До чего доводит любовь?

Так уютно уснув в объятиях любимого, Милла пожалела, что вообще существует рассвет, с которым Томас покинул уютный плен её ласк. Этой ночью она как никогда была нежна и обходительна, чувствовала каждой клеточкой тела, как её мальчик ликовал от перемен в возлюбленной. Она была рада заставлять его ощущать себя нужным и любимым, он это заслужил. Только встретившись с мужчиной, Милла поняла, как сильно в сущности скучала, как хотела раскрасить его будни и помочь справиться с тоской по дому. Встав с кушетки не раньше десяти утра, пока её мама ещё сладко грелась в постельке, девушка нашла записку от супруга на прикроватной тумбочке. «Ни в чём себе не отказываете, дорогие мои дамы». Ну вот подарок, а не муж! К записке прилагалась его карта и небольшой путеводитель по городу. Довольно улыбнувшись, девушка отправилась будить мать. Уже на ходу Милла придумала, как сообщить о беременности благоверному с ноткой страшилки и волнения. — Чего оставил? — сонно переспросила её мама, когда девушка огласила ей планы на день и продемонстрировала карту Тома. — Счастливый билет. Пройдёмся ближе к вечеру по всем магазинам для будущих мам, оборвём его телефон смсками о покупках и контрольным выстрелом пошутим, что я беременна. Он позлится, обидится и… похоже, тебе придётся снять другой номер. — Я тебя сдам, — донеслось из-под одеяла недовольное сопение. — Ну, мам?! Мы давно не виделись, соскучились… — хлопнула девушка её подушкой недовольно и скорчила рожицу. — Мы взрослые люди! — Получите по ушам и разбежитесь спать по разным углам. Сегодня же ему скажешь. — Напишу, — надула Милла губки обиженно. Пожалуй, только мать стояла выше неё, сразу понятно, в кого уродилась. — Магазин напишет. Для будущих мам. — Ой, всё, не ворчи! — встала наконец мама с кровати и отправилась умываться, полностью проигнорировав нытье и упорство. — Купим тебе селёдку с мороженым, и успокоишься. Заявление мамы Миллу позабавило, но она всё равно задумалась. Первые пять месяцев девушка будет совсем одна, пока Томас на съёмках и редко будет рядом, кто же будет ей бегать за арбузами в три утра? Конечно, она не верила во все эти стереотипы о беременных, но даже то, что Милла села в самолёт и улетела к чёрту на рога, только чтобы обнять любимого уже её насторожило. Что дальше? Затискает бедолагу до смерти? То, что Том был невероятно удивлён переменам, ей понравилось, он так старался сделать поцелуи ласковее, а руки мягче, чтобы не причинять девушке дискомфорта. Интересно, а он хоть что-нибудь заподозрил? Проведя полдня в отели и развлекая себя местным телевидением, дамы дождались шести часов, чтобы спала жара за окном, и отправились тратить, тратить и ещё раз тратить. Первой остановкой они специально выбрали «Всё для молодых мам» и прикупили несколько сорочек «на вырост», правда до всего этого было ещё далеко, но нужно же было хоть чем-то заняться в этой стране. А что может быть интереснее, чем кому-то мешать работать? Он там недоумевает, волнуется, а они спокойно гуляли. Продолжать в том же духе можно было бы ещё долго, но не получив в ответ никакой реакции от Томаса, мисс и миссис Адамсон быстро наскучило сие занятие. Поход по магазинам никогда не доставлял Милле удовольствия, особенно, если нужно было что-то примерять или выбирать, это так утомительно. Под восьмой час вечера (хоть и прошло меньше двух часов прогулки), её ноги гудели, а руки тянуло от всевозможных пакетов с разными безделушками для малыша. Этот крошка ещё не родился, а будущая бабушка уже имя придумывала на ходу. Да уж, вот, кто сам подписал себе приговор в няньки и был этому весьма рад. Томас вернулся даже позже, чем вчера, его пицца уже успела остыть, пришлось заказывать ужин в отель. Пока он невозмутимо наедался до отвалу, Милла с мамой удивлённо переглядывались. Неужели, не получил сообщений? Выпроводив взглядом мать из гостиной, девушка ближе подсела к супругу, он устало откинулся на спинку стула и сложил руки в замок на животе. Она настойчиво провела ладошкой по его бедру и улыбнулась как бы своим мыслям. Ну же, думай. — Родная, мне нужны силы в другом месте, — так умоляюще проговорил Томас, хотя знал, что не отказал бы, если бы она хотела его. Но Милла не настолько подлая, чтобы лишать любимого удовольствия от работы, заменяя его удовольствием другого характера. — А где твой телефон? — быстренько перевела девушка тему и свою руку запустила в волнистые волосы. Чем больше она смотрела на него, тем ближе хотела быть: касаться волос, крепких мышц и гладить по груди. Отчего нельзя контролировать собственное поведение? Мысль о своей нетипичности и злила, и приводила к новым ощущениям тепла где-то в животе. Томас был любим её, а она им, ничего не мешало стать сентиментальнее. — Он пал смертью храбрых: утоп в луже, — улыбнулся Том. Такой обаятельный. Странно, но Милла не смогла бы вспомнить точно, что именно заметила в этом мужчине в момент первой встречи, почему именно в нём она увидела сначала того, кто способен принять её, а затем и принять его самого. Может, эта мальчишеская улыбка? Смеяться не хотелось. Девушка ощущала прилив эмоций и желания хоть немножко стать ближе к своему мужчине. Задержав взгляд на его тонких губах, она выдала себя с потрохами, а он всё понял и только ближе потянулся к возлюбленной. Она аккуратно сняла его очки и положила на стол, провела носом по его скуле, обожглась об сорвавшийся вздох