Время быть героем

      Во что ввязался Эрик, стало бы понятно любому, кто увидел бы чудеса на виражах в его исполнении, пока он не включил автопилот. Конечно, он ещё не настолько спятил, чтобы без какого-либо опыта брать на себя управление звездолётом, да не абы каким, а легендарным М4 второй модели… Просто у него тряслись руки. А система управления очень сильно напоминала джойстик, да и голосовой помощник по имени Рой был таким компанейским парнем, что в голову ударило чувство, будто всё очень просто.       Нет, не просто.       Ещё с самого начала знакомство интеллектов искусственного и естественного плавно перетекло в следующую беседу:       — Найди мне самую далёкую от Земли планету. Обитаемую. И чтобы была связь.       — Идёт поиск… — На одном из экранов открылась страница поиска в Гала-сети. — Салипус. Расстояние от Земли — сто двадцать восемь миллионов световых лет.       — Фигасе! Да мне в жизни дотуда не долететь. Хотя, если важна не цель, а путь…       — Перелёт может продлиться одни земные сутки — в зависимости от расположения червоточин и их стабильности, — сообщил Рой.       — Звучит непонятно, но сутки так сутки. А жить там можно? Ну, мне, землянину?       — Атмосфера Салипуса содержит аргон в повышенной концентрации и недостаточное количество кислорода, что может привести к асфиксии у приспособленных к земной атмосфере существ. Гравитация Салипуса в полтора раза меньше земной, адаптация организма может протекать нестабильно, что в первую очередь скажется на сердечно-сосудистой и опорно-двигательной системах. Существенная разница в длине светового дня послужит причиной сбоя в биоритмах…       — О боже…       — Теоретически, человек может находиться на Салипусе, если организм приспособлен к подобным перепадам и имеется необходимое снаряжение. Но дотуда нужно ещё долететь, — после небольшой паузы сделал замечание Рой.       — А практически там хреново, судя по твоим словам. Есть что-нибудь более подходящее? Чтобы не было никаких биологических сбоев и прочей жути, но подальше от Земли. Или нет, стой, стой! Подожди. — Эрик вздохнул и откинулся на жёсткую спинку кресла, раздумывая. А спустя минуту скорбно выдохнул: — Нет, для меня это слишком…       Одна краткая справка отпугнула его в целом от идеи покидать Землю, туман на пути не рассеялся, зато на секунду он почувствовал себя между молотом и наковальней.       Если местные жители с лёгкостью покидают родную планету, если для домохозяйки слетать в другой конец Солнечной системы — пустяковое дело, если даже звездолёты сдаются в прокат и успешно угоняются всякими пронырами, это всё не означает, что он вольётся в эту же реальность так просто. Идея с побегом была глупой.       Но это в свою очередь не значит, что Эрик так быстро от неё откажется.       Ведь ещё глупее стащить звездолёт только для того, чтобы вести философские беседы с его бортовым компьютером, а потому Эрик затребовал хоть какие-то инструкции и моментально был завален длиннющими видеоуроками. Опробовать удалось только первые — запуск двигателей, пристёгивание ремнями безопасности и запуск автопилота. Но пока длились эти попытки, пока опьянённый чувством хоть какого-то успеха (целый звездолёт завёлся с первого раза!) пилот пытался выровнять машину, Рой настаивал на передаче управления в его цифровые руки. Он даже сказал:       — Я запрограммирован помогать всем, независимо от пола, возраста, происхождения и других биологических и психологических параметров, по которым разумные существа привыкли себя разделять. — Хотя по его ехидной интонации стало ясно, что полных идиотов он из этого списка исключил.       