Каникулы по-хогвартски

      Изодранное до состояния лохмотьев черное шихакушо; все еще дымящаяся рыжая встрепанная шевелюра; заброшенный на плечо занпакто, обмотанный заляпанной кровью лентой; босые ноги, на левой щиколотке — обгоревший остаток таби. Сияющие счастьем карамельные глаза, широченная улыбка на перепачканном сажей и залитом кровью лице. Красавец!       Вволю посмеявшись над собственным отражением в зеркале, Ичиго с наслаждением рухнул в полюбившееся кресло. Тренировка определенно удалась, на дорогу обратно сил не осталось совершенно. Верный Улькиорра отнес обожаемого Владыку до ставшего практически родным окна их общей гостиной и поспешил вернуться к теплицам — вымотанный, избитый, окровавленный и местами подпаленный при помощи черно-зеленого серо Гриммджо вполне способен в отместку поднатужиться и сожрать всех успевших вырасти в теплице Простейших до единого, не оставив Куатро ни кусочка. А ведь Шифферу досталось никак не меньше, даже с учетом бесспорного преимущества — до порхающего на недосягаемой высоте арранкара еще надо было допрыгнуть, «магическая подлянка» в виде ущербного шунпо и сонидо продолжала исправно портить нежизни и жизнь гостям Мира Магии… тем не менее, под конец тренировки даже он двигался с заметным усилием.       Скрипнувшая дверь не показалась усталому шинигами достойным поводом, чтобы шевелиться, лень было даже дышать. — Куросаки-сама!!! — восторженный голос Гранца обогнал своего обладателя совсем на чуть-чуть. — Куросаки-сама, я… я такое узнал! Ой… Куросаки-сама, что с вами?! — Не мельтеши, Заэль, будь любезен, — попросил Ичиго, нехотя разлепляя успевшие закрыться глаза. — Все со мной прекрасно, я бы сказал, лучше не бывает. А ты чего так шумишь-то? — У меня столько новостей, Владыка, — уселся на пол у ног повелителя снова засиявший самодовольной улыбкой Октава. — Только вы… — Сейчас, сейчас, — обреченно простонал шинигами, медленно выскребая себя из такого теплого, мягкого и удобного кресла. — Давай так, я в душ, а ты распорядись насчет ужина. Тебе, кстати, парни тоже часть добычи принесут… — Было бы чудесно, — просиял арранкар.       Час спустя, отмывшись от пота и копоти — не забыть у Октавы поинтересоваться, что же такое термоядерное горит при использовании серо, что пятна ни в какую не отмываются! — завернувшись в банный халат и устроившись с ногами в так полюбившемся кресле, Ичиго внимательно слушал вдохновенно вещающего Заэля, с наслаждением прихлебывая горячий глинтвейн. Рядом наслаждались вкусным напитком в компании Владыки блаженно лыбящийся непривычно спокойный Гриммджо и еще более невозмутимый, чем обычно, Улькиорра. — Те, кого мы ищем, отправители сигнала, Куросаки-сама, это точно Основатели! Если точнее — их души. Они не только создали эту школу, они привязали свои души к ней еще при жизни, причем совершенно сознательно. Они даже специальный ритуал для этого разработали! Он до сих пор существует, уже несколько раз был модифицирован, про него, похоже, та кошка и говорила! Так вот, эти четверо, Годрик Гриффиндор, Салазар Слизерин, Ровена Рейвенкло и Хельга Хаффлпафф, они все еще здесь! — Они, стало быть, и сигнал нам отправили. Стихийники… кто из них кто, не выяснил? — покосился на Заэля шинигами. — Подобная информация держится в секрете, но кое-что известно. Они все разных стихий, и род их занятий все равно наводит на мысли. У профессора Флитвика есть возможнось выяснять недоступное другим магам. Да и обстоятельства смерти каждого из Основателей лично мне показались их платой за своевольное обращение с законами мироздания. Ни одно из тел, к слову, найдено не было. Хотя не исключено, что они к подобному были готовы… ***       Несколько часов назад, в кабинете Филиуса Флитвика… — Я заметил непривычную активность некоторых неушедших душ в Хогвартсе, как только приехал сюда на работу, — рассказывал декан. — Я владею неплохой коллекцией артефактов, некоторые пришлось докупить, кое-что — и вовсе выменять. Меня охватил знакомый каждому ученому исследовательский азарт, ЗаэльАппоро-сан. О, вы киваете… — Владыка иногда даже опасается приступов моего «ученого помешательства», как он это называет, — понимающе хмыкнул Октава. — Но он никогда не вмешивается и не препятствует, да и остальным не позволяет. Собственно, я до сих пор не сгинул от чьего-нибудь меча именно благодаря его приказу. Ему это состояние, кстати, тоже знакомо. Только благодаря ему и его идее я способен проводить исследования в этом мире. Его кровь — источник питания для моих… аналогов ваших артефактов, профессор, — арранкар кивнул на мерно гудящий от магии столик в углу. Флитвик проследил за его взглядом и сокрушенно покачал головой. — Простите меня, Гранц-сан. Я по незнанию выразился весьма неуважительно в ваш адрес. Не представляю, что бы со мной было, попади я в мир, где нет магии… — Перестаньте, Филиус-сан. Я и сам прекрасно понимаю, как неприглядно смотрелся со стороны. Обещаю, на предстоящую встречу с вашими студентами я захвачу с собой один из своих приборов, для сравнения! И им, и вам, я полагаю, будет интересно! А насчет «что было»… ну, лично у меня была истерика. — С трудом верится, — покачал головой профессор. — Но мы отвлеклись. Так вот, по данным артефактов в стенах замка Хогвартс были в свое время заключены четыре договора с Гранью. Четыре души остались оберегать это место, лишившись взамен своего посмертия. Причем, договоры были ими заключены еще при жизни, так как Основатели все до единого погибли насильственной смертью, а ритуал так называемой «привязки» требует долгой и весьма сложной подготовки. — Ни Песка себе… — выдохнул Заэль. — Для них так много значило это каменное сооружение? — Не стены делают это место тем, что оно есть, ЗаэльАппоро-сан. Школа Хогвартс — это намного больше, чем просто здание. Это — колыбель Магии, по сути, священное место! Сюда съезжаются совсем юные неопытные дети, а выпускаются взрослые волшебники! Если честно, то Основателям можно позавидовать. Согласитесь, не каждый способен найти в своей жизни что-то настолько важное, за что не жалко отдать не только жизнь, но и посмертие! ***       Под древними сводами наполовину природной, наполовину рукотворной пещеры повисла гнетущая тишина. Время от времени потрескивали срывающиеся с огненного хохолка искры, слабый ветерок покрывал рябью замершую поверхность воды, и тоненькие веточки соскальзывали с одного чешуйчатого бока на другой, с сухого на мокрый, осыпая их бледно-зелеными листочками. Говорить не хотелось, четыре пары таких разных глаз смотрели куда-то вверх, словно пытаясь сквозь толщу каменных преград увидеть источник настолько поразившей их силы. Магия, или реяцу, как звали ее загранные гости, Владыки Неушедших окутывала их всех словно облаком.       Проводник душ заинтересовался ими. К чему может привести этот интерес, четверо давних друзей даже думать опасались, чтобы не накликать беду… — Как, вот как мы могли не учесть такую важную деталь? — порыв ветерка сдул несколько искр с роскошного огненного хвоста. — Он ученый, солнышко. Нам с тобой эту братию не понять. Зато вон те двое вполне понимают, и, похоже, даже сочувствуют… — развернувшееся огненное крыло указало куда-то в сторону. — Ай, отстань! Ну не учла, не учла я это! Мать-Магия, ну конечно он расскажет в кои-то веки встреченному коллеге-ученому обо всем, что выяснил за все эти годы! Это же очевидно… — с досадой шлепнул по воде широкий хвост. — Согласен… все обитатели Хогвартса верят написанному, и с ними обсуждать обнаруженные несоответствия просто не получится. А тут такая возможность… я бы тоже не устоял, — сверкнули в полумраке пещеры обнажившиеся острые ядовитые клыки. — Как думаете, этот самый… преемник многое раскопал? — кончик огненного пера с шипением тронул мокрый, скользкий хвост. — Полугоблин, мастер Чар и Заклинаний, владеющий впечатляющей коллекцией артефактов?.. — скептически прищурились сине-зеленые глаза — Практически все. И о жизни, и о смерти, — опустилась на песчаный пол огромная голова.       