22 июня. Мюнхен (Германия). 18.00 (GMT+2)
Отстраненным взглядом смотря в никуда, Даст уже десятую минуту, а то и дольше, просто стоит и сжимает чужое плечо дрожащей рукой. Оно уже начало болеть, а она, видимо, этого вовсе не чувствует. — Ты как, Дасти? — мягко спросил Хоррор, чуть притянув к себе девушку. Благо, удалось вовремя поймать ее и снова поставить на ноги. Вздрогнув, Рихтер на долю секунды еще сильнее сжала мужское плечо, тут же его отпустив. — В порядке… — кое-как вымолвила она практически пропавшим голосом. — По тебе не скажешь… — подметил парень. — Может, вернемся обратно? — предложил он, по-прежнему пытаясь удержать подрагивающую подругу на ногах. Та ответила на это молчанием, продолжая пронзать белоснежную дверь пустым взглядом. — Даст… — напористее изрек Хоррор, а она вновь вздрогнула от неожиданности. Как же Даст быстро отстраняется от реальности. Какой хаос творится в ее голове прямо сейчас… Представить страшно. — Я хочу зайти еще кое-куда, — тихо сказала девушка, резко отстранившись от юноши и наконец перестав смотреть на зомбирующую ее дверь. — Хватит с тебя на сегодня, — обеспокоенно изрек Хоррор, — я серьезно, — добавил он, нахмурившись. — Не волнуйся, в том месте такое не повторится, — помотала головой Даст, опустив все еще потерянный взгляд вниз. Трудно найти, за что уцепиться. В сторону дома смотреть невыносимо, на Хоррора — тяжело, а все вокруг давит не меньше. — Тогда, давай сперва перекусим где-нибудь, — предложил парень, ощущая легкое головокружение от голода. Ни то свое, ни то чужое. Может даже совместное. Все-таки, что он, что она в последний раз ели что-то только в самолете. — Вряд ли мне кусок в горло полезет, — неуверенно пожала плечами Даст, слегка поморщившись. — И все же… Хоррор хотел настоять на своем предложении, привести парочку аргументов в поддержку, да только вот Даст подорвалась с места и куда-то побежала. Острая боль тут же пронзила всю правую ногу, отчего юноша шикнул себе под нос и мысленно тысячу раз обругал подругу за такое пренебрежительное отношение к самой себе, побежав следом за свернувшей за угол девушкой. — Знаешь, если бы я мог читать твои мысли… — Поверь, это просто прекрасно, что ты не можешь их читать! — перебила она Хоррора, осмотревшись. Благо, хоть что-то в этом районе по-прежнему радует глаз своим теплом и уютом. — И все же, твоя нога серьезно ранена, не стоит так бегать, — нравоучительно изрек парень, на что Даст лишь шумно вздохнула. Ну ведь правда, нисколько себя не бережет. Внимательно наблюдая за тронувшейся с места девушкой, Хоррор заметил, что остановилась она возле небольшой пекарни прямо на перекрестке. — Булочная, значит… — задумчиво вымолвил он, неспешно проследовав внутрь магазинчика за подругой. В этом месте была особенно теплая атмосфера. Ароматы сладкой выпечки кружили голову, а практически сверкающие витрины ослепляли румяным блеском свежих пирожков. Глаза разбегались при виде такого широкого ассортимента. Тем более, с голоду появлялось желание скупить весь товар, но разум все же отторгал столь безумные идеи. Даст снова застыла, вновь начав пронзать своими карминово-красными глазами одну из витрин, находящуюся прямо возле панорамного окна. Хорошо, однако, что в Германии они редкие гости. Страшно подумать, что было бы, если бы после всего она здесь жила. Конечно, со временем учишься принимать все, что было, но волнения за нее этот факт не уменьшает. А на Даст вновь нахлынула волна воспоминаний. Куда ни посмотри — тут, там, везде всплывают картины из прошлого перед глазами. В основном в них нет ничего темного, но даже их омрачают события одной ночи. Верно ей тогда сказали: «Это будет самый «прекрасный» подарок в твоей жизни. Ты никогда его не забудешь, не сможешь забыть.» Шрамы на затылке заболели. — Новые песочные корзиночки с нежным ванильно-банановым кремом и клубникой в шоколаде у нас особенно идут нарасхват, — донесся незнакомый, но непривычно жизнерадостный мужской голос со стороны, вновь заставив Даст вздрогнуть. — Почему же тогда их тут так много? — сходу спросила девушка, особо не задумываясь, о чем она говорит. А ведь витрина и правда была буквально заставлена упомянутыми пирожными. — Слишком большой спрос, приходится увеличивать и предложение, — ответил работник пекарни. Медленно повернувшись к собеседнику, Даст прищурилась. Теплая улыбка на лице юноши была какой-то знакомо радушной. Глубокие карие глаза, зачесанные назад каштановые волосы… Из-под ног будто земля ушла. Если бы не встреча в этой пекарне, она бы даже не заострила внимание на этом парне, но ведь надо же… — Двухквартирный дом за углом на Энгльшалькингер штрассе 9, — быстро изрекла она, резко отвернувшись от работника, — кто там живет? Юношу такой вопрос определенно поставил в тупик. Впрочем, не только его. Хоррор тоже недоуменно покосился на подругу, уже мысленно готовясь схватить ее под руку и увести куда-нибудь подальше от этого района. — Ну… — замялся парень, — первая квартира моя, — неуверенно сказал он. — А что вас интересует? — Кто живет во второй? — В ней давно никто не проживает, — растерянно ответил юноша, недоумевая от такого странного поведения посетительницы. — Раньше там жила одна семья, но… — Но одной январской ночью десять лет назад произошло то, что навсегда отпугнуло людей от этого места? — быстро проговорила Даст дрожащим голосом. Это трудно было назвать вопросом, скорее утверждением. — В городе это считают мифом, об этом не распространялись, но я видел… — Что? Такой напор ставил парня в тупик. Даст слишком эмоционально напала на него, слишком грубо забрасывала его вопросами. — Я видел, как группа неизвестных людей уносила из этого дома одну девочку, — вполголоса ответил юноша, опустив голову. Даже его голос задрожал. А у Даст так сильно защипало глаза, что Хоррор зажмурился. — Ты видел, как уносили меня, Бруно, — глотая слезы, отрезала Рихтер. Юноша пошатнулся. — Ты… сестра Пайпер? — озадаченно спросил он, сделав шаг назад от девушки. Теперь уже встречный вопрос поставил Даст в тупик. — Ты ее знал? — удивленно поинтересовалась она, но в ответ получила лишь перепуганный взгляд. Точно такой же, какой был у Пайпер в ту ночь. Снова внутри все болезненно сжалось. — Так это ты ее… как ты… — запаниковав, начал Бруно, вызвав еще большее недоумение со стороны Даст и Хоррора. — Я видел, видел ее глазами, как ты… Шокировано посмотрев на Бруно, Даст попятилась назад. — Даст, а что ты думаешь о… соулмейтах? — очень робко спросила Пайпер. — А к чему вдруг такой вопрос? — посмотрев на сестру, поинтересовалась Рихтер. — Да нет, ни к чему, — неуверенно покачала головой Пайпер. — Да-да, к чему? — не унималась Даст. — Я же вижу, что он возник у тебя не просто так. — Правда, ничего, мне просто интересно… — Не ври мне, — ехидно прищурившись, настояла та. Натолкнувшись спиной на витрину, Рихтер очень шумно вдохнула и выбежала из пекарни. Взвыв, Хоррор беглым взглядом осмотрел работника булочной. Тот продолжал испуганно смотреть вслед убежавшей девушке. Выходит, Бруно знает, что Даст наложила руки на свою семью. Но знает ли он, что это было сделано против ее воли? Видел ее глазами… Глазами Пайпер? Значит, он был ее родственной душой… Боль в правой ноге стала сильнее, одернув Куинна от размышлений о причинах такой реакции Бруно на Даст. Впрочем, все равно, что он там думает и как считает. И вновь Хоррор бежит следом за своей подругой, пытаясь догнать ее.***
22 июня. Мюнхен (Германия). 19.00 (GMT+2)
