Чужими глазами

Следующие несколько недель обезьянка исправно выдавала видения. Иногда всего по разу в день, иногда по два или три... А в последнюю субботу, когда у парня был выходной, вообще выдала семь. Для меня это был настоящий праздник! Мой парень катался по городу, болтал с бомжами, которые в Питере почему-то походят совсем не на бомжей, а скорее на бродячих музыкантов, гулял по крышам, проникая туда с черных лестниц, кидал монетки в Чижика, намеренно целясь не в него, а в сидящую на нем толстую чайку… Потом угостил кофе какого-то уличного художника, который вместо портретов почему-то рисовал немного сюрреалистичных печальных клоунов. Скормил голубям купленный в ларьке совершенно несъедобный хот-дог и долго еще сидел на канале Грибоедова, глядя, как закатное солнце медленно погружается под мост и тонет в мутной воде. Однако за эти недели я так и не выяснил главного: как парень выглядит, и как его зовут. Через пару дней после того, как он сидел в кафе с кошкой, ему взбрело в голову искать работу. Он долго ходил по разным местам и в итоге устроился в какое-то СТО, механиком. Но понять, в какое именно, я не смог. Это была совершенно типовая СТО-шка, а логотип или название не мелькнули ни разу. Правда, у меня сложилось такое впечатление, что парень способен на большее, чем просто менять колеса. Видение, когда он только пришел в мастерскую, было одним из самых длинных, поэтому я хорошо его запомнил. ...В детстве никто не мечтает стать механиком – несолидно как-то. Это потом вдруг оказывается, что с компьютером ты не в ладах, быть грузчиком или заниматься ремонтом не хочешь по морально-этическим соображениям, для работы в такси у тебя нет машины, а больше ты, вроде как, ничего и не умеешь. Или не хочешь тыкаться в места, куда люди попадают лишь «по блату». Ну, или тебе вообще все равно. Хотя в данном случае «все равно» – понятие относительное. Вот грузчиком бы действительно не пошел, а ремонтировать машины… Не предел мечтаний, конечно, но и не сделка с дьяволом. Все-таки технику понимал и любил всегда, с самого детства. Все говорили: талант. И были правы, черт возьми, кто еще способен реанимировать любой двигатель, имея только нож и моток изоленты, если не самый талантливый механик на свете?.. Вышел из темной, пропахшей бензином и выхлопными газами мастерской, сощурился, глядя на солнце. Улыбнулся. Так, работа есть. Можно ставить галочку. И еще одну – за то, что сумел найти способ заработка, не отдавив ноги своей же совести. Она в последнее время и так уже натерпелась, бедная, сколько можно ее истязать? И персонал тут забавный. Этакие «самоделкины»: шутят, насвистывают, чешут носы грязными руками, оставляя темные масляные пятна, травят байки о тупых водителях, которые могут врезаться в столб, дать задний ход – и врезаться еще в один, раздолбав машину с обеих сторон… Поладим. Что-что, а ладить с такими вот ребятами всегда умел, не хуже, чем ремонтировать. Надо только сказать заветную фразу «мы с тобой одной крови, ты и я». А потом поставить водку. И будем друзья навек. Забрался на сиденье мотоцикла, подогнув под себя одну ногу. Сидел и слушал, как в мастерской на удивление красочно и многоэтажно ругается какой-то мужик, меняющий колеса. Думал: вот ведь! И как у него это выходит, интересно знать – ни одного литературного слова, помимо предлогов, но понятно все: и о чем идет речь, и что он делает, и как относится к предмету. Искусство, а не мат! Наверно, через какое-то время все механики овладевают этим искусством. А может, это из разряда неких тайных знаний – само переходит к тебе, как только впервые стукнешься головой о капот или прищемишь палец домкратом… Неплохо бы выяснить это заранее, а то ведь не все тайные знания могут пригодиться в жизни. Хмыкнул над собой, нервно закурил. Не то, чтобы перспектива «нахвататься плохого» так пугала… Просто подумал: что останется от человека, который сюда приехал, скажем, через