Эрик на несколько секунд забыл, что происходит вокруг. Ему было всё равно, он чувствовал себя персонажем игры: на огромных экранах отображаются характеристики корабля, а в руках самый крутой джойстик — голографические сферы с космическими символами… Это казалось нереальным и потому слишком простым. Но ровно до тех пор, пока челнок не бросило вперёд, а за бортом не послышался скрежет левого крыла.       Это случилось на тридцатой секунде «полёта», когда М4 оторвался от земли метров на пять. В этот миг все новые иллюзии развеялись.       — Пока могу помочь только советом. Не делайте резких движений, элементы управления очень чувствительны, — заметил Рой и в саркастичном молчании выждал, пока горе-космолётчик успокоится и уберёт со сфер свои трясущиеся руки. — А теперь внимательно смотрите инструкцию, как включить автопилот.       Напуганный маленьким происшествием, Эрик молча согласился и онемевшими пальцами попробовал набрать нужную комбинацию. Он уже куда-то летел по случайно выбранной траектории и не видел, как быстро удаляется земля. А между тем за стеклом темнело, ускорение вжимало его в кресло, и голова кружилась от нахлынувших эмоций. Или же дело в перегрузках…       Последняя кнопка нажата. Рой взял управление на себя, и звездолёт уже плавно продолжил путь в космическое пространство.       — Конечный маршрут не задан. Продолжить движение? — прозвучал его вопрос глухо, как сквозь вату.       Эрик не ответил. Даже не сразу открыл глаза, перед которыми мигало «game over», хотя сейчас всё только начиналось. Голова налилась свинцом и провалилась сквозь спинку кресла, потянула его за собой в космическую пучину. Прямо по курсу оказался земной шар, ярко освещённый Солнцем на фоне тёмной бесконечности. Эта бездна была отчерчена от планеты сияющей светло-голубой полосой. Эрик хотел сказать хоть какую-то банальность, как это красиво и завораживающе, но слова застряли в горле. По белой облачной завесе прокатилась огромная волна, которая огибала всю Землю. Невиданных размеров трещина расколола планету надвое, и та вслед за движением волны стала обращаться в пыль.       — Задайте маршрут, — требовательно повторил Рой. Словно над ухом ударили в гонг — Эрик вынырнул из толщи невидимой воды и уставился в иллюминатор. Земля была цела и царственно выплывала из-за правого борта по мере того, как Рой медленно разворачивал челнок.       Поражающая своими размерами и величием голубая жемчужина окружена тонкой аурой атмосферы, которая растворяется в непроглядной тьме космоса. Настолько это казалось явственным, что Эрик мог бы протянуть руку и убедиться, что конец света не настиг мир несколько секунд назад.       — Не думал, что когда-то смогу увидеть это вживую… — заворожённо прошептал он и с горечью отвернулся. Сердце тревожно выстукивало, напоминая, что ему только что привиделось.       «Это всё он. Телепат. Даже сейчас…» — сбивчиво подумал он.       На секунду показалось, что ничего не было. Сам конец света и квантовое путешествие — только результат внушений Хайда. Эрик просто игрушка в его руках — снова. Он прерывисто вздохнул и вытер перчаткой холодный пот со лба.       — Может быть, Салипус всё-таки сойдёт за конечный пункт? — осведомился Рой, но О’Грейди перебил его слишком резко для себя:       — Да угомонись ты уже! Никуда мы не летим!       — В чём проблема?       «В моём чувстве реальности», — чуть не ответил он, но говорить было нечего. Выбор слишком велик. Однако главная проблема состояла в том, что Эрик примерно представлял, от чего бежит, но до сих пор не определился куда. Он некоторое время пронзал взглядом единственно знакомую ему планету и всё-таки понял, что чуть не оставил на ней кое-что важное. Тут же стал ясен конечный пункт.       — Пока остаёмся на Земле, Рой. Юго-западное побережье острова Готланд.