Физическая боль так сильно заглушалась желанием спрятаться, скрыться или утопиться, что Даст совсем не обратила внимания на порвавшиеся швы и вновь открывшуюся рану. Отвратительные чувства разрывают изнутри. От них становится тошно, только вот ком в горле застрял. И все-таки, раненая нога не позволила долго бежать. Стало просто невыносимо ей передвигать. — Даст, ты не можешь бегать от этого вечно, — донеслось ни то из-за спины, ни то со стороны, отчего перехватило дыхание и сердце ушло в пятки. Повернув голову в сторону голоса, Даст вскрикнула и прижала руки к груди, увидев перед собой маленькую девочку. Взлохмаченные светло-медные волосы, пустые и безжизненные глаза разных цветов, прямо как в тот проклятый день. Не отпускает, все еще не отпускает. В ужасе попятившись назад, Даст зажмурилась. Но темнота перед глазами не спасала от всплывающих в подсознании картинок, от которых девушку выворачивает наизнанку. По спине что-то ударило. От толчка Даст вконец потеряла равновесие и упала вперед, туда, откуда отчаянно пыталась уйти. По ушам ударил гул машин, на огромной скорости проезжающих мимо. Широко распахнув глаза, Даст обомлела. Девочки больше не было. С трудом облокотившись на землю, Рихтер приподнялась и растерянно осмотрелась. Пятясь назад, она вышла с тротуара на газон, на который и упала впоследствии. А вокруг ни души. Только за своей спиной она увидела Хоррора, лежащего на земле и не шевелящегося. В голову больно ударило осознание, что толкнул ее Хоррор с проезжей части, на которой остался лежать сам. Забыв как дышать, с остановившимся сердцем девушка наблюдала за стремительно отдаляющейся от него машиной. Внутри что-то екнуло и болезненно сжалось, а сердце забилось так сильно и быстро, что оно, казалось, было готово разорвать не только грудную клетку, но и голову от столь сильного напряжения. В панике Даст подползла к Хоррору и ухватилась за его футболку. Не прекращающими дрожать руками она начала нащупывать пульс, но ее собственный сбивал с толку, не позволяя ощутить чужое сердцебиение. Наклонившись, девушка легла головой на грудь парня, пытаясь услышать его дыхание, прочувствовать его, но и это не получалось сделать. — Успокойся, — тихо шепнул Хоррор, отчего Даст в очередной раз передернуло, — ты и без этого все прекрасно ощущаешь, — добавил он, перекатившись с дороги на газон, утащив вместе с собой особенно разволновавшуюся подругу. — Я… я… — начав заливаться слезами, так упорно сдерживаемыми ранее, Даст сжалась на месте и проскулила в себя. — Паникерша… — мягко вымолвил Хоррор, зарывшись пальцами в медные волосы, начав гладить девушку по голове, по спине. А та обессиленно рухнула на него, крепко обняв, сжав в своих руках и уткнувшись в его грудь. — На дорогу больше не выбегай, тем более, под колеса, — хмуро отрезал юноша, но, почувствовав сильную дрожь, вновь смягчился и обнял Даст в ответ. Так же крепко, но не сжимая. С толикой ласки, желая успокоить. — Это… случайность… — еле выдавила из себя она сквозь слезы. — Чтобы таких случайностей не происходило, не бегай от меня, — устало выдохнул Хоррор, устремив взор на ясное небо.***
22 июня. Прайм (Флоренсия). 20.00 (GMT+3)
Ближе к вечеру жизнь в офисе ФБР в последнее время все чаще и чаще стихает. С каждым днем число работяг, сидящих в своих кабинетах до вечера, а то и до ночи, становится меньше. Сегодня особенно. Но так даже лучше, в полном одиночестве проще проникнуться рабочим настроением и сосредоточиться. Открытые дела и без того слишком долго висят в статусе «открытых». Основная их масса, конечно, не особо-то рассматривается агентством, но вот об одном из них относительно новенький сотрудник не перестает думать ни на минуту. Надо же, уже полгода прошло с тех пор, как Найтмер попал в ряды ФБР. И возможно, если бы не директор, кропотливый детектив по сей день заседал бы в тесном кабинете местного следственного отдела, не имея ни малейшей возможности докопаться до истины творящихся вокруг и в мире событий. В остальном, даже в ФБР это остается трудной задачей, почти беспросветной. Но тут, по крайней мере, информационная база больше и доступ к сервисам закрытого типа шире. Откинувшись на спинку стула, мужчина шумно выдохнул. Пробить Викторию Стюарт по всем доступным базам, конечно, было хорошей идеей, но стоило ли надеяться найти хоть что-нибудь о ней, если она — директор ЦРУ? Независимого органа, на который не влияет ни президент Брэди, ни государство в целом. Доступной информации об этой женщине было катастрофически мало. И ту удалось выискать с большим трудом. Директором она является уже почти десять лет, будучи совсем молодой заняла этот пост, учитывая то, что на данный момент ей, вроде бы, около тридцати лет. Пробилась в верха ЦРУ благодаря рекомендациям, на тот момент, нового директора ФБР — Стэнли Уорда и самого президента. Весьма любопытно, учитывая то, что ЦРУ и на тот момент было независимым органом. Известно так же о том, что у Виктории есть младшая сестра и довольно большая семья, но сама она незамужняя. Статус наличия родственной души тоже пуст. Да и о ее семье удалось узнать, ровным счетом, ничего. Все засекречено. Здесь трудно строить какие-либо догадки, все же, информация о семьях всех участников таких агентств конфиденциальна и находится под особой защитой, оно и понятно, даже логично. Попав в ФБР, Найтмер тоже получил своего рода информационную защиту, только вот распространять ее теперь уже не на кого. Разве что на преступное прошлое отца и на потерявшуюся в себе мать. В сравнении со Стюарт, неугомонную троицу вообще можно было прочесть как открытую книгу. Только вот после встречи с Викторией удалось понять, почему доступ к информации о Киллере, Хорроре и Даст ограничен. Не то, чтобы все действительно стало понятно, но мысли о причинах неполного доступа все же появились. Найтмер даже не может вспомнить, было ли так всегда или досье на ребят лишь недавно стало ограниченным. Он раньше и не копал особенно глубоко, а стоило. Вообще, из всей троицы самой непонятной была и остается Даст. О ней известно еще меньше, чем о Стюарт. Возможно, это связано с тем, что она ранее имела немецкое гражданство, а после и вовсе числилась среди без вести пропавших, как и ребята, в общем-то, но те изначально были местными, а Рихтер стала гражданкой Флоренсии лишь около трех лет назад. Целых семь лет из жизни этой троицы просто утеряны, о них нет абсолютно ничего. Киллер тоже не особо что-то рассказывал о своем прошлом, лишь на эмоциях сообщил, что их забрала себе мафия. И все. Дальше — пусто. — Оказывается, я вообще ничего о тебе не знаю, — буркнул себе под нос федерал, прикрыв глаза. По ушам ударили тихие звуки шагов, щелчок замка и скрип двери, ведущей в кабинет. Кажется, в соседний. — Найт, снова ты перерабатываешь? — Мистер Уорд, — встрепенувшись, мужчина подскочил со стула и удивленно посмотрел на своего босса. Надо же, ошибся, дверь открылась в его кабинет, а не в соседний. — Хм… — протянул Стэнли, осмотрев рабочее место своего сотрудника. Куча бумаг и папок раскиданы по столу, в кабинете стоит едкий запах табачного дыма, а на всех экранах застыла уже привычная картинка с личными делами трех человек. — Все с этими ребятишками возишься? — радушно спросил Уорд, тепло улыбнувшись. — Не дают мне они покоя, — обреченно выдохнул Сомни, вновь вернувшись на стул. — Так сильно беспокоишься? — поинтересовался директор, в общем-то, не ожидая получить в ответ что-то, кроме молчания. Очевидно же, что Найтмера волнение за них постоянно выбивает из колеи. Начиная заниматься делом по чистке тюрьмы, Сомни то и дело как-то выходит на размышления о Клинтоне, Куинне и Рихтер, а между тем сейчас еще и о Стюарт постоянно размышляет. — Обстановка в мире накаляется, — будто бы шутливо протянул Стэнли, облокотившись на дверной косяк. В агентстве сейчас в принципе нет никого, кроме него и Найтмера, так что можно свободно поговорить о насущном за пределами кабинета управляющего. — Это-то меня особенно сильно беспокоит, — задумчиво отрезал мужчина, потупив взгляд на одну из новых папок на столе. Кажется, в нее он собирает всю информацию о беспорядках в мире. Распыляется. Впрочем, его за это даже язык не поворачивается винить. Все же, его личный интерес настолько тесно граничит с открытым делом, что слежку