22 июня. Флоренсия. 12.00 (GMT+3)
Огромное пятиугольное здание, окруженное темным лесом на окраине города, всегда вызывало смешанные чувства. От восхищения архитектурой и контрастностью создающегося пейзажа до сильной настороженности, ведь даже приближаться к нему было страшно. Никогда не знаешь, что ожидать от этой неприкосновенной территории. Благодаря тому, что расследование дела по чистке тюрьмы пало на плечи Сомни, ему удалось уговорить начальство назначить встречу с директором ЦРУ — Викторией Стюарт, аргументировав необходимость этой встречи для раскрытия дела, в котором нет ни одной зацепки. На собрании между делом пришлось ненавязчиво предложить Стэнли Уорду выпить чашечку кофе, и это предложение босс охотно принял, поскольку ночь у него, по всей видимости, была неспокойной. Хорошо хоть, что Найтмер с ним в достаточно хороших отношениях, даже отчасти дружественных. Ведь, если бы не он, то и в ФБР у детектива пробиться не получилось бы. Немного помятый и определенно сонный мужчина в годах был на удивление достаточно молчалив, хотя обычно всегда общителен и активен. Сегодня же он тихо выслушал догадки Найтмера о том, что ЦРУ замешано во многих нераскрытых делах, и спокойно принял его просьбу устроить встречу с кем-нибудь оттуда. Сам Стэнли к этому агентству всегда относился с трепетом и абсолютным доверием, но и Сомни он очень ценил, как находчивого и умелого работника, поэтому лишь пожал плечами и сказал, что его бывшая ученица — Виктория, которая сейчас является директором агентства, вполне могла бы ответить на некоторые вопросы. Хотя бы из уважения к бывшему профессору Уорду (по совместительству — управляющему криминальным следственным отделом ФБР), которым очень восхищалась. Впрочем, уважение к профессору, по всей видимости, с годами не уменьшилось, ведь Стюарт не только охотно согласилась на встречу, но и назначила ее уже через час, после того, как они связались с ней. Только Стэнли заранее предупредил, что обращаться к Виктории следует «Мисс Стюарт», ведь на свое имя она по личным причинам не отзывается. На случайно заданный вопрос: «почему», Уорд мягко улыбнулся и ответил, что не может разглашать секреты своей любимицы, но признался, что одна из причин ему известна, хотя и совсем непонятна. Еще он добавил, что, вероятно, обращаться к ней вообще никак не придется, поскольку она обычно нисколько не церемонится. Даже слов приветствия в свой адрес от нее ожидать не стоит. На входе в агентство пришлось очень изворотиться, чтобы Найтмера пропустили, ведь никто не верил в назначенную встречу. Правда, случайно мимо проходивший сотрудник, который, по всей видимости, является секретарем Виктории (а может быть, и нет), утихомирил разбушевавшуюся охрану, заверив их, что «посетитель» не врет, просто Мисс Стюарт еще не успела сообщить о том, что ждет гостей. И именно благодаря этому сотруднику, на бейджике которого красовалось: «Саенс Хили. Научно-технический директорат», Найтмер сейчас оказался прямо возле огромной металлической двери. В глаза бросилась золотая табличка с черной гравировкой, информирующая: «Виктория Б.Б.С. Стюарт. Директор». Что за аббревиатура в середине — понять так и не удалось, да и некогда было, поскольку (как оказалось) механизированная дверь открылась сама, приглашая мужчину в просторный кабинет с панорамным окном и завешанными множеством экранов стенами. В середине кабинета стоял длинный стол с покрытием из нержавеющей стали в форме буквы «Т», во главе которого можно было увидеть светловолосую женщину. На вид — чуть больше тридцати лет. Не отрывая изучающего взгляда от экрана своего компьютера, женщина жестом предложила Найтмеру присесть. Мужчина с удивлением подметил, что Виктория ему кого-то очень сильно напоминает. Хотя, наверное, эта женщина просто не