Baby for daddy.

Чимин, мягко говоря, в замешательстве. Хотелось скрыться подальше от пытливых глаз и больше никогда и никуда не возвращаться. Пак никогда не любил сложные ситуации и драмы, вроде этой — всегда избавлялся от проблем посредством бегства. И, даже сейчас, ему не хотелось оставаться в тесном, казалось, помещении, потому он, спихнув на стеснительность, выходит из гримерки, бежит вниз по лестнице и, вместо того, чтобы ринуться к выходу, он направляется к бару, дрожащими руками протягивая бармену купюру и принимая с его рук крепкий алкоголь. Ему необходимо было успокоиться. Стакан сменяется другим, затем третьим и так далее. Денег не остается даже на утренний автобус — не то, что на такси. Чимин пьяно ковыляет к выходу и тормозит у той же стены, где стоял месяц назад, заприметив оттуда Шугу. Он устало курил, откинувшись спиной на холодную стену и, достав из кармана права, осмотрел фотографию, ухмыляясь. — Мин. Юнги… ик… кей Ш.У.ГА. Пак смеется и этот смех сменяется горькой улыбкой. Вышвырнув выкуренный до фильтра бычок, красноволосый оседает на землю и вертит злополучную карточку в пальцах, заглядывая в размывающееся небо перед глазами. — Вот мы и встретились, Шуга. Когда Юнги выходит через какое-то время вслед за Чимином, никто из присутствующих не смеет отпустить какой-нибудь едкий комментарий. Все молчат. Намджун и Хосок — потому что все прекрасно понимают и не хотят испортить то, что только-только начало зарождаться. К тому же, парни чувствовали себя в некотором роде виноватыми. Все остальные ничего не понимали, но они подсознательно чувствовали, что что-то тут явно не так и нужно помалкивать, иначе произойдет мощный взрыв, под названием «Мин Юнги в ярости». Мин блуждает по темным коридорам клуба и пытается собрать мысли в кучку. Он понимал, что не может сделать вид, что не знаком с Чимином. Ни тогда, когда увидел свою куртку на плечах у парнишки, ни тогда, когда вновь почувствовал близость столь нужного ему человека и ни тогда, когда поймал на себе пронзительный, словно просящий взгляд выразительных глаз. Какое-то десятое чувство тянуло его к выходу. И он вышел. Вышел, и увидел хрупкую фигуру в темноте, что сидела на земле, подле стены клуба. Юнги подошел к парню и в нос ему ударил аромат тех самых ментоловых сигарет, что дурманили ему разум, и резкий запах алкоголя. Юнги нахмурился и осторожно присел рядом. Запрокинув голову, Мин посмотрел на небо, пытаясь найти звезды, но их сияние перебивали яркие, искусственные огни большого города. Наконец, собравшись с мыслями, Юнги заговорил, и его голос был хриплым от долго молчания: — Прикурить не найдется? Позволь мне утонуть в звездах, что в твоих глазах. Чимин молча достает пачку из кармана и открывает её одним пальцем, предоставляя и сигареты, и зажигалку. Глаза были закрыты, но он отчетливо расслышал кому принадлежит голос, и как встрепенулось сердце в груди, заставив внутренне занервничать. — Не знал, что ты звезда. Вопрос двусмысленный. И простой и глубокий, сложный, не каждому дошла бы суть самого вопроса. Чимин осторожно поворачивает лицо к Шуге, переворачивается, становясь сбоку от него на колени и снимает с себя куртку. — Она наверняка дорогая, забери. Я не умею носить такие вещи. Он, честно, не хотел этого делать — казаться непоколебимым. Чимин попросту стеснялся, ему было неловко находиться рядом с ним. Никогда ведь не встречаешь радушно человека, с кем провел одну ночь. А тут, будто ждал его всю жизнь. Хотелось впитаться в эту кожу снова. Можно было или нельзя — он не знал. Но в голову ударял алкоголь. Красноволосый снял кепку с головы и лег поперек, положив голову на бедро старшего и пьяно улыбнулся: — Ночь сегодня странная. Зато звезды красивые. Как тогда… «Я не звезда, малыш, я — черная дыра, которая затягивает, поглощает полностью, в конечном итоге — уничтожая», — подумал Мин, забирая всю пачку из рук парнишки. Юнги принимает куртку от Чимина, но только для того, чтобы, укрыть ею хрупкое тело парня, когда красноволосый, наконец, улегся на его. — Тебе она идет больше, — тихо говорит Юнги, сглатывая ком в горле и прикуривает, убирая сигареты в карман собственных брюк. Мин затягивается, а его свободная рука, без ведома хозяина, уже зарывается в мягких волосах Чимина, принимаясь перебирать пряди и поглаживать кожу головы. Хочется сказать до безумия много, но блондин не может. Это ситуация совершенно абсурдная, но Мин, правда, не может. Вместо этого он, как завороженный, разглядывает лицо парнишки — такое чужое, и одновременно столь