за фаворитной троицей и отслеживание некоторых сторонних событий трудно назвать отвлечением от работы. Напротив, они являются составной частью крупного расследования. — Завтра состоится срочная встреча всех агентств Флоренсии, — невзначай проронил Уорд, махнув рукой. — ФБР, ФСБ, ГБР, АНБ, ЦРУ и некоторые другие будут там, — начал он. Обычно по Найтмеру трудно что-то понять, но сейчас было просто очевидно, что каплю внимания он проявил лишь после упоминания ЦРУ. — Можешь пойти со мной, будешь моим представителем на ней. — Мистер Уорд, — резко изрек мужчина, — наверное, это будет очень нагло с моей стороны, но не могли бы вы устроить мне еще одну встречу с мисс Стюарт? — Хм? — озадаченно проронил Стэнли, часто заморгав. — У меня остались вопросы к ней. — Завтра она будет на собрании, — спокойно подметил управляющий, — можешь сам попробовать подловить ее после, а если не получится — посмотрим потом. — Хорошо, — тут же согласился на посещение встречи мужчина. Впрочем, он и не думал отказываться. — Отлично, — широко улыбнулся Уорд, — тогда завтра в полдень встретимся тут, а потом отправимся на место проведения собрания. — А где оно будет проводиться? — поинтересовался Найтмер, на что Стэнли внезапно шикнул, приложив указательный палец к губам. — Узнаешь завтра, — отрезал он, вновь махнув рукой. — Ладно, мне уже пора. Не засиживайся тут допоздна, не забудь все закрыть. — Конечно, — коротко кивнул Сомни, проводив взглядом куда-то спешащего босса. Вряд ли Найтмер забудет что-то закрыть, да и допоздна тоже вряд ли задержится. Если только до утра, а там уже новая смена начнется, так ничего и не нужно будет закрывать…***
22 июня. Мюнхен (Германия). 20.00 (GMT+2)
Церковные песнопения окружают, проникают в самые глубины раненой души, умиротворяют. Закрыв глаза, Даст неподвижно стояла возле иконы и тихо нашептывала молитву, сжимая в руках горящую свечу. Стекающий воск обжигал руки, но ни на мгновение не отвлекал увлеченную процессом девушку. Он — нет, песнопения — нет, а вот молитвы других людей за колонной — да. Они сбивали с толку, не позволяли сосредоточиться, раздражали. И Хоррор отлично чувствовал, как его подруга с каждым мгновением становится все более рассерженной. Дабы предотвратить нежелательные действия со стороны Даст, парень аккуратно схватил ее за руку, но та тут же нервно дернулась и стремительно отстранилась от него. Практически закипая, она обошла столб и остановилась за спинами прихожан, сверля их озлобленным взглядом. Все-таки, особенно высокая эмоциональность в ее случае играет далеко не самую лучшую роль. — Хэй, не стоит, — попытался остановить девушку Хоррор, но та даже не посмотрела в его сторону. — Господи, благослови пропавшую мою внучку, даруй ей счастье и спокойную жизнь, освободи от тягот прошлого… Разобрав часть просьбы пожилой женщины перед собой, Даст вновь резко поменялась в настроении. Озадаченно осмотрев двух людей рядом с этой женщиной, девушка опять растерялась. День каких-то потрясений, не иначе. Вновь попятившись назад, она совсем позабыла о том раздражении, что совсем недавно готово было подтолкнуть ее на прямое высказывание своего недовольства этим прихожанам. И снова Даст бежит. Уже из церкви. На этот раз хотя бы прихватив с собой Хоррора. Хоть какой-то прогресс, но ее нога уже сводит с ума. Снова ведь нужно идти в больницу и зашивать все. Как она только умудряется бегать с такой болью? Как эта нога вообще ее слушается? Ощутив практически паническое сердцебиение подруги, юноша с большим трудом проглотил в себе желание хорошенько отчитать ее и, взяв на руки, просто унести на вокзал, а потом, вернувшись во Франкфурт, в больницу. — Что такое? — сдавленно спросил Хоррор, силой остановив Даст. Ну невозможно уже, сколько можно бегать? — Теперь я понимаю, почему Крис лишь наблюдает со стороны за своим братом, — тяжело дыша, начала Рихтер. — Понимаю, почему он так и не встретился со своим дядей… — То