— Слушай, Невилл, — пропыхтел Гарри, поставив тяжеленную лейку чуть ли не на ноги светленькому мальчику, ковыряющемуся в клумбе с чем-то явно волшебным. — А что это?
— Дремоносное растение, — глухо отозвался мальчик, распределяя удобрение по почти «жидкой» почве. Они оба были в масках, защищающих от испарений этих странных и многообразных трав и деревцев.
— Дремоносное, — глубокомысленно повторил Поттер и фыркнул. — И что оно делает?
— Ну… Бобы добавляют в одно очень опасное зелье, — замялся Лонгботтом. — И если раздавить несколько, то можно надолго заразиться дрёмой. Будешь сонный и несобранный. Поэтому бабушка не разрешает мне ходить в эту теплицу одному.
Гарри тихо фыркнул — этот запрет пополнил и так внушительный список запретов Леди Лонгботтом по отношению к её внуку. Хоть Гарри и находился здесь меньше дня, он уже на своей шкуре почувствовал суровейший нрав Августы. Она явно считала, что труд закаляет, однако все её многочисленные правила делали любое задание непосильным, особенно для двух неслишком изощрённых умов Гарри и Невилла, которые смекалку использовать пока не научились, а поговорка об учении на ошибках в этом доме была совершенно неактуальна, ибо цепкий стальной взгляд этой беспощадной женщины развитию хитроумности не способствовал и вообще вызывал навязчивое желание спрятаться и не отсвечивать.
И как только Невилл живёт с ней столько времени? – восхищённо думал Гарри с завидным постоянством, с ещё большим восхищением посматривая на пухлое лицо своего первого друга, в мыслях уверяясь в том, что Лонгботтом на самом деле очень смелый, хотя по виду он бы так не сказал.
— Невилл, — снова позвал он, заметив, что товарищ увлёкся травой с малиново-фиолетовыми пятнами. — Миссис Августа просила не задерживаться здесь.
При упоминании имени бабушки мальчишка съежился и нервно сглотнул, как-то резко вскакивая и отряхивая безнадёжно грязную одежду. Преувеличенно бодро воскликнув «да-да, конечно» и что-то ещё про надвигающийся обед в компании хозяйки дома, Невилл подхватил лейку (чудом или с помощью Гарри не уронив её при этом), и бочком они вместе направились к двери теплицы.
— Кстати, — Гарри тряхнул головой, чтобы курчавая прядь не лезла в глаза. — А почему у вас картины пустые?
Невилл не сразу понял, о каких картинах идёт речь — видно за всю свою жизнь он привык не замечать разнообразные, хоть и скромные рамы с изображениями фрагментов комнат Лонгботтом Тауэра, но уже через секунду его лицо — а он уже закрыл теплицу и снял с себя маску — прояснилось.
— А, ты это о живых портретах, — он открыто улыбнулся. — Ну, им больше нравится обитать в кабинете главы Рода. Такая комната есть в большинстве старых волшебных домов, — Невилл закусил губу, явно не понимая, как можно описать нечто, что он никогда в жизни не видел, и тихо закончил. — Бабушка никогда мне её не показывала. Говорит, что только Лорд или Леди могут… Ну, войти туда.
— Как это «живые портреты»? — Гарри закашлялся от резко пыхнувшей в лицо пыли от маски и поспешно снял её. — Похоже она ломается.
— Она уже давно такая, — отмахнулся Лонгботтом. — Кажется, иногда она даже нашёптывает что-то, правда совсем не слышно. Ну, обычно родовитые маги заказывают себе живые портреты. Они шевелятся, иногда разговаривают, но они как будто заперты… В настроении. Они могут быть только такими, каким был человек во время написания портрета. И думать только о том, о чём думал этот человек. Но раз в жизни маг может заказать особенный портрет, он не будет шевелиться до самой его смерти, а потом как будто оживает, а остальные живые портреты вроде как исчезают, и нарисованный маг может по ним ходить, как по разным комнатам. И выходит, что волшебник живёт в портрете. И ты можешь с ним советоваться, разговаривать, передавать через него какие-то сообщения.
— Ого! Интересно, а есть ли у кого-нибудь такая с моими… — Гарри осекся и почти проклял себя за несдержанность. Невилл
конечно понял, что он говорил о своих родителях. — Прости меня.
Светленький мальчик сглотнул ком в горле и часто заморгал.
И снова ты всё испортил, щенок, – в мыслях Поттера самодовольно фыркнула тётушка Мардж.
