***
Солнечные лучи обволакивали все тело, а светлые песчаные пляжи ослепляли своей блистательной чистотой. Недаром Коста-Бланку называют белым берегом. Кроме того, окружающая природа просто неотразима. Даже обилие туристов не портит общую картину. Ну, если только самую малость. Наблюдая за дурачащимися в воде друзьями, Киллер сидел на берегу под одной из пышных пальм, глубоко вдыхая аромат теплого бриза Балеарского моря. Прекрасный, освежающий и просто до чертиков знакомый. Немного отличающийся, но все равно разрывающий голову вопросом о том, на что он похож. Ответ на этот вопрос, однако, найти не удавалось. Может, на жаре просто плохо думается? С момента прибытия в Валенсию, первый остановочный пункт, прошло всего четыре дня, а обмен телами уже был совершен раз шесть. Пока это не так страшно, но потом может сыграть злую шутку. И с этим надо что-то делать, при том очень срочно. Начав блуждать вдоль берега в поисках полного уединения, Киллер не раз проклял раскаленный песок и солнце. Пусть оно не жарит, но все равно печет. Не особо приятно, учитывая чувствительность кожи юноши. Чуть ранее парень подметил небольшие заросли подле скалы неподалеку, к которым сейчас и направлялся. Там тенек и там наверняка гораздо тише, чем на побережье. Впрочем, он не ошибся. Здесь не только удалось наблюдать полное отсутствие людей, но еще и воздух тут приятнее, поскольку аромат моря дополняется свежестью цветущей растительности вокруг. А еще у скалы есть небольшой каменный выступ, на котором и разместился Киллер, приняв позу лотоса и закрыв глаза, стараясь полностью отстраниться от всего вокруг. Нужно научиться контролировать эту связь, ставить на нее блок или что-то подобное. Не позволять ей срабатывать непроизвольно, ведь в любой момент этот обмен может оказаться смертельным в силу того, что на работе ему не раз придется подвергать себя смертельной опасности. — Сосредоточься, — прошептал себе под нос Киллер, глубоко вдохнув и медленно выдохнув. Этот аромат… Кажется, чем-то похожим пахнет от Найтмера. Прикосновения этого детектива всегда были требовательными и грубыми, но очень аккуратными и достаточно мягкими. А его дыхание… Медленное, размеренное, обычно абсолютно спокойное. И очень глубокое, когда злится. Всегда обжигающее, как и тепло его рук, шеи, всего тела. От воспоминаний об ощущениях от контактов с Найтмером по спине пробежались мурашки. Стоит признать, что с этим детективом Киллер теряет бдительность, с ним он расслабляется. Найтмер дает парню возможность дурачиться, корит, но не пресекает какую-то легкомысленность, порой поддерживает черный юмор и даже подпускает к себе. Перед этим детективом и правда трудно устоять. Но ведь это все только из-за треклятой связи? Или нет? Если бы не было ее, разве посмотрели бы они друг на друга? Разве проникся бы Киллер к нему симпатией? Или она все же существует именно между теми, кто как раз не мог бы не посмотреть, не мог бы не проникнуться? Глупый вопрос, именно поэтому она и существует. Но это ведь все еще какое-то принуждение? Впрочем, даже если и нет, цель важнее. Как только она будет достигнута, тогда и можно будет об этом подумать, а пока… В нос ударил едкий запах табака, а парень широко распахнул глаза. Все тот же офис, все та же куча бумаг и тот же экран компьютера, на котором красуется открытое личное дело Киллера. Но это, на самом деле, мало волновало. Проведя ладонью по не своему лицу, ощупав мягкие черные волосы и запрокинув руки за спину, Киллер навалился на стул. Наваждение какое-то. Слишком волнующее, даже дыхание перехватывает. Заметив почти опустошенную пачку каких-то крепких сигарет, Киллер поморщился. Но не прошло и минуты, как он завис, задумчивым взглядом прожигая эту самую пачку. А ведь с того дня, когда Найтмер узнал о том, что Киллер не переносит запах табака и алкоголя, от мужчины больше не пахло ничем из этого. Он совсем не притрагивался к сигаретам с тех пор, а сейчас снова закурил. — Видимо, не один я поддался, — усмехнулся не своим голосом юноша, — или это все твоя упертость, а, доберманчик? — Спросил он скорее у себя, нежели у кого-либо. Ведь в кабинете не было никого. Взяв в руки пачку, Киллер бросил ее прямо в мусорку и спешно взял ручку с листочком бумаги, стараясь успеть все сделать до обратного обмена, который не заставил