год? Эйфория же схлынет когда-нибудь! И, вместо счастливого, пьяного от осенних запахов, до одури свободного балбеса появится… кто? Механик, умеющий материться? Один из «понаехавших» петербуржцев, которые как бы вписались, но все еще называют поребрик бордюром, а парадную – подъездом и втихаря скучают по дому? Или потом одиночество все же догонит, смяв жалкие попытки начать все заново и превратив свободу в ненужность, а счастье – в надуманный мыльный пузырь? Хотя… почему обязательно так? Может, эйфория никуда и не уйдет. Может, она переплавится в тихую спокойную радость. Бывает же такое? Бывает. Вот и перестань уже греть себе голову, чудак-человек! Хотел вырваться – и вырвался, что тебе еще надо? Ты, конечно, странный, вечно у тебя все через одно место… А люди не идиоты. Они хоть и не понимают, что именно с тобой не так, и доказательств никаких не имеют, но все равно чувствуют подвох. Даже, если этот подвох – всего лишь детская вера в чудеса, из которой давно уже пора было вырасти. Почему-то взрослый человек не имеет права верить во что попало, ему полагается быть реалистом. Вот попробуй, объясни, например, механику из СТО, что тебе снится во сне этот город: как он приходит в образе человека, слишком старого, повидавшего лютую войну, и одновременно совсем юного, с веселыми хитрыми огоньками в глазах, приходит и садится у тебя на кухне, вынимая самокрутку, начинает рассказывать истории… А ты слушаешь и веришь. Потому что – а как не верить-то?.. Или расскажи соседке по коммунальной квартире, что дверь, ведущая из чулана, по-твоему, вполне может вести не на черную лестницу, а, допустим, в прошлую эпоху. Только надо открыть ее верным ключом. Замка там два, но запирают лишь на первый, более новый, а второй, тот, что сохранился еще с Екатерининских времен, всегда открыт. И ключ где-то потерялся. Вот если его найти, повернуть в скважине и распахнуть дверь – то увидишь, каким был этот дом столетие назад, когда еще не перекрасили стены, не поделили квартиру на отдельные комнаты, а гипсовую лепнину не покрыли тысячей слоев известки… Здорово же было бы на это посмотреть! Или невидимые птицы. Скажи кому-нибудь, что до сих пор в них веришь, с самого детства – и точно либо засмеют, либо отправят к психиатру. А ведь красивая же сказка: мол, ветер вызывают не атмосферные возмущения, а невидимые птицы, которые летают гигантскими стаями туда-сюда, нагоняя облака или наоборот, вызывая солнечную погоду… Не все такое поймут. Скажут: парень, тебе сколько лет-то? Вроде уже не в детском саду, а продолжаешь в сказочки верить. С другой стороны, можно шифроваться. Вести себя, как подобает условно-взрослому человеку, никому ничего не рассказывать. На худой конец, выдумать себе какую-то не очень вызывающую странность наподобие веры в приметы и любви к фантастике – тем более, что это и так правда. И не вызовешь подозрений. Потихоньку найдешь друзей, вольешься в коллектив «самоделкиных». Потом – как знать – повстречаешь кого-то особенного… И через год счастливый балбес будет не менее счастлив, но уже по-другому. По-новому. Сменит халтурку в СТО на что-нибудь нормальное, будет знать этот город, как свои пять пальцев, до малейшей трещинки в гранитных мостовых, найдет в нем свою судьбу… Ведь зачем-то же сюда потянуло! Именно потянуло – другого слова нет. Пёр наобум целыми сутками, не заглядывая в карту и понятия не имея, где должно закончиться это путешествие, будто в каком-то трансе. И только на границе области вдруг очнулся. Понял: все, свободен! Теперь можно дышать полной грудью! И с этого момента дышал, как безумный, захлебываясь ветром, прыгая, как щенок, словно и не чувствовал никогда, что такое воздух. А может, и правда не чувствовал… Именно там, на обочине пустой дороги, усыпанной кленовыми листьями, появился этот новый человек. Отпустить его? Приучить к унылым повторяющимся действиям, дозированным вдохам и мимикрии под «самого обычного