раз появлялась на публике или в новостях, поэтому ее образ просто засел где-то в подсознании. Пепельный блонд, удлиненное каре, пронзительно-голубые глаза, которые видно даже издалека, и какая-то необычайная миниатюрность в фигуре. Впрочем, мало ли таких людей? Наверное, она просто кажется знакомой. — Спрашивайте все, что вас интересует, мистер Сомни, — строго, но довольно мягко и радушно изрекла Виктория, — не обещаю, что смогу ответить на ваши вопросы, сами понимаете — секреты агентства не разглашаются, но постараюсь помочь вам всем, чем смогу. — Хорошо, тогда позвольте без лишних церемоний перейти сразу к делу, — устроившись возле Стюарт на углу стола, сказал Найтмер, на что получил в ответ короткий кивок. — В ночь с тридцать первого марта на первое апреля текущего года в тюрьме Флоренс-А была совершена череда убийств, в ходе которой были убиты тридцать два человека, среди которых десять заключенных и двадцать два охранника. На момент совершения преступления вся система слежения была по непонятным причинам отключена, но после она работала в привычном режиме, — начал детектив, внимательно наблюдая за любыми изменениями на лице женщины, которое пока оставалось неизменным, — у всех убитых было перерезано горло, но благодаря вскрытию стало известно, что все убитые охранники погибли не из-за потери крови, а из-за отравления сильнодействующим ядом — акрилонитрилом, который был подмешан в их ужин. — На лице Виктории по-прежнему не дрогнул ни один мускул. — Преступники действовали достаточно тихо и быстро, поскольку никто из оставшихся в живых охранников и заключенных не помнит ни шума, ни криков, ни выстрелов. Это говорит также о том, что заключенные, по всей видимости, были убиты во сне. Быстроту же подтверждает то, что система слежения была отключена ровно сорок две минуты сорок две секунды, — услышав смешок со стороны женщины, Найтмер прищурился. — И ни улик, ни следов, ни отпечатков пальцев, как я понимаю, обнаружено не было, — протянула Виктория, откинувшись на спинку стула. — Дело и правда серьезное. Тюрьма «А» класса так просто оказалась обчищена… — пропела она, потянувшись. — Кажется, мистеру Брэди следует обсудить вопрос защиты тюрем с Агентством Национальной безопасности. — То есть, об этом деле вы не слышали? — недоверчиво спросил детектив, не отрывая глаз от женщины. — Мы не являемся правоохранительным органом и не имеем дело с внутренней безопасностью, — пожала плечами Стюарт. — Наша задача — это внешняя разведка. — А также контрразведка и элементы внутренней разведки, — подметил Найтмер. — Касательно иностранных граждан, — уточнила Виктория, прикрыв глаза. — Киллер-Крис Клинтон, Даст Рихтер и Хоррор Куинн, — резко выпалил детектив, отчего Стюарт вздрогнула. Широко распахнув глаза, она изумленно посмотрела на мужчину. Удивление на ее лице было заметить нетрудно. — Это имена некоторых погибших? — запнувшись, спросила Виктория. — Нет, это имена трех молодых людей, которые на данный момент разъезжают по разным странам и почти всегда оказываются рядом с местом преступления, — холодно изрек Найтмер, сложив руки на груди. — Внешняя разведка? Значит, они должны быть вам знакомы. Не пытайтесь врать. — Что же, — усмехнувшись, выдохнула Виктория, — признаю, я знаю этих людей. — Почему их еще не остановили? — вопросительно изогнул бровь детектив. — Мы следим за ними, — пожала плечами Стюарт. — Весьма интересные ребятки, но все, что касается их, не касается вас, — холодно подметила женщина. — Они и в Прайме отличились, поэтому касается, — настоял Найтмер. — Нет, — покачала головой Виктория, — не касается. Этих троих мы полностью берем на себя, а вам в это дело лезть не советуем. Теперь прошу меня извинить, — добавила она, не дав более сказать ни слова, — меня ждет встреча с директором