себя долго ждать. Но парень успел. В целом, механизм этой связи постепенно становится понятным. Нужно хвататься за эту ниточку, думать о Найтмере, желать поменяться и все, дело сделано, обмен готов. Скорее всего, именно поэтому за последние дни обмен и стал таким частым явлением. Мало того, что чертов детектив не выползает из головы ни на минуту, так еще и сам Найтмер, судя по всему, постоянно думает о Киллере. Но как блокировать этот обмен? Как его контролировать? Оглянувшись, юноша обнаружил, что находится совсем не там, где был прежде. — Ну и какого хрена ты вышел на солнце? — Обращаясь к Найтмеру, спросил сам у себя парень, прекрасно понимая, что вопрос его останется никем не услышанным. — В моем же теле был, должен был почувствовать, что это невыносимо, — буркнул он себе под нос, пытаясь ладонями хоть немного прикрыть голову от солнечных лучей. Совсем не помогает, оно и неудивительно. Здесь даже зонт не особо хорошим помощником будет.***
«Курить только после секса — лучший способ избавиться от пагубной привычки ;З» Смяв листок бумаги, мужчина шумно сплюнул в мусорку, туда же отправив и «послание» от своего необычайно «дорогого» соулмейта. Хотя нет, все-таки дорогого без иронии, ведь перелет в Испанию обойдется в кругленькую сумму. Да и вряд ли он там долго задержится, а бегать за ним везде Найтмер себе не может позволить с финансовой точки зрения. И с работы его никто не отпустит. — Увижу — убью, — прорычал детектив, поднимаясь со стула и шумно выдыхая. Ну и надо было ему сплевывать? Прямо на пачку же попал. А она, между прочим, тоже денег стоит. — Если бы одной силой мысли можно было задушить… — Задумчиво проговорил он, сверля взглядом потерянные сигареты. — Черт, это перерастает в зависимость, — одернул мужчина сам себя, падая обратно на стул и нервно перебирая пальцами по столу. Он даже не злился. Совсем нисколько не злился. Напротив, был в какой-то степени рад тому, что Киллер хоть как-то связался с ним. В привычной раздражающей манере, но связался же. Ломануть бы ему по носу с размаху. Да посильнее. И на том спасибо, хотя бы на душе легче стало. Незначительно, но все же.***
В самом сердце оперного театра дворца королевы Софии стоял оглушающий гул. Совсем скоро начнется спектакль и уже почти все две тысячи мест заняты сгорающими от нетерпения зрителями. Но тем не менее это не уменьшает ощущение погружения на самое настоящее морское дно, а стены и кресла, оформленные в темно-синих тонах, этому способствуют. Кроме того, балконы, выполненные в форме волн, только усиливают впечатление попадания в морскую стихию. На одном из таких балконов устроились молодые люди, уже выбравшие каждый для себя нужный язык на индивидуальном табло, на котором будет транслироваться бегущей строкой оперное либретто. Хотя ни один из них в трансляции особо не нуждался, ведь они владели не только испанским, но и немецким, а также многими другими языками. Поездки в другие страны на олимпийские игры порой вынуждали Даст и Хоррора изучать иностранные языки, а Киллер всегда составлял им компанию. Даст владела ими гораздо лучше парней, у тех же не было какой-то особой склонности к лингвистике. Но тем не менее что-то они все-таки знали. — Ты налил нашему попугаю воды? — как ни в чем ни бывало поинтересовалась Даст, завороженно осматривая все помещение. — И корма насыпал, не волнуйся, — в той же обыденной манере ответил Киллер. — Долго нам ждать нашего дорогого друга? — нарочито раздраженно спросил Хоррор. — Он говорил, что через десять минут будет готов, — проговорил тот. — Думаю, минут через пять придет. Свет уже приглушили, но гул так и не стихал. Каждый старался устроиться поудобнее, чтобы не отвлекаться во время просмотра. — Пойду, потороплю его, — аккуратно поднявшись с места, бросил Киллер через плечо, — а то начало пропустит. Молодые люди в ответ непринужденно кивнули, продолжая осматривать главный зал театра. Как только Киллер удалился, они с балкона поймали взглядом в средних рядах непримечательного мужчину, поднявшегося со своего места. Тощий, бледный, еле заметно подрагивает и спешно пытается выйти из зала, на ходу утирая холодный пот, стекающий по лбу и шее. — Наверное, попугай уже выпил всю воду, — будто бы пошутив, иронично протянула девушка, провожая взглядом мужчину. — Наверняка кормушка тоже уже