парня», как это было всегда?.. Ну уж нет! – О, ты до сих пор здесь, ёпта? – удивился механик, выглянувший из мастерской. – С мотоциклом проблемы, что ли? Не заводится, ёпта? Ответил, что заводится, просто хотел посидеть и покурить спокойно. Это ведь не машина все-таки, по пути не покуришь. – И то верно, ёпта, – согласился механик. – А меня угостишь? Дал ему сигарету. Поднял голову и посмотрел на небо. Желтые дубы, освещенные солнцем, покачивали ветками на фоне пронзительной синевы. Над ними парила белоснежная чайка и, судя по ветру, несколько десятков невидимых птиц. Механик тоже посмотрел вверх. Сказал: – Красиво. И почему-то в этот раз обошелся без мата. После этого видения меня прошило какое-то странное чувство – лихая радость пополам с болью. Когда я вернулся «в себя», то подумал: так, наверное, чувствуют себя люди, идущие по канату над пропастью. Позади – что-то темное и неприятное, от чего ты, собственно, и сбежал. Впереди – неизвестность. А тут, посередине, до безумия хорошо: небо над головой, солнце, ветер, свобода… только вот под ногами пропасть. И ты в любую секунду можешь сорваться. Что же с ним случилось? Люди не уезжают в неизвестном направлении безо всяких причин! Да, у каждого иногда возникает желание плюнуть на все и «укатить в закат»... Но так? Не зная даже, куда тебя занесет? Он, конечно, тот еще романтик, судя по всему, и на подъем легкий… Но до сих пор ведь жил как-то в своем городе! Почему ж уехал? Совсем, видимо, загнали парнишку, реалисты фиговы. Подумать только, он же на полном серьезе думает, что быть сказочником в его… сколько ему, двадцать пять, двадцать шесть?.. в общем, в таком возрасте – это почти преступление! Шифроваться ему надо, вот ведь. Мимикрировать под условно-взрослого. Да мне бы такую светлую голову, я бы от счастья прыгал! А еще после видения сильно потянуло в Питер. Захотелось погулять по тем же улицам, что и парень, попинать желтые опавшие листья в парке, выйти ночью к Неве и посмотреть, как разводят мосты… Ну и пусть я видел это уже сотни раз! Тут я ходячее клише: сразу после школы уехал поступать в питерский ВУЗ, потому что «куда еще поступать, если не туда!», проучился три года и вылетел, так и не сумев совместить работу (естественно, в общепите), постоянные гулянья с друзьями и нехилую нагрузку по учебе. В итоге вернулся домой, поджав хвост, и уже здесь доучился в Архитектурно-строительном. Однако, забыть город на Неве так и не сумел. Катался туда каждое лето, пока не устроился на постоянную работу и не женился. А теперь… Ну, в самом деле, что меня держит? Семья? Так нет у меня больше семьи! Дом? И дома нет, живу на съемной квартире, пусть она мне и нравится... Работа? Вообще не проблема! По удаленке можно работать где угодно, хоть в Катманду, был бы интернет… И архитектор я неплохой. Да что там неплохой – замечательный! Надо будет найти работу в Северной столице – найду, без проблем! И что остается? Друзья? Родители? Но с друзьями у меня в последнее время как-то кисло, все женатики, а я разведенный, общих тем для разговора все меньше и меньше. А родители и без меня отлично справляются… Зато в Питере я мог бы отыскать парня. Конечно, я не знаю, как он выглядит, и вообще не факт, что видения происходят в реальном времени... Но когда-нибудь я его запеленгую. Выйдет из дома, посмотрит на табличку с адресом – и все, я пойму, где он живет. Или прочитает название кафе, где собрался пообедать. Или продиктует кому-то номер телефона СТО… Да мало ли вариантов? Я и так уже примерно изучил его маршруты и любимые места! Знаю, по каким дорогам он ездит, что видит из окон комнаты. Могу даже представить, где находится его дом – во всяком случае, здание напротив я хорошо запомнил, а потом, по ракурсу, и его квартиру найти будет несложно… И все-таки я не осмелился ехать. Не знаю, почему. Сомнений в том, что парень существует на самом деле, у меня уже не было, но я подумал: вот