В пещере снова воцарилась тишина. Четверым друзьям было, что вспомнить… *** — Ну и?.. — не выдержал нетерпеливый Секста. — Годрик Гриффиндор был воином и боевым магом, а также — талантливым полководцем. По мнению современников, осаждать защищаемый его армией объект было бесполезно, сражаться с ним на дуэли — бессмысленно. Неспроста после его смерти его именем был назван тогдашний факультет Боевой магии… — Вон как… и как же он погиб, если считался и до сих пор считается непобедимым? — Он пропал без вести во время Великого Лондонского пожара*. В последний раз был замечен сотрудниками Министерства Магии, Гриффиндор при помощи так называемой боевой трансфигурации пытался не подпустить пламя к зданию Министерства. — Маг Огня… ***       Жар… нестерпимый жар мечущегося совсем рядом пламени. Скручиваются обгорающие волосы, давно пестрит прорехами дорогой кафтан. Плащ он потерял еще утром, сбивая пламя с вынырнувшего из самого пекла совсем молодого волшебника. Гриффиндорца, кстати… хотя — да какая разница? Перед смертью так и так все равны…       Принять в себя такой знакомый, почти родной вал огня. Пропустить через себя, успокаивая… взять под контроль присмиревшее пламя. Выпустить обратно, сметая его мощью новый приближающийся вал… Сражаться с огнем можно только таким же огнем, и никак иначе. Как там полководцы древности называли этот прием… тактика выжженной земли? Насколько точное название… насколько верное… Только так и никак иначе — победить Огонь можно лишь пламенем.       Неожиданное ощущение… холод. Откуда, во имя Магии, взяться холоду здесь, в сердце пожара?.. Странно…       А холод распространяется. Плечи, спина, шея…. Никакими словами не описуемое чувство — словно чьи-то ледяные пальцы, сжимающие горло… неужели?..       Треск пламени прорезал пронзительный крик, перестающий быть человеческим, перерастающий в переливчатую трель. Откуда ты?.. Кто ты?..       Первый взмах огненных крыльев. Затихающее, покоренное пламя далеко внизу. Пора домой…       Светя другим, сгорая… ***       Несколько часов назад, в кабинете Филиуса Флитвика… — Возле башни Гриффиндора отчетливо пахло гарью и пеплом, — декан взял в руки один из кристаллов в причудливой оправе. — Я не сразу понял, с чем это связано, никто ни из студентов, ни из преподавателей ничего не чувствовал… мне начинало казаться, что я схожу с ума. Пока я не вспомнил, что по давней привычке ношу в кармане вот эту побрякушку. Это артефакт, в несколько раз усиливающий работу органов чувств, в наибольшей степени — обоняние. Тогда я и задумался, а не был ли Годрик Гриффиндор магом Огненной стихии?.. И еще одна внешне совершенно незначительная деталь — за все время, пока я преподаю в стенах этой школы, никто ни разу по-настоящему серьезно не пострадал от ожогов. Вы сейчас проживаете в башне Гриффиндора, наверняка уже знакомы с близнецами Уизли? — Еще бы, — в памяти Октавы промелькнуло дивное зрелище синего взъерошенного кота, нападающего на совершенно опешившего Джаггерджака, и смеющиеся лица двух совершенно одинаковых рыжеволосых парнишек. — Эти мальчишки — редкие проказники, — тепло улыбнулся Флитвик. — При этом, заметьте, талантливые изобретатели и весьма смелые экспериментаторы. Что они только ни творят, причем в совершенно небезопасных условиях, но пожаров в башне Гриффиндора не было ни разу на моей памяти. Это, кстати, касается не