Агентства Национальной безопасности. — Вы же не позволите им вляпаться в неприятности большие, чем у них есть сейчас? — с какой-то надеждой в голосе спросил детектив, хоть и по-прежнему недоверчиво. — Разумеется, не позволим, — кивнула женщина. — А теперь прошу вас удалиться. Нахмурившись, Найтмер окинул Викторию очередным изучающим взглядом и, поднявшись с места, направился к выходу из кабинета. — Только, пожалуйста, — возле двери начал он, стоя спиной к женщине — не дайте им испачкать свое имя. До встречи. — О таком не принято говорить, но оно уже испачкано, — спокойно сказала Стюарт. Сжав руку в кулак, Найтмер глубоко вдохнул и все-таки вышел из кабинета, поспешив удалиться и из офиса ЦРУ. Хотя, неплохо было бы осмотреть тут все, но эта Виктория наверняка будет следить за ним. Не хватало еще нарваться на лишние проблемы и подвести Стэнли, который оказал просто неоценимую помощь. Если в отношении тюрьмы выяснить ничего не удалось, то теперь известно, что ЦРУ не пропускает мимо себя все дела троицы «путешественников». С одной стороны, это радует. Но с другой, выходит, догадка о том, что им это выгодно, подтвердилась. Именно поэтому они и не вмешиваются. Наверное. Тем не менее очевидно, что останавливать ребят ЦРУ не собирается. А это значит только одно — нужно выяснить, куда в дальнейшем они отправятся и последовать за ними, дабы прекратить все это самостоятельно. Трудно сказать, врала ли Виктория насчет того, что ей ничего неизвестно о чистке тюрьмы. Но пока есть хоть какое-то продвижение. Мизерное, в другом деле, но есть. Встреча не была бессмысленной. Нужно как-то отблагодарить босса. Например, подарить ему и его жене поход в какой-нибудь ресторан. Или что-то менее пафосное, но более спокойное. Все-таки Стэнли в последнее время и правда какой-то чересчур уставший.***
22 июня. Германия. 16.00 (GMT+2)
Лениво разлепив глаза, Киллер встретился с полумраком небольшой комнаты. Все немного расплывается, поскольку выбраться из объятий сна до конца еще не удалось. Но зато получилось разглядеть время на электронных часах, стоящих на тумбочке возле кровати. Юноше не привыкать просыпаться в столь позднее время, все-таки он чаще всего бодрствует именно ночью, но почему-то сегодня состояние от пробуждения было отнюдь неприятным. Хотя обычно он, напротив, рад вырваться из бесконечной пелены кошмаров, которые в основном напоминали о прошлом. Но в последнее время Киллера стали тяготить не воспоминания, а потаенные в глубине души страхи. И их было невообразимо много. Тот сон, с которым парень распрощался несколько мгновений назад, был воплощением одного из подсознательных страхов. Это было воспоминание, но измененное. Очень сильно измененное в конце. И теперь даже не получается вспомнить, чем все закончилось на самом деле.***
Был холодный зимний день. И в квартире тоже было довольно холодно, отчего руки невообразимо кололо, а ноги и вовсе обледенели. Однако теплые тона гостиной хоть немного согревали изнутри. Всю комнату наполняла легкая мелодия, которую тихо напевал себе под нос юноша, покачиваясь в такт из стороны в сторону. Он сидел на мягком и, как он уже успел заметить, довольно удобном диванчике, кутаясь в теплый плед все сильнее и сильнее.Когда ты был здесь раньше, Я не мог смотреть тебе в глаза. Ты прямо как ангел, Твой образ заставляет меня плакать.
Тогда Найтмер еще не водил его с собой на работу. А потому Киллер просто бесцельно прожигал время, сидя в квартире детектива и слушая музыку. Найтмер больше любит читать, а потому музыку он воспринимает как отвлекающий и очень мешающий фактор, но дисков с разными исполнителями у него довольно много. Может быть, Дрим любил заниматься подобным?Ты паришь, как перышко, В этом прекрасном мире. Хотел бы я быть особенным, Ты же чертовски особенный.