пуста, — насмешливо улыбнувшись, Хоррор повернул голову к Даст, заглядывая в ее глаза. Карминово-красные, почти алые, будто налитые кровью. Только в левом глазу наблюдается центральная гетерохромия — область вокруг зрачка ярко выделяется глубокой голубизной, пусть и совсем незаметной, словно растворяющейся в радужке. Этот глаз у нее часто болит, когда она волнуется. От напряжения. Но об этом она никогда не говорит, даже сейчас. А ведь левый глаз так жжет от этого. — Не переживай, — выдохнул юноша, изменив улыбку на более мягкую, — они успеют к началу. Взглянув на парня и почувствовав поверх своей руки его, теплую, обхватывающую, словно защищающую, девушка немного расслабилась. — Да, конечно, — коротко кивнув, она вновь посмотрела на сцену, скрытую за покровом темных кулис. Переживать действительно не о чем. Разве что самую малость.***
Проходя мимо входа в оперный зал, Киллер наткнулся на навалившегося на стену мужчину, обрывисто и тяжело дышащего. — Вам помочь? — вежливо поинтересовался он, на что тот немного подался вперед и ухватился за плечо блондина. — Проведи меня до туалета, — растерянно выдавил из себя мужчина, тут же оказавшийся подхваченным парнем и стремительно сопровождаемым по длинным и изящным коридорам до нужного места. По дороге незнакомец вздрагивал от малейшего прикосновения, от любого шороха и яркого света. Было слышно, что ему тяжело не только дышать, но и сглатывать. Как только они добрались до пункта назначения, Киллер осмотрелся. Никого. В тот же миг по всей комнате разнесся щелчок дверного замка, а сам юноша, схватив мужчину за волосы, притянул его к себе и легким движением связал ему руки. — Что за черт?! — возмущенно прохрипел тот, покрасневшими глазами смотря на абсолютно спокойного парня. — Боюсь, в вашем бокале был яд, мистер Томас Брайан, — нарочито огорченно вымолвил юноша. — Сукин ты сын, что тебе от меня надо?! — Ох, совсем немногое, лишь вся информация о твоем капореджиме, — проговорил Киллер, нисколько не меняясь в лице. — Так я тебе и сказал, — прорычал мужчина, еле стоя на ногах. — Опа, а что это тут у нас? — пропел юноша, вытаскивая из кармана небольшую пробирку с прозрачной жидкостью. — Это же противоядие. — А ну, дай сюда! — Томас подался вперед, падая на колени, поскольку был не в силах удержать равновесие. — А-та-та, — плавно отстранился Киллер, — сперва капо, потом противоядие. И только попробуй солгать, уж поверь, я тебя на том свете достану. В ответ на это Брайан лишь прошипел что-то себе под нос, но более — не издал ни звука, что вызвало широкую ухмылку на лице парня. — Ах, да, стрихнин действует довольно быстро. Еще минут десять без противоядия, и приправленный индоловым алкалоидом солдат-наркоторговец мафиозной семьи в собственном соку готов. — Ублюдок, твое кулинарное шоу не сможет длиться так долго, — чуть ли не проскулил мужчина, ощущая болезненные судороги по всему телу. — Опера скоро начнется, а антракт только через час, — пожал плечами парень, — сюда никто не придет.***
Волнительные звуки увертюры наполнили весь зал, а все зрители завороженно обратили взгляды на сцену, на которой уже каждому открылся вид на прекрасный сад. После короткого вступления все вокруг озарила изящная мелодия, дополняемая мужским и женским пением. Молодой тюремный привратник Жакино начал докучать своими ухаживаниями дочери тюремного смотрителя Марселине. Не получив никакого ответа от нее, мужчина в конце концов уходит со сцены, а девушка издает громкий вздох облегчения и приступает к исполнению очень приятной небольшой арии. — Он все еще не вернулся, — встревоженно выдохнула Даст, внимательно наблюдая за Марселиной, признающейся в желании выйти замуж за первого помощника своего отца — Фиделио. — Стоило предположить, что наш друг будет вредничать, — вымолвил Хоррор, — он же не особо любит оперу.***
Невыносимое чувство страха, безысходности и боли в мышцах окутало все тело Томаса. Лицо уже начало принимать синюшный оттенок, а голова от тяги мышц запрокинулась назад. Все подергивания плавно переходили в конвульсии, а мужчина уже изгибался в дугу на полу. — Дублин, — сквозь сжатые челюсти промычал он, сдавшись, — через три дня, — почти неразборчиво продолжил Брайан, — Гиннесс. — Время? — Полдень. — Прекрасно, — развязав мужчину, протянул парень. — Яд… По-прежнему широко улыбаясь, Киллер аккуратно влил содержимое пробирки в зажатый рот Томаса, почти безуспешно пытающегося сглотнуть. Но так жадно, от этого еще смешнее. — Когда, — снова невнятно промычал он, — подействует? — Когда изобретут антидот для стрихнина, — усмехнулся парень, пожав плечами, на что Брайан начал еще сильнее биться в конвульсиях от нахлынувшего порыва гнева из-за обмана.***