только гриффиндорцев — Северус Снейп, наш непревзойденный зельевар, гениальный ученый и талантливейший волшебник, постоянно создает принципиально новые зелья. Согласитесь, без постоянных исследований и подчас рискованных экспериментов такое просто невозможно! Но и в подземельях ни единого раза не случалось ничего серьезного! Кстати, о талантливых зельеварах… *** — Салазар Слизерин — величайший мастер зелий, создавший сотни магических составов непредставимой мощности, основоположник целого направления — Боевое зельеварение. Зелья в открытом бою до него еще никто не использовал! — Зелья — в бою?.. Это как? — недоуменно свел брови на переносице Секста. — Как можно драться жидкостью? — Взрывающийся при соприкосновении с воздухом состав в хрупком сосуде, который можно бросить под ноги противнику. И это, по словам Филиуса, простейший пример. А еще существуют отравляющие составы, разъедающие, парализующие… — принялся загибать пальцы Заэль. — Да ну в гарганту, — отшатнулся Секста, перебивая младшего коллегу. — К твоей лаборатории и так приближаться страшно! Ты ему, этому Слизерину, не родственник часом? — Я одному твоему фрассьону родственник, — усмехнулся Октава. — Про других не знаю. — Нынешний факультет его имени тоже раньше звался иначе? — прервал Ичиго явно настроившихся собачиться до утра арранкар. — Дай угадаю, факультет Зельеварения? — Почти верно, Владыка. Зельеделия и Артефакторики. Человеческая артефакторика очень во многом опиралась на многочисленные труды Слизерина о минералах, рудах и сплавах. А это значит… — Маг Земли. ***       Несколько часов назад, в кабинете Филиуса Флитвика… — Вы бы видели, ЗаэльАппоро-сан, как я прятался от студентов и коллег, пока исследовал подземелья, — со смехом вспоминал профессор, подливая себе и собеседнику еще по бокалу грога. — Факультет Слизерин и в прежние времена держался в стороне от остальных, а после войны и вовсе отдалился… ничего странного в этом, кстати, нет. На этот факультет испокон веков попадали лишь чистокровные. Так лорд Салазар заповедал… вот только о причинах этой заповеди нынешние слизеринцы почему-то не думают. А ведь вовсе не ненависть это была, а попытка защитить чистокровок. — Защитить?.. От кого?.. — распахнул глаза Заэль. — От полукровок и магглов, конечно. Дети с разных факультетов редко дружат между собой, еще реже узнают, кто где живет. Ребенок по незнанию способен раскрыть тайну местонахождения родового поместья, тем самым погубив собственную семью. Во все времена маги скрывались, как могли, от магглов, не желая дразнить и проверять, кто кого. А с течением времени эта проблема стала еще более актуальна. Магглов неизмеримо больше, ЗаэльАппоро-сан, и они вполне способны задавить нас числом. Оттуда и разделение… и сколько же проблем оно мне доставило во время моих исследований! — И как же вы искали его следы? — Так же, по запаху. Пытался, по крайней мере… Помог мне в результате один из хогвартских призраков, привидение слизеринских подземелий по имени Кровавый Барон. — О, знакомое имя, — усмехнулся арранкар. — Куатро-сан о нем рассказывал. — Барон — идеальный помощник декана, всегда знающий все и обо всех. У него я сумел узнать, какой смертью умер лорд Слизерин, якобы покинувший созданную в том числе и его руками школу, но чьи относительно свежие следы все равно то и дело попадаются тому, кто знает, как и куда смотреть… и знаете, ЗаэльАппоро-сан, не будь я полугоблином, ничего бы я от него не добился. Барон свято чтит память Основателя и ревностно оберегает его тайны. — И что вы выяснили? — заерзал в своем кресле изнывающий от любопытства Гранц. — Лорд Салазар Слизерин был последним в этих стенах волшебником, умершим от отравления ядом. Гениальный зельевар, не сумевший предотвратить свою собственную гибель от одного из