есть?.. — озадаченно изрек парень. — Он тоже боится показаться им на глаза… Это… Так тяжело… — Выходит… — удивленно проронил Хоррор, бегло посмотрев в сторону церкви, — там были… — Да, — не дала высказать ему свою догадку Даст. — Ты уверена? — Голос бабушки я не спутаю ни с чьим даже спустя тысячу лет, — рвано выдохнула девушка, мертвой хваткой уцепившись за руку Хоррора. — Тебе незачем стыдиться того, что произошло тогда, — озадаченно вымолвил юноша, — ты же сама слышала, они волнуются за тебя, молятся… Ты могла бы успокоить их… — Не могла бы, — сорвавшись на крик, отрезала Даст. Опустив голову вниз, она начала часто дышать, постоянно сбиваясь. — Как ты предлагаешь мне рассказать им о том, что произошло тогда? — осипшим голосом начала Рихтер. — Как предлагаешь объяснить, почему после этого мое имя стало таким известным в мире фигурного катания и спорта? Как предлагаешь посмотреть им в глаза? Я ведь даже не пыталась связаться с ними… — Ты пыталась, ты каждый день писала им письма, пусть так и не решалась их отправлять… — возразил Хоррор, подхватив подругу за талию, практически полностью переняв на себя вес ее тела. — Это не считается! — рыкнула Даст, согнувшись. — Считается, — покачал головой Куинн, — Даст… — мягко вымолвил он, пытаясь вернуть девушку в положение, полностью перпендикулярное земле под ногами. Но то было тщетно. — Гр, хватит с тебя сегодня, — резко сменив тон на какой-то почти грубый, отрезал он. — Если ты не готова к этой встрече — поехали обратно в гостиницу, тебя за это никто не осудит. — Как же… — Хватит, — перебил ее Хоррор, — я тебя умоляю, хватит себя морально истязать, — рыча, грубо изрек он. — Что бы ты ни сделала, что бы ты ни выбрала, я пойду за тобой, и ты это знаешь, но сейчас меня беспокоит твое взвинченное состояние, Дасти, — быстро проговорил парень, заставив подругу твердо встать на ноги. — Мне больно смотреть на то, как ты саму себя загоняешь в очередной тупик, — вновь смягчил тон Куинн. — Ты точно такой же, — мрачно изрекла девушка, — ты тоже постоянно именно этим и занимаешься, — повысила она голос. — Хочешь поговорить об этом? — практически язвительно спросил Хоррор. — Давай поговорим друг с другом, но не дергай себя, не изводи, пожалуйста, — снова резко сменив тон, почти умоляюще изрек парень. — Я много о чем хочу поговорить с тобой, — сжав руки в кулаки, прошипела девушка. — Так говори. — Но ты обычно предпочитаешь молчать, — рыкнула она, — а твое молчание меня на куски разрывает, — добавила Даст, прижав кулаки к своей груди. — Ты вечно закрываешься для меня, никогда не говоришь мне, о чем думаешь, что чувствуешь, и сам потом от этого страдаешь. Даже больше, чем ты думаешь. Поверь, кое-что о тебе не знает никто, кроме меня, даже ты сам, — сделав глубокий вдох, Даст начала бегать взглядом с земли на Хоррора. Долго смотреть на него не получалось. — Ты так беспокоишься о моей эмоциональной стабильности, что напрочь забываешь о своей… И меня это бесит, — шикнула она, резко опустив руки вниз. — Я не ребенок, с которым нужно вечно нянчиться. Да, как-то так получается, что без тебя я абсолютно ничего не могу, и да, мы всегда вместе во многом из-за этого, но так именно я становлюсь причиной твоих душевных истязаний, — срываясь, сбиваясь и тяжело дыша, изрекла она, — и ты об этом абсолютно ничего не говоришь… — глухо выдохнула она, смолкнув. Дыхание так и не получалось нормализовать, оно продолжало сбиваться. А сердце по-прежнему бешено колотилось. — Даже сейчас… ты снова молчишь… — разочарованно прошептала Даст, выдержав небольшую паузу. Правда казалась она невыносимо длинной. — Я выслушиваю тебя, — уже спокойно вымолвил Хоррор, не сводя глаз с непривычно сговорчивой девушки. Редко она что-то так эмоционально выговаривает. Более того, в трезвом состоянии такое вообще происходит впервые. Видимо, теперь Даст окончательно смолкла. Договорила. — Дасти, ты не являешься причиной моего душевного