— Так Фиделио — женщина? — вопросительно изогнул бровь Хоррор, чуть наклонившись вперед к изгороди балкона, заинтересованно наблюдая за происходящим действием. — Да, Леонора, — согласно кивнула Даст, — она переоделась в мужчину, чтобы найти своего мужа — политического узника. — Весьма благородно, — вымолвил юноша, чувствуя легкую волну мурашек, пробежавшую по спине девушки. — Когда любишь, — заметно напрягшись и отведя взгляд в сторону, проговорила Даст, — готов пойти на что угодно, лишь бы спасти жизнь любимого. Окинув девушку понимающим взглядом, Хоррор вновь повернулся к сцене. Ему лучше всех известно, чего хотела бы его подруга. Любви, спокойной жизни, полного взаимопонимания и поддержки. И если последние два пункта всегда присутствовали в их отношениях, то на первый был поставлен крест, а второй так и вовсе был недоступен всей троице. Совсем неприятно. Хотелось бы быть чем-то большим для человека, в которого влюблен с самого детства. Еще с того дня, как связь появилась, Хоррор начал греть душу к Даст. Его тянуло к ней, просто невообразимо. Всегда хотелось помочь ей, защитить, поддержать. И он делал все, что мог. Всегда. Только вот не понимал, что за прекрасные теплые чувства разливаются внутри в ее присутствии. А когда понял, было уже поздно. Мало того, что отношения между ними были заказаны, так еще и это сопротивление связи родственных душ… Пожалуй, из всей троицы он единственный не желал ей противиться. Судьбу за все ее превратности он, конечно, как и Киллер с Даст, ненавидел. Особенно за то, что пришлось пережить именно его соулмейту. Но хотелось быть рядом с ней, видеть ее с собой и только с собой. Благо, она почти всегда сама держалась рядом. Тем не менее, всякие вылазки в бары парня просто выбешивали, ведь приходилось видеть, как она кокетничает по пьяни с другими. Уж лучше бы продолжала с Киллером строить подобие отношений, которые на деле отношениями и не являлись. Ему Хоррор хотя бы доверяет, хоть в те времена и часто огрызался на него. Впрочем, раньше, на заданиях, да и сейчас он тоже втихую бесится, когда кто-то позволяет себе приставать к Даст. Из-за банальной ревности. А предложить ей попробовать что-то такое вместе с ним духу не хватало. Боялся, как она отреагирует на подобное от своего лучшего друга и самого близкого человека. Первое действие закончилось приглушенными и зловещими звуками литавр. Леонора помогает старику вырыть могилу для заключенного, подозревая, что роют ее для Флорестана — ее мужа. Сам старик, то есть тюремщик, в это же время успокаивает разгневанного Пизарро — начальника тюрьмы, взбешенного известием о несанкционированной свободе узников, но успокаивается, когда тюремщик напоминает ему о человеке, которого они намереваются убить. Антракт. Войдя в по-прежнему переполненный зал и заняв свое место, Киллер застал друзей погруженными в глубокие раздумья. Ему был известен сюжет оперы Бетховена «Фиделио», крутящийся вокруг сильной супружеской любви и показывающий готовность главной героини пожертвовать собой ради мужа, поэтому вопросов, о чем они задумались, не возникало никаких. Особенно, учитывая то, что он прекрасно знал о желаниях Даст и о чувствах к ней Хоррора. Из-за чего всегда корил сам себя за то, что ввязал их в эту бессмысленную клятву, данную ими друг другу. Мог ведь оставить ее при себе, они бы так не мучились. Большее чувство вины появилось, когда Киллер и сам поддался этой связи, которой так противился. Когда смог примерно представить, каково им. — Как там наш друг? — спокойно спросил Хоррор, одергивая себя от своих же мыслей. — Ушел, — коротко ответил Киллер, на что Даст облегченно выдохнула. — И ничего не оставил? — поинтересовалась она для подстраховки. — Совсем ничего, — вымолвил блондин, руками опираясь на изгородь балкона, — прямо как наш попугай в своей кормушке, — усмехнулся он, ожидая начала второго действия. Пожалуй, самого интересного и волнующего.