Во всяком случае, среди множества дисков Киллер смог найти для себя то, что ему по вкусу. Конечно, проще было бы включить свою музыку на том же телефоне, но это было бы неинтересно. Хотелось чего-то новенького. Именно поэтому в квартире Найтмера парень отдавал предпочтения тому, что еще не слышал. Хоть и многие исполнители ему уже были знакомы. Просто раньше как-то руки или, точнее, уши не доходили до них. В скором времени этот детектив должен будет вернуться с работы. И наверняка он будет очень уставшим, ведь опять всю ночь просидел за своим треклятым ноутбуком. Еще и снова заварил этот чертов липово-гречишный чай, налив его в кружку брата и поставив рядом. Ничего хорошего, честное слово. Его же раздражало, как Дрим держался за Блу, чем сам-то лучше? Тоже ведь держится за брата. И дверь в его комнату не открывает. Все цветы в квартире теперь легли на Киллера! Ну что за безобразие? Впрочем, в квартире было не так уж много цветов. Киллер не разбирался в них, но самоотверженно поливал каждый. Как в комнате Дрима, так и в гостиной. Подув горячим воздухом на замерзшие руки, юноша нехотя поднялся с дивана и направился на кухню. Это уже вошло в какую-то привычку. Варить кофе перед приходом Найтмера, добавлять в него корицу и несколько капель сливок. Аромат создавался умопомрачительный и он должен был бодрить. Но Киллера почему-то всегда от него наоборот в сон клонило. Может, потому, что по возвращению домой Найтмер брал кружку свежезаваренного кофе, садился на диван и молча начинал читать, а Киллер в это время садился рядом и внимательно наблюдал, изредка заглядывая в книгу и тоже пытаясь что-то прочесть, говоря себе, что, наверное, пока детектив на работе, стоило бы ознакомиться с тем, что так увлеченно читает мужчина. Но каждый день эта мысль забывалась. За наблюдением юноша порядком утомлялся и просто наваливался на спинку дивана, думая о чем-то своем. Какое же все-таки бессмысленное времяпровождение. И в этот раз все, словно подчиняясь какой-то силе цикличности, должно было повториться без каких-либо изменений. Но эти изменения были. Послышался хлопок двери, звук упавших на стеллаж в прихожей ключей, приглушенный фырк Найтмера… Теперь он и сам стоит на пороге гостиной, изучающе рассматривает стоящего рядом Киллера, держащего кружку с горячим кофе в руках. Даже кажется, будто он еле заметно улыбается, но очень сдержанно. Удалось лишь уловить небольшой подъем уголков губ. Кивнув в знак благодарности, мужчина спешно стянул с себя галстук и расстегнул несколько верхних пуговиц своей рубашки. Найтмеру идут рубашки. Ему вообще идет все такое строгое и классическое. Приняв кружку, мужчина медленно направился к дивану, сел в уже привычную позу, навалившись на мягкое угловое углубление, поставил кружку на небольшой столик, который был прямо на подлокотнике, и взял недочитанную со вчерашнего дня книгу. Там совсем немного осталось. Около ста страниц. Сегодня уже дочитает.Независимо от того, что делает тебя счастливым, Независимо от того, чего ты хочешь, Ты чертовски особенный, Жаль, что я не особенный.
Расположившись рядом с мужчиной и с удивлением подметив, что музыку Найтмер выключать не стал, Киллер по обыкновению начал уже ставшие обычным делом наблюдения. Когда они перестали говорить что-то друг другу? Не получается вспомнить. Кажется, чуть меньше месяца назад. Просто были рядом, просто молчали. Сперва просто оттого, что в очередной раз поругались, а потом потому, что эта тишина была вполне приятной. Да и разговорами они лишь трепали друг другу нервы, хоть Киллер и обожал заниматься именно этим, получая какое-то удовольствие от вида злящегося ворчуна. Сейчас хотелось покоя. И тому, и другому. Небольшой такой перерыв, потом нужно будет снова постебать этого детективчика, а то больно уж расслабился. Не сказать, что наблюдать за Найтмером было скучно. Нет, напротив, довольно интересно. Даже если он и перелистывал страницы раз в три-четыре минуты или даже больше, непонятно. Его сосредоточенный вид привлекал, а редко-редко проскальзывающие в глазах или на лице эмоции