наслаждения, но помнила о его просьбе не сильно разбегаться в желаниях, ну и о матери в соседней комнате. Во многом пришлось себя ограничить, Милла едва не сорвалась на огорчённый стон и вовремя заглушила его в страстном и голодном поцелуе. Как только она окончательно превратилась в то самое тесто, которым её обозвала мама, Томас, незаметно для любимой, усадил её на свои колени. Ощущая его между своих бёдер, Милла уже желала большего; льнула к горячему телу супруга, блуждала руками по его шее, спине и тянула за волосы, она хотела его немедленно и как никогда. Возможно, в нём тоже проснулась жажда единства, а подсознательный страх быть застуканными в собственной спальне только подгонял в венах кровь и будоражил воображение. Томас предусмотрительно запихал в рот супруге импровизированный кляп из носового платка, знал, что она не устоит перед ним и захочешь выразить всё своё удовольствие. Мужчина не торопился в своих ласках, но точно не желал долго задерживаться на одном месте, это было ни к чему, ведь она была готова ещё за столом принять его. Сегодня ведущей роли не было, осталась только неимоверная жажда друг по другу и невысказанные вслух слова. Томас стремился как можно теснее прижаться к любимой, оказаться глубже, а она следовала навстречу, жарко отвечая, царапаясь и изгибаясь под тяжестью его веса. Никогда ещё девушка не была настолько откровенна с кем-то в постели, но очень рада от осознания, что только отец её ребёнка получил всю её любовь и даже больше, никогда ещё кто-то в стремлении угодить ей не был так искренен. Пусть сегодня так и не удалось сказать избраннику о радостной новости, но она уже поняла без слов, что он готов к этому. Наверное, её мама оказалась права, Милла почувствовала, что время пришло. Томас по привычке хотел устроиться головой на груди супруги, предоставляя ей возможность гладить его волосы, но она первая пригрелась ухом на его плече и поцеловала в шею. — Мне следовало бы говорить тебе это каждый день… — начала девушку длинную речь, рвущуюся наружу. — Ты всё делала правильно, — неожиданно перебил её мальчик, не имевший такой дурной привычки. Милла удивилась, но виду не подала. — Чем чаще думаешь об этом, тем больше понимаешь, что слова ничего не значат. Гораздо важнее заслужить свой поцелуй перед сном, чтобы научиться ценить важность каждого проявления чувств. — Ого, ты увидел смысл в подчинении мне? — Я лишь понял, что вовсе не нужно кричать о своём счастье на каждом шагу. Если любишь по-настоящему, то будешь ценить каждое мгновение с объектом обожания. — Крепче сжал её маленькие плечики Томас. Он, казалось, говорил не с ней, а размышлял вслух, но она так вовремя оказалась рядом. — Скажи, ты терпишь меня или действительно принимаешь? — Я принимаю, и мне нравится, но я хочу понять природу твоего поведения. Что такого ты пережила, что пожелала стать выше других? — Было и прошло. Это тебя не должно волновать, — может, через чур резко ответила Милла. Не хотелось ей копаться в себе и прошлом. — Но меня волнует, — упрямо заявил Томас. — Мы договаривались быть откровенными друг с другом. — В плане сексуальных предпочтений, — услужливо напомнила Милла, но получила тяжкий вздох, Том настраивался на серьёзный разговор. Её вовсе не нужен был этот диалог, но разве её мальчик был в чём-то виноват, чтобы она ему грубила? Конечно, не был. — Неудачный первый опыт. — Я слышал, женщинам всегда больно в первый… — Он меня напоил, связал и… Я никогда больше не хочу быть уязвима! Спи, Томас, тебе утром на работу. Подавив раздражение от его настойчивости, девушка отвернулась от него и уставилась в открытое окно. Старая рана давно зажила, а обиды забыты, она просто не хотела, чтобы об этом знал любимый человек, что ей и с ним бывало не комфортно находиться в одной комнате, не потому что он мешал, а потому что выглядел опасно. — Разве для меня может быть что-то важнее любимой женщины? — проигнорировав выпад, Томас провёл рукой по обнажённому плечу супруги и остановился на локте, вызвав мурашки по всему телу. — Прости за кляп, я больше так не буду. — Кляп здесь не при чём. Просто я не хотела, чтобы из-за моей старой ошибки ты чувствовал себя хреново. — Милла мгновенно оттаяла под его успокаивающим голосом и развернулась обратно. — Мой мальчик ведь такой ранимый… — Я просто забочусь о тебе. — А я изо всех сил оберегаю твоё сердце от дурного. Не смогу пережить, если этот жестокий мир убьёт в тебе мечтательного ребёнка своей серостью и агрессией. — Считаешь, я сам не могу справиться? — Можешь. Ты всё можешь, но в этом случае потеряешь себя. Отдыхай, котёнок, — чмокнула девушка избранника в висок и привычно пригрела на груди. Рядом с ним она была дома, а дом нужно беречь от зла. Его работа всегда будет связана с завистью со стороны и постоянными нападками, но на то и Милла была рядом, чтобы в нужный момент что-то скрыть из личной почты или перебить дурные мысли. — Я знал, что ты однажды выберешь меня по-настоящему, а не по желанию тела, — сказал неожиданно Томас, а девушка почувствовала сквозь голос, что он улыбался. Она ничего не ответила, слова бы только всё испортили, но крепче обняла Тома. Он знал. Он обо всём догадался: о том, что Милла, грубо говоря, водила его за нос почти полгода, нагло пользуясь безграничным доверием, и о том, что именно сегодня разрушен последний барьер, мешавший быть ей настоящей. Он подарил Милле счастье, а она подарит ему новую жизнь.