приеду, найду его… и что? Он меня не знает. Это я его знаю, смотрю его глазами каждый день! А он понятия не имеет, кто я такой. Не подходить же к нему на улице с бредовой историей о волшебной обезьяне! И вообще. Вдруг видения после этого прекратятся? Я ведь к ним уже привык! Мне совсем не хочется, чтобы они прекращались, я, можно сказать, ими живу! Короче, я оставил все, как есть. И решил пока просто плыть по течению. А еще неделю спустя вдруг позвонил Костя Самохин, мой друг-психиатр. Вежливо поинтересовался, как мое самочувствие, и, услышав, что «все как было», предложил встретиться. – Зачем? – не понял я. – Да просто так, посидим, пива попьем… Заодно расскажешь о своих галлюцинациях. У меня, честно говоря, это из головы не выходит. Все справочники перерыл, все твои анализы на десять раз перепроверил – и, хоть убей, не понимаю, откуда это берется! Ты ж абсолютно здоровый человек, и физически, и психически! – Ну, давай, – легко согласился я. – Как раз отметим завершение моего проекта. – Какого проекта? – Нового магазина. Я ведь архитектор, помнишь? Здания проектирую. – Ах да, точно, – засмеялся он. – Я и забыл. У нас, психиатров, «проектами» называют несколько другие вещи… Я не стал уточнять, какие именно, хотя и догадывался, что мой «странный медицинский случай» – это как раз одна из них. Назвал адрес, и через полчаса Костя был уже у меня. С упаковкой пива и заинтригованным выражением лица. – Извини, что вот так заявился, – чуть виновато сказал он. – Просто я недавно с коллегами поспорил. По их мнению, ты либо все выдумываешь, либо я у тебя проглядел нарушение психики… Так у тебя еще бывают галлюцинации? Назвать видения галлюцинациями я отказывался, поэтому просто пожал плечами. Костя это понял и спешно поправился: – Я хотел сказать, ты еще смотришь глазами того парня? – Ага. И даже готов побыть твоей подопытной крысой, в обмен на пиво. Пойдем на кухню, там посидим. Он закивал и чуть не бегом направился на кухню, доставая по пути бутылку. Мы устроились за столом. Я видел, что его так и подмывает засыпать меня лавиной новых вопросов, но он сдерживается – то ли боится давить, то ли не хочет превращать якобы «дружеские посиделки» в прием у психиатра. – Не бойся, – хмыкнул я, – спрашивай. Ты единственный, кто об этом знает, мне больше и поговорить-то не с кем. В такое не каждый поверит. – Ладно, – Костя облизнул губы и поднял на меня цепкие внимательные глаза. – Как часто это происходит? Раз в несколько дней? – Поначалу да, раз в несколько дней было. Но, по-моему, чем лучше я узнаю этого парня, тем чаще выхожу с ним на контакт. Вот сегодня уже четыре раза… – Сколько?! – Четыре, – повторил я. Потом задумался на мгновенье и мотнул головой: – А, нет… Еще один раз под утро… Значит, пять. Самохин удивленно моргнул и наклонился ко мне через стол. – Никит… А как ты в целом себя чувствуешь? Спишь нормально? Бессонница, кошмары не мучают? – Нет, скорее, наоборот – никогда так хорошо не спал! И с работой все великолепно: заказчик даже не нашел, к чему прикопаться. Увидел мой проект, ахнул и тут же заплатил. – По-твоему, это парень из видений на тебя так влияет? – Конечно, кто еще! – удивился я. – Нет, у меня и до него с работой все было нормально, я ведь люблю этим заниматься! Но развод, переезд, всякое такое… Сам понимаешь. А этот парень – он ведь, по сути, смотрит на тот же мир, что и я. Только видит его гораздо более светлым и волшебным местом, хотя у него тоже не все гладко. Я бы так не смог, мне для этого оптимизма не хватает. Старею, видимо… – Значит, ты уверен, что он есть на самом деле? – Уверен. Самохин задумчиво нахмурился. Потом взял себя в руки, глотнул пива и откинулся на спинку стула. – Ну, хорошо. Допустим, он существует. Расскажи мне о нем. Как его зовут? – Не знаю. – А как он выглядит? – Не знаю. – Ладно, а что ты о нем знаешь? Я передернул плечами. – Да немного… Ходит в кожаной куртке, на мотоцикле гоняет. Костяшки