от прочитанного волновали. Вот волновали, непонятно почему. Просто внутри что-то тянуло и щекотало. Так легко и непринужденно, что Киллер и сам не замечал, как выпадал из реальности, ложась на чужое плечо и прикрывая глаза. Но сейчас, даже устроившись на плече, закрыть глаза почему-то не получалось. И тепло от Найтмера не ощущалось. Подняв удивленно-недоуменный взгляд на мужчину, Киллер оцепенел. Открытая книга лежала на его ногах так, что даже страницы смялись. Поверх нее лежали руки, из которых выпирали почерневшие сосуды, а кожа была ужасающе синей. На прежде изящном, аккуратном и строгом лице не было ни эмоций, ни равнодушия, ни жизни. Лишь эти треклятые черные вены, от которых начинало подташнивать. Но были глаза. Пронзительные фиолетово-сизые глаза, которые смотрели с укором и презрением. От этого взгляда закружило голову, перед глазами появились какие-то пятна, а по спине пробежал холодок. Внутри было неприятно, паршиво, тяжело. Невероятно тяжело, еще и живот крутит. Отпрянув от Найтмера, Киллер подскочил с дивана, но запнулся, упав на пол. Страх окутал все тело, недоумение разлилось в крови, а шок захватил душу. Испуганно смотря на мужчину, парень забыл даже как дышать. Столько презрения он видел в глазах лишь одного человека. Того, кого ненавидел все свое детство. Того, кто глумился над тремя бедными детьми на протяжении семи лет. С такого расстояния Киллеру даже показалось, что фиолетово-сизые глаза сменили цвет на тот, который вызывал непреодолимую злость и агрессию внутри. Красные на нижней части оболочки и голубые на верхней. — Что, Килл, все еще надеешься убежать от прошлого? — усмехнулся Найтмер, ухмыльнувшись не своей ухмылкой. — Не убежишь, от такого не убегают. Ты убийца, вы все убийцы, дети мафии. — Прозвучало как приговор, отчего в горле образовался ком. — И этого не изменить. Вы были, есть и будете такими всегда, до самой смерти, — продолжил он, встав с дивана. — И даже смерть не искупит ваши грехи, вам не суждено узнать вкус нормальной жизни, потому что вы ненормальные, — рассмеялся мужчина, нависнув над подрагивающим парнем.Но я — мерзавец, Я странный человек. Какого черта я здесь делаю? Мне здесь не место.
Почувствовав в груди жгучую боль, Киллер вжался в пол, пытаясь закрыть глаза. Но закрыть их не получалось. Отвести взгляд от чужих глаз не позволял сам Найтмер. Он схватил парня за шею и начал душить. Воздуха с каждой секундой хватало все меньше и меньше. Перед глазами плыло, в груди что-то болезненно сжималось, а все конечности отекли. Одернуть чужую руку не получалось — не было сил. Выкрикнуть, промычать, проскулить тоже было невозможно, он будто онемел. Еще и биение собственного сердца оглушало. Найтмер продолжал говорить, ухмыляться и смеяться, не прекращая при этом душить. Но Киллер уже не слышал этого. Он даже видеть переставал. Лицо отекло, все неприятно закололо от недостатка кислорода. Даже попытки сопротивляться уже прекратились. Перед глазами стало темно.Я не принадлежу этому месту.
И Киллер не может вспомнить, что на самом деле изменилось в тот день.***
Шумно выдохнув, юноша протянул руку к тумбочке и взял телефон, на котором желтым мигал диод над сенсорным экраном, говоря о том, что пришло сообщение. Разблокировав телефон и лишь с пятого раза правильно введя пароль, Киллер вновь прикрыл глаза, убрав мобильное устройство обратно. Даст и Хоррор уехали в Мюнхен, от Блэки нет новостей, а потому можно спать дальше. Хоть и совсем не хочется возвращаться в царство кошмаров. Но глаза так режет, что не дать им еще покоя было бы пыткой. Было бы неплохо выйти на мост, но в таком состоянии это просто нереально. Нереально и контролировать обмен. Поэтому нужно хорошенько отдохнуть и набраться сил, чтобы потом не было подарка в виде неожиданного обмена сознанием.***
22 июня. Флоренсия. 18.00 (GMT+3)