родное, желанное. Мин пытается запомнить каждую черту, насытиться. Вдруг приходит осознание, что Юнги скучал. Это больше не шокирует или нервирует молодого человека — он принимает это на удивление спокойно. Мин не знает, от чего это — от того, что сил чему-то удивляться попросту нет, или же от того, что лежащий на нем парень, действует на него, словно успокоительное. Да, его сердце бешено колотится и руки чуть подрагивают, но Юнги позволяет себе подумать о том, что в первые за месяц он действительно находится в умиротворенном состоянии. — Мне нравится цвет твоих волос, — произносит Мин на грани слышимости, но знает, что слова достигли адресата. Ночь теплая, пальцы в волосах холодные, сердце разгоняется быстрее под градусом и от выливающихся чувств из вскрытого сосуда. Чимин не сдерживал свои порывы. Он не думал: что правильно, а что нет — он просто пересел к Юнги на бедра и жадно впился в его губы. Казалось, они соленые, как раньше, когда они вышли с моря. Они всплыли наружу, столкнулись телами и врезались по самое основание, утягивая водоворотом на самое дно. Будь Пак трезвее — он бы мялся до последнего, скрывал свои чувства, отмалчивался. Сейчас он только благословлял алкоголь за его магические свойства раскрепощать людей, давать волю искренности и истинному безумию. Руки впились в плечи под курткой, губы терзали друг друга, и плевать он хотел, что люди ходили мимо — он не отпустит его сейчас. Чимин поднимается и тянет Шугу за руку внутрь клуба, проводя в сторону лестницы, вверх, по коридору вдоль, кладовая — отлично. Нащупав шлепками по стене выключатель, красноволосый толкает Шугу в комнатку, хватается за грудки, сминая ткань, врывается поцелуями в чужое личное пространство, сбивчиво дышит, несдержанно и жадно целует, словно он — последняя капля воды в жаркой пустыне. Отчаянный, смелый, открытый, безумно соскучившийся льнет к телу, обнимая. — Прости, если вторгся на твою территорию. Можешь сослать на то, что я пьяный и невменяемый… Можешь послать меня, ударить, оттрахать и оставить здесь, лежащим в сперме и поту… Юнги с таким же жаром отвечает на горячий поцелуй Чимина. Шарит руками по его подтянутому телу и понимает, что скучал. Действительно скучал. А еще Юнги понимает, что безумно хочет Чимина. Да, он хочет его тело, хочет снова остервенело вбиваться в него и оставлять багровые отметины на персиковой коже парня. Хочет распластать тело Чимина на атласных простынях, наслаждаясь каждой клеточкой парнишки. Пак слишком прекрасен для этой грязной, пыльной подсобки. Но речь ведь даже не об этом. Юнги прикладывает титанические усилия и отрывается от парня, держа его за предплечья и тяжело дыша. Мин смотрит прямо в глаза Чима и тихо произносит: — Пошли. Не дожидаясь согласия, или хоть какого-то ответа со стороны красноволосого, Мин ведет его по тому же самому пути, по которому пару минут назад его вел Пак. Наконец, выйдя из душного помещения, Юнги подходит к мотоциклу и протягивает Чимину шлем. — Ты готов? Разумеется, нет. Никто из них не готов. Юнги чувствовал это смятение и со стороны Пака и прекрасно его понимал. Поэтому он позволил взять ситуацию в свои руки и показать, не просто трепом, но поступком, что он действительно старше и на него можно положиться. Поэтому Мин собственноручно надевает шлем на Чимина, регулирует застежку и садится на мотоцикл, заводя его. Дождавшись, пока Чимин усядется позади него и крепко обхватит талию старшего своими невероятными руками, которые доводили Юнги в ту знаменательную ночь до исступления, Мин резко дает по газам и стремительно мчится по темным улицам города. Чувства адреналина и бешеного восторга снова наполняют все сознание Юнги. Да еще и парень, что так сильно прижимается к нему сзади, даря тепло и посылая мурашки бродить по телу. Ситуация повторяется. Но Юнги не может допустить этого. Не сейчас. Поэтому он продолжает ехать по городу и заворачивает в частный сектор, останавливаясь возле внушительных размеров особняка. Погасив зажигание, Юнги помогает слезть немного дезориентированному парнишке с мотоцикла и хватает его за руку, утягивая Чима в дом, который встречает парней тишиной и сумраком. Мин стягивает с себя обувь и делает тоже самое с обувью Чимина, затем он снимает с него куртку и бросает прямо тут, на пол. Шлепает босыми ногами по полу и оборачивается к красноволосому. Тот выглядит прекрасно в этой чарующей темноте и Мин не выдерживает, подбегает к студенту, подхватывает того под ягодицы и аккуратно прижимает его к стене, целуя. По комнате проносится вздох.