— Бабушка г-говорит, что портрет моих родителей есть в том кабинете, — тихо сообщил Невилл, не глядя на Гарри. — Только они не шевелятся.
Гарри стало горько и гадко внутри. В этот миг он был уверен, что худшим другом, чем сейчас, он бы в жизни не смог себя зарекомендовать.
— Бабушка рассказывала, что дом твоих родителей был сильно повреждён, а о родовом особняке уже давно ничего неизвестно, поэтому их портреты навряд ли там были. Но могли быть, — Невилл ободряюще посмотрел на него, по-своему поняв его сникшую физиономию.
— Д-да, может быть.
— Молодые люди! — донесся до них усиленный магией голос Августы. — Я надеюсь, что вы всё-таки почтите меня своим присутствием на обеде!
— Попались, — угрюмо фыркнул Невилл, от чего-то слегка улыбнувшись. — Нужно успеть переодеться, пока она не разозлилась.
***
Гарри, разумеется, рассказал миссис Августе, а позже и Невиллу, о своём знакомстве с мальчиком по имени Тео, и если у Леди это вызвало едва заметное презрение, причину которого мальчик опасался узнать, то пухленький Невилл, никогда не бывавший где-то кроме Мунго, отреагировал более развёрнуто.
— Богатый, чистокровный, — заявил он ему тогда. — Не во всех домах Родов есть домовики, а у него их целых трое.
— У вас их нет?
— Раньше были, — вяло ответил он. — Бабушка рассказывала.
Гарри уже заметил, что это «бабушка рассказывала» частенько произносится в стенах этого дома и ещё раз мысленно посочувствовал одинокому Лонгботтому. В особняке, действительно похожем на башню, стальной облик Августы просматривался в каждом предмете скудного интерьера, в каждом глотке воздуха и луче света. На этой территории она контролировала чуть ли не пылинку на каминной полке, что уж точно отражалось на всех обитателях и гостях Лонгботтом Тауера. Умом Гарри понимал, что так на почтенную даму повлияла эта тяжёлая утрата…
Не утрата! — он одёрнул себя: от чего-то мысль о смерти Френка и Алисы вызывала в нём ужас, поэтому он пожелал считать, что даже
такими они скорее живы, чем мертвы. Хотя и это не вызывало ничего, кроме грусти и боли за состояние доброй Августы и бедняги Невилла, буквально одержимого ими.
Именно Фрэнк и Алиса, отчасти, стали причиной их знакомства: Августа пришла в больницу оплатить их «проживание», а о поступлении туда Гарри узнала совершенно случайно, после чего
настоятельно потребовала, просто настоятельнейшим образом, чтобы Гарри лечили так, будто к ним слёг сам Министр магии (хотя его и так лечили бы лучшим образом). Потом Леди повлияла на мистера Дамблдора, который является каким-то председателем волшебного суда, директором Хогвартса и ещё много кем невероятно влиятельным (Гарри почти не запомнил), и вуаля — его определили к ним домой.
Как по волшебству, — язвительно протянуло сознание мальчишки на этот раз уже голосом тёти Петуньи.
***
Система таинственно отмалчивалась, верно решив впасть в спячку вместе с накопителем маны, но это абсолютно не волновало, ведь магический мир сейчас был потрясающим и манящим настолько, что любопытный игрок не мог сфокусироваться на чём-то одном: то ли на немногочисленных магических штучках вроде масок, говорящего зеркала или,
о Господи, настоящей почтовой совы; то ли на скучноватых, но познавательных книгах о магической ботанике и истории (в последние он лезть не рискнул, ибо увидел в них за раз больше незнакомых слов, чем услышал за всю свою жизнь); то ли на потрясающей, просто фантастически волшебной манере Леди Августы готовить. Это просто сказочно! Парящие, смешивающиеся прямо в воздухе ингредиенты — нереально завораживающее зрелище. Гарри мог бы смотреть на это вечно, если бы ему позволили. Оказывается, Леди ненавидит, когда кто-то наблюдает за её готовкой.
— Чудеса, — восторженно прошептал Гарри за обедом, даже не сдерживая ликования.
— Раньше этому учили в Хогвартсе, молодой человек, — чопорно заявила ему Августа, приняв неумелый комплимент сдержанным кивком. — Сегодня же система образования нещадно упрощена.
Далее они ели в молчании. В присутствии почтенной Августы Лонгботтом было немного страшно беседовать.