Все сотрудники федерального бюро расследований уже расходились по домам. В офисе криминального следственного отдела осталась лишь пара-тройка человек и управляющий. Отложив бумаги в сторону, Найтмер поднялся из-за стола и направился в кабинет к Стэнли Уорду. Сперва тоже хотелось уйти домой и начать искать логику в разъездах ребят, но потом в голову забрались другие вопросы. И босс наверняка знал ответы на некоторые из них. Получив разрешение на вход, Найтмер аккуратно приоткрыл дверь, тут же встретившись с радушной улыбкой на лице Стэнли. — Проходи, — пригласил его Уорд, махнув рукой и подскочив с места. — Будешь кофе? Или чай? — Нет, спасибо, — отказался Найтмер, проходя вглубь кабинета и останавливаясь возле стола босса. — Удалось что-нибудь узнать? — поинтересовался Стэнли, уже спешно заваривая себе чай. — Присаживайся, не стой, ты здесь не чужой человек, в конце концов. — Спасибо, — вежливо поблагодарил детектив, садясь на обтянутый кожей довольно мягкий стул напротив места управляющего. — Ничего конкретного по делу я не узнал, Виктория утверждает, что ей вообще ничего не было известно об этом инциденте. — Ох, — выдохнул мужчина, — она всегда такая. — То есть, вы думаете, что она все-таки что-то знает? — предположил Найтмер, наблюдая за Стэнли. — Она никогда не отвечает честно на подобные вопросы, — улыбнувшись, сказал тот. — В этом была ее большая проблема в процессе обучения. Вновь сев на свое место, поставив при этом кружку с горячим чаем на стол, Стэнли сцепил руки в замок и посмотрел прямо в глаза Найтмеру. — В университете я вел у нее те же предметы, что и у тебя, — начал мужчина, — сам знаешь, как я принимал экзамены. Вспомнив о том, что на всех зачетах и экзаменах у профессора Уорда создавались практически неотличимые от реальных ситуации, когда нужно было участвовать в судебных делопроизводствах и инициированных расследованиях, Найтмер задумался еще больше. Однажды был и такой экзамен, когда требовалось убедить оппонента в своей правоте, чтобы у того не было никаких сомнений во лжи. — Она была хороша во всем, но врать совсем не умела, а потому с треском провалила экзамен по так называемой «ложной правде», — выдохнул Стэнли. — Ее это очень сильно задело, и она начала всегда и везде врать, чтобы научиться делать это правильно. Сам понимаешь, в таком подходе нет ничего хорошего. Я не видел то, как она тебе все это говорила, поэтому ничего сказать не могу. Лишь только то, что врать она все-таки научилась. — Хм, — задумавшись, Найтмер потупил взор, пытаясь вспомнить все детали в поведении Виктории во время разговора. — Она и правда может что-то знать, но уж точно об этом не скажет, — вновь шумно выдохнул Стэнли. — Позвольте узнать, какой она человек? — не прекращая перебирать в памяти недавние события, спросил детектив. — Ох, очень противоречивый, — махнул рукой мужчина. — Холодная и рассудительная, при этом мягкая и добрая. Она даже в волонтерском отряде состояла и всецело себя ему отдавала. Порой была агрессивной, но довольно быстро возвращала контроль над собственными эмоциями. Слишком сдержанная, а внутри огонь — теплый домашний очаг, — протянул он, — и сдержанность эта не очень хорошо сказывалась на ней. Еще она очень семейный человек, как-то призналась мне, что не представляет жизни без родных. Очень ценит их и готова ради их безопасности пойти на что угодно. — А что значит «Б.Б.С.» между ее именем и фамилией? — поинтересовался Найтмер. — Хм? — удивленно вскинул брови Стэнли. — Откуда ты знаешь об этом? — У нее на табличке было написано. — Ох, значит, внутри ЦРУ она не скрывает этого, — озадаченно проронил мужчина. — Прости, но это маленький секрет, который я пообещал никому не говорить. И это очень важный секрет. Но могу заверить, что касательно твоего дела — в этом нет ничего важного. «Б.Б.С.» — это то, что касается только Виктории и принадлежит только ей. Просто она вынуждена, как бы выразиться, молчать об этом. Согласно кивнув, Найтмер перевел взгляд на часы. — Я, наверное, начну домой собираться, — сказал он. — Спасибо вам большое за помощь и за разговор, я перед вами в долгу. — Я запомню, — весело улыбнулся Стэнли, в очередной раз махнув рукой. Хотел получить ответы на волнующие вопросы, а в итоге получил порцию новых. Тем не менее все-таки покрутиться вокруг личности Виктории стоит. Если «Б.Б.С.» и правда что-то сугубо личное, то вот ее вранье и молчание — это уже дело более широкого круга лиц. Она просила не лезть в дело Киллера, Даст и Хоррора? Значит, можно попробовать ее атаковать этим, потребовав всю известную ей информацию о чистке тюрьмы. Единственное, он ведь не знает наверняка, врет она или нет. Может, она и правда ничего не знает. Но что-то подсказывает, что Виктория просто не может ничего не знать. Пусть в компетенции ЦРУ и внешняя разведка, это событие никак не могло пройти мимо их ушей. Тем более мимо директора.***