беспокойства, — аккуратно начал парень, пристально наблюдая за каждым действием девушки. В таком состоянии и до припадка недалеко. — Напротив, ты та, что держит меня на ногах, та, что дает силы дышать, та, что заставляет мое сердце биться… — заметно потеплев, вполголоса вымолвил юноша. — Не загоняй себя по этому поводу. — Тебе тяжело быть со мной, Хоррор… — А без тебя невыносимо. — Ты этого не знаешь, — помотала головой Даст, сделав шаг назад от парня, — мы порознь почти никогда не бываем. — Я знаю, о чем говорю, — мягко настоял он. — Как ты можешь быть уверенным в этом? — выкрикнула она, попытавшись топнуть ногой, но вместо этого лишь пошатнувшись и напомнив себе о больной ноге. Тяжело вздохнув, Хоррор сделал два шага вперед, сократив расстояние между собой и Даст до минимума. Пальцами обхватил ее подбородок, аккуратно приподнял ее голову, заставил посмотреть в глаза, хоть она и продолжала отводить взгляд. Но так хотя бы было видно ее остекленевшие слезящиеся глаза. — Ты мой кислород, — выдохнул он ей в губы, отчего у той создалось уже ставшее привычным ощущение, словно земля ушла из-под ног. — Разве может человек без кислорода? Нет… В груди что-то защекотало и болезненно защемило. Может, не в груди вовсе, а в животе. А может, во всем теле. — В атмосфере чистого кислорода ты не выживешь, — рвано выдохнула Даст в чужие губы, практически соприкасающиеся с ее собственными. А Хоррор с трудом подавлял убийственное желание уничтожить эти миллиметры, разделяющие их. Уничтожить, чтобы заткнуть неугомонную девушку и дать ей самой на себе ощутить то, что творится внутри него. — Вот, снова ты себя сдерживаешь, — тихо прошептала Даст, — вновь чувствуешь… — задумавшись и сосредоточившись, девушка обомлела, — боль.? — Да как ты не можешь понять, — сжав сильнее маленький подбородок, через силу выдавил из себя Хоррор, — насколько твои слова бывают острыми, — с трудом дыша, добавил он. — Ты даже не осознаешь всю их силу. — Хоррор, я… — дыхание и без того не восстановилось, а теперь сбилось еще сильнее. Воздуха вокруг стало катастрофически мало, а дрожь новой волной атаковала с ног до головы. — Ты чувствуешь это? — растерянно спросила она. — Это… — Эту бурю? — риторически спросил он, свободной рукой ухватившись за плечо Даст. — Когда все внутри сжимается, а потом резко разжимается, так и стремясь разорвать тебя на части? Когда в душе сокрушительный эмоциональный шторм? Когда не знаешь, что делать со своими чувствами? — быстро вымолвил он, резко остановившись. — Постоянно… В воздухе повисло мертвое молчание. Тишину разрывал лишь гул автомобилей, на который ни он, ни она, не обращали совершенно никакого внимания. Время остановилось. Кровь в жилах замерла. Жизнь словно поставили на паузу, не выдержав эмоционального накала. Но кто-то снова нажал на кнопку пуска. А навязчивое чувство неловкости атаковало все тело. Лицо охватил жар. Даже чужое дыхание обжигает губы. Отпрянув от Даст и отпустив ее, Хоррор опустил голову. — Как так получилось, что мы пришли… к этому? — тихо, почти неразборчиво спросил он, раз за разом прокручивая в голове все, что было пару мгновений назад. — Этот разговор так долго откладывался… — прикрыв горящее лицо ладонью, прошептала Даст. — Накипело… — Есть что еще сказать по этому поводу? — сделав глубокий вдох, спросил Хоррор. В ответ было лишь прежнее молчание. — Ладно… Тогда, возвращаемся в гостиницу? — шумно выдохнув, уточнил он. — Угу, — коротко кивнула Даст, начав медленно шагать в сторону вокзала, сильно прихрамывая. Хоррор долго не решался прикоснуться к ней, помочь, но смотреть на ее мучения было тяжелее, чем перебороть в себе эту неуверенность, а потому вскоре девушка оказалась на достаточно сильных руках своей родственной души. Скоро последний электропоезд до Франкфурта. Путь предстоял долгий, почти двадцать минут до вокзала, четыре часа до Франкфурта и минут десять до гостиницы. И путь этот так и говорил о том, что пройдет он в молчании. В неловком молчании. На душе как-то вдруг стало… чуточку легче? Совсем немного. И все же, что это было? Что за волна сильных противоречивых чувств? При том, исходила она явно от Хоррора. Разве могут они ощущать эмоции друг друга настолько сильно? Выходя за пределы физической проекции тех на состояние организма. Разве могут?.. А ведь сказать хотелось многое. Но Даст так и не смогла выдавить из себя еще хоть одно слово.***