так любимых им отравляющих веществ! Подробности неизвестны, тело его так и не было найдено. Но оцените иронию судьбы, ЗаэльАппоро-сан… ***       Как надоело это вечное притворство. Этот осёл и в самом деле думал, что инсценировка нашей с ним ссоры и моего показательного изгнания-тире-бегства поможет ему сплотить это безмозглое стадо?.. И почему, во имя Магии, прирожденное умение «держать лицо» стало считаться чем-то зазорным?.. Ох, Рик, не погубили бы тебя так любимые тобой полукровки… как ты не поймешь, ну не умеют они соображать мозгами! Они сюда поиграть приходят! А потом все равно возвращаются в свой, привычный мир без заклинаний, зелий, чар и прочего… ну не принимает их, в большинстве своем таких неподготовленных, Мать-Магия! Пойми, они здесь чужие! Хорошо, если уйдут и забудут, а если вернутся и остальным покажут путь?.. Храни Мерлин Рейви и Хель с их гениальной идеей универсального щита над территорией школы! Хоть в Гнездо не припрутся, и то хлеб… — Я совсем как ты начал разговаривать, Шшахесс, — улыбнулся маг, услышав характерный шорох за спиной. — Школу Гнездом называю… — И где ты не прав, хозяин? — отозвался подползающий к лабораторному столу василиск. — Гнездо и есть… несмышленые детеныши здесь растут, питаются и учатся охотиться и защищаться, и уходят, как только становятся взрослыми. Как еще это назвать?.. А у тебя от рук вкусно пахнет. Чем угостишь? — Лакомка ты, — шипящий смех волшебника эхом отразился от каменных стен. Тонкие пальцы скользнули по столу, подхватили огромную миску. — Ты же охотиться уходил? — Для вкусной еды всегда найдется место, — авторитетно заявил змей, глядя на самого главного и нужного человека в своей жизни. — Ну же, не жадничай! — Держи, — маг принялся кормить своего столь необычного любимца нарезанным ровными кусками мясом, в глубине души поражаясь. Шшахесс вполне способен проглотить его самого, не поперхнувшись, благо размеры позволяют! Ан нет, вьется у ног и выпрашивает говядину… — Эй, хозяин… — тронул задумавшегося волшебника за плечо василиск. В его исполнении — кончиком громадной морды — это вполне могло оказаться смертельно, будь на то его желание. С легкостью сшибающий головой мраморные колонны огромный змей был предельно осторожен со своим намного более хрупким человеком. — А почему от тебя так странно пахнет? — От меня вечно чем-то странно пахнет, Шшахесс, — присел на одно колено рядом с питомцем маг. — Я же с зельями вожусь… — Не зелья. Не ингредиенты. Ты… ты кровью пахнешь, хозяин! — широко распахнул янтарно-желтые глаза василиск. — Ты ранен? — Нет вроде, не дол…жен… — темно-зеленые глаза волшебника остановились на крошечной царапине на запястье. Незначительная ерунда, способная стать смертельно опасной на теле зельевара. А если учесть, с чем он несколько минут назад работал… — Но откуда?.. Холод растекался по руке медленно и неотвратимо. От запястья по предплечью, по плечу, по спине, по шее… — Шшахесс… ты… ты знаешь… ты помнишь… — Да, хозяин, — тихо отозвался гигантский змей. Мечущееся на сквозняке пламя факела швырнуло на каменную стену тень распахнутой клыкастой пасти, сомкнувшейся поперек столь хрупкого человеческого тела. — Спа… си…бо… — вытолкнул из себя волшебник. — Моя жизнь с самого начала была твоей, хозяин, — прозвучало под сводами каменного коридора. — Пусть так и будет впредь. Доброй охоты и теплых камней на пути тебе, хозяин…       Шелест серебристо-зеленой чешуи по сухому песку затих вдали.       В тайных переходах, приютивших мнимого изгнанника, с самого его возвращения не прозвучало ни единого слова ни на одном из человеческих языков. Тишину разбавляло лишь змеиное шипение.       Так продолжалось долгие годы, пока запечатанная самим Слизерином дверь в Тайные подземелья не была открыта руками совсем юного гриффиндорца…