошо. Но нет, Биллу почему-то так не везёт, как некоторым другим. А жаль. — Бесишь. Ладно, я пойду, — сказал Билл, слегка улыбнувшись. Пусть такие подколы дяди его действительно задевали, особенно в последнее время, в них всё равно находилась доля правды. Ну… если подумать, то шесть лет — это не очень мало, но и не очень много. Возможно, у него ещё есть шанс на взаимность…

***

Щелчок камеры и в скором времени фотография была уже в руках у парня. На ней были изображены две девушки и парень. Они о чём-то говорили, порой смеясь. В общих чертах, диалог старался поддерживать Артур, когда Дебби лишь что-то заявляла, а Мэйбл порой соглашалась, но и то смущённо. Вскоре Малькольн попрощалась с ними. Пайнс и Дрим остались одни. Незнакомец навострил уши и сделал очередной снимок. Он спустился с дерева, убрав одну руку в карман, а другой придерживая фотоаппарат. — Артур, а ты можешь сказать, что у тебя с глазами? — тихо спросила Мэйбл, посмотрев на парня. — А, это всего лишь линзы, — со смешком сказал Дрим. Парень сделал ещё один снимок и быстро завернул за угол. Он просмотрел все сделанные снимки. Их было несколько, даже мало, штук, наверно, восемь. Он улыбнулся и убрал фотографии обратно в рюкзак. Хотелось бы продолжить следить за этой парой, но у него есть дела по важней. Он подошёл к какому-то многоэтажному зданию и зашёл внутрь. Ему нужно на четвёртый этаж. Там он сможет спокойно вздохнуть и вновь просмотреть сделанные фотографии. Он достаточно за ними следил. За девчонкой и за юношей. Достаточно, чтобы приблизительно знать, что они за люди. Сердце вырывалось из груди. Парень поднялся на четвёртый этаж и достал ключи. Дрожащими руками он открыл алюминиевую дверь и вошёл в просторную комнату, белую с большими окнами. Пройдя к её концу, он достал ещё один ключ, что висел уже на шее и открыл комнату. Парень улыбнулся и скинул рюкзак. Единственным освещением здесь была лампа, которая светил красноватым светом. На стенах были разные фотографии, некоторые из них были перечёркнуты, люди на них частенько повторялись. Некто достал новые фотографии из рюкзака, пристально осматривая их. С каждым новым снимком его губы расплывались в безумной улыбке, в которой каким-то образом смешивалась доля теплоты. Он резко развернулся и прикрепил их на стенке. Все его труды ушли не насмарку. Как будто это очень легко — следить и стараться быть незамеченным. Некоторые жертвы его замечали, и поэтому тут же суетились. Нет, конечно, за этим было интересно наблюдать, но так же из-за этого было трудно. Они могли обратиться в полицию, либо полезть с ним в разборки, рассказать друзьям и тогда ему было бы точно плохо. Из-за этого ему приходилось убивать их раньше назначенного времени. Он развернулся и подошёл к небольшому холодильнику. Он открыл крышку, тут же подуло прохладой. В холодильнике лежали какие-то целлофановые пакеты. Но смущало больше то, что в них была кровь. Не во всех, но в некоторых да. Парень достал один пакет, осторожно открыл его, с трудом сдерживая улыбку и подступающие слёзы. Он помнит каждого владельца. Знает его в лицо, знает, как он умирал, страдал. Парень достал морщинистую кисть женской, по всей видимости, руки. Например, эта кисть принадлежала библиотекарше пятидесяти лет — Авроры Динкльн, — довольно ворчливая женщина. Даже и пискнуть не успела, как ножик оказался в сердце. Ей, конечно, было больно. Она попыталась оказать сопротивление, но всё, что она сделала, так это «ударила» его по голове сумкой и всё. Каждая кисть имеет свою особенность. На одной есть шрамы, родимые пятна, на другой этого нет. Цвет кожи, состояние, размер — всё это различно. Не было ещё ни одной повторяющейся руки. Парень погладил кисть руки, улыбнувшись. Он прошептал сиплым голосом: — Вы же мои хорошие, скоро у вас будет новый друг, — после чего комната заполнилась сумасшедший смехом парня, который резко обнял руку.