22 июня. Франкфурт-на-Майне (Германия). 23.00 (GMT+2)
От бесцельного времяпровождения уже все тело затекло, а белый потолок своим видом натер мозоли на глазах. Потерянное состояние неопределенности, однако, до ужаса сильно удручает. — Чувствую себя овощем… — фыркнул себе под нос Киллер, поморщившись. Он продолжил смотреть наверх, сверля потолок взглядом. В голове то вертелась целая куча мыслей, то не было ни одной. И прямо сейчас в ней царило то самое переходное состояние, когда совсем непонятно, думаешь ты о чем-то или нет. Один и тот же сон раз за разом проигрывался в голове. Будто бы неугомонный зритель не может перестать пересматривать весьма неприятные последствия игр больной фантазии, сдружившейся со всеми потаенными страхами. Этот зритель определенно сумасшедший садист, раз ему так нравится наблюдать за тем, как Найтмер душит Киллера, как он говорит Крису такие слова, от которых душа готова разбиться, уничтожив своими осколками и физическую оболочку. — Если бы ты узнал все о моей жизни, сколько презрения я увидел бы в твоих глазах? — задал вопрос в пустоту юноша. И напрашивающийся на него ответ из глубин сознания был очень колючим. Однако, из отчаянных размышлений Киллера вывела настойчивая вибрация под боком. Лениво вытащив из-под себя телефон, парень устало закатил глаза. — Ну что, вечно подозрительный малой, как ты себя чувствуешь? — донесся непривычно радушный голос с другого конца сети. Потянувшись и похрустев каждой косточкой своего тела, Киллер вздохнул. — Неопределенно. — Как Даст, Хоррор? — поинтересовалась Блэки. — Не знаю, я с ними сегодня еще не виделся и вряд ли увижусь. — Тут межнациональные конфликты обостряются, — протянула женщина по ту сторону, — особенно в Европе, вам бы улететь оттуда или вернуться в Прайм, — предостерегающе изрекла она, заметно посерьезнев. — Странно слышать подобное от тебя, — равнодушно подметил Крис, протянув руку к потолку и начав ее осматривать. — Все же, я не хотела бы, чтобы вы попали в неприятности. — Кому как не тебе знать о том, что вся наша жизнь — одна сплошная неприятность, — закатил глаза юноша. — Блэки, как ты все-таки узнала о нас? Как нашла нас? — Думаю, это не телефонный разговор, — выдохнула в трубку женщина, — вот вернетесь, расскажу. — При встрече? — вопросительно изогнул бровь Клинтон, прикрыв глаза. — Конечно. — Тогда безнадежно, — усмехнулся юноша. — Почему это? — недоуменно спросила Блэки. — Ты с нами встречалась-то от силы пару раз, — протянул он, широко улыбнувшись, — и то было довольно давно. — Ну, вы же понимаете… — Да, но все же, — вздохнул Киллер, — в любом случае, нам нужно сделать еще много всего перед возвращением. — Тогда… — задумавшись, начала Блэки. Выдержав минутную паузу, она продолжила. — Отправляйтесь завтра в Сидней, побудьте там пару дней. Все же, там обстановка гораздо спокойнее. — Хах, интересно, — ухмыльнулся юноша, — австралийцы вообще в курсе мировых проблем? — Даже если и в курсе — не вмешиваются. Бросив беглый взгляд на карту с отметками ФБР возле себя, Крис широко зевнул. — Хорошо, Сидней, так Сидней. — Я потом снова с вами свяжусь, сообщу положение дел и скажу, что делать дальше. — Тогда до связи, — хмыкнул Киллер, дождавшись, когда Блэки сбросит трубку. Услышав долгожданные звуки обрыва связи, юноша развалился на кровати звездочкой и вновь закрыл глаза. Хотя бы заданий пока что больше никаких не дала, уже хорошо. Можно полностью сосредоточиться на своих расследованиях и исследованиях.