пальцев на правой руке сильно разбиты, но теперь уже заживают. Хотя и медленно – он их постоянно сдирает перчатками. Без перчаток на мотоцикле холодно ездить, но там застежки неудобные: надеть, вроде бы, получается нормально, а вот снять, не задев костяшки – целая проблема. Еще у него огромные ботинки. Берцы или камелоты, я так и не понял. Я их часто вижу, когда он куда-то идет и смотрит под ноги. В карманах ключи, мобильник, ручка с блокнотом, сигареты и зажигалка. На ключах брелок «Honda». Ну, а так… Ниже меня на полголовы. Худой, волосы, вроде бы, темные – мельком заметил в отражении витрины. Постоянно покупает шаверму в забегаловке у дома, она там реально вкусная. Готовить не умеет, один раз яичницу спалил чуть не до состояния углей. В этом смысле он полный кретин, даже удивительно! Прикинь, яйца разбил на сковородку, а масла налить не додумался – решил, и так сойдет... И пошел в подъезд курить! Соседи чуть пожарку потом не вызвали! Он ведь в коммунальной квартире комнату снимает, кроме него там еще несколько человек... Повезло, короче. Я даже выдохнул, когда понял, что у него денег нет на отдельную хату! Плюс, коммуналка хорошая, ему там нравится. Под окнами – желтый дом, затянутый диким виноградом по самую крышу, я бы такое место никогда не выбрал, света мало, но ему по кайфу – прям балдеет, когда солнце по утрам светит не в комнату, а на эту «зеленую» стену... Для него это какое-то ощущение сказки создает. Иногда курит в форточку до выхода на работу, чтобы подольше на это посмотреть... В общем, нормальная хата! Что еще... А! Ну, палец на правой руке прищемил недавно. Больно было, даже ноготь почернел потом... – я невольно потер указательным пальцем большой, хотя у меня самого ногти были в порядке. – Иногда подолгу не может уснуть. Слушает аудиокниги, его это успокаивает. Сегодня, к примеру, слушал «Заповедник гоблинов» Саймака. Он вообще плохо спит по ночам: во-первых, потому что неисправимая «сова», хуже меня, и к смене часовых поясов до сих пор не адаптировался, а во-вторых, потому что в принципе не любит спать в незнакомых местах, тем более, когда один. Костя выдохнул, будто все это время задерживал дыхание, и покачал головой: – И это называется «немного»?! Ты будто реального человека описываешь! – Он и есть реальный. – Ладно... а какой он вообще? Помимо этого? – В смысле, по характеру? – Да. – Забавный, – не задумываясь, ответил я. – В смысле, шутки у него... немного дурацкие, но смешные. Добрый. Неглупый. Вечное шило в заднице! Был бы я рядом – по голове бы настучал за то, что гоняет, как псих, и лезет, куда не надо. Особенно за тот последний случай... Но – оптимист, этого не отнять! Я вообще не видел таких оптимистичных людей... В домах и архитектуре ни фига не понимает, зато понимает в двигателях. Что угодно починит, имея при себе только нож и моток изоленты! Я у него уже кучу приемов подсмотрел, пока он работал на СТО! Часто улыбается. Но, знаешь, всегда с какой-то потаенной грустью и немного отчаянно, будто после войны. Я примерно так же себя чувствовал, когда с женой развелся. Только у него все как-то глубже и острее. Типа: вырвался из ада, и теперь каждый день как подарок. А в целом... Нефиговый такой романтик. Постоянно мечтает, иногда выдумывает всякие бредовые ситуации, чтобы отвлечься. Например: «Как выглядел бы этот город, если бы люди, дожив до пятидесяти, не старели, а начинали опять молодеть? Наверное, в метро вместо эскалаторов были бы детские горки?..». Ну, и все в таком духе. Я заметил, что он вообще на людей смотрит, как будто они персонажи из книг – все какие-то особенные. И, кстати, он думает, в мире может произойти все, что угодно, если в это поверить. Я в детстве тоже так думал. Потом забыл, повзрослел и все такое... но теперь, когда смотрю его глазами, меня это как-то... встряхивает, что ли. Есть люди, которые одним своим присутствием заставляют вспомнить, кто ты на самом