22 июня. Германия. 17.30 (GMT+2)
Тихий, респектабельный и до ужаса педантичный эталонный немецкий городок на юге Германии славится своими пивом и колбасками, масштабными фестивалями и тем, что проживают в этом городе самые богатые немцы, предпочитающие называть себя баварцами. Бавария — это небольшая страна в стране, а Мюнхен — зажиточный город. Здесь все ровно и аккуратно, спокойно и шикарно. Люди вокруг до такой степени традиционные, что не улыбнуться очень трудно. Особенно при виде того, как самый обычный прохожий пьет из пинты пиво так, будто это вода, а не алкогольный напиток вовсе. — Хочу на октоберфест, — мечтательно протянула Даст, восхищенно озираясь по сторонам. Хоть со своим прошлым сталкиваться у нее не было желания, но вновь вернуться в родной город она хотела всегда. — Обязательно съездим, — мягко улыбнулся Хоррор, наблюдая за необыкновенно веселой подругой. — О, Хофбройхаус, — воскликнула девушка, — хах, мои родители часто тут бывали, — резко погрустнев, она опустила голову, но через несколько мгновений вновь ее подняла и широко улыбнулась. — Надеюсь, мне в наследство осталась там кружка «постоянного клиента». Почувствовав дрожь в голосе Даст, Хоррор подхватил ее за руку и продолжил путь. — Может, хочешь зайти куда-нибудь? — предложил он, на что девушка лишь отрицательно помотала головой. — На Энгльшалькингер штрассе, перекресток с Норманненплац, — тихо выдохнула она, чем сильно удивила парня. — Здесь недалеко метро, нам до Одеонсплац. — Ты уверена? — осторожно спросил Хоррор, на что в ответ получил лишь короткий кивок. Хоть Хоррор и не знал адрес родного дома Даст, догадаться было нетрудно. Она хотела увидеть свой дом, хотела узнать, что с ним стало, надеялась повидать соседей, если они не поменялись за все годы. И в целом, Хоррор ее понимал. Только у него и Киллера всегда была возможность дойти до тех мест, в которых они провели свое детство. А у Даст этой возможности не было никогда.***
Архитектура Мюнхена поражает. В Франкфурте таких живописных картин не увидишь. Он слишком современный, здесь же невероятно много исторических построек, башен, аккуратных и богатых зданий. Даже метро здесь похоже на какое-то произведение искусства. Снаружи, конечно. До указанного адреса было недалеко. Всего каких-то восемь минут на метро и столько же пешком. Всю дорогу Даст молчала, сжимала ладонь Хоррора в своей, пытаясь унять нарастающую дрожь и закопать свои страхи как можно глубже. Но у нее это, видимо, не очень хорошо получалось. Поскольку, оказавшись перед родным скромным домиком в теплых тонах и прикоснувшись к белой изгороди перед небольшим двориком, она чуть не упала. Вернее, она упала, просто Хоррор вовремя успел ее подхватить. — Боже, на все воля Господа, — безжизненным голосом изрекла девушка, пустым взглядом смотря вперед. — Даст, не стоит, — обеспокоенно прошептал Хоррор, аккуратно придерживая сильно дрожащую подругу, — Даст! — повторил он, но она никак не отреагировала. Она хотела вернуться домой. Но эта чертова белая дверь даже сейчас кажется измазанной кровью десятилетней давности. А в голове гулом раздается болезненный крик сестры, молящей о пощаде. И где-то тут же слышны собственные истерические крики. Даже появилось ощущение, словно она снова, как тогда, захлебывается слезами. Будто она снова чувствует этот омерзительный запах крови, ощущает ее на своих руках и впадает в очередную истерику от вида безжизненного тела родной сестры, которую убила собственными руками.