***

      Только сейчас накатила волна осознания, насколько же провальна была идея. Эрик начал понимать: в бездумных попытках спасти собственную шкуру его куда только не заносит. Он словно напуганный ребёнок, решивший, что если спрятаться под одеялом, то никакие монстры не страшны. Под фантастически красивым и плотным одеялом из звёздной россыпи над головой… Столь же наивна была и его мысль, что где-то не на Земле будет лучше.       Он, зажмурившись, потёр переносицу и вышел из звездолёта, прихватив шлем, но оставив рюкзак в салоне. Шелест Балтийских волн остался за спиной, под ногами зашуршала мокрая галька, солнце, клонившееся к закату, на секунду попало неугомонным лучом прямо в глаза, стоило только обернуться и бросить последний взгляд на тёмно-синюю пенистую воду. И не было никакой радости от этого светлого дня, пусть даже сегодня непрекращающийся ветер не нагнал, как обычно бывало, туч. И бывшее легкомыслие рассеялось так же, как и редкие позолоченные облака.       Маленький звездолётик снова поместился в ладони. Осталось только пройти полтора километра пешком через лес.       Оказавшись перед неприступным забором, Эрик натужно улыбнулся глазку камеры и вытащил из-за пазухи старый пропуск. Казалось, только на днях его объявили сообщником Хайда и собирались убить, а он снова бьёт челом пред этими же людьми. Рабочий ли пропуск? Да. Ждут ли его здесь? Вряд ли. И будущее тут совершенно ни при чём.       Он никогда не питал особой любви к ЩИТу и ненависти к Гидре, просто жил и работал, пользуясь небольшими преимуществами. В свою очередь если им самим кто-то и дорожил, то исключительно из-за костюма, а лично агент О’Грейди никому не дался. Раньше было всё равно. Сейчас же Эрик понял, чего стоит его отчуждение.       Эта база — единственное место, которое он мог с натяжкой назвать родным домом, и если здесь он чужак, то что говорить об остальном мире?       Никто его не заметил — ни дежуривший на входе пухлощёкий Гаррет, ни спешившая куда-то Бобби, ни агенты пониже рангом, для которых настоящий супергерой мог что-то значить. Эрик плёлся по коридорам как есть, в костюме — затасканном и сыром, держа шлем в руках. Не стал заглядывать даже в столовую, хоть желудок и скручивало от голода: стало тоскливо и тошно.       Он добрался до хранилища и снова использовал пропуск, всё ещё ожидая какого-то подвоха.       — О’Грейди! — суровый оклик, подобно грому, прокатился по коридору.       — Ну приехали, — обречённо вздохнул Эрик. Хоть чьё-то внимание могло его ободрить, но обладатель сурового баса был явно не из тех, кто рад его видеть. — Чем обязан, агент Карсон? — жалобно спросил он. Не из желания смягчить коллегу, просто на другое уже не хватало сил.       — Что ты здесь делаешь? — на первый взгляд спокойно спросил Митч, покосившись на шлем Муравья.       — Стою и отвечаю на твои вопросы. А в чём дело? — осторожно прибавил Эрик, съёживаясь от одного только взгляда собеседника и думая, как бы побыстрее улизнуть.       — Где ты сейчас должен быть?       — С учётом всего произошедшего — в Вальгалле, — только и смог выдавить из себя Эрик.       — В архиве! А ты хрен знает где шляешься, ещё и в костюме. Кто разрешал?       — Мария Хилл? Доктор Пим? Они сказали, что он теперь мой, — стараясь сохранять спокойствие, произнёс он и вжался в дверь хранилища. — Ты уж точно мне не начальник…       — Ты проштрафился. Не только сегодня, но и в тот проклятый день, когда повесил все свои поганые грешки на меня, — шумно выдохнул Карсон. — Так что мне плевать, начальник я тебе или нет. Брать костюм приказа не было. Был — сидеть у монитора и сортировать документы, пока глаза не вытекут.       — Так я же… Сейчас пойду. Только костюм оставлю на месте.       И как только Эрик мог забыть этот увлекательный день? Когда он действительно до двух часов ночи просматривал сотни досье на потенциальных жертв Гидры, проклиная всех невольных попаданцев за их существование.       