деле, вытаскивают сердцевину, понимаешь? – я увидел в Костиных глазах что-то вроде паники и сбавил обороты. – Но вообще он самый обычный парень. Обожает кофе с молоком. Любит море, когда ветер не очень сильный. Любит, когда какой-нибудь байкер начинает рядом газовать, стоя на светофоре, и коситься на него – давай, мол, погоняемся. Правда, никогда не участвует, но просто любит, когда так делают. Всегда думает: «не у меня одного детство в жопе играет, оказывается». На каналах часто сидит по вечерам – пьет пиво или просто курит, наблюдает за чайками… – Погоди, на каких каналах? – Он в Питере, я что, не говорил? Где-то месяц назад приехал. Снял комнату, устроился на работу… Не знаю, что у него случилось, но он больше не мог оставаться дома. Думаю, с кем-то расстался, и разрыв был очень болезненный. – Как у тебя? – подозрительно спросил Костя. – Нет. Не как у меня. Мы с женой просто взяли и разошлись, тихо и мирно. А он там едва не свихнулся. До сих пор не может поверить, что выбрался. А еще… По-моему, он гей. Или бисексуал. Костя выгнул бровь: – Почему ты так думаешь? – Как «почему»? Нельзя смотреть глазами другого человека и не знать его ориентацию! Вот, например, стоят на остановке девушка и парень, оба молодые, симпатичные. А он глядит на парня и думает: «хм, ничего так…». – Интересный поворот, – задумчиво сказал Самохин. – А ты сам никогда за собой подобного не замечал? – Думаешь, я втайне тоже гей и проецирую свои желания на выдуманный образ? – хмыкнул я. – Нет. Экспериментировал когда-то по молодости, но это давно было… Просто, пока я в теле этого парня, то чувствую все, что чувствует он. Я в эти моменты – не я. Понимаешь? То, что нравится ему, нравится и мне. А думать и анализировать я начинаю уже потом, когда опять возвращаюсь «в себя». – То есть, ты к этому всему нормально относишься? А если в очередном видении он будет в постели с каким-то мужиком, и тебе придется на это смотреть?! – Не придется. Он пока об этом не думает, ему и прошлого раза хватило. Непонятно, как вообще жив остался… Вот знать бы, какая тварь это с ним сделала – башку бы отвернул! – Даже так? – Ну, а как? Если ты чувствуешь все эмоции другого человека, будто свои, тебя это волей-неволей затрагивает лично! И парень этот мне нравится. Чисто по-человечески. Я к нему как-то уже привязался… Костя долго, большими глазами смотрел на меня. Что-то анализировал. Но вид у него при этом был настолько глупый и потерянный, что несколько минут спустя я не выдержал и усмехнулся: – Ну, что скажете, доктор? Каков диагноз, шизофреник я или нет? – Понятия не имею, – тихо пробормотал он. – У меня от твоих рассказов у самого крыша едет. – В смысле? – В прямом. Ты его не сочинил, по-моему. – Ну, я ведь сразу сказал, что он реальный! – А хочешь, я тебе объясню, как в психиатрии отличают выдуманных людей от настоящих? – перебил Костя. – Выдуманные всегда немного «сферические в вакууме». Плоские, картонные, никаких мелких деталей. Допустим, ни одна женщина, придумавшая себе любовника, не скажет «он тут недавно палец прищемил и яичницу испортил, когда готовил». Она скажет: «он красив, как бог, и глаза у него, как у Бреда Пита». Понимаешь? А у тебя не просто описание. У тебя целый портрет, и, что характерно, без имени и лица. Это наводит на мысль, что твои галлюцинации могут быть… и не галлюцинациями вовсе. – Что, поверил в мистику, да? – Не знаю. Мне сложно в такое поверить. Но, если бы ты пришел ко мне на прием и рассказал об этом парне все то же самое, только не упоминая о «волшебной» обезьянке – я сделал бы вывод, что ты говоришь о реальном человеке. – Кость, он существует. И все, что я тебе сказал – правда. Мне и самому непонятно, как так может быть, но, думаю, со временем это выяснится. Или не выяснится… Но, в любом случае, я рад, что могу смотреть его глазами. И буду смотреть дальше – пока он показывает. Самохин только покачал головой и вновь потянулся к пиву.