Карсон всё-таки ушёл. Эрик наконец попал в хранилище и, миновав стеллажи с экспериментальным оружием, шпионским оборудованием и техникой для научных целей, поспешил к особому отсеку с усиленной защитой. Он провёл своей картой по сканеру, набрал на панели шестизначный код, открыл биометрический замок и только тогда смог увидеть содержимое сейфа — несколько кейсов, пластиковый контейнер и аккуратно сложенный костюм Муравья. Ещё один, из прошлого, новый на вид, ещё не пропитанный грязной талой водой, без царапин на шлеме и следов крови на поясе, оставленных после объятий Хайда.       Эрик торопливо открыл первый кейс, где хранились небольшие ампулы с красной жидкостью, взял парочку и вставил их в расположенные по бокам пояса слоты, предварительно вынув почти пустые.       — Вопрос «что я тут забыл» закрыт, — сам себе сказал он и, немного помедлив, забрал второй кейс с ассортиментом дисков. Появилась мысль, что можно взять и другой костюм, чтобы не было мороки с чисткой этого, но звук открываемой двери и чьи-то шаги заставили бросить эту затею.       Эрик затаил дыхание, боясь сделать лишнее движение. Только бы не снова Карсон. Да и кого-то кроме тоже встречать не хотелось. Шаги приблизились к стеллажу, который закрывал вид, в проходе замаячила тень. Она вряд ли принадлежала Карсону: это был силуэт худого человека примерно среднего роста, тем более одетого в халат. Скорее всего, кто-то из учёных ЩИТа. Тень сначала увлеклась поисками чего-то на полках стеллажа, но вскоре настороженно выпрямилась и остановилась, прислушиваясь.       «Хоть бы не спалиться…» — не успел подумать Эрик, как вдруг тень материализовалась в удивлённого Гилберта Томпсона. Тот внимательно осмотрел Эрика и привычным жестом поправил очки.       — Что ты здесь делаешь? — задал он очевидный вопрос. — Ты же только что был… — Пальцами растерянно показал куда-то в сторону, потом перевёл их на Эрика и несколько раз повторил жест. — Подожди-ка.       — Рад встрече, — непринуждённо сказал Эрик, не придумав ничего лучше. Но и эта непринуждённость тяжело ему далась. Томпсон сосредоточенно застыл, опустив руки по швам. Уж он явно был повнимательнее Митча.       — Я тоже, — осторожно произнёс он. — Но что у тебя с лицом?       «А что у меня с лицом?» — Эрик торопливо ощупал себя, а потом подошёл к шкафчику со стеклянными дверцами, чтобы увидеть своё едва заметное отражение. И только после этого понял, что последние приключения словно оставили на нём след тяжёлого сапога. Пусть он не получал по лицу, но всё равно выглядел избитым и походил на заросшего щетиной бомжа, который не спал трое суток подряд. Впрочем, так оно и было.       — Подумаешь — не выспался. — Эрик беспомощно улыбнулся в пустоту, но, обернувшись, вздрогнул и попятился назад. — Ты чего?!       Томпсон направил на него пистолет, молча пронзая серьёзным взглядом карих глаз.       — Гил, не дури, это я!       — Откуда второй костюм? — строго спросил он, не опуская оружия. И на всякий случай пояснил: — Это «убаюшка». Но если вздумаешь выкинуть какой-то фокус, ты отсюда не выйдешь. Кем бы ты ни был…       — Второй костюм? — удивился О’Грейди и несвязно пролепетал: — Он настоящий, разумеется. Ну, я сейчас в нём, да… Странная история вышла. Нет, не подумай, я не двойник из Гидры или андроид какой-нибудь. Ну или что ты можешь ещё подумать… Это и выглядит очень странно, ведь есть другой я, это очевидно. Просто… — он зажмурился, уже представив, как это глупо прозвучит, и, собравшись с духом, сказал: — Я из будущего.       — Чего? — Гилберт даже усмехнулся, обернувшись по сторонам, но тут же снова стал серьёзен. — Что ты несёшь?       — Нет времени объяснять, но я объясню! Аннигиляция — процесс настолько сильного рассеяния, что он отправляет частицу назад во времени! — на одном духу выпалил Эрик. — Не стреляй! Только не по лицу! Это правда! — Он зажмурился, прикрыв руками голову, как только Томпсон приблизился к нему. — Ты же физик, ты должен знать!       Тот явно был сбит с толку и, как ни старался выглядеть суровым, всё ещё оставался обычным занудой из лабораторий, с которым раз в неделю случалось обменяться приветами. Эрику нечего было бояться, и он даже пытался убедить себя в этом, но почему-то не мог остановиться и всё тараторил про аннигиляцию и квантовый мир заплетающимся от волнения языком. Томпсон наконец не выдержал:       — Ну за что мне это? — состроив мученическую гримасу, простонал он и засунул «убаюшку» в кобуру под халатом. — Пошли. Я всё равно тебя не трону.       — Диаграммы Фейнмана, понимаешь? Электроны, позитроны, выбросы энергии и прочая фигня. В квантовом мире время и пространство не такие, как у нас, поэтому меня и отбросило во времени в момент этой аннигиляции. Наверное. Я ни в чём не уверен, если честно.       Эрик сосредоточенно выводил маркером на стекле две стрелочки, под углом соединяющиеся в одной точке, которую он красочно дополнил схематичным взрывом. Из точки столкновения вертикально вверх выходила ещё одна волнистая стрелка. Закончив с этой диаграммой, он приступил к такой же, с разницей лишь в том, что волнистая стрелка была направлена в сторону взрыва, и одна из нижних стрелок также поменяла направление на противоположное вертикальной оси.       — Это — фотон, а это частица и античастица… Вертикальная ось — время, горизонтальная — пространство. Только как здесь оказался замешан я?.. Хм.       Томпсон почти не следил за его рассуждениями, хотя это было бы интересно — словно студент-троечник окунулся в предмет и теперь искренне делится всем, что понял. Просто иногда кивал, когда полный отчаяния взгляд обращался на него, а в остальное время тонул в своих мыслях.       С момента их встречи прошло полчаса. Из них первые двадцать минут Томпсон тихо злился, и причин для этого было предостаточно, зато следующие десять, когда незаметный фитилёк погас, молча пятился от своих чувств. Поначалу задело, что Эрик ступил на его территорию — а кого бы не задела эта наглая уверенность человека, который в науке полный ноль, но делает вид, будто что-то понимает? А потом он понял, что сам наглым образом суёт нос в дела бойцов, и почувствовал себя неуютно после своей попытки «устранить неизвестную угрозу».       — Я знаю, что такое диаграммы Фейнмана. Можешь всё так подробно не разжёвывать, — вздохнул Гилберт и устало протёр глаза, сняв очки.       — То есть я зря распинаюсь? — Эрик раздражённо швырнул маркер на стол. — Уж извини, что меня не приводит в восторг сунутая в лицо пушка! Я только затем и пытаюсь доказать…       — Ладно, прости. Это… Это была мера безопасности. — Томпсон протяжно выдохнул, раскачиваясь на стуле. — Я понимаю, что тебе сложно, но мне ещё сложнее разобраться. Не в квантовой механике, а в ситуации. И вообще, знаешь, посиди пока здесь, а я схожу за кофе, — как-то скомканно прервал он беседу и ушёл из лаборатории, с извиняющимся видом потоптавшись у двери.       Оставшись один, Эрик растерянно уставился на свои художества: «Зачем я это делаю? Мог бы ляпнуть что угодно про близнеца, клона или двойника из параллельного мира — и то бы лучше звучало. А то — я из будущего! Идиот».       В ожидании прошло пять минут. Десять. Двадцать. Гилберт не торопился возвращаться, и Эрик додумался уже до того, что даже путешествие во времени можно объяснить любой из тысячи небылиц, которая не оскорбит чувства физика так же, как попытка замахнуться на несчастного Фейнмана с его диаграммами. Он загибал пальцы: маховик времени, ТАРДИС, летающая DeLorean, да хоть волшебное дупло…       Без Томпсона было не скучно, скорее тревожно. Тревожно оставаться в неведении, не сдал ли он пространственно-временного нелегала кому-нибудь из Тайной комиссии, например, а уж Митч Карсон обязательно сойдёт с ума от счастья, узнав, что в его окружении появилась ещё одна мишень для сладкой мести. Руки Эрика сами потянулись к маркеру — надо было хоть чем-то заняться. Он штрих за штрихом бездумно выводил какие-то каракули и завитки в углу прозрачной доски, мысленно призывая Томпсона.       На самом деле Эрик хотел надеяться, что на него можно положиться. Он почти не знал Гилберта, но тот производил впечатление хорошего человека. Безобидный взгляд из-под очков, сдержанная улыбка при мимолётной встрече, вежливое приветствие — только эту сторону Эрик и видел, не задумываясь, что какой-то зануда из лабораторий способен на что-то большее. Сегодняшний день был исключением, и поэтому он вдруг поймал себя на страхе, что Томпсон выйдет за границы сложившегося в голове образа. Сильно выйдет.       Наконец он вернулся.       Томпсон нёс в руке полный стаканчик кофе из автомата, который стоял не настолько далеко, чтобы пропадать целых полчаса. Эрик заметил в нём перемену: теперь физик выглядел взбудораженным, пусть и пытался скрыть это, и даже заговорил как-то снисходительнее:       — Эрик, прости. Я правда зря пытался тебе угрожать. Просто действовал по протоколу, всё же мы служим одной цели — обеспечивать безопасность… Вот. — Он вдруг поставил стаканчик на стол рядом с Эриком. — Сюда нельзя с едой, но я подумал, что тебе нужно… В общем, ты ужасно выглядишь, особенно для засланного шпиона или андроида.       «Почему?» — молча спросил О’Грейди одним только недоверчивым взглядом, удивлённо уставившись на стакан. Он был готов к тому, что его выгонят взашей или вовсе посадят под арест за совершённые по пути сюда подвиги. Да и к чувству, что коллеги хотят его убить, уже привык, а забота с их стороны — вообще неизвестный науке зверь.       — Мне показалось, я должен хоть чем-то помочь. — Томпсон пожал плечами, мол, а как иначе?       Это прямо-таки подкосило. Эрик забыл поблагодарить и просто залпом выпил слегка остывший кофе с сахаром и сливками, не обращая внимания на вкус. Гил в самом деле не должен знать, что ему нравится.       — Я сейчас заглянул в архив, — между делом продолжил он, не спуская глаз с Эрика. — Так, просто удостовериться. И знаешь, если ты правда смог преодолеть время таким странным способом, то это просто научная сенсация! По тебе заметно, ты не хочешь себя афишировать, а изучение этого вопроса — очень большая работа. Придётся привлечь всех наших для этого — это как минимум. А ещё мы обязаны предоставить все наши исследования учёному совету комиссии, так что без них в любом случае не обойдётся. Поэтому для начала позволь мне узнать, как всё произошло. С самого начала. Не утруждай себя теорией — с этим разберутся, просто расскажи, что случилось именно с тобой и как ты себя чувствуешь.       «Как ты себя чувствуешь…» — эхом отдалось в мыслях.       Эрик не смог сосредоточиться ни на чём, кроме странного ощущения, будто его куда-то уносит. Перед глазами мутилось, но он ясно видел Томпсона — его участливое продолговатое лицо, карие глаза, аккуратно уложенные чёрные волосы… Наконец стало понятно, кого он напоминает. Крис Маккарти. Некогда лучший друг, голос разума в их весёлой компашке, которого Эрик своими руками толкнул навстречу смерти.       — Кажется, я схожу с ума… — прошептал О’Грейди, стараясь больше не смотреть на него.       Губы растянулись в болезненной улыбке, он попытался сглотнуть комок в горле. Вздрогнул, когда Томпсон нерешительно тронул его за плечо и почти сразу убрал руку. Он прерывисто выдохнул и, подняв глаза, рассмеялся тихо и нервно:       — Как я себя чувствую? Я хочу есть, Гил, просто умираю от голода. Я хотел бы просто принять душ и отдохнуть, но не смогу спокойно это сделать — у меня на глазах разрушился мир! Я видел вот это, — постучал колпачком маркера по доске, — своими глазами и чуть не свихнулся… Мне просто очень плохо. И я не знаю, что мне делать.       Его голос скорбно погас, превратившись в беззвучный шёпот. Гилберт помолчал некоторое время, а потом сказал:       — Мы обязательно во всём разберёмся, а пока тебе и правда нужно привести себя в порядок. Я провожу.       — Спасибо, не нужно…       — Нет, Эрик, — спокойно возразил он. — Я беспокоюсь. Пойдём.       Томпсон пропустил его вперёд и вышел вслед за ним, выключив за собой свет в лаборатории. А перед этим невольно бросил взгляд на угол исписанной доски: в затейливом рисунке из плавных линий, в самом центре таинственного